И. Матысяк:

Добрый день, дорогие друзья. В эфире программа «Полилог» и я, её ведущая, Ирина Матысяк. Сегодня у нас в гостях председатель Правления Союза композиторов России, Председатель Правления Союза композиторов Татарстана, Народный артист России и Татарстана – Калимуллин Рашид Фагимович. Здравствуйте, Рашид Фагимович.

Р. Калимуллин:

Здравствуйте.

И. Матысяк:

Очень приятно, что наконец то вы до нас доехали в этих непростых погодных условиях. Будем краткими, потому что у нас время эфира, к сожалению, немножко сократилось.

Расскажите немного о своем детстве. Вот святая любовь к музыке появилась в детстве? Каким образом это произошло?

Р. Калимуллин:

Вы знаете, исходя из пройденной жизни, я могу сказать, что ничего просто так не бывает. Видимо, мне какой-то посыл, какой-то знак был в детстве. Я помню, пришли мы с папой в детский сад. И в детском садике я пробрался – ну, с кем-то он общался, - а дети же, они любопытные. И я случайно забрел в музыкальную комнату. Захожу, а там стоит пианино. Я поднимаю крышку и одним пальчиком нажимаю. Это был старинный пианино больших габаритов, практически как рояль по звучанию. И вот послышались обертоны. И мне это показалось таким возвышенным и космическим. Я долго стоял и думал: надо же, что это такое? Это какая-то сказка или что это? Ещё один звук, и ещё один звук. И вот это у меня в памяти осталось. И уже в дальнейшем как-то в жизни всё сложилось, что меня всё время что-то вело. Чем бы я ни занимался, всегда как-то получалось, что я шел к музыке.

И. Матысяк:

То есть вы закончили…

Р. Калимуллин:

…Казанскую государственную консерваторию, а до этого музыкальный колледж и музыкальную школу.

И. Матысяк:

И причем, вы играете там на очень многих инструментах. Насколько я помню, что в школе вы учились на кларнете?

Р. Калимуллин:

Да, в школе я учился на кларнете, играл на баяне. И я помню, к нам тогда приехал один из лучших баянистов Советского Союза. Они не стеснялись тогда приезжать даже в музыкальные школы. Он играл что-то органное Иоганна Себастьяна Баха.  До этого я никогда не слышал органа. И этого показалось чудом для меня: надо заниматься на этом инструменте, какой же хороший инструмент. Я стал усиленно заниматься. И уже в музыкальное училище – теперь это называется музыкальный колледж – поступил на класс баяна. И нисколько не жалею сейчас об этом. Хотя и кларнет – прекрасный инструмент. Я в армии играл на кларнете, на гобое, на саксофоне, на ударных.

И. Матысяк:

А какой самый любимый инструмент?

Р. Калимуллин:

Я бы сказал так, что для меня ближе всё-таки духовые инструменты. Хотя я люблю и струнные инструменты. Очень люблю виолончель. Да и скрипку тоже. Я «всеядный».

И. Матысяк:

То есть все любимые. Скажите, пожалуйста, когда вы сочинили свою первую композицию?

Р. Калимуллин:

Это было сделано странным образом. Я учился тогда в музыкальном училище, и учитель по сольфеджио Лариса Юрьевна попросила, чтобы мы что-то написали дома, какую-нибудь фантазию, которая взбредет в голову. Ну, и раз есть задание, значит, нужно что-то сделать. И все мы принесли какие-то наброски, эскизы. И учительница идет по рядам в классе, поднимает тетради, смотрит, обратно кладет. И тут остановилась возле меня, взяла в руки ноты, и тут же понесла их с собой к инструменту. И сразу стала исполнять то, что я написал. То есть сразу меня выделила. И после занятия попросила меня остаться и сказала: молодой человек, вам надо серьезно заниматься, у вас есть хорошие данные. Я тогда ещё был такой «нигилист». Вся молодежь обычно такая, мол, зачем мне это надо? Я говорю, что я исполнитель по природе, должен играть, а не сочинять. Она меня очень долго держала в классе, наверное, больше часа. Я говорю, ну ладно. Чисто формально я дал добро. И потом пошло-поехало.

И. Матысяк:

Вы сочиняете музыку в разных жанрах и с разными инструментами, вплоть до экзотических инструментов. Вот, как он называется?

Р. Калимуллин:

Например, сегодня я с собой принес австралийский инструмент, древнейший музыкальный инструмент австралийских аборигенов, который называется «диджериду».

И. Матысяк:

Покажите его нам.

Р. Калимуллин:

Вот этот инструмент, он очень красивый. Я даже могу на нем что-то исполнить.

И. Матысяк:

Экзотично. Вообще напоминает какие-то корякские. Только они не такие большие.

Р. Калимуллин:

А, кумысы. Там губами делают. Это высокие инструменты. Эти кумысы есть не только у коряков. И у русских есть, и украинцев, и многих народов мира. Естественно, и у сибирских народов, у тюрков. Например, в Якутске есть музей музыкальных инструментов - именно только этих инструментов. Но это нечто другое в том смысле, что очень низкий по тембру инструмент. И он прямо проникает в душу, во все чакры.

И. Матысяк:

Говорят, что эти инструменты – это элемент шаманства в хорошем смысле слова, введение человека в медитативное состояние.

Р. Калимуллин:

Вот, абсолютно. Я когда занимаюсь, если я не уйду туда, то практически невозможно играть. Ну, что-то можно сыграть, что-то показать. А вот когда на ударных я играю, тоже стараюсь уйти в прострацию. Ты уже не ощущаешь боль ладоней.

И. Матысяк:

То есть когда уходишь в другое измерение, и в этом другом измерении рождается музыка.

Р. Калимуллин:

Абсолютно. И я уже не я. Я уже не знаю, я человек из космоса или я человек в космосе. Я творю и сам себе удивляюсь: надо же, как это у меня получается? Совершенно неожиданные ходы и обороты. Очень интересная музыка получается.

И. Матысяк:

Вот, вы используете очень много народных инструментов. Как о вас написано в интернете, что вы один из таких синтезаторов жанров и народных инструментов. Скажите, почему у вас есть вот эта внутренняя необходимость? Это что, генетическая память народа или духовная база, без которой нет творчества?

Р. Калимуллин:

Мне кажется, и то, и то. Я бы даже сказал, что не любой народ, а любая страна или любая сторона, любой регион – он по-своему разнообразен. И в каждом уголке мира существует что-то свое необычное, для других народов экзотичное, а для них нормальное. Тот же «диджериду». Вот, например, Сибирь, тот же Алтай является прародиной многих народов. Но не только прародиной многих народов, но и их музыкальных инструментов. И древнейшая китайская культура вобрала в свой культурный фонд очень много алтайских инструментов. Есть такие же центры, например, Междуречье, между Тигром и Евфратом, где возникло много инструментов. Это древние цивилизации. Собственно, они и породили все, что потом распространилось по миру.

Когда я был в Марокко – это северная Африка – я увидел там такое разнообразие жалеек, которое даже в русской музыкальной культуре не имеется. Двурогие жалейки, расписные. То есть это настоящие произведения искусства. И тут невольно начинаешь задумываться, насколько всё это интересно, насколько всё переплетено. Поэтому то, что я стараюсь использовать в своем творчестве, оно тоже придает какое-то определенное своеобразие, определенную краску моей музыке.

Я всегда, ещё будучи молодым композитором, ощущал вот эту потребность. Видимо какой-то посыл всегда имеется.

И. Матысяк:

Скажите, пожалуйста, вот вы уже с 2015 года председатель правления Союза Композиторов. Мы знаем, что там ситуация достаточно непростая. Я хочу немножко о вашей менеджерской деятельности поговорить. Это очень важно, потому что не каждый творческий человек может соединить такой блестящий менеджмент и творчество. При вступлении в эту должность, какие вы себе ставили задачи?

Р. Калимуллин:

Если честно, я не стремился к руководству. Потому что после смерти нашего руководителя Казенина Владислава Викторовича прошло 2 года, и мы никак не могли выбрать. Но когда мы – руководители регионов, творческих союзов, крупных организаций из регионов России – когда мы увидели, что к власти стремятся совсем не те люди, которые не просто продолжат разваливать, а окончательно развалят Союз композиторов. Вот тогда мы, совет старейшин сказали мне: Рашид, только ты сможешь. Ты самый успешный среди нас, мы тебе доверяем. Пожалуйста, соглашайся. Это было вот таким образом. Я пришел не для того, чтобы сидеть, как музыкальный король, восседать на троне. У меня была другая задача. Я должен был как-то помочь организации выстоять в этот трудный момент, и помочь очиститься. Что мы сейчас и сделали. Ушел старый менеджмент. Фактически были неправильно выстроены принципы руководства организации, неправильный менеджмент, как сейчас говорят. Можно было и не распродавать, и не жульничать, а просто правильно и грамотно выстроить. Богатейшая по тем временам организация, и мы бы жили не просто хорошо, а очень хорошо. Но, к сожалению, неправильно все было выстроено. И теперь мы вот в этой ситуации объединились в холдинг. Например, мы вступили в союз композиторов России, в российский музыкальный союз. Потом, глядя на нас, вступили туда московский союз и петербургский союз, которые были отдельно. Вот совсем недавно московский союз вернулся в лоно композиторов России, на общем собрании они единогласно проголосовали за это. Хотя до этого были такие бурные обсуждения. Мы собираем камни, выстраиваем.

У нас в нашем холдинге не только я один руковожу. У нас несколько руководителей. Вот, как крупные корпорации, несколько руководителей. Я отвечаю за регионы, например, за творческие вопросы. Есть генеральный директор Союза композиторов у нас, Карина Аврамян. Есть председатель совета Союза композиторов России, Рыбников Алексей Львович. Он фактически наш президент на сегодняшний день. Я, естественно, как председатель правления, тоже занимаю очень важную должность. Все мы руководители. При нас есть теперь не только газета «Музыкальная жизнь», но и издательство «Композитор», и несколько журналов и газет, газета «Культура» в том числе. Это целый медиа-холдинг в какой-то степени. Нам сейчас стало легче, мы закрыли все долги. В начале мая был внеочередной съезд Союза композиторов, и мы закрыли долги. Союз композиторов в своей работе вышел в ноль. Мы уже не в минусе. Вы представляете? Мы сами себя в какой-то степени уже обеспечиваем. Конечно, мы не можем позволить пока больших и крупных проектов. Но мы к этому тоже идем.

И. Матысяк:

Союз композиторов – это общественная организация. Какие проекты или какие функции у этой общественной организации?

Р. Калимуллин:

Во-первых, я думаю, что эта работа велась и сейчас она ещё в большей степени будет вестись. Тем более сейчас не я один, а у нас целая команда. Мы и дальше будем интегрироваться, Союз культуры я имею в виду, в лоно культуры всей страны. Будем тесно общаться и с министерством культуры, с правительством нашей страны. Например, я являюсь членом общественного совета министерства культуры. Рыбникова совсем недавно в члены коллегии ввели. То есть мы будем делать проекты. Я считаю, что мы должны жить в одном едином пространстве и работать на культурную политику нашей страны.

И. Матысяк:

А государство вам помогает?

Р. Калимуллин:

Мы к этому сейчас идем. И надеемся, что министерство культуры будет поддерживать нас так же, как поддерживает Союз театральных деятелей или как Союз кинематографистов. Конечно, за эти годы было утрачено доверие, и не было никакой поддержки. Мы надеемся, что эта поддержка сейчас появится. Понимаете, это же не поддержка ради поддержки. Мы не просим на содержание аппарата. Мы хотим работать на имидж нашей страны, мы хотим работать на продвижение культурной политики нашей страны. Были утрачены наши международные связи, мы их сейчас восстанавливаем. Совсем недавно с президентом ассоциации композиторов Вьетнама. И буквально в конце прошлой неделе встречались с президентом ассоциации композиторов Японии, он же является президентом азиатской лиги композиторов. Мы будем вступать и в международные организации. То есть будем делать разные интересные проекты как в регионах страны, так и в столицах.

И. Матысяк:

А вот то, что министерство культуры будет осуществлять свою государственную политику, это не приведет к тому, что свобода творчества будет каким-то образом ограничена? Если раньше, насколько я помню, ещё в советское время композиторам заказывались определенные произведения.

Р. Калимуллин:

К этому ещё надо прийти. Это дело не одного дня и даже не одного года. В первую очередь нам необходимы средства для производства крупных проектов, производства крупных фестивалей. Нам нужно обязательно сделать какой-то крупный всероссийский фестиваль. И не один.

И. Матысяк:

Вот как раньше был фестиваль молодых композиторов.

Р. Калимуллин:

Фестиваль молодых композиторов мы уже сделали. Мы его уже возродили, и он уже успешно прошел в нескольких городах России. Ведь раньше все это было. Вот прошло 30 лет после того, как мы возродили фестиваль молодых композиторов. Представляете, что это такое?

И. Матысяк:

Это провал в поколении, фактически.

Р. Калимуллин:

Абсолютно. И вот многие талантливые композиторы остались незамеченными, ушли фактически в никуда. Раньше если композитор закончил консерваторию, он знал, что он не останется без работы. А сейчас композитор может уйти работать в музыкальный магазин, например, консультантом или ещё кем-то.

И. Матысяк:

То есть вот эта система музыкального образования и дальнейшего творческого развития была полностью разрушена за эти 30 лет?

Р. Калимуллин:

Конечно. И в то же время многие города России с большим удовольствием пригласили бы этого композитора поработать, помогли бы с жильем, например, по социальной ипотеке. Раньше же композиторы строили жилье в центре Москвы. Несколько домов было построено. В Москве, например, есть улица Композиторская. Но нет такой профессии «композитор» в реестре. Куда это делось? Это же неправильно. И со сцены когда объявляют, что выступает такой то композитор, или музыка композитора Александра Чайковского, Георгия Свиридова, Родиона Щедрина и т.д,, кто гимн Москвы написал. Получается, что люди, которых объявляют, нарушают закон? Нет же профессии такой.

И. Матысяк:

Вот видите, к сожалению, наше время истекает. Я хотела дать послушать запись кусочка из вашего произведения. Это, по-моему, третья часть концерта «Тенор для саксофона» с оркестром?

Р. Калимуллин:

Да, да.

И. Матысяк:

Всё-таки, вот один вопрос: этот год для вас юбилейный, вы удовлетворены тем, с чем вы пришли к этой дате?

Р. Калимуллин:

Я думал, что с переездом в Москву и переходом на эту работу, я заброшу сочинять музыку. Удивительно, но видимо идет какая-то концентрация внутренней энергии человека, и она позволяет сгруппироваться в какой-то степени. И я написал много музыки даже за этот период. 8 ноября, например, я еду в Якутск, где будет ставиться мой балет с театром песни и танца в оперном театре. Сейчас пишу ещё один балет. Помимо этого, написано много другой музыки. То есть работы очень много, но удается ещё и творить. Это самое главное для профессии композитора, хоть ее и нет в реестре.

И. Матысяк:

Спасибо вам большое. А мы сейчас послушаем кусочек из концерта «Тенор для саксофона» с оркестром Рашида Калимуллина.