Евгения Горкина:
Здравствуйте, Mediametrics, это программа «Горкина правда», у микрофона Евгения Горкина. Мы сегодня поговорим про другую реальность, которая существует и касается каждого. В Москве уже 10 лет работает уникальное, единственное в своем роде общественное аварийно-спасательное формирование «СпасРезерв». Это отряд спасателей-добровольцев, который реально помогает людям, и работает, между прочим, внутри системы МЧС (чуть попозже мы объясним, что же это значит). У меня в гостях Юрий Иванович Иванов — начальник общественного поисково-спасательного отряда «СпасРезерв», и Елена Александровна Шалимова — заместитель начальника общественного поисково-спасательного отряда «СпасРезерв». Здравствуйте, очень рада вас видеть, и мне кажется, наша программа, особенно моя программа «Горкина правда», в целом настроена на то, чтобы рассказывать людям о хорошем, о добром и о том, что происходит у нас в Москве, и чем мы можем гордиться. Здравствуйте.
Елена Шалимова:
Добрый вечер.
Юрий Иванов:
Добрый вечер.
Евгения Горкина:
Начнем мы немножко сначала: вам в этом году исполнилось 10 лет. Срок очень большой. Давайте просто вы нам расскажете, как создавался отряд, какие задачи были в самом начале, что вы выполняете сейчас.
Елена Шалимова:
У службы спасения было время активной деятельности, как я называю, золотое десятилетие, когда про службу спасения знали все-все-все москвичи, и не представляли другой помощи, кроме как от службы спасения. Со временем ситуация поменялась…
Евгения Горкина:
Это какой год? 1996 год?
Елена Шалимова:
С 1996 по 2006 год в Москве спасением людей занималась Московская служба спасения. То есть в каждый дом приходили спасатели Московской службы спасения.
Евгения Горкина:
Точно, это же потом объединили МЧС.
Елена Шалимова:
И в конкурентной борьбе с такой маленькой организации город создал самую лучшую спасательную службу. Благодаря этой конкуренции в Москве сейчас самая лучшая спасательная служба.
Юрий Иванов:
Чтобы было более понятно. В те времена, в 90-е годы, МЧС уже существовало — это большая государственная структура, в которую вкладывались деньги. И в городе Москва в то же время была вдруг создана независимая коммерческая организация, которая тоже начала заниматься спасением людей, не беря за это деньги.
Евгения Горкина:
То есть выполняла все то же самое.
Юрий Иванов:
Все то же самое, на обычном бытовом уровне.
Елена Шалимова:
Не то же самое. Именно в этот момент была разница: служба спасения заходила в каждый дом, к каждому человеку, а МЧС на тот момент рулила огромными чрезвычайными ситуациями. То есть это землетрясение в Спитаке, наводнения, массовые пожары, техногенные катастрофы. А в каждый дом заходили спасатели службы спасения. Вот это был основной нюанс.
Юрий Иванов:
Да, и эта служба спасения, которая создала свою информационную программу, свои информационные передачи, шла передача «0911» — это аналог американской, когда показывали работу спасателей.
Евгения Горкина:
Мы помним. Мало того, я этот номер в принципе помню. А его надо сейчас помнить?
Елена Шалимова:
Сейчас мы все знаем номер 112.
Юрий Иванов:
Этот информационный вброс о работе небольшой коммерческой организации, которая заполняла все телевизионное пространство, сподвиг государственные структуры на создание аналогичных в Москве. Теперь в каждом округе свои пожарно-спасательные силы и поисково-спасательные отряды, которые оборудованы самым серьезным инструментом, самыми лучшими машинами. То есть в Москве, конкурируя с маленькой организацией, выросла государственная структура спасения людей, лучшая в России. И, наверное, на уровне европейских стран.
Евгения Горкина:
Это к вопросу зачем нужна конкуренция, и зачем нужен рынок, и чем плоха монополия. Даже если это принадлежит только государству. Все это стимулирует повышать сервис, качество и результаты.
Юрий Иванов:
И когда существовала Московская служба спасения (это же был новый молодежный проект, молодой проект), к нему были привлечены или сами подошли неравнодушные люди, которые назвали себя корреспондентами, общались в эфире, и потом еще и резервистами. То есть они привлекались для проведения каких-то работ, связанных с чрезвычайными ситуациями или с экстренными ситуациями. Когда можно было собрать много добровольцев под одно крыло, т. е. несколько профессиональных спасателей, и дополнительно к ним добровольцы.
Елена Шалимова:
Конец 90-х годов, начало 2000-х у нас расцвет инициативы, проявляются самые классные менеджеры, самые свежие идеи. То есть люди почувствовали свободу, и это все, разумеется, выливалось в совершенно разные вещи. И эти люди, которые вкусили дух свободы, общались, создавали что-то. И когда потребовалась помощь, они не спрашивали, не задумывались — можно-нельзя, они просто поехали.
Евгения Горкина:
Потребовалась помощь — это как-то объявили?
Елена Шалимова:
Ничего не объявляли. Взрывы домов в Москве — и в течение часа на местах этих страшных, чрезвычайных происшествий было большое количество добровольцев, которые вместе с профессиональными спасателями начинали разбирать завалы и пытаться ликвидировать эту ситуацию. А те, кто работали не в зоне ЧС, а рядом, привозили воду, теплые вещи, обеспечивали быт спасателей, для того чтобы они хоть как-то могли там передохнуть и прийти в себя, потому что ситуация была совершенно страшная. И давайте вспомним Трансвааль-парк. Это вода, это -18° на улице, т. е. один заход спасателей вовнутрь — и выходят все мокрые. Это сколько смен надо набрать? Если бы не было такого количества добровольцев, то каким образом регулировать вообще здесь работу? Потому что ты туда зашел — ты вышел весь мокрый, и уже ничего с тобой не сделаешь, ты не работоспособен.
Юрий Иванов:
Здесь нужно добавить, что это не просто люди, приехавшие со стороны, а все эти люди были зарегистрированы в Московской службе спасения в качестве корреспондентов. То есть они общались с Московской службой спасения, они проходили предварительное обучение в ее учебном центре и были сформированы в отдельные команды, в форме (покупали себе форму) приезжали на место происшествия.
Евгения Горкина:
Если случилось чрезвычайное происшествие, человек может просто поехать или его не пустят туда?
Юрий Иванов:
По закону не пустят. Существует система, в этой системе есть специальные службы, которым дано право работать в зоне чрезвычайной ситуации. Это право называется аттестацией. Аварийно-спасательное формирование аттестовывается на право ведения аварийно-спасательных работ, то есть для работы в зоне чрезвычайной ситуации. Точно так же обученные спасатели. Ребята проходят обучение по специальной программе, и помимо того, что они сдают экзамен и получают свидетельство, они раз в 3 года проходят переаттестацию, то есть получают право на работу в зоне чрезвычайной ситуации.
Евгения Горкина:
Один раз отучился, может быть, форму приобрел и раз в 3 года, даже если ты не работаешь...
Юрий Иванов:
Нужно обязательно раз в 3 года сдавать экзамены и получать подтверждение, т. е. продлевается удостоверение спасателя. Если не сдал экзамен, значит ты не имеешь права работать в зоне чрезвычайных ситуаций. Это называется аттестация, и все, начиная с обычных спасателей и пожарных, заканчивая крупными аварийно-спасательными формированиями, всегда постоянно переаттестовываются и получают на это право.
Евгения Горкина:
Давайте вернемся сейчас к вашему проекту. Существовала Московская служба спасения. Я так понимаю, она работала лет 10...
Елена Шалимова:
Активно работала лет 10, потому что бренд Московской службы спасения до сих пор существует. Есть учебный центр, который создан на базе Московской службы спасения. Но в 2006 году было закрыто направление спасателей, т. е. кого-то трудоустроили в МЧС, кто-то ушел на вольные хлеба, но, во всяком случае, перестали существовать спасатели, которые выезжали непосредственно от имени Московской службы спасения. А в 2012 году закрыли и информационный центр Московской службы спасения, операторы сейчас работают в системе 112.
Евгения Горкина:
То есть они просто перетекли туда.
Елена Шалимова:
Удалось, это было очень сложно, огромные усилия прилагали. Слава Богу, здравый смысл восторжествовал, и Москва воспользовалась такими квалифицированными кадрами, они оказались у руля, в другом месте, но при деле. А то количество добровольцев, которое было, осталось не у дел, потому что с добровольцами работать непросто. Более того, я думаю, что в 2006 году никто еще и не умел особенно работать с добровольцами.
Евгения Горкина:
А добровольцы в Московской службе спасения были добровольцами или все-таки это коммерческая организация, и они получали зарплату?
Елена Шалимова:
Была линия спасателей, которые работали за зарплату, и рядом с ними огромное количество добровольцев, о которых рассказывал Юрий Иванович, которые приезжали дополнительно, в свободное от основной работы время. То есть профессиональные спасатели так и перешли на зарплату в МЧС, а добровольцы остались не у дел, потому что это нужен особый дар, особый подход.
Юрий Иванов:
Нужна особая ментальность. В качестве примера: ни один из профессиональных спасателей, работавших в Московской службе спасения после того, как они закончили там свою работу, не перешел к нам в общественный поисково-спасательный отряд, т. е. не стал добровольцем.
Елена Шалимова:
А из нашего отряда перетекают люди в МЧС или в пожарно-спасательный центр в Москве, и многие остаются с нами. Нам это очень приятно, потому что у нас командиры экипажей (старшие смены, основные опытные спасатели) — это ребята, которые еще и профессионально работают. То есть мы спокойны в этом случае за смену, потому что у нас есть опытные люди, которые точно сообразят, что и как нужно сделать. И, соответственно, точно так же за эту смену спокойны и москвичи, что мы можем предложить качественную услугу.
Евгения Горкина:
То есть в одну сторону работает, а в другую сторону не работает. Если человек все-таки получает зарплату за свой аналогичный труд, он потом в свободное от работы время, наверное…
Юрий Иванов:
В меньшей степени, но приходят.
Елена Шалимова:
Приходят, и мы всегда рады этому обстоятельству. Я всегда спрашиваю: «А зачем вам, вам на работе мало?» Все равно приходят, говорят: «Спасать – как дышать». У нас, кстати, обычно ребята заступают в субботу-воскресенье, но у нас сегодня работает экипаж, и я прямо обещала этому экипажу передать привет. Дорогая наша дежурная смена, я вам обещала передать привет. Передаю.
Евгения Горкина:
Смотрела все ваши ролики, которые вы записываете, о том, как проходит день, что вы делаете — это восхитительно. Несколько часов сидела, смотрела, очень понравилось. Давайте вернемся к таланту. Для того, чтобы организовать эту большую группу освободившихся добровольцев, нужно обладать каким-то талантом.
Юрий Иванов:
Я думаю, здесь больше не талант, а ответственность. И как в любой работе, если ты начинаешь что-то делать, то бросать это дело нельзя. А когда это все закрывалось в службе спасения (добровольцы), и когда они были рядом с нами, когда появилась возможность — как это все бросишь? Это не я один делал, была команда ребят, нас было человек 60 тогда. И детей, с которыми мы занимались, и взрослые резервисты-корреспонденты. Мы решили создать общественный поисково-спасательный отряд, получили поддержку руководства Московской службы спасения, нам передали все аварийно-спасательное оборудование, которое там было. Потом постепенно мы забрали машины, и так, ставя перед собой задачу за задачей, добиваешься этого. Нас пытались несколько раз закрыть, но нельзя же позволить закрыть проект, когда вокруг тебя сотни людей. Идешь к начальникам, доказываешь. В первую очередь, доказываешь своей работой, потому что нас трудно закрыть по одной причине: мы совсем маленькие. У нас всего 220 человек сейчас. Мы маленький отряд, мы выставляем на выходные два экипажа.
Евгения Горкина:
А сколько человек работает так активно?
Елена Шалимова:
6 и 6. 12 в сутки.
Юрий Иванов:
Все выходные и праздники. Но у нас очень большие показатели, большие результаты. И все удивляются, когда вроде бы существует такой отряд добровольцев. А когда начинают смотреть цифры те же руководители, то у нас до полутора тысяч выездов за год, у нас сотни спасенных людей, мы второй эшелон профессиональных спасателей. Мы созданы, и мы существуем для того, чтобы помогать МЧС, Департаменту и профессиональным спасателям, чтобы сократить расходы Москвы на обычные вызовы, куда можно отправить вместо больших пожарных машин наш небольшой аварийно-спасательный автомобиль. И мы долгое время, до 2015 года работали, ни в каких конкурсах практически не участвовали. А потом первый раз попали на конкурс, и там все наше ощущение, что мы лучшие, вылилось в реальность.
Евгения Горкина:
Долго копили.
Юрий Иванов:
Да, чтобы получить результат, нужно 10 лет безвозмездно и честно работать.
Евгения Горкина:
Давайте подчеркнем тот момент, что вы работаете внутри системы МЧС. Мы даже приводили в пример другие поисковые спасательные организации, они действительно растут, и движений сейчас очень много, люди активно помогают друг другу, образуют какие-то отряды. Но вы уникальны тем, что вы внутри МЧС, т. е. вас признают, вам дают вызовы, не вам звонят напрямую, т. е. на вас рассчитывают. Это же сложно, практически невозможно договориться таким образом.
Юрий Иванов:
Говорить об этом можно долго, но если постараться коротко: основная проблема даже не наша, а наших руководителей в том, что за весь тот комплекс работ, которые мы проводим, отвечает государство в лице МЧС или департамент — у нас в Москве это Департамент по гражданской обороне. И если люди обращаются за помощью, то они обращаются именно туда, к государству. И государство берет на себя ответственность, чтобы привлекать нас, общественное мнение на те работы, которые должны выполнять они. По закону все это можно, по закону все это положено, все это определено. Но не каждый берет на себя ответственность, с некоторыми областными руководителями мы пытались договориться после получения премии губернатора Московской области. Они говорили: «Какие вы хорошие, какие вы классные». Трижды мы с ними встречались, каждый раз первый вопрос, который они задавали: «А вы что, правда будете бесплатно работать?» Я говорю: «Да, правда, мы бесплатно работаем. Дайте нам помещение. Мы привезем свой автомобиль, поставим, у нас есть все оборудование, у нас есть все разрешения на проведение всех работ». «А вы от нас ничего не попросите?» И это недоверие к добровольцам, особенно в среде, где руководят военные. Я же сам бывший военный, я 25 лет прослужил в армии. Я знаю, что принять добровольца в эту структуру, когда ты привык командовать: «Смирно!», «Направо!», «Налево!», «Пошел!», «Стройся!», «Завтра будешь делать это, а сегодня это» — с добровольцами очень сложно это проходит. И тем не менее, нам доверяют, к нам привыкли, нас высылают, и мы в этой системе сейчас точно такое же звено, как профессиональные спасатели.
Евгения Горкина:
Тогда давайте поговорим, на что вас вызывают. Что вообще распределяют? И еще такой момент: если едет машина МЧС, то это обязательно пожарная? У них нет аварийно-спасательных машин?
Юрий Иванов:
В пожарно-спасательном гарнизоне города Москва существует как пожарное подразделение (или сейчас московские пожарно-спасательные подразделения), так и чисто аварийно-спасательные. Аварийно-спасательные ездят на аварийно-спасательных автомобилях. Это не красные, они беленькие с синими полосками и с мигалками. А красные автомобили — это пожарные, это пожарные бочки, это те, кто выезжает на пожары. Сейчас они уже начали выполнять те же самые объединенные функции, что и спасатели. Просто экономически невыгодно направлять на вскрытие двери, за которой происшествие, угроза жизни, большой пожарный автомобиль, который должен проехать по этим узким подворотням, припарковаться.
Евгения Горкина:
У меня еще детские воспоминания: кошечку снять — пожарная машина с лестницей.
Елена Шалимова:
Это настолько редкий случай, чтобы пожарная машина с автолестницей снимала кошку с дерева. Я, конечно, понимаю, что животное жалко. Я первая сделаю все, чтобы спасти животное, но есть какие-то разумные вещи, и никуда от этого деться нельзя.
Евгения Горкина:
Может быть, это неплохо, потому что все-таки дети в это верят, книжки и стихи есть.
Елена Шалимова:
Если город примет такое решение, что на деньги налогоплательщиков можно снимать кошек с деревьев — не вопрос. Только это тогда должна быть государственная политика, и все москвичи должны понимать, что вы тоже платите за это.
Юрий Иванов:
Кошка кошке рознь. Когда кошка залезает все выше и выше по тонким веткам, то тут сразу встает вопрос, чья жизнь дороже. Потому что риск ради кошки или ради птички, которая наверху запуталась, это одно, а риск человека, особенно пожарного или спасателя — это риск. Но, тем не менее, если нужно спасать животное с применением специализированного оборудования, если животное попало в ловушку, из которой нельзя ее никак достать, московский гарнизон едет на такие случаи. Это как раз функция с применением аварийно-спасательного оборудования.
Евгения Горкина:
Вы очень много спасаете уточек, котят, кого вы только не спасаете. Это все очень трогательно, но рисковать приходиться. Где та грань? Какой риск ради спасения?
Елена Шалимова:
Знаете, он очень тонкий. Мне однажды рассказывала женщина, которая работала с нашим «Центроспасом»: когда ребята разбирали развалины землетрясения в Турции, и когда матери, деды, родственники целовали им ноги за то, что они вытащили останки, потому что им было, кого похоронить… Очень странная, скользкая вещь, но она такая есть. Получится — достанем, не получится — значит не будем рисковать. Ребята все, конечно, смотрят. И они заявителям всегда объясняют, что если мы можем эту работу выполнить без риска для жизни (или с минимальным риском), мы ее выполним. Если риск серьезен для спасателя, то, конечно, ее никто не будет делать.
У нас был такой случай, когда мы приехали спасать лебедей, которых бросили в пруду после пышной свадьбы, все лето весь поселок кормил этих лебедей, и никому они не мешали, все понимали, что они с подрезанными крыльями. Как только встал лед, все опомнились, что лебедей надо ловить, а водоем очень большой. И лебеди, когда они не раненые, очень хорошо передвигаются, бегают, взлететь не могут, но они очень шустрые. В общем, усилий было масса приложено для того, чтобы поймать. А населенный пункт был совершенно не бедный. И наши чудные жители поставили заборы своих дачных участков ровно в 10 сантиметрах от кромки этого водоема, а заботы трехметровые. И мы никак туда пройти не можем. Представляете, я тоже точно так же лазила через эти заборы для того, чтобы хоть как-то спуститься к воде. А когда ты спускаешься к воде, уже держишься за этот металлический пруток, потому что иначе ты просто туда съедешь.
И один из местных жителей говорит: «Пусть они вниз спустятся, какие проблемы?» Я на него смотрю и говорю: «А вы знаете, какой там водоем? Какое там дно? А что я потом его матери скажу? Что он за лебедем спускался? Нет, в воду у нас никто не спустится. Пойдут на лодках. Как получится, так и получится». Тут такая ситуация, которая требует просто повышенного внимания.
Юрий Иванов:
И я могу еще просто добавить, что спасая животных внутри большого города, не знаешь, кого спасаешь. Потому что вокруг животных, вокруг этой ситуации собирается очень много жителей, мам с детьми. Та же самая уточка, которая вмерзла в лед, или какой-нибудь предмет, который опустился на тонкий лед, когда лед встает. Это же все в центре большого города, больших населенных массивов. Люди гуляют, и особенно категория мамы с детьми – слезы, сопли. Я всех ребят учил: вы не можете, приехав на вызов, сказать, что мы не сможем ничего сделать, развернуться и уехать. На вас смотрят сотни людей, вас снимают уже сотни камер в прямом эфире. И поэтому все равно нужно будет это делать.
Елена Шалимова:
Репутационная и имиджевая составляющая здесь очень высоко стоит.
Евгения Горкина:
Я хотела сказать о моем общении со спасателями. Это одни из самых осторожных людей. То есть понимание риска, понимание того, как все происходит, знание реальности и вообще жизни, мне кажется, делает человека максимально способным на какие-то действия и максимально осторожным.
Елена Шалимова:
Мы тренируемся.
Юрий Иванов:
Здесь еще дисциплина, потому что они подготовлены к работе в зоне чрезвычайной ситуации, т. е. в зоне, где существует угроза жизни и самим спасателям, и людям, которые находятся там же. Поэтому здесь необходима жесткая дисциплина, единоначалие. И на добровольцев иногда смотрят со стороны: «Кто это такие, вы чего такие дураки, правда бесплатно работаете?» У нас ребята вынуждены говорить, что они выходят на дежурство, им там платят по 5-6 тысяч, потому что не верят и считают «ты чего, дурак такой». И все они подстраиваются, выстраиваются, и делают так, как нужно по правилам.
Евгения Горкина:
А чем еще занимаетесь? Может быть, мы перейдем к вашей социальной поддержке, которую вы оказываете Москве?
Елена Шалимова:
Это не столько мы ее оказываем, нас направляют. То есть хорошо, что город позволяет себе выполнять такие вызовы, и хорошо, что мы можем это сделать с минимальными экономическими потерями. То есть мы открываем двери пожилым людям, которые не могут попасть в квартиру. Есть такое понятие «дверь ЧП» и «дверь не ЧП». ЧП — это когда внутри квартиры кому-то плохо, либо же есть угроза для жизни. Или, например, двое маленьких детей 2-х и 4-х лет. Это ЧП за дверью, потому что ты никогда не знаешь, что они сделают.
А во всех остальных случаях — это «двери не ЧП», которые могут, с одной стороны, открыть коммерческие службы, а с другой стороны, есть такая позиция, как социальная защита населения. На эту дверь мы ездили в область, потому что в области такой программы нет. И в области открывают «двери ЧП», а двери, которые без угрозы для жизни, предлагают открыть коммерческим службам. Однажды мы приехали недалеко под Москвой к бабушке, которая сутки сидит на табуретке перед дверью, потому что у нее нет возможности вызвать коммерческую службу.
Евгения Горкина:
А соседи что делали в этот момент?
Елена Шалимова:
Соседи уже потом позвонили нам. Понимаете, это бесполезно обсуждать — что делали соседи, почему весь дом не скинулся или какая-то соседка не позвонила и не заплатила эти деньги. По факту есть бабушка, которая сутки просидела на стульчике перед дверью.
Юрий Иванов:
На самом деле, это большая проблема – так называемые социальные вызовы, потому что выезжая на такие вызовы, мы спасаем людей, но из-за чего все это происходит? Из-за того, что люди разобщены, потому что мы живем в огромных домах, у нас масса соседей. И вдруг все понаставили металлические двери неизвестно какого качества.
Евгения Горкина:
И решетки еще.
Юрий Иванов:
И решетки на окна первого этажа. У нас культура жизненная: взрослые родители все-таки привыкли жить отдельно от детей. И эти взрослые родители, когда уже за 60 и за 70 не хотят переезжать к детям. А дети, если самые ответственные, им звонят систематически, хорошо, если раз в 3 дня. Я своей маме звоню раз в неделю, но я ей нанял сиделку, поэтому я спокоен. И оставшись в своей квартире один на один со своей старостью, со своей дряхлостью, со своей немощностью, закрывая металлическую дверь, человек в какой-то момент в этом возрасте может упасть, что частично происходит, перелом шейки бедра.
Евгения Горкина:
С какого возраста людям начать задумываться по поводу своих родителей?
Юрий Иванов:
Лучше задумываться сначала о себе, когда тебе 40-50. Познакомься с соседями, обменяйся с ними телефонами. Сейчас инсульты происходят уже намного раньше, в более раннем возрасте. Самый простой случай: приезжают, вскрывают дверь, за дверью слышны крики о помощи, пожилой человек упал или что с ним — непонятно. Он просит: «Спасите, спасите!» Соседка выходит и говорит: «Да чтоб она сдохла!» Вот это отношения между соседями.
Елена Шалимова:
А другая соседка всех на уши подняла для того, чтобы бабушку открыли. Она к ней вообще никакого отношения не имеет. Всех: и участкового, и соцработника, и спасателей, сидела, ждала всех, все документы заполнила. Потом с бабушкой этой осталась.
Юрий Иванов:
Не проходите мимо постороннего звука, который раздается за закрытой дверью. Знайте, кто живет рядом с вами на лестничной клетке. Если это старый одинокий человек, наблюдайте, выходит он на улицу, не выходит, как часто. Если вам небезразлична чужая жизнь, хотя бы познакомьтесь, узнайте, возьмите на всякий случай ключи от его квартиры и положите у себя. Если что случится, вы можете позвонить его родственникам или в специальную службу. Они приедут, вы дадите ключ, и дверь не нужно будет ломать, ее просто откроют и посмотрят, что с человеком случилось. Потому что люди в этом возрасте не застрахованы ни от чего. Еле ходишь, пошел, упал, мобильного телефона нет или не умеешь пользоваться, городские телефоны далеко. И ты будешь лежать сутки, двое, трое на полу. К тебе могут приехать, но если ты уже не сможешь говорить и кричать, и тебя не слышно, и если никто не знает, что ты должен здесь находиться, то полиция не даст разрешение на вскрытие двери.
Евгения Горкина:
Сколько люди, бывало, находились так?
Елена Шалимова:
Последний раз ребята рассказывали, наверное, около трех суток, потому что вызвали на трупный запах из-под двери. А человек оказался жив. Была у нас совершенно замечательная бабушка, поплохело ей на кухне, она упала и собой прикрыла дверь, т. е. она не может эту дверь из кухни открыть, чтобы выползти. У нее телефон в комнате, до входной двери доползти не может, разбитая голова. И вот она подползет к умывальнику, водички попьет, обратно к этой двери. Через трое суток пришла еще раз соцработник (т. е. она попрощалась с соцработником и ей стало плохо). В общем, вызвали спасателей, открыли, вся кухня перемазана в кровищи, бабушка живая, но вот она так держалась за жизнь. Вообще, наши старики молодцы. Мне один наш спасатель рассказывал: «Я знаю, почему мы выиграли войну. Потому что у нас есть такие бабушки».
Другая бабушка, памятуя о том, что о ней будут беспокоиться ее родственники (т. е. она упала в квартире), думала не о себе. Первое, что она сказала спасателям, что позвоните моей беременной внучке, что я жива, что все в порядке. Ее наполовину парализовало, и она, как могла, ползла к этому телефону, чтобы вызвать помощь, потому что она переживала, что у нее беременная внучка. А другая бабушка, тоже совершенно замечательная, чего-то испугалась, и задвижку (такая задвижка у них на двери с закручивающимся «барашком») закрутила так, что спасатели — взрослые мужики — не могли открутить его никакими силами. Говорит: «Лена, я понимаю, почему мы выиграли войну. Потому что если бабушка может так закрутить «барашек», куда уж нам…»
Юрий Иванов:
У нас же ребята приходят добровольцами в отряд для того, чтобы работать, как профессиональные спасатели, выезжать на все те же самые вызовы. Они же обучаются перед этим, они умеют работать со специализированным оборудованием. У нас этого оборудования на миллионы рублей. И поэтому переключаться только на социалку… Это, конечно, спасение жизни, но у спасателей и у пожарных есть профессиональная деформация: «Ой, опять эта бабушка». Но все равно, хочется поехать на пожар, потушить, поработать серьезно с оборудованием. Хочется поехать на ДТП, разрезать этот автомобиль, вынуть оттуда пострадавшего…
Елена Шалимова:
Применить свои навыки
Евгения Горкина:
Хочется спасти человека.
Юрий Иванов:
На серьезное мероприятие.
Елена Шалимова:
Они долго учились, они в это много вложили, они очень стараются и, конечно, хотят эти навыки применять. В Москве спасательных сил много, поэтому 100 вызовов — это социальная помощь, но 1 такой прямо спасательный-спасательный. И это уже нивелирует всю эту работу, рутину, и ребята за этим тянутся.
Евгения Горкина:
А первую помощь приходится оказывать?
Юрий Иванов:
Да. Самые простые примеры: выезжая помочь сотрудникам скорой помощи для того, чтобы перенести больного (тяжелого больного, за 100 килограммов), когда сотрудники (там 2 человека) не могут перенести его из квартиры в машину скорой помощи, зачастую ребятам приходится, меняясь с медиками, «качать» (делать сердечно-легочную реанимацию) не только на месте, но еще и по дороге. И таких случае немало. То есть выезжают вроде бы на простой случай, а приходят — там человек уже на твоих глазах уходит, ему нужно оказывать первую помощь. Это обязательное условие обучения, работы и контроля работы всех спасателей.
Елена Шалимова:
Перелом шейки бедра — это тоже достаточно серьезная вещь. Здесь надо, во-первых, как минимум понять, что это такое, потому что это особенности транспортировки.
Дорожно-транспортное происшествие: даже если нет блокированных, едем мимо, все равно останавливаемся, потому что может быть нужна первая помощь в плане медицины, но очень много психологической помощи, потому что у нас через каждый вызов в отчете — «оказали психологическую помощь заявителю».
Евгения Горкина:
А этому тоже обучают?
Юрий Иванов:
Психология есть в программе обучения, но это уже больше жизненный опыт.
Евгения Горкина:
Давайте поговорим про работу самого отряда. Как организована работа, что за люди? Я так понимаю, у вас очень много людей, которые давно с вами.
Юрий Иванов:
Организовались мы 10 лет назад. Сколько нас было? 60 человек, наверное, или 70, кто создавал. Сейчас из этого числа осталось 14 человек. Всего в отряде 220 человек. Ежегодно из отряда уходят или отчисляются порядка 30 человек, но ежегодно такое же количество приходит. То есть у нас сейчас равновесие — вот уже несколько лет 220 человек с приходом и уходом. Отряд не может существовать без притока новых людей. И добровольцы не могут в такой сложной сфере, то есть основная проблема — обучение. И, насколько я знаю, единственный регион — это Москва, где бесплатно учат спасателей-добровольцев по той же самой программе, что и профессиональных спасателей.
У нас 3 аварийно-спасательных автомобиля, их нужно содержать, их нужно ремонтировать. У нас российские аварийные, «ГАЗели». «ГАЗель» — такой автомобиль, за которым нужно следить. Когда ты один водитель и ей пользуешься, это одно дело, а у нас 30 водителей.
Евгения Горкина:
В принципе, каждый человек 1-2 раза в месяц поработает.
Юрий Иванов:
1-2 раза месяц он заступает. Значит нужно как-то ремонтировать автомобили, на ремонт автомобилей нужны деньги. Эти деньги откуда мы берем? Из добровольных пожертвований членов отряда. То есть мы такая организация, для работы в которой нужно вкладывать свои деньги и свое личное время. И самое большое наказание у нас для членов отряда — я могу только запретить им бесплатно работать.
Евгения Горкина:
А приходится?
Юрий Иванов:
Бывают.
Евгения Горкина:
Все-таки это же мужской коллектив, и какие-то правила…
Юрий Иванов:
Не только мужской. К нам на обучение приходит очень много девушек. У нас среди девушек и женщин много старших смен, у нас есть водители. Но девчонкам нужно пробиваться сильнее. Либо находить себя в этой среде, потому что, в общем-то, это мужская работа.
Елена Шалимова:
Что прямо мужская, не могу согласиться. Великая Отечественная война, батальон «Ночные ведьмы», 245 женщин. Там не было ни одного мужчины — ни механика, ни слесаря, ни техника. Начиная от человека, который открывал двери этого аэродрома, заканчивая руководителем. Это были одни женщины, и работали они наравне с мужчинами.
Юрий Иванов:
Лена, сдаюсь. Но я еще должен сказать, в этом году, в год 10-тилетия отряда, мы получили президентский грант и работаем благодаря уже президентской поддержке Фонда президентских грантов. Мы выиграли сейчас конкурс субсидий Правительства Москвы. То есть деньги оттуда тоже идут при поддержке Правительства Москвы.
Недавно собирал Комитет общественных связей города Москвы. Там награждали тех, кто уже давно работает, получают субсидии. И нас вызвали. А там же на конкурсе проводилось онлайн-голосование, голосование интернет-сообщества, кто больше наберет голосов. Наш проект набрал больше всех голосов, можем похвастаться. Мы выиграли региональный конкурс «Созвездие мужества» — это от МЧС, по Москве мы лучшие в своей номинации. Мы номинированы сейчас на конкурс «Гражданской инициативы», Кудринский конкурс, 12-го числа поедем выяснять, получили мы там или остаемся номинантами.
Елена Шалимова:
Юрий Иванович, давай скажем спасибо всем, кто с нами, всем, кто нам помогает. Это так для нас важно, потому что мы служим городу, и я рада, что нам дали возможность служить городу. И я хочу поблагодарить от наших ребят всех людей, которые так или иначе с нами связаны, которые с нами соприкасаются. Одним мы говорим спасибо за теплые слова, другим мы говорим спасибо за решительные действия и правильные поступки, третьим мы говорим спасибо за то, что они взяли ответственность. Спасибо большое, потому что без поддержки людей, которые рядом с нами, этот проект существовать бы не смог, потому что он существует вопреки системе, вопреки общепринятым нормам. И ребятам, которые столько лет приходят, учатся, терпят нас с Юрием Ивановичем, подстраиваются под те правила, которые внутри отряда, переживают.
У нас есть в Инстаграме такая картинка, там Ждун со словами: «Ну когда же вызов?» То есть они ждут этих вызовов. И им большое спасибо. В общем, это такой проект, который вселяет радость, жизнь, говорит о том, что у нас все хорошо. Мы видим, как люди заботятся друг о друге рядом. Это очень важно.
Евгения Горкина:
Юрий Иванович, что у Вас?
Юрий Иванов:
Зачастую спрашивают, даже на высоком уровне: «А зачем вам это нужно? Вы занимаетесь тем, чем должно заниматься МЧС». И на это можно ответить только одно: за нас нашу работу без нашей инициативы никто не сделает. Не нужно ждать, пока тебя позовут.
Елена Шалимова:
Делаем добро и уходим — так девочка одна наша сказала. Говорит: «Мне нравится, что мы делаем добро и уходим».
Юрий Иванов:
Когда какая-то крупная ситуация, сил МЧС не хватит. Нужны подготовленные добровольцы, которые могут встать рядом и профессионально ликвидировать последствия такой ситуации.
Евгения Горкина:
Не зря вы называетесь «СпасРезерв» – спасательный резерв. И этот резерв должен быть готов.
Елена Шалимова:
Вот для того, чтобы резерв был грамотным, качественным, актуальным, мы и заступаем на дежурство. Для того, чтобы когда потребуется, на нас могли понадеяться, потому что это очень серьезно — кто стоит у тебя за плечом. Профессиональные пожарные и спасатели должны знать, что они могут понадеяться на того человека, который у них стоит за спиной. А чтобы они могли надеяться, мы должны быть часто применяемы, и наши навыки не должны кануть в Лету. Мы должны работать.
Евгения Горкина:
И поддерживать постоянно свою квалификацию.
Елена Шалимова:
Да, мы должны работать, мы должны актуализировать.
Евгения Горкина:
У нас сегодня в гостях был поисково-спасательный отряд «СпасРезерв» — уникальная организация. Мы не так много успели обсудить по тем вопросам, к которым я готовилась. Может быть, потому что вы столько всего делаете, что все не охватишь. Хочу вам сказать от себя большое спасибо, потому что я тоже задумывалась на тему того, что мы же тоже можем самоорганизовываться, тоже можем быть полезными где-то и тоже можем пойти учиться. Элементарно, первая помощь. Сейчас есть и однодневные курсы, и даже бесплатные какие-то вещи. То есть всегда, если человек хочет, есть куча возможностей получить информацию, для того чтобы просто не бегать в панике, а хотя бы правильно, грамотно суметь вызвать скорую помощь или службу спасения «112». Это, кстати, тоже очень важно. Спасибо большое, что рассказали, мы будем о вас тоже рассказывать, обязательно везде еще напишем. У меня в гостях сегодня был Юрий Иванович Иванов — начальник общественного поисково-спасательного отряда «СпасРезерв», и Елена Александровна Шалимова — заместитель начальника общественного поисково-спасательного отряда «СпасРезерв». А я — Евгения Горкина. Всего хорошего. Берегите себя.