Юлия Титова:

Здравствуйте, в эфире программа Медиадоктор и программа «Пластическая хирургия с доктором Захаровым». Я рада приветствовать Антона Захарова, пластического хирурга. Антон, здравствуйте.

Антон Захаров:

Здравствуйте.

Юлия Титова:

А помогать Антону буду сегодня я – Юлия Титова и моя прекрасная соведущая Екатерина Крюкова, которая и озвучит нам тему сегодняшнего эфира.

 Екатерина Крюкова:

Привет. Да, мы обсуждать будем антивозрастные операции на лице. Мне хочется у Антона спросить, что изменилось с тех времен, когда делали только круговую подтяжку и золотые нити. По-моему, два таких комбо были. Сейчас большой спектр операций, как я понимаю, на эту зону?

Антон Захаров:

Вы знаете, сказать, что изменилось все – это ничего не сказать. Потому что подход стал гораздо более глобальным, гораздо более емким. Я думаю, начнем с более глобальных операций, как пластика лица. Термин «круговая подтяжка», который и сейчас мы можем услышать и от пациентов и в объяснениях коллег, – это описание какой-то старой технологии. Он уже ушел в прошлое, потому что сейчас делим лицо на три трети, и в каждой трети лица есть своя тактика, которая позволяет добиться тех результатов, за которыми приходят пациенты. Круговая подтяжка, подразумевала, что выполняется одномоментные вмешательства, включающие в себя работу с нижней третью лица, с шеей и верхней третью лица. Минусом этой операции было то, что она была очень объемной. Она объединяла в себя попытку работы в разных зонах по технологии, которая не вполне позволяет добиться успеха, на сегодня она признана не состоятельной. Следствием этого были очень длинные разрезы, которые зачастую сходились сзади на шее и которые переходили в коронарный доступ в области роста волос на голове. Сейчас пациенты не готовы к таким доступам и к таким рубцам.

Екатерина Крюкова:

Оставался один большой круговой шрам.

Антон Захаров:

Это были рубцы за ушами, уходящие в линию роста, объединяющиеся сзади на шее, дальше под ухом огибающие мочку в передушной зоне в височной зоне и объединяющиеся на виске волосистой части головы с такими же рубцами с другой стороны. Поэтому и было название «круговая». На сегодня, эта технология уже в прошлом, гораздо более эффективным считается раздельная работа по третям. Большущим минусом той операции, кроме рубцов, была невозможность эффективно работать в средней трети лица. Получалось, что какая-то выполненна манипуляция в области шеи, какая-то манипуляция выполнена в области лба, а в средней трети все осталось, как и было. При этом «круговая» – это, можно сказать, тип доступа, тип кожного кроя. Но под этим термином может скрываться потенциально огромная группа разных манипуляций, сделанных уже непосредственно в мягких тканях лица. Это могла быть по старым подходам аппликация мягких тканей в области нижней трети лица и шеи. Могла быть выполнена латеральная платизмопластика или не выполнена. Это общая группа операций с подобным доступом. При этом такой подход на сегодня устарел. В области верхней трети лица, например, все подобные доступы практически, кроме тех ситуаций, когда нужно понизить линию роста волос, заменены на эндоскопические, лифтинг верхней трети лица. В области нижней трети, конечно, трендом являются короткорубцовые лифтинги. Когда нет рубцов ни на шее, ни рубцов перед линией роста волос. Когда есть только деликатный рубец за ухом и в передушной зоне, который, если сделан правильно, не виден. И через такой маленький короткий доступ делается глобальная операция непосредственно на самих мягких тканях лица. Таких, как глубокий SMAS-лифтинг.

Екатерина Крюкова:

Вот, давайте про SMAS-лифтинг и поговорим. Это новое решение вместо круговой подтяжки, когда ты несколько третей берешь за одну операцию?  Приходит человек и хочет самым быстрым путем омолодиться во всех интересующих нас зонах. SMAS подходит для этого?

Юлия Титова:

Между этими двумя вариантами есть такой вопрос. Наверняка каждую пациентку или пациента волнует вопрос: не выйду ли я от пластического хирурга совсем другим человеком? Не будут ли так сильно бросаться в глаза моих знакомых изменения на лице? Наверняка не хочется женщине, которая выглядела достаточно пристарело, выйти и выглядеть на 25 лет. Это будет очень заметно, бросаться в глаза. Было бы, наверно, правильно, делать все постепенно. Круговая подтяжка прямо очевидна. Если ее делать, то сразу меняется восприятие человека абсолютно на 100%.

Антон Захаров:

В том варианте, о котором я говорил перед этим. Круговая подтяжка не настолько эффективна, как хотелось бы. В силу того, что в большинстве случаев была работа только с кожей. Каркасный остов лица не менялся. Поэтому выйти 25-летней было невозможно, поэтому оставим это. Любая пациентка хотела бы, чтобы выглядеть как в 25. Но вопрос в деталях: если это естественный облик, если это правильная композиция, не подразумевающая изменения структурных особенностей лица, когда человек остался самим собой, но он выглядит моложе. Это будет счастьем для любого пациента. Если даже есть эффект омоложения, но черты лица изменились, то большинство пациентов не примет такого нового облика, не будет человек в этом случае доволен. Поэтому это вопрос профессионализма: профессиональная эстетическая хирургия подразумевает не только устранение возрастных проявлений, подразумевает работу с композицией, улучшение этой композиции либо элементы гармонизации.

Отвечу на вопрос про SMAS. Нет, SMAS не позволяет работать во всех третях лица. Попытки делать за счет SMAS-технологии сразу все чаще всего ведут именно к тем элементам дисгармонии, которые нам бросаются в глаза. SMAS направлен на работу в нижней трети лица преимущественно. Это контур нижней челюсти, овал, провисание «брылей» в области край нижней челюсти, это шейный подбородочный угол, это избытки вялой кожи в области подбородка, которая очень многих смущает, когда есть прослабленность кожных покровов. Основная задача SMAS-лифтинга – это создать хороший контур в области нижней трети лица. Если же мы пытаемся с помощью SMAS технологии работать в области средней трети, она является достаточно ограниченной, потому что не позволяет проработать связочные группы, формирующие малярный мешок и медиальный отдел лица. Тактически это гораздо выгоднее делать из другого доступа с помощью других операций.

Поэтому оптимальное решение – SMAS использовать по прямому назначению: работа с нижней третью лица. Наиболее частые сочетания операций – плюс липосакция в области шеи и подбородка, если там есть избыток жировой ткани. Либо тот или иной вариант платизмопластики. Платизмопластика – это операция на подкожной мышце шеи, которая позволяет перераспределить ее в правильное положение, получить хороший подбородочный угол, устранить платизмы. Мы можем их видеть, когда есть провисание в области шеи, двух тяжей – это и есть ножки подкожной мышцы шеи, которые разошлись. Платизмопластика позволяет устранить эти неэстетичные проявления. Плюс, если шея тяжелая, если есть избыток или скошен шейный подбородочный угол, то платизмопластика позволяет нам получить доступ в глубокие слои. Удалить под платизмами жир, который формирует такой контур и в итоге добиться хорошего угла. Потому что это в некоторой литературе и в некоторых рассуждениях называется угол молодости. Шейно-подбородочный угол очень хорошо характеризует возраст человека. Многие люди обращают на это внимание. Поэтому со SMAS позиция такая, лучше делать это именно с такими целями.

В средней трети совсем другие операции: это те или иные виды эндоскопии, это чек-лифтинг. Это сейчас очень часто обсуждаемая операция, на слуху, когда через доступ в области либо нижних век, либо через височный доступ с помощью эндоскопа, чаще всего через нижние веки, есть возможность проработать всю среднюю треть лица. Разделить связочные группы, формирующие малярный мешок. Это частая эстетическая проблема – малярные мешки – зоны регионального лимфостаза. Они бывают и у молодых людей, в разном возрасте могут ухудшать композицию. Чек-лифтинг позволяет решить все проблемы в средней зоне со слезной борозды, малярные мешки, элементы скелетизации орбиты – это очень важно. Часто область век является углублением, является депрессией по сравнению с областью скулы, области щеки. И чек-лифтинг позволяет сделать это углубление менее объемным, переход скулы на веки более гладким, устранить темные круги под глазами – весь комплекс эстетических недостатков в этой части лица. Такая инновационная современная операция. Одна из самых технологически сложных на лице. Сочетать все вместе: и чек-лифтинг и SMAS-пластику лица не представляется возможным в силу особенности проведения этих вмешательств. Потому что если делается чек-лифтинг, то есть тотальная поднакостная отслойка в области средней трети. При SMAS-пластике лица, когда мы работаем с овалом, именно к надкостнице скулы присоединяются весь массив тканей нижней трети лица. Для того, чтобы сформировать правильный контур. Поэтому в единый блок, чтобы прийти и сделать все сразу, так не получается, по крайней мере, качественно. Так сделать невозможно.

Екатерина Крюкова:

А с чек-лифтингом где остаются шрамики? Где там все закрепляется, натягивается?

Антон Захаров:

Мне не очень близки термины «натягивается», потому что хирург работает в глубоких слоях лица, формирует новый каркас и в идеале кожа свободно драпирует эту конструкцию.

Екатерина Крюкова:

А как новый каркас формируется? За счет чего?

Антон Захаров:

за счет перемещения глубоких тканей. Если мы говорим о чек-лифтинге, то в той модификации, которую я использую постоянно в своей практике, доступом является непосредственно разрез от нижней блефаропластики. Сначала выполняется нижняя блефаропластика, и потом, через тот же разрез, никаких дополнительных доступов не надо, никаких дополнительных рубцов не будет, уже выполняется этап в виде надкостничного лифтинга средней трети лица. В этой операции очень много плюсов: быстрая реабилитация по сравнению с эндоскопической, допустим, подтяжка средней трети и ее естественные результаты. Потому что, при эндоскопии, при выполнении лифтинга средней зоны через височный доступ все лица визуально расширяются, межскуловая дистанция увеличивается. Все черты лица становятся более ориентальными. Не для всех это подходит, не все хотят менять структуру своего лица. Для большинства людей это неприемлемо. А при лифтинге лица, при трансфеморальном доступе через нижние веки мы получаем естественный вертикальный вектор и сохраняем привычную эстетику для пациента.

Екатерина Крюкова:

Да, хорошо. Я хотела бы спросить. Сейчас, с наплывом пластической хирургии, многие молодые девушки увлеклись изолированной блефаропластикой нижнего, верхнего века. Почему-то в 25 лет они считают, что им нужно расширить взгляд еще больше. Как вы относитесь к таким операциям? Есть ли в этом смысл в таком раннем возрасте? Может быть, если есть жалобы, обратиться к чек-лифтингу и подумать над такими вариантами?

Антон Захаров:

Знаете, хорошие операции эстетические делаются по показаниям. Если у молодого человека этих показаний нет, то, конечно, делать ему ничего не нужно. Есть ситуации, когда даже в молодом возрасте есть либо большие малярные мешки, выраженные грыжи орбитальной клетчатки либо дисгармонии, устранение которых приведет к явному улучшению композиции. Но это скорее редкость, в большинстве случаев в молодом возрасте все действительно отлично, и нет никаких потребностей выполнять эти операции. Но, к сожалению, требовательность пациентов молодого возраста к эстетике своего лица может быть не очень рациональной, может быть связана с нарушением самооценки или с каким-то перенесенным мнением. Если они в этом случае встречают на своем пути неквалифицированного хирурга, то на выходе – это катастрофа, которую потом очень сложно исправлять.

Вообще, в принципе, изолированная блефаропластика – операция достаточно порочная. Очень мало кому показана изолированная нижняя блефаропластика. Почему так? Дело в том, что выполняя вмешательство, а блефаропластика – это резекционная операция, удаляется избыток вялой кожи, и либо удаляются, либо перераспределяются грыжи орбитальной клетчатки структуры нижних век. И при их удалении, и при их распределении их объем уменьшается. Потому что при распределении есть элементы атрофии. По сути дела, любая блефаропластика ведет к уменьшению объема. На подавляющем большинстве лиц есть не очень плавный переход с области щеки и скулы на область век. И есть некие элементы скелетизации орбиты даже на молодых лицах. Соответственно, любая блефаропластика усиливает элементы скелитизации орбиты. Если мы делаем просто блефаро, то, я согласен, есть отдельный контингент, но в структуре посещаемости, таких людей 3 или 5 %, которым показана изолированная блефаропластика.

Во всех остальных случаях это будет вариант замены одних эстетических недостатков на другие эстетические недостатки, избыток – это не дефицит. Неизвестно, что лучше. По крайней мере, избыток выглядит более натурально. Чаще всего, средняя треть лица, в которую входят нижние веки, требует более комплексного подхода. Это, допустим, сочетание блефаропластики и чек-лифтинга, позволяющего заместить дефицит объема, устранить скелитизацию орбиты и малярный мешок. Либо блефаропластика плюс элементы других методов исполнения объемов консервативных. Но редко когда изолированная манипуляция действительно улучшает композицию. В отношении верхних век практически такая же история. Чаще всего на славянских лицах, избыток вялой кожи верхних век сочетается с опущение подбровья и опущением хвостов бровей. В этих случаях, особенно часто это происходит с молодыми девушками, они обращаются к пластическим хирургам, жалуясь на этот избыток. К сожалению, я это воспринимаю как катастрофу, есть очень много людей с дефицитом профильного образования, которые пытаются устранить это опущение подбровья с помощью выполнения верхней блефаропластики. Это ведет к тому, что расстояние от складки верхнего века до бровей резко сокращается. Такой подход гарантирует визуализацию рубцов после верхней блефаропластики. То есть, они уже не могут находиться в складке, это невыполнимо, потому что хирург перешел границу с век на подбровье. Гарантирует пожизненную визуализацию, гарантирует пожизненный не очень эстетичный облик этой зоны. Такие рубцы невозможно потом нормально замазать косметикой, как-то их камуфлировать, потому что идет переход толстой кожи подбровья в тонкую кожу век. Этот структурный переход разных типов кожи делает невозможным маскировку, потому что есть не только визуальный компонент рубца, но и объемная диспропорция.

Поэтому такая тактика, когда при опущении подбровья молодым девушкам делают верхнюю блефаропластику, эта операция лишает их возможности выглядеть эстетично всю оставшуюся жизнь. Потому что восстановить этот дефицит подбровья либо кране сложно, либо невозможно вообще. Поэтому я рекомендую настоятельно таким пациентам очень много раз подумать, прежде чем идти на такие манипуляции. Либо нужно посещать специалистов с достаточным уровнем квалификации, которые объективно оценят их композицию лица и дадут правильные рекомендации.

Изолированная блефаропластика не подходит для решения проблем молодых девушек.

Екатерина Крюкова:

Это всегда очень мануальная и индивидуальная работа для человека? Не получается за одну операцию по акции сделать то, чего хотелось бы. По крайней мере, Вы в своей работе, я так понимаю, настаиваете на многозадачности?

Антон Захаров:

Я настаиваю, но не абсолютно, потому что лица все разные, люди все разные.

Екатерина Крюкова:

Разные решения.

Антон Захаров:

Не только анатомически лица разные. Ощущение композиции человеком разное. Путь к тому, чтобы улучшить эстетику разный. Из очень разносторонних моментов складывается план операции, чтобы получить реально хороший результат. Типовой подход такой, что есть избытки на верхних веках, не важно, что они там не к векам относятся, а к подбровью, есть избытки – мы их удалим. Это абсурд. Так получится 90% неудачных результатов. Так и получается, мы это видим. Потому что так и получается, что подобные, не очень хочется говорить слово, «специалисты», люди, которые это делают, не оценивают реально ни композицию, ни объективное состояние тканей. Есть избыток – мы его удалим.

Что происходит потом? Потом чаще всего – это трагедия и неспособность человека видеть себя в зеркале. Этапы реконструктивных вмешательств или их попыток и все сопутствующие с этим сложности. Поэтому я настоятельно рекомендую детально оценивать композицию. Если есть желание сделать подобное вмешательство, то детально проговаривать его планируемый результаты. Можно всегда попросить хирурга нарисовать, какая будет разметка, что где будет происходить, что будет делаться. И понять, пациенту же потом жить с этим дальше. Если вернуться к вопросу комплексного подхода.

Екатерина Крюкова:

Мы вверх еще не поднялись, к верхней трети лица.

Антон Захаров:

Да, я помню. Комплексный подход – это не необычная особенность, характерная для меня или моих коллег. Это абсолютная необходимость, только так достигаются хорошие результаты. Про верхнюю треть, конечно же, мы идем по верхам, обсуждая в каждой трети то, что там делается. Я думаю, что мы сможем пойти обратно и проговорить какие-то детали более конкретно.

Екатерина Крюкова:

Вообще не вопрос, конечно.

Антон Захаров:

Все зависит от того, какие темы мы хотим обсудить. В верхней трети одна из самых ходовых манипуляций – это эндоскопический лифтинг верхней трети лица: лба, бровей, подбровья, височной зоны, все вместе.

Екатерина Крюкова:

Все вместе поднимается.

Антон Захаров:

Комплексно. Это наиболее эффективный подход. Операция подразумевает под собой несколько доступов в области волосистой части головы, через которую с помощью эндоскопического оборудования мобилизуются все связки, которые удерживают верхнюю треть лица в низком положении. Дальше весь массив этих тканей перемещается в более высокое положение и фиксируется в нем. Чтобы получить более открытый взгляд, поднятые хвосты бровей, расправленное подбровье. Если нам надо увеличить высоту верхней трети лица – это уже элемент гармонизации. Потому что мы стремимся в ходе вмешательства не только бороться с локальными антивозрастными проявлениями, но и привести лицо к более правильным соотношениям, если у нас есть такая техническая возможность. Она есть почти всегда. Увеличивая высоту верхней трети на лице, на котором она изначально недостаточна, мы приближаем его к правильным соотношениям, улучшаем общую гармонию, общий облик.

Юлия Титова:

Спасибо большое, мы сейчас прервемся на небольшую рекламу, после которой продолжим наш разговор.

Екатерина Крюкова:

Возвращаемся в пластическую хирургию с доктором Захаровым и обсуждаем антивозрастные операции. Мы остановились на лифтинге верхней трети лица. Я хотела спросить у Антона: некоторые жалуются на то, что перестают волосы расти или растут плохо в местах шрамов от подтяжек. Это распространенная проблема? Если она есть, то как с ней бороться? Как-нибудь предотвратить, может быть?

Антон Захаров:

Это типичная проблема, связанная с перенатяжением кожи. Вообще, в принципе, большая сложность в том, что разные операции имеют общий доступ и могут выглядеть на первых этапах одинаково. Есть две большие группы операций по пластике лица: поверхностные лифтинги и глубокие лифтинги. При поверхностных лифтингах смысл заключается в том, что мобилизуется кожа, дальше тем или иным методом выполняются некие варианты укрепления подкожных тканей. В большинстве своем они не эффективны. Есть несколько десятков технологий подразумевающих какую-то работу с этими тканями: аппликация, это макс-лифтинг, когда петлями прошиваются клоки тканей, и другие. Биомеханическая суть от этого не меняется. Мобилизована кожа, несколько укрепляющих манипуляций выполнены в глубоких тканях или вообще никаких не выполнено. Дальше избыток кожи удален, новый каркас лица сформирован за счет того, что кожа удерживает все в правильном положении. Мы понимаем, что кожа не должна быть опорной структурой. Кожа должна только свободно покрывать глубокие ткани. В принципе, этот подход с поверхностными лифтингами очень ограничен: за счет того, что на кожу ложится некая нагрузка по удержанию этого лица, то кожа страдает с элементами перенатяжения. От этого выпадают волосы, вытягиваются мочки ушей. Можно часто видеть после пластики лица вытянутые и вшитые мочки за счет того, что на коже есть нагрузка, грубые рубцы. Может за счет избыточного натяжения деформироваться угол рта, может рот чуть растянуться, могут быть видны линии натяжения на коже, визуально очень не эстетично. Это все следствие того, что на коже есть нагрузка. Скажем так: в новый кожаный чехол, пытаются разместить старое неизменное лицо. Это кожные лифтинги, поверхностные.

Екатерина Крюкова:

Натяжения вообще не должно быть при хорошей операции?

Антон Захаров:

При правильной операции вообще не должно быть никакого натяжения на коже. Глубокие лифтинги подразумевают под собой, что точно также освобождается кожа, потом освобождаются все глубокие ткани, перемещаются в правильное положение с формированием нового овала, фиксируются в этом положении. А кожа уже свободно драпирует эту конструкцию без какой-либо нагрузки. Это позволяет избежать и выпадение волос на висках, и вытянутых ушей, и мочек ушей, и прочих деформаций, связанных с перегруженностью кожи. Но технологически эта операция значительно сложнее. Она требует от хирурга работы в глубоких слоях лица, где расположены все ценные анатомические структуры. Ветви лицевого нерва те же. Какая-то травма этих ветвей при не очень корректной техники работы в глубоких слоях ведет к серьезным неврологическим нарушениям: нарушение подвижности лица и практически не подлежит реально эффективной коррекции.

Это серьезная проблема. Поэтому очень часто декларируется выполнение глубокого лифтинга не вполне корректными людьми. Вместо этого делается кожный лифтинг, и получается вся цепь последующих деформаций. Это частая проблема, внешне эти операции выглядят абсолютно одинаково. Доступ передушный и заушный. Первые несколько месяцев они тоже выглядят одинаково. Только после поверхностного лифтинга через полгода эффект уже ограничен или отсутствует, а при нормальном SMAS-лифтинге, глубоком лифтинге лица эффект может 7-10-12 лет быть заметен и быть хорошим. В защиту кожных лифтингов надо сказать, что им тоже есть место в практике эстетического хирурга. Просто это место очень небольшое. Реально лиц, для которых работа только с кожей по типу поверхностного лифтинга будет достаточной, около 5-7 % в структуре посещаемости. Им действительно не нужен глубокий лифтинг, и можно сделать классическую кожную подтяжку. Это очень худые лица без структурных изменений, без провисания глубоких тканей. У которых есть только избыток вялой кожи. Такие лица тоже встречаются. Кстати, среди славянского населения их очень мало. Это в основном европейский тип лиц вертикально ориентированных. В нашей местности это скорее редкость. Всем остальным людям с круглыми лицами, с тяжелой нижней третью и разным другим анатомическим вариантам нужны те или иные модификации глубокого лифтинга, чтобы получить хороший результат. К сожалению, некорректный подбор методик, выбор методик между поверхностным и глубоким лифтингом часто ведет к отрицательным результатам, формирует некий информационный негатив к этим вмешательствам. Если операция выполнена как нужно, то не видно ничего, никаких деформаций.

Екатерина Крюкова:

Где вы так глубоко изучили тему операций на лице, так хорошо понимаете, что с этим делать?

Антон Захаров:

Вы знаете, я, как и многие мои коллеги, мы учимся по всему миру, посещаем международные.

Екатерина Крюкова:

Может быть, есть школа какая-то?

Антон Захаров:

Никакой продвинутой школы не существует, никакой конечной точки, где можно повысить свой уровень квалификации в этой сфере. Вот приехать туда и всему научиться – не существует. Конечно, для каждого профессионала в этой сфере необходимо собирать крупицы знаний, посещая бесконечное количество образовательных мероприятий, конгрессов, симпозиумов. Посещая клиники коллег оперирующих активно в этой сфере.

Екатерина Крюкова:

Учиться, учиться и еще раз учиться.

Антон Захаров:

Учиться, модифицировать методы. Апробировать то, что разработано коллегами, делиться с ними своим опытом, только так получаются хорошие результаты. Другого пути просто нет.

Екатерина Крюкова:

Ок, я хотела задать вопрос немножко в сторону. На форумах девушки пишут, если у них есть ассиметрия, если есть какие-то косяки после операции, они стараются липофилингом заполнить пустоты. Это корректный метод антивозрастной, корректирующий?

Антон Захаров:

Это очень конкретная ситуация. Все зависит от того, что происходит в конкретном клиническом случае. Надо смотреть, оценивать и рекомендовать путь к улучшению ситуации. Я могу сказать, что липофиллинг – это отличная технология. Он позволяет переместить жировую ткань туда, куда мы хотим. Но он, в первую очередь, хорош для мелких контурных деформаций. Рассчитывать на него как на метод, способный к глобальному увеличению объема либо решающий какие-то серьезные эстетические задачи, не приходится. В плане антивозрастных манипуляций, липофилинг не имеет никакого лифтинг-эффекта. В большинстве своем возрастные операции подразумевает лифтинг-эффект.

Екатерина Крюкова:

Я так подразумеваю, какие-то ошибки хирургические маскируют липофилингом и это нормально.

Антон Захаров:

Не могу так сказать, надо конкретно оценивать. Иногда это действительно так. Необходимо именно с целью камуфляжа эстетических недостатков использовать липофилинг. Иногда нужно это реоперировать, тут надо видеть пациента.

Екатерина Крюкова:

Кстати, последующие операции. Когда мы уже натягивали кожу или не натягивали, глубокие слои препарировали, нам можно повторять операцию? Такую же, например, через 10 лет?

Антон Захаров:

Никаких ограничений по повторению антивозрастных операций нет. Вопрос в корректности их исполнения. Если все сделано как нужно, то долгие года пациенту не требуется вообще ничего кроме работы с косметологом в плане улучшения качества кожи или уходовых процедур. И четкого ограничения, что операцию можно сделать один раз и больше никогда, такого нет – это миф. Естественно, если есть грубые нарушения тактики, например, попытка провисания подбровья путем выполнения верхней блефаропластики, если уже подбровье удалено практически, как анатомическое образование, что еще можно с ним сделать? Уже ничего с ним не сделать. Но это мы не рассматриваем такие грустные истории, хотя их, к сожалению, очень много. Как всегда удивляет Инстаграм. Когда зайдя на какие-то трансляции, даже на онлайн-операции, ты видишь, как уже делается все неправильно. При этом в комментариях масса аплодирующих людей, овации, это просто катастрофа на самом деле. Потом все время расставляет на свои места.

Юлия Титова:

У меня к вам обратный вопрос. Существуют ли какие-то хирургические манипуляции, которые наоборот позволят предупредить старение? Конкретизирую: если тяжелая нижняя треть лица, которая со временем наверняка начнет опускаться, тем самым вызывая дисгармонию, какие-то провалы.

Екатерина Крюкова:

Брыли, жир.

Юлия Титова:

Можно ли в молодом возрасте избавиться от этого массива, предупредить?

Екатерина Крюкова:

Как Вы к таким операциям относитесь, и есть ли они?

Антон Захаров:

Во-первых, есть гармонизирующие операции, которые выполняются даже в юном возрасте: и в 20 лет, и в 22-23 года, когда есть явные элементы дисгармонии. Такие манипуляции есть, не все нужно делать профилактически. Но здорово делать эти операции при ранних изменениях. Потому что когда это сделано вовремя, ткани не успели измениться структурно, только изменилась их позиция, возвращение их в правильную позицию без изменения структуры гарантирует самый длительный результат. Такие операции на очень много лет сохраняют облик, который необходим человеку. Поэтому тут надо смотреть индивидуально, подбирать какую-то индивидуальную программу, и на этапе ранних изменений можно что-то сделать и снять этот вопрос на 15-20 лет. Но опираясь на индивидуальную анатомию, это, конечно же, не типовое решение 100%.

Пластическая операция помогает добиться гармонии на лице, не нужно переходить на типичные решения.

Екатерина Крюкова:

Смотрите, я знаю, что у меня по генам будут брыли, второй подбородок и так далее. Я, допустим, хочу предупредить ситуацию. Мне что можно предложить, предположим, на этапе?

Антон Захаров:

На этапе, когда их нет? С профилактическими целями ничего делать не нужно. Но на этапе, когда эти изменения начнут явно проявляться вне зависимости от возраста, можно будет сделать тот или иной элемент лифтинга, в том числе эндоскопического, без каких-то рубцов открытых для укрепления этих структур, сохранения их в правильном положении. Это не проблема.

Екатерина Крюкова:

Все-таки чуть-чуть дождаться надо?

Антон Захаров:

Конечно.

Юлия Титова:

А будут ли какие-то негативные последствия, если взять и весь жирок из-под щек вырезать?

Антон Захаров:

Знаете, молодость – это объемы. Дефицит объемов – это признак возрастных изменений. Поэтому что-то удалять агрессивно, как часто иногда пытаются делать, не очень хорошо.

Юлия Титова:

Есть какие-то каноны сегодня? Просто они существуют, к сожалению или к счастью, на сегодняшний день: узкое лицо, скулы. Надеюсь, скоро тенденция изменится, очень хотелось бы. Но если девушка все-таки решила сделать данную манипуляцию, может ей это чем-то грозить? Тем же провисанием? Или лицо будет стареть быстрее?

Антон Захаров:

Избыточное удаление жира на лице в молодом возрасте, в том числе агрессивное удаление комков Биша, стимулирует ранние эффекты старения, провисание тканей щек, будет только хуже. Поэтому агрессивно действовать в этом направлении я бы не рекомендовал. На счет трендов, знаете, все очень индивидуально: красивые лица могут быть красивыми очень по-разному. Пытаться как-то следовать некой моде на какие-то конкретные черты – это абсурдно. Мы все прекрасны в своей индивидуальности. Именно ее, свою индивидуальность, нужно поддерживать и стремиться к гармонии в пределах своей индивидуальности. Не пытаясь переходить на типичные решения.

Екатерина Крюкова:

Скажите, липосакция подбородка, щек – это безопасная тема? Можно ли молодым людям ее использовать? Некоторые говорят, что остаются какие-то комки, некрозы.

Антон Захаров:

Я не рекомендую такие манипуляции для молодых людей в силу того, что много мелких контурных деформаций, вы правы, это раз. Липосакция щек мне не близка. Липосакция – это технология для работы с подкожным жиром. В этой зоне избытка подкожного жира нет вообще. Все, что мы видим, это избыток глубоких тканей, которые не подлежат липосакции. Тут только те или иные модификации пластики лица. Пытаться удалить подкожный жир, что доступно методом липосакции на щеках – это получить дефекты контура практически гарантировано. Вопрос времени, когда они проявятся. Поэтому я не рекомендую липосакцию щек, особенно молодым людям.

Изолированная липосакция шеи и подбородочной зоны – это не оптимальное решение. В большинстве случаев история о том, что кожа идеально сократится, и будет все классно, просто не будет жира, не соотносится с реальностью. Кожа в области передней поверхности шеи не настолько хорошо сокращается. Чаще всего, если там есть реальный избыток, мы получим эффект пустого мешка. Будет дряблая вялая кожа вместо избытка жира. Плюс будет диссонанс при переходе с шеи на лицо. Переходить при липосакции границу с шеи на лицо, через край нижней челюсти, считается крайне опасным, потому что там проходит краевая ветвь лицевого нерва. Есть большой риск получить нарушение проводимости и дефект мимики пожизненно. А невозможность этого перехода, таким образом, диктует необходимость работать локально, как следствие, будет заметен переход с шеи на лицо. Поэтому изолированная липосакция подбородка, очень мало людей, которым это реально показано, для которых это будет хорошо визуально. В большинстве случаев с шеей нужна комплексная работа.

Екатерина Крюкова:

Очень понятно, спасибо. Что касается морщинок. Если у нас есть лицо, не опороченное лишними тканями, лишним жирком, просто есть морщинистая сетка, здесь не надо вообще к операциям обращаться?

Антон Захаров:

Здесь, в принципе, не нужна хирургия. Для работы с кожей есть огромный арсенал у косметологов, который позволяет добиться отличных результатов. И за счет лазерной шлифовки, и за счет введения препаратов гиалуроновой кислоты, за счет тех или иных видов пилингов разной направленности, широкий спектр возможностей. Состояние кожи можно улучшить дерматически, не стоит прибегать к хирургии. Хирургия – это работа, в первую очередь, с объемами и с композицией, а не с качеством кожи. Я бы еще, вспомнив вопрос про золотые нити, сказал, что нужно отделять технологии, направленные на процесс, и технологии, направленные на результат. Золотые нити – это отличный пример технологии, направленной на процесс и на внушаемость пациентов. Когда ни с точки зрения биомеханики, ни с точки зрения гистологии, никакого лифтинг-эффекта в этой технологии, реальные данные, оценимые объективно, не было. Но, тем не менее, на нее был спрос.

Все же хирургия, если это качественная хирургия, направлена на результат, не на процесс. К сожалению, сейчас у нас есть в рынке очень много технологий, направленных на процессы, на внушаемость пациентов, не соотносящиеся с законами биомеханики, с законами хирургии и, конечно, пациенту очень тяжело разобраться в море этих технологий. Но должна быть здоровая критика в понимании того, на что человек идет. Наверное, если есть что-то обещающее лифтинг-эффект, отличный овал, классный контур за счет какой-то ниточки, отдельно введенной, нужно понимать, что это невозможно. Если бы это работало, то весь сегмент эстетической хирургии просто прекратил бы свое существование. Это касается очень многих технологий, близких к малоинвазивным вмешательствам. Надо понимать их ограниченность, не питать иллюзий о том, что подобный подход позволит получить шикарный результат. К сожалению, многие люди пытаются все проверить на себе, это их выбор.

Не всегда пациентам требуется пластическая операция, достаточно посетить косметолога.

Юлия Титова:

Антон, а часто Вы отправляете с консультации молодые, еще не опороченные дефектами, лица к косметологу попробовать решить проблему?

Антон Захаров:

Знаете, я бы хотел посвятить этому отдельную передачу. Коллегиальные взаимоотношения между хирургом и косметологом. Я работаю с косметологами очень тесно. Мы работаем одной командой. И ротация пациентов между косметологом и хирургом абсолютно необходима. И для одной врачебной специальности, и для другой. Потому что попытка все решать агрессивным хирургическим путем не приемлема. Есть очень много пациентов, которым нужны более консервативные терапевтические методы либо технологии из арсенала косметологов. И наоборот – попытка косметологов добиться результатов, аналогичных хирургическим, своими косметологическими методами тоже абсурдна, это невозможно. Поэтому я постоянно отправляю своих пациентов к косметологу тех, у кого нет показаний к хирургическому вмешательству, кому нужно работать с кожей. Кому нужна реабилитация после моих операций. Это целая схема, целый процессинг: когда лучше подключать коллег, чтобы получать оптимальные результаты. И наоборот, точно также косметологи взаимодействуют со мной, видя, что они не могут консервативными методами решить проблему. Что лучше тут начать работать хирургу более радикально. Они отправляют мне пациента. Они понимают, что он вернется к ним на реабилитацию, на восстановление, на работу с кожей. Эстетическая медицина в этом сегменте – это командная игра. Только так хорошие результаты и получаются.

Юлия Титова:

Спасибо большое, Антон.

Антон Захаров:

Спасибо вам.

Юлия Титова:

Наш эфир подошел к концу. Дорогие друзья, для вас сегодня выступал Антон Захаров, пластический хирург, а помогали ему Екатерина Крюкова и я – Юлия Титова. Всего вам доброго и будьте здоровы.

Екатерина Крюкова:

До свидания.