Мария Рулик:

Программа «Здоровое детство», её ведущая я, Мария Рулик. У нас в студии гость Коварский Семён Львович, заведующей центром амбулаторной хирургии детской городской клинической больницы № 13 имени Н.Ф. Филатова, доктор медицинских наук, профессор, врач, детский хирург-уролог, заведующий курсом детской урологии института им. Н.И. Пирогова. Мы поговорим о том, почему сегодня даже для операций под наркозом не обязательно ложиться в стационар, об амбулаторной анестезиологии, о стационарах дневного пребывания и о многих других формах лечения, о которых пациенты пока не очень хорошо осведомлены.

Когда дети болеют, это огромный стресс, как для ребёнка, так и для родителей. Фраза «Нужна госпитализация» только ухудшает их состояние и чаще всего мы слышим в ответ от родителей: «Нет, нет, нет», до последнего они пытаются отказаться от госпитализации. Понятное дело, при остром состоянии ребёнка речь об отказе от госпитализации не идёт. Есть ли состояния, когда действительно можно помочь ребёнку другим способом, не помещая его в больницу? Наверное, об этом мы сегодня тоже поговорим. Но вначале, наверное, осветим, что такое центр амбулаторной хирургии при Филатовской больнице. Расскажите нам, что там и как?

Семен Коварский:

Филатовская больница – старейшее учреждение в Москве, второе медицинское детское учреждение в России. Через две недели исполняется 175 лет, годовщина будет торжественно праздноваться. Действительно, Филатовская больница отличается огромной историей и выдающимися личностями, которые и руководили, и работали в Филатовской больнице. Здесь была создана детская хирургия, практически, сначала в Советском Союзе, в России. Здесь работали выдающиеся люди, такие, как основатель современной детской хирургии Сергей Дмитриевич Терновский, его ученик и выдающийся детский хирург, академик Юрий Фёдорович Исаков. Все мы являемся их учениками. Юрий Федорович Исаков, будучи замминистра здравоохранения Советского Союза, в то время одним из первых предложил форму лечения, которая отличалась от общепринятой. Он предложил перенести акцент со стационарного, круглосуточного лечения на амбулаторное лечение. Так что истоки, корни этого достаточно давние. Мы имеем очень большой опыт именно этого тренда, этой отрасли медицины. Филатовская больница отличается тем, что в ней амбулаторная часть представлена очень, широко. Ни в одной другой детской клинике нет такого количества амбулаторных подразделений. С чем это связано – об этом мы постараемся сегодня поговорить.

Амбулаторную часть сейчас называют стационарозамещающей технологией. Она возникла из-за того, что стационарное лечение длительное, в стационаре везде количество коек ограниченное, а число людей, нуждающихся в помощи, особенно детей, не уменьшается, к сожалению, даже возрастает. С улучшением диагностики мы более глубоко и тонко определяем заболевания, которые могут потом, во взрослом состоянии реализоваться в тяжёлые течения, поэтому это надо всё предварительно профилактировать. Вследствие этого и необходимы такие технологии, которые позволяли бы нам на ранних этапах улавливать неблагоприятные изменения у ребёнка. Для этого необходимы не только лечебные процедуры. Главное - это диагностика. Диагностика иногда достаточно сложный процесс, поэтому раньше тоже требовала госпитализации. С новыми технологиями, с новой аппаратурой появилась возможность проводить амбулаторно диагностические процедуры. 

Мария Рулик:

«Амбулаторно» что означает? Без госпитализации? 

Семен Коварский:

Это без госпитализации, да. Это часть лечения. Не только, я говорю ещё раз, диагностика, лечение, а главное – анализ и потом отслеживание результатов лечения. Всё это можно проводить вне круглосуточного стационара. Это очень важный этап и очень важный момент и для пациентов, и для нас. Он влечет за собой развитие новых технологий и диагностики, и лечения. Маленьким детям, особенно до трёх лет, даже небольшие диагностические процедуры иногда очень сложно проводить, потому что им не прикажешь: лежи, не двигайся, повернись. 

Мария Рулик:

Большинство процедур, наверное, проходит с помощью наркоза? 

Семен Коварский:

Проводятся они даже не с наркозом, а, так называемой, седативной терапией, которая успокаивает и позволяет ребёнку быть в полусне, но она тоже требует отслеживания после окончания процедуры. Для этого необходимы помещения, условия, где бы ребёнок мог некоторое время находиться. Весь комплекс диагностических, лечебных процедур и, главное, возможность наблюдать ребёнка какое-то время и составляет то, что называется «стационарозамещающие технологии», амбулаторную часть, которая сейчас развивается во всём мире и получает огромное распространение.

В Филатовской больнице был организован центр амбулаторной хирургии, который функционирует уже много-много лет. Он состоит из нескольких частей. Это консультативная часть, диагностическая часть, стационар дневного пребывания, куда приходят дети для обследования, лечения и могут оставаться там на некоторое количество времени. Это и хирургический стационар кратковременного пребывания, где проводятся хирургические манипуляции и операции, которые раньше проводились только в круглосуточном стационаре. Это основные вехи. Мы сегодня будем, в основном, говорить о хирургическом стационаре кратковременного пребывания, как о новом и достаточно интересном и сложном подразделении, которое позволяет оперировать детей, не госпитализируя их в круглосуточный стационар, где они проводят, как правило, несколько дней, в зависимости от патологии, по мере необходимости.

В послеоперационном периоде в стационаре кратковременного пребывания всё ограничивается несколькими часами. Время, которое проводит ребёнок в центре амбулаторной хирургии, это время не только ожидания и пребывания в тревожном состоянии, ни в коем случае. Мы, к сожалению, сейчас не можем показать наш стационар, но он представлен, как игровая комната. Ребенок входит, там игрушки, интересные книжки, там телевизор, там подушки, на которых они катаются. Всё раскрашено достаточно интересно. Большое спасибо руководителям департамента здравоохранения, Алексею Ивановичу Хрипуну, главе департамента здравоохранения Москвы, который этот проект курировал, довел то конца. Он провел сложнейшие переговоры с Фондом обязательного медицинского страхования по финансированию этого проекта. Это было за счёт города, больница не потратила ни копейки, что сейчас очень важно. Интерьер был продуман и сделан, поэтому у ребёнка, когда он входит в наш хирургический стационар кратковременного пребывания, конечно, уже другой настрой. Нет реакции, какая бывает иногда у детей, когда видят людей в халатах. 

Мария Рулик:

Особенно, если ребёнок уже знаком, болел. 

Семен Коварский:

Знаком, или иногда, может быть, неосторожное слово бабушки и дедушки: «Будешь себя плохо вести – придёт доктор и сделает укол». Конечно, мы стараемся этого избегать. 

Мария Рулик:

В центр амбулаторной хирургии входит и стационар дневного пребывания, и диагностический центр? Это всё, как один целый центр? 

Семен Коварский:

Стационар дневного пребывания, это структура, в основном, лечебно-диагностическая, терапевтическая. Более терапевтическая. Хотя, здесь лечатся и дети с ортопедической патологией. 

Мария Рулик:

 Он не только для хирургического направления? 

Семен Коварский:

Нет. И педиатрическая патология, и, например, доброкачественные образования мягких тканей, давно занимаемся этой проблемой. Там достаточно небольших манипуляций, чтобы ликвидировать те же гемангиомы, родинки и так далее. Там нам необходимо прослеживать детей после наших манипуляций. Поэтому они приходят, например, сегодня. Потом они придут через 3 дня, через 4 дня, в отличие от круглосуточного стационара, мы их смотрим. Далее они придут ещё через недельку. Надо будет – проведём дополнительные исследования, может быть гастроскопия, может быть рентген или изотопное исследование. Это огромная помощь, мы не занимаем стационарные койки, которые, действительно, необходимы для госпитализации детей с тяжёлыми патологиями.

Мы лечим патологии, наиболее у нас концентрируются, как в ведущем хирургическом центре, очень тяжёлые патологии: торакальные, абдоминальные, то есть брюшная полость, урологические. Кардио тоже, которым невозможно оказать амбулаторно. Это тяжёлые операции и тяжёлое лечение. Поэтому, чтобы облегчить работу круглосуточно стационара, освободить те же койки для действительно тяжёлой патологии, которая требует длительного и постоянного наблюдения, существует стационар дневного пребывания. Хирургический стационар, диагностические службы не совсем входят в центр амбулаторной хирургии. У нас огромный консультативно-диагностический комплекс, отдельная структура, которая расположена в другом здании, рядом стоящем, где, в основном, проходят все диагностические процедуры. 

Мария Рулик:

В целом, получается, стационар кратковременного дневного пребывания работает для всей Филатовской больницы, для всех отделов, обслуживает пациентов всех отделений Филатовской больницы? 

Семен Коварский:

Немного не так. В Филатовской больнице нет самостоятельных отделений, мы все взаимосвязаны. К нам приходят на консультацию дети с определённой патологией, их консультируют и направляют или в стационар круглосуточного пребывания, или в стационар кратковременного пребывания. Решение принимают, консультанты, которые работают в центре амбулаторной хирургии. Здесь очень важен тщательный отбор.

Стационар кратковременного пребывания – это пилотный проект департамента здравоохранения, он связан с элементами финансирования. Я не знаю, почему это всё произошло, но он очень важен и нужен. Юрий Федорович Исаков, академик, наш великий учёный и организатор здравоохранения, создал первый стационар дневного пребывания, Вы удивитесь, в 1985-м году. Впервые в России, в Советском Союзе тогда ещё, потом в России был организован такой стационар. Он существовал очень долго, практически, он не прерывал своего существования. Поэтому у нашей клиники огромный опыт по функционированию этого стационара. Такой стационар требует больших финансовых вложения, поэтому в связи с событиями у нас в стране это на какое-то время, к сожалению, несколько просело, его пришлось не то, что закрыть, но пришлось сделать его частью отделения. Он выполнял функции, но это было отделение, как бы вынесенные койки отделения. Они просто располагались не в самом отделении, а в другом здании, но было всё. Туда мы госпитализировали детей, которые госпитализируются к нам в больницу, в круглосуточный стационар. Это, я ещё раз повторяю, было связано с финансовыми проблемами, с организационными проблемами, тогда всё было сложно.

Алексей Иванович Хрипун сам хирург, заведующий хирургической кафедрой, взрослой, правда. Ему это очень близко и знакомо. Ему понятны все проблемы, он понимает, что такое стационарозамещающие технологии, преимущества стационара кратковременного или дневного пребывания. Благодаря руководству департамента здравоохранения, работа возобновилась, Фонд обязательного медицинского страхования поддержал, потому что тарифы в амбулаторной службе в несколько раз меньше, на порядок меньше, чем в круглосуточном стационаре. Сейчас удалось сровнять всё. Стало возможным возобновить проект, в который теперь, по-моему, 10 или 8 взрослых клиник и две детские, Филатовская и Морозовская больницы. 

Это московский проект, мы пока говорим только о московском здравоохранении, к сожалению. Я уверен, что это распространится потом в других городах. Я знаю, в Ярославле есть такой же центр, давно функционирует, правда, я не знаю, в каком он состоянии. Но в Москве работа возобновилась, что очень важно, потому что поток огромный, желающих огромное количество. Главное, в чем заключается наша задача, это оказывать хирургическую помощь, во-первых, избегая возможных осложнений. Наш опыт позволяет предотвращать их, поэтому отбор больных, консультативная часть, когда они приходят – чуть ли не главный этап. Понять, может ли пациент быть оперирован в стационаре и выписан через 5-6 часов. 

Первый стационар дневного пребывания был создан ещё в Советском Союзе, в 1985-м году.

На консультативной части главная задача – понять, можно ли оперировать пациента в стационаре и выписать его через 5-6 часов. 

Мария Рулик:

Мне понятно, чем такой стационар хорош для родителей. Он, действительно, снимает стресс у ребёнка, потому что нахождение в больнице, несмотря на то, что сейчас и условия стали лучше, и родители в большинстве случаев могут находиться вместе с ребёнком, всё равно, это стресс для ребёнка. Ограничение пространства, ребёнок не дома, нет привычных возможностей, нахождение рядом с другими детьми, что тоже иногда для маленьких пациентов тяжело, потому что постоянный эмоциональный настрой общения с другими детками. Конечно, для родителей это хорошо. Мы только «за» обеими руками, если через 5-6 часов можно забрать ребёнка, а дома стены лечат. Объясните, пожалуйста, что даёт вам, врачам, какие плюсы для вас? Я понимаю, что разгружает саму больницу. А что ещё?

Семен Коварский:

Мы подстраиваемся под родителей. На самом деле, искать здесь прямую выгоду сложно. 

Начнём с того, что наш многолетний опыт и мировой опыт показал, что, оказывается, очень много заболеваний, которые не требуют стационарного круглосуточного пребывания. А мы раньше искусственно пытались не запихнуть, это нехорошее слово, но обеспечить по максимуму. Оказывается, что так не всегда нужно. Что, действительно, дети намного комфортнее чувствуют себя в домашних условиях и, самое главное, что одним из важнейших этапов хирургического лечения является послеоперационное наблюдение за ребёнком, за послеоперационной областью. Как всё идёт, нет ли воспаления. Конечно, раньше пугало: как мы отдадим ребёнка? Неизвестно, что с ним будет! А вдруг родители вовремя не увидят и не приедут, а приедут – всё насмарку! А вдруг осложнения, это же наша ответственность! Но потом мы поняли, что всё не так страшно. Человеческий организм и организм ребёнка настолько пластичен, насколько умно природа его создала, что они очень хорошо выздоравливают. 

Современные технологии позволяют многие операции проводить быстро, а пациенту в комфортных условиях лечиться дома.

Мария Рулик:

Кто именно может попасть к Вам в стационар, с какими заболеваниями Вы берёте деток, какие есть показания, противопоказания? Как всё происходит с момента обращения пациента к вам до момента, когда вы считаете, что ребёнок не должен больше посещать дневной стационар и, в принципе, здоров? 

Семен Коварский:

Мы сейчас будем говорить конкретно о хирургическом стационаре кратковременного пребывания. По нашему опыту, в стационаре дневного пребывания раньше, теперь в стационаре кратковременного пребывания за год проходит более 2000 оперативных вмешательств. Это большой показатель, поверьте мне, очень большой, и он может быть ещё больше увеличен.

Если с самого начала, то они к нам попадают или самотёком, или по направлению. В основном, по направлениям из поликлиник и других межрайонных, консультативно-диагностических центров. К сожалению, ещё раз повторю, пока это пилотный проект Москвы, финансируется он московским фондом. 

Мария Рулик:

То есть речь идёт о московских жителях. 

Семен Коварский:

О жителях Москвы, у которых имеется полис обязательного медицинского страхования, или страховая компания заключила договор страхования с москвичом. Всех остальных мы принимаем с удовольствием, но платно, пока на платной основе. Но, думаю, что по окончании пилотного проекта это распространится и более широко. В основном, к нам направляются дети с заболеваниями паховой грыжи, водянки, оболочек яичка, рубцовые фимозы, доброкачественные образования мягких тканей, некоторые ортопедические патологии, определённые косолапости, один из промежуточных этапов лечения. Достаточно обширные патологии, крипторхизм, то есть неопущение яичка. Некоторые операции, связанные с заболеванием прямой кишки. Если всё перечислять, будет очень долго. Самое главное, как я уже говорил, это правильный отбор. Правильный подбор детей, мы понимаем огромную ответственность, которую мы несём за детей. Все операции проходят, как правило, под наркозом, под общей анестезией. Это тоже хирургическая манипуляция, которая требует большого умения и, главное, по окончании требует некоторого наблюдения, поэтому дети находятся не полчаса, не час после операции, а 5-6 часов в общей сложности.

Как правило, госпитализация у нас начинается с 8:00 - 8:30, примерно в 9:30 начинаются операции, которые заканчиваются в 12 – 13 часов. Выписываются дети и начинают отбывать домой не ранее 3-4 часов. Это обязательное условие. Кроме того, ребёнок с той же паховой грыжей может иметь сопутствующие патологии. Ещё раз повторяю, наркоз – очень важный момент. Не всегда возможно в амбулаторных кратковременных условиях до операции, во время операции, во время наркоза всегда уловить нюансы сопутствующих заболеваний; иногда это может привести к достаточно тяжёлым осложнениям. Поэтому такие дети обязательно госпитализируются в круглосуточный стационар. Но, должен сказать, чтобы не пугать родителей, мы направляем в круглосуточный стационар, наверное, 3-4 % от всех приходящих детей. 

В основном, дети уже прошли осмотр, у них диагноз уже есть. Если необходимо, дополнительно проводятся диагностические процедуры, после которых принимается решение, возможно ли оперировать этого ребёнка в стационаре или его необходимо госпитализировать в круглосуточный стационар. Так как это взаимосвязанные моменты, то всё происходит сразу же. После консультации с тщательным отбором пациентов сразу же родителям выдаётся путёвка на госпитализацию, где перечислены анализы, которые необходимо провести ребёнку, и документы, которые они должны предоставить при госпитализации, там указано число. Как правило, в течение двух – трёх недель пациент поступает к нам. Быстрее, наверное, и не нужно, потому что некоторые анализы делаются не менее недели. Особо стараемся, чтобы не было очереди. Это первый этап.

Далее, когда собраны все анализы, подготовлены необходимые документы, пациент приходит утром. Естественно, есть некоторые нюансы: он должен быть не кормлен, не поен, должен быть натощак, потому что наркоз не предполагает, это одно из противопоказаний. Во время наркоза человек перестаёт контролировать свои реакции. Во сне он их контролирует, как ни странно, а в наркозе отключается всё. Поэтому у человека с полным желудком может быть заброс жидкости и пищи обратно, она может попасть в дыхательные пути и создать огромные-огромные проблемы. Это очень серьёзные осложнения. Поэтому сразу же, пользуясь такой аудиторией, говорю: если Вы будете использовать предлагаемые нами технологии, стационар кратковременного пребывания, помните об этом! Иногда, были случаи, когда родители жалели детей, кормили их тихонечко под одеялом и поили. Ни пить, ни есть нельзя, утром, до операции ни в коем случае, как минимум, за 3 часа. Ребёнок должен быть не поен, не кормлен, в любом возрасте. 

Мария Рулик:

Но для младенцев, например, когда кровь сдаёшь, говорят, что можно. 

Семен Коварский:

Я Вам объясню. Во-первых, в стационар кратковременного пребывания поступают дети от года. Для совсем маленьких детей свои особенности, всё-таки, кладём в круглосуточный стационар. Потому что, Вы абсолютно правы, у детей до года система кормления другая и наркоз другой, их можно кормить осторожно. Тут играет роль опыт анестезиолога, тут, может, есть некоторые нюансы, когда мы можем профилактировать, даже если пациент поел. Например, поступает по экстренной пациент с острым аппендицитом, его надо сейчас же оперировать, или с непроходимостью – что же, нам ждать, пока у него желудок освободится? Это, бывает, развивается иногда внезапно, в этом противность вообще болезней, хирургических тем более. Есть определённые приёмы, которые позволяют проводить наркоз. Но, в целом, этого делать нельзя. 

Мария Рулик:

Если речь идёт о плановом, то, конечно, лучше ребёнка подготовить. 

Семен Коварский:

Помните о том, что это Ваш ребёнок и нельзя ни в коем случае рисковать его здоровьем. Когда ребёнок приходит, мы считаем, что он уже готов, но мы всё равно его осматриваем и с этой стороны, потому что мы обязаны контролировать все стороны процесса. После того, как он будет осмотрен, заводится история болезни. Далее пациент проходит в сопровождении одного из родителей, потому что иногда пытаются пройти дедушки, бабушки. Вы сами понимаете, что в этом помещении находиться никому невозможно. Поэтому в сопровождении одного из родителей проходит в палату. Палаты у нас очень красивые, они расписанные, фрагменты сказок по стене, очень интересно, телевизоры везде висят, всё, пытаемся создать абсолютный комфорт. Когда наступает необходимость, как правило, пациент на руках у родителей подходит к оперблоку, там уже его перекладывают на каталку, его сразу сопровождает анестезиолог. У анестезиологов целая система подготовки пациента к наркозу. В основном, игровые впечатления, куколки, разные интересные приспособления. На самом деле, это начало наркоза, потому что ребёнок, сам того не замечая, берет маску, стилизованную под игрушку, подносит ко рту – подыши, посмотри, как интересно, – и потихоньку засыпает, не испытывая стрессовых состояний. 

Мария Рулик:

То есть никто ничего не колет. 

Семен Коварский:

Практически, сейчас никто не колет. Вы имеете в виду систему премедикации? Раньше она была обязательной, сейчас ситуацию резко изменилась, потому что всё идёт вперёд. 

Мария Рулик:

Основной стресс для детей и есть, когда его пытаются уколоть. 

Семен Коварский:

Вводить что-то надо обязательно, но после того, как он уже заснул. Это, так называемый, игровой наркоз, первичный, вот почему в игровой манере. Как только ребёночек подышал в маску, он уже спит. 

Мария Рулик:

Его забирают с рук мамы, я правильно понимаю?

Семен Коварский:

Нет, немножко не так. Мы не можем маму сопроводить в операционную. Его забирают перед операционной, он уже на руках у анестезиолога, который, как правило, около операционного стола. 

Мария Рулик:

В какой момент мама оставляет малыша? 

Семен Коварский:

Как правило, до дверей оперблока. Дальше нельзя, поймите нас, есть законы. 

Мария Рулик:

Уже, в любом случае, ребёнок находится на руках врача, которого он до этого видел, он с ним поиграл, спокойно засыпает, без стресса. 

Семен Коварский:

Дальше эта игра продолжается, с более старшими детьми, конечно, уже можно общаться. У нас дети и 10, и 12 лет. 

Мария Рулик:

Мне кажется, что даже с 3-4 лет уже ребёнок понимает. 

Семен Коварский:

Да, конечно, это абсолютно нормальные, много понимающие дети. Всё, дальше проводится операция. Я не буду рассказывать о технике. Я имел в виду главное, что, во-первых, операция проводится достаточно быстро, во-вторых, есть даже операции, после которых оставляются, в основном, косметические швы. Косметически швы, которые сами рассасываются, их не надо снимать. Тонюсенькие, полосочка и всё, не надо снимать даже. Есть косметические швы, которые надо снимать, потянуть за ниточку, и она выходит. Есть, которые остаются внутри, рассасываются и вообще ребёнку больше не доставляют никаких хлопот. 

Мария Рулик:

Каково среднее время проведения операции? 

Семен Коварский:

Зависит от самой операции. Я думаю, в среднем, 15 минут, 20 минут. Длительных, часовых операций нет. Это уже сложный наркоз, уже, как правило, операции, которые требуют обширного вмешательства. Это прерогатива круглосуточного стационара. 

Мария Рулик:

Где в это время находится мама?

Семен Коварский:

Мама в палате ждёт ребёнка. 

Мария Рулик:

Как только закончилась операция, ребёнок всё ещё находится под наркозом? 

Семен Коварский:

Как только он начинает просыпаться от наркоза, так называемая, постнаркозная депрессия, начинает входить в фазу более лёгкую, медицинская сестра отвозит его из оперблока, и сразу мама встречает ребёнка у оперблока и сопровождает его в палату. Его сразу нельзя брать на руки. 

Мария Рулик:

Я понимаю, но мама уже с этого момента находится рядом? 

Семен Коварский:

Всё, практически; до дверей оперблока и от двери оперблока она с ребёнком. Далее ребёнок полежит некоторое время, проходят элементы постнаркозной депрессии, обязательно приходит, смотрит анестезиолог, может ли ребёнок уже быть транспортирован домой. Если он считает, что возможно, всё, хирург его осматривает. Повязка сухая, всё чистенько, они едут домой. 

Мария Рулик:

Дальше как происходит контроль? 

Семен Коварский:

Во-первых, обязательно несколько телефонов, включая круглосуточный телефон нашего хирургического приёмного отделения. 

Мария Рулик:

На случай, если что-то родителям покажется не так. 

Семен Коварский:

Такого не было на моей памяти, но, понимаете, есть присказка: в хирургии все бывает, к сожалению. 

Мария Рулик:

Но и родителям гораздо спокойнее иметь на руках телефон. 

Семен Коварский:

У них телефоны и отделения стационара кратковременного пребывания, и круглосуточный телефон приёмного отделения, куда они могут сразу же обратиться в любое время суток, и обязаны, мы их об этом предупреждаем, всё есть в выписке. Как правило, всё проходит нормально, им дают при выписке рекомендации, за чем они должны следить, как осуществлять туалет. На седьмые сутки, как правило, время окончания, сейчас научное слово скажу, первичной эпителизации, то есть первичного заживления тканей. Примерно на 5 - 7 сутки у нормального человека происходит такой процесс. Формирование окончательное рубца к месяцу, а вот первичное заживление, когда он уже может более активно, когда можно выпускать на улицу и так далее, это примерно седьмые сутки. В это время они приезжают к нам на контрольный осмотр. 

Мария Рулик:

Это тоже происходит все в дневном стационаре?

Семен Коварский:

Да, конечно. Они приезжают к тем же хирургам, которые их оперировали; кто оперировал, тот и обязан вести ребёнка. Оценивается ситуация. Если всё нормально, ребёнок считается выздоровевшим и передаётся под наблюдение районного хирурга, и, естественно, своего районного педиатра. Примерно такая маршрутизация. 

Мария Рулик:

Но это же, на самом деле, замечательно! Такое количество заболеваний, которые можно решить без стресса, помочь ребёнку! 

Семен Коварский:

Да, палитра заболеваний, которая сейчас разрешена в детском хирургическом стационаре кратковременного пребывания по данному пилотному проекту, в настоящий момент составляет, наверное, более 50 нозологий. Плановой амбулаторной хирургии, где урология, андрология, по абдоминальной, торакальной хирургии, травматология, ЛОР-заболевания, кстати, миндалины. Мы бы взяли всё, но круглосуточному отделению это тоже не всегда нужно. Не берём различные образования носовых пазух, носовых, ротовых полостей, риниты, которые вызывают непонятные кровотечения. У ЛОР-заболеваний масса нюансов. 

Мария Рулик:

Спасибо Вам большое, Семен Львович! Я надеюсь, что родители нас услышали, теперь гораздо более спокойно будут относиться к слову «госпитализация», зная, что есть возможность облегчить состояние ребёнка и нервы родителей, будут обращаться. 

Семен Коварский:

Спасибо! Да, мы тоже призываем: обращайтесь, с удовольствием всем окажем помощь!