М. Муслимов:
Вечер добрый, дорогие друзья. С вами Муслим Муслимов на канале Медиадоктор в программе «Медицинский менеджмент». И в гостях у меня Станислав Сажин, генеральный директор «Доктор на работе». Здравствуйте, Станислав.
С. Сажин:
Добрый вечер.
М. Муслимов:
Тема нашей передачи лежала на поверхности, потому что «Доктор на работе» объединяет людей, в частности, профессионалов в медицинском плане. И я знаю, что помимо этого ты руководишь еще рабочей группой по телемедицинским технологиям. Тема нашей сегодняшней встречи – это способы коммуникации медицинского сообщества в целом для достижения неких позитивных целей. Мы сегодня поговорим о целях, о способах, о том, чем Вы занимаетесь, я имею в виду Ваша команда. И первый вопрос: какие тенденции в сфере здравоохранения, которые мы сейчас ощущаем и которые реализуют себя в ближайшие пять лет?
С. Сажин:
Я часто бываю на конференциях, рабочих мероприятиях за рубежом и могу сказать, что тенденции в России качественно отличаются от тенденций в мире. В мире главная тенденция – это то, что пациент на первом месте. Это выражается в том, что все игроки рынка перестраивают свои бизнес-процессы для того, чтобы достигать тех целей, которые стоят перед пациентом. Это и фарма, и здравоохранение, и клиники, и страховые, и все остальное. Естественно, они при этом пытаются много зарабатывать, но patient first – это основополагающий фактор, которым можно объяснить, что происходит в западной медицине последние лет 20.
В России, к сожалению, patient вообще не упоминается в здравоохранении. Из-за этого, если говорить про тренды за рубежом, первое – patient first, второе – медицина становится все более персонализированной. Например, чтобы те, кто в этом плохо разбираются, могли понять. Лет 100 назад рак у всех лечили одинаково. 50 лет назад стали понимать, что у рака легких бывает 3-4 разновидности. 10 лет назад стало понятно, что их не 3-4, а 20-30. Сейчас новые препараты, новые методики лечения показывают, что для каждого конкретного пациента с раком легких – конкретный способ лечения. И чтобы понять, как лечить, изучают гены, изучают склонности пациента, его реакцию на разные препараты. В России проблема, к сожалению, в том, что у нас не производят препаратов, хоть как-то связанных с тем же самым раком легких, поэтому у нас про такой тренд говорить не приходится.
В мире главная тенденция – это то, что пациент на первом месте. Это выражается в том, что все игроки рынка перестраивают свои бизнес-процессы для того, чтобы достигать тех целей, которые стоят перед пациентом.
М. Муслимов:
А если говорить о третьем факторе трендов? Первые два были названы. Или третьего не существует?
С. Сажин:
Я думаю, что третье – это то, что у здравоохранения цель не только лечить пациента, но и повышать уровень жизни пациента. То есть если мы вновь говорим про онкологию, недостаточно просто вырезать опухоль, надо сделать так, чтобы пациенту было не больно до, не больно после, чтобы он смог быстро вернуться к привычному ему уровню жизни. И это включается в страховые программы. В России, к сожалению, до сих пор при образовании врачей в вузах проблема уровня жизни пациента вообще не обсуждается. Попробуйте прийти в районную поликлинику и сказать, что, например, ту повязку, которую Вам сделала медсестра после укола, не удобна.
М. Муслимов:
Вспомнился анекдот как раз про повязку, когда бабушка пришла в поликлинику к медсестре и говорит: «Дорогая, вот Вы мне сделали повязку. У меня правая нога болит невероятно». Она говорит: «А что Вы хотите, у Вас правой ноге 80 лет». Бабушка говорит: «Ты знаешь, милочка, у меня левой ноге тоже 80 лет, но она не болит». Вот у нас такой подход.
Со стран Европы, Ближнего Востока, в частности Израиля, Саудовской Аравии веет определенными инновационными тенденциями, которые уже внедрены. В основном, я говорю об арабских странах. В Арабских Эмиратах персонифицирование настолько широко развито, что они слово аспирин не употребляют без сдачи анализа на влияние препарата на организм. Но, тем не менее, хотел бы затронуть вопрос в формате непосредственно работы «Доктора на работе». Какие формы взаимодействия? Какие наработки, какие сценарии сейчас отработаны? Насколько эффективен этот процесс объединения медицинского сообщества? Какие у него плюсы, какие минусы? Есть общая оценка?
С. Сажин:
«Доктор на работе» современный и технологичный только в своей платформе. А еще у нас есть отдельная платформа для сотрудников аптек, для студентов медицинских вузов, я боюсь, что там особой современности и технологичности нет. Предпосылка к тому, чтобы создать сеть для врачей, а мы уже объединили более полумиллиона врачей, в частности, из России у нас 60%.
Дело в том, что у врачей в России нет доступа к современной информации, нет возможности использовать лучшие практики для диагностирования, лечения пациентов. Это было 8 лет назад. Спустя 8 лет ничего не изменилось. Буквально месяц назад Министерство здравоохранения фактически признало, что их идея внедрить в России непрерывное медицинское образование, когда вместо того, чтобы раз в 5 лет врач сдавал экзамены и продлял свой сертификат еще на 5 лет, предполагалось ввести систему, где врач каждый год обучается, за это получает баллы, и так по итогам 5 лет набирает нужное количество баллов, и ему тем самым продляется аккредитация, она провалилась. Минздрав месяц назад сказал, что вроде бы уже отмененную уже как два года систему сертификационного цикла раз в 5 лет возвращают. То есть его должны были отменить по закону через три года. Его не будут отменять, потому что внедрить НМО не удается.
Почему не удается? Почему врачи в России не хотят использовать западные практики? Почему даже «Доктор на работе» не стал импульсом для того, чтобы врачи резко начали обучаться? Причин, мне кажется, две. Причина первая: врач –это человек, важно понимать. Не все это осознают. Врач хочет, чтобы его уважали, хочет иметь достойный уровень жизни, хочет иметь возможность свозить детей на море, получать знания, которые бы его возвышали в его собственных глазах. Когда мы исследуем мотивацию врачей, вот эти факторы основополагающие. То есть врач хочет хорошо лечить пациентов. К сожалению, врачи в России не имеют возможности это делать. Это связано с тем, что они очень мало зарабатывают, их заработки, уровень жизни никак не привязаны к качеству их работы. Они могут быть привязаны к тому, есть ли у Вас связи, умеете ли договариваться. А вот качество работы никак не связано.
Профессия врача и в целом медицинского работника давным-давно перестала быть уважаемой. Из-за этого врачи не хотят учиться. Они видят, что в тех местах, где они работают, оборудование устарело. Мы же говорим не только про Москву или крупные федеральные центры. В России 80 000 населенных пунктов, где есть точки оказания медицинской помощи. И там или нет оборудования, или оно устарело. Я каждый день читаю истории о том, что врачи вынуждены за свой счет покупать, например, тест-полоски, потому что им просто жалко пациентов. А из центра, из каких-то служб снабжения они не приходят. Соответственно, в России проблема низкого качества медицинской помощи напрямую связана с социально-экономической ситуацией, а не с тем, что врачи плохие.
Профессия врача и в целом медицинского работника давным-давно перестала быть уважаемой. Из-за этого врачи не хотят учиться.
М. Муслимов:
Станислав, слушая Вас, мне немножко становится за Вас страшно.
С. Сажин:
За меня лично?
М. Муслимов:
Да, за Вас лично. Почему? Тут несколько моментов. Я поверхностно перечислю первые, что приходят в голову. Израиль просил передать большое спасибо нашему Министерству образования и здравоохранения, которые готовят для Израиля великолепных русскоязычных и англоязычных специалистов, которые уже полностью готовы. Они прошли основной десятилетний цикл, и израильтяне только вводят их в курс дела. Буквально 2-3 года – это великолепные специалисты. Теперь смысл заключается в том, что Ваша концепция, безусловно, мне понятна, так скажем, из серии, что же делать. Но в целом эта концепция, наверное, должна иметь некие точки выхода из ситуации. Вы говорите, что это уникальная технологическая платформа, но то, что там обсуждается, то, как это наполняют врачи, студенты и фарма, это не совсем то, что есть в голове у генерального директора. Но вопрос заключается в том, что если мы говорим о том, что тренды формируются людьми просвещенными и непосредственно формируются эти направления, то тогда почему просвещенные люди не делают того формата, тех шагов, на которые будут навязано, из серии скелета, а все остальное мы сможем на него надеть. Почему это не работает?
С. Сажин:
Ответ как раз во втором факторе. Дело в том, что в Российской Конституции сказано, что медицинская помощь в России оказывается бесплатно. И 147 миллионов человек, живущих в России, уверены: что бы с ними не случилось, как бы они не вели свою жизнь, пили, курили, не следили за собой, государство обязано их лечить, врач обязан их лечить.
М. Муслимов:
То есть проблема в Конституции?
С. Сажин:
Проблема в Конституции. Проблема в отношении к собственному здоровью, созданному за последние 100 лет. Я понимаю, чем руководствовались те, кто создавали российское здравоохранение 100 лет назад, в частности, народный комиссар Семашко. Им было важно, чтобы огромная страна, 300 миллионов человек, работала, строила завтра и не думала про здоровье. Работала, работала, а вопрос здоровья решат. Сейчас уже не то время. Но ведь нынешняя система здравоохранения в России до сих пор работает по рельсам, созданным Семашко. То есть вся эта система с койками, диспансеризацией, с тем, чтобы отлежаться и прокапаться, это все придумал Семашко. Тогда это, наверное, сработало.
Но сейчас, я считаю, что единственный вариант, где отношение к здоровью изменится, где отношение к врачам изменится, это если человек должен будет следить за своим здоровьем, как это уже происходит в большинстве стран мира. В Германии, если Вы не следуете предписаниям врача, то это бьет по Вашему карману. В Бразилии, если Вы курите и у Вас вдруг рак легких, то Вам не оплачивают лечение. В России все, что Вы не делаете, идете к врачу и требуете от него, что он должен Вас вылечить. Вот это нужно изменить. Как? Отдельный вопрос. Я считаю, что отличная идея с введением соплатежей в систему ОМС. Если я иду к врачу, то ОМС оплатил часть суммы, и я оплатил часть суммы. Покупаю лекарственный препарат – ОМС оплатил часть суммы, и я оплатил часть суммы. Если я маленький, пенсионер, инвалид, у меня какие-то ограниченные возможности, за меня платят 100%. Но если я в состоянии заплатить, почему я могу делать что угодно со своим здоровьем, и со мной ничего не происходит. Вот просвещенная часть думает так, что надо сделать здоровье обязанностью человека.
М. Муслимов:
Был в предыдущей общественной палате такой товарищ Максим Николаевич Мищенко. Он написал самоотвод только из-за того, что он предложил форму платежа как раз за лечение онкологических форм легкого курильщикам. Это та подоплека, которая поднялась в средствах массовой информации. То есть принцип такой же. Как идея будет воспринята обществом? А общество пока не готово. У Вас, как у человека, который руководит одной из самых больших социальных медицинских, врачебных сетей, есть ли готовый алгоритм, как взаимодействовать с медицинским персоналом? Какой алгоритм необходимо дать структурщикам в Минздраве для того, чтобы в конечном итоге прийти к нормальному, понятному выводу для страны?
С. Сажин:
Алгоритма из трех шагов у меня нет. У меня есть понимание, что сейчас в России в ОМС 1 триллион 700 миллиардов рублей, в региональных бюджетах еще триллион, в сумме получается госгарантии 2 триллиона 700 миллиардов. Это примерно 3% от ВВП. В Соединенных Штатах на здравоохранение уходит 18% от ВВП, у нас 3. В Европе 8-9%. Нет способа оказывать медицинскую помощь у нас лучше, чем в Европе или США, если тратить на одного человека в 2-3 раза меньше, чем у них. И способа нет. Это не сказка. Поэтому я когда говорю про соплатежи, про отношение к здоровью, я пытаюсь сэкономить деньги. Вот сейчас государство тратит на одного человека 100 рублей, а надо тратить 300. И пока мы это не продвинем, ничего не изменится. Вопрос в деньгах. Вопрос не в философии, не в почвенничестве, не в отношении к власти. Денег просто не хватает, их нет. Пока мы это не решим, никакие сказки не сработают.
В Соединенных Штатах на здравоохранение уходит 18% от ВВП, у нас 3. В Европе 8-9%. Нет способа оказывать медицинскую помощь у нас лучше, чем в Европе или США, если тратить на одного человека в 2-3 раза меньше, чем у них.
М. Муслимов:
Сейчас практически в любой государственной больнице или поликлинике есть коммерческие отделы, которые берут деньги с пациентов для того, чтобы ускорить процесс госпитализации или оказать дополнительные услуги, лучше палаты и так далее. В роддомах даже проблем нет, через страховые компании, это не является ли фактором соплатежа как раз?
С. Сажин:
Вы находитесь в западне отсутствия информации. Дело в том, что из своего кармана за медицинскую помощь хоть раз в год платили в России за прошлый год 3 миллиона человек. А всего живут 147. То, что Вы говорите, этого не видно, этого не существует. Забудьте про это, этого нет.
М. Муслимов:
Нет, я говорю не о том, что не является путем.
С. Сажин:
Это в пределах Садового кольца.
М. Муслимов:
Почему? Если выехать в Нижний Новгород, города-миллионники, там есть коммерческие отделения. То есть фактически государство говорит частникам о том, что есть частная система здравоохранения, и предприниматели могут развиваться, но помимо этого вводит коммерческие отделы. Больница свой бюджет формирует исходя из направления коммерческой медицины и исходя из формы ОМС, которая оплачивается по тарифам.
С. Сажин:
Вы не хуже меня знаете, что все эти коммерческие отделения нужны из-за того, что подушевой тариф, существующий в ОМС, не окупает даже базовые расходы медицинских учреждений. То есть главврач просто вынужден, у него нет вариантов. Невозможно в России содержать клинику на ОМС и не пытаться заработать на стороне. Это математика. Вы просто не можете это сделать. Все, кто обвиняют главврача, что они что-то там разворовывают, попытались бы сами просто сесть и посчитать, как можно сделать поликлинику работающей, если у тебя 20 врачей и 2 миллиона бюджет. Невозможно. Нужны деньги.
Коммерческие отделения нужны из-за того, что подушевой тариф, существующий в ОМС, не окупает даже базовые расходы медицинских учреждений.
М. Муслимов:
Станислав, у меня вопрос, исходя из той команды, которая собрана сейчас на благо работы и взаимодействия с врачебным персоналом. Каким образом удается эту команду направлять? Какие люди формируют эту команду? И какие тренды и тенденции Вы в ближайшее время внедрите во благо врачебного персонала, который находится в Вашей соцсети?
С. Сажин:
«Доктор на работе» – это обычная рабочая компания. У нас половина разработчики, вторая половина зарабатывает деньги, и еще сколько-то человек занимается тем, что отвлекают их – бухгалтер, например.
Что касается трендов, мы сейчас направляем все усилия на то, чтобы для врачей и для фармацевтов, для провизоров создавать качественный контент. Мы первые в России запустили автоматический перевод и поиск по клиническим материалам Американского института здоровья. Сейчас любой врач, который заходит к нам на сайт, ищет какую-то информацию, допустим, по лечению пациента, видит не только результаты поиска по сайту, но и бесплатно результаты поиска pomed и может их прочесть. Там пока что некачественный машинный перевод, но мы работаем над этим.
Мы сейчас думаем над тем, чтобы покупать контенты западных источников, переводить, и даже пойдем в сторону того, чтобы создавать собственную редакцию с тем, чтобы писать клинический контент и на русском языке изначально. К сожалению, в России огромная проблема с контентом. Буквально вчера был на конференции по доказательной медицине в Сеченовском университете. Есть так называемое Кокрейновское сообщество, где работают над материалами, позволяющими врачам лечить пациентов на основании консенсуса между исследованиями врачами и опытом, а не на основании странных предположений. И там была сказана интересная цифра. В России материалы для Кокрейна предоставляют 23 человека. То есть по всей России всего 23 врача, кто в состоянии работать над всем этим.
Если открыть pomed, если открыть рецензируемые западные издания, Вы увидите, что из России там публикуют рецензируемые статьи 12 человек. Они пишут о том, что на Западе перестало быть актуальным лет 20 назад. Если мы хотим сейчас эффективно лечить пациентов, надо либо переводить западный контент, что мы уже делаем, либо писать самим, но писать о том, что уже доказано, что прошло многие степени проверки на Западе. В России, к сожалению, писать не о чем. У нас не проводится ничего.
Если мы хотим сейчас эффективно лечить пациентов, надо либо переводить западный контент, что мы уже делаем, либо писать самим, но писать о том, что уже доказано, что прошло многие степени проверки на Западе. В России, к сожалению, писать не о чем.
М. Муслимов:
Я недавно видел, что Вы собираете телемедицинскую команду. Расскажите об этой ассоциации или как называется эта организация?
С. Сажин:
Телемедицина – это не врач в Скайпе. Телемедицина – это множество направлений, позволяющих снизить расходы и повысить эффективность медицинской помощи. Например, если Вы пришли к врачу, он Вас отправил на рентген, то почему Вам результаты рентгена, сообщение «Все хорошо» не получить по СМС. Вот это телемедицина.
Сейчас в системе ОМС Вы обязаны прийти вновь к врачу, чтобы узнать, что ж там у Вас на рентгене. Если Вы сдали кровь в частной клинике, то получите результаты через СМС или почту. Это уже телемедицина. В ОМС это, к сожалению, не работает. Если Вам врач выписал препарат, и Вы, придя домой, забыли, как его принимать и сомневаетесь, то Вы звоните врачу и спрашиваете, как применить препарат. Это уже телемедицина. То есть Скайп – это очень маленькая часть телемедицины. Но в России законодатели, врачебное сообщество, пациенты этого не понимают. Все сразу думают про Чумака и Кашпировского, к сожалению.
В конце июля Президент подписал Закон «О телемедицине», принятый Государственной Думой и Советом Федераций. Закон запрещает вообще все. Для этого Закона сейчас готовятся подзаконные акты. Минздрав представил свою версию две недели назад. Порядок оказания медицинской помощи с использованием телемедицинских технологий, которые представил Минздрав, запрещает все то, что не успел запретить Закон. Это означает, что я прав. К сожалению, все думают, что телемедицина – это плохо. И запрещают даже банальные вещи, которые бы помогли, но их делать нельзя.
Игроки рынка, которые уже занимаются телемедициной в том или ином виде, это поняли и решили создать профессиональное объединение. Мы его назвали «Национальная телемедицинская ассоциация». В Национальную телемедицинскую ассоциацию вошли все игроки, кто занимается телемедициной, цифровой медициной, кроме Яндекса. Вообще все, кроме Яндекса. И на каждой встрече, посвященной телемедицине, на конференциях, я каждый раз подхожу к представителям Яндекса и спрашиваю, когда же они одумаются и вернутся в лоно семьи.
М. Муслимов:
А семья ли это для Яндекса?
С. Сажин:
Есть проблемы, что Яндекс первым предложил проект Закона «О телемедицине» еще весной прошлого года.
М. Муслимов:
На что направлена деятельность Ассоциации?
С. Сажин:
Первая цель была подготовить подзаконные акты для Минздрава и постараться убедить их принять наши версии, а не консервативные. Пока не получается, но мы их подготовили. Главное лоббирование интересов телемедицинского сообщества – обучение, работа с органами власти. Мы ничем не отличаемся от других.
М. Муслимов:
Каждый воспринимает телемедицину по-своему. Кто-то передачу сигнала через ЭКГ по телефону, доперестроечный вариант уже называет телемедициной. Кто-то говорит о том, что доктор-робот Да Винчи, когда доктор находится в Новосибирске, а пациент в Москве, это тоже телемедицина. Кто-то говорит о том, что сбор пациентов на крупные большие операции, как делает Центр Бакулева или Научно-исследовательский институт, проводя видеоконференции, это тоже телемедицина. Игроков настолько много с разными направленностями, что выработать единую концепцию достаточно сложно. Собери 20 человек и задай каждому вопрос, что такое телемедицина, и каждый будет отвечать по-своему. Вот для Вас телемедицина – это отправка СМС сообщений после рентгена.
С. Сажин:
Мы смогли выработать порядок, с которым согласились все те самые игроки. У нас больше 90 организаций, которые участвуют в работе ассоциации, и мы смогли написать порядок. Пока что Минздрав его не принимает. Но это реально хороший документ. Лучшие юристы страны над ним работали. Мы надеемся, что сможем убедить Минздрав его принять.
М. Муслимов:
Юристов много, документов хороших много. Весь вопрос – они входят в жизнь или нет.
С. Сажин:
Вот мы начали передачу с денег. Я приведу простой пример. В России примерно 8 миллионов человек болеют диабетом разных типов. Диабетик, чтобы получить инсулин бесплатно, должен каждый месяц идти к эндокринологу и получать рецепт. По моим подсчетам, на это государство тратит 300 миллиардов рублей в год. Это 12% всех госгарантий на здравоохранение. Если бы мы сделали получение рецептов электронным, и диабетик бы ходил на осмотр к врачу не каждый месяц, а каждый квартал. Я разговаривал с опытными эндокринологами, и они говорят, что этого достаточно. Мы бы сэкономили государству 200 миллиардов. Друзья, вам нужно 200 миллиардов? Разрешите телемедицину для диабетиков. Все. 200 миллиардов потратите на то, чтобы лучше обучать врачей, построить еще какие-то медицинские центры. Телемедицина – это просто возможность сэкономить, как минимум.
Если бы мы сделали получение рецептов электронным, и диабетик бы ходил на осмотр к врачу не каждый месяц, а каждый квартал, мы бы сэкономили государству 200 миллиардов.
М. Муслимов:
Если говорить о дальнейших задачах, которые Вы ставите перед Национальной телемедицинской ассоциацией, какие они?
С. Сажин:
Для нас главная цель – постепенно объяснить Минздраву, государственным органам, Государственной Думе, что телемедицина – это не плохо, это хорошо, сформировать хороший образ телемедицины для населения, показать, что это то, что сможет помочь российской системе здравоохранения.
М. Муслимов:
Я знаю несколько компаний, которые не входят в Вашу Ассоциацию.
С. Сажин:
Например? Кто от меня скрылся?
М. Муслимов:
Яндекс, как минимум, скрылся. Я боюсь просто называть другие компании, которые от Вас скрываются. Но, на самом деле, телемедициной занимаются научно-исследовательские институты, РЖД больницы к Вам не входят и так далее. Много организаций есть, но смысл даже не в этом. Мой вопрос заключается в том, что если мы берем эти 90 организаций, есть ли примеры конкретных реализованных на практике телемедицинских систем, которые уже работают? Потому что только гардеробщица в поликлинике не занимается телемедициной. По-моему, все, кому не лень, ринулись после подписания Закона Владимиром Владимировичем в эту стезю. В конечном итоге, мало у кого есть готовый продукт, который можно реально показать, посмотреть аналитику и возможность в дальнейшем внедрение на просторы страны.
С. Сажин:
Простой вопрос. Например, питерский центр Алмазова. Они активно участвую в работе Ассоциации. Это прекрасный пример того, как телемедицина может спасать жизни. Вот и все.
М. Муслимов:
Если у нас сейчас есть на руках алгоритмы не только по диабетикам, а по всем остальным направлениям, то мы можем просто перевернуть всю систему здравоохранения. Я не понимаю, почему мы до сих пор сидим здесь в студии и не бежим переворачивать все, если у нас есть такие цифры?
С. Сажин:
Я понимаю, на что Вы намекаете. Нет цели ставить диагноз удаленно. Алгоритм – это следующий этап. Сейчас есть цель сэкономить деньги здравоохранению за счет того, чтобы сделать медицинскую помощь более доступной, эффективной и дешевой. Это может позволить сделать телемедицина. Примеров масса. Например, есть прекрасный сервис «Док+», в который, кстати, инвестировал Яндекс.
Вы заболели, к Вам приходит домой врач, осматривает. Это законно. Выписывает какие-то препараты и говорит, сдайте вот эти анализы – кстати, «Док+» позволяет сдать анализы на дому – и потом я Вам скажу, что делать. И врачу не нужно идти второй раз к пациенту домой. Он смотрит его анализы и пишет ему онлайн, что я Вас осмотрел вживую, посмотрел анализы и считаю, что Вам необходимо сделать следующее.
Сейчас есть цель сэкономить деньги здравоохранению за счет того, чтобы сделать медицинскую помощь более доступной, эффективной и дешевой. Это может позволить сделать телемедицина.
М. Муслимов:
Первичный прием пациент обязан проходить, а повторный прием уже телемедицинский.
С. Сажин:
Давать рекомендации, план лечения запрещено по 242 Закону. Разрешено корректировать уже имеющийся план. Это не то же самое, что давать с нуля.
М. Муслимов:
Врач на первичном приеме может выписать план, который можно скорректировать в дальнейшем, и корректировать, исходя из полученных анализов.
С. Сажин:
Как говорят игроки рынка, все эти вопросы будут оставаться на усмотрение прокурора и судьи.
М. Муслимов:
Обучаясь на 2-3 курсе, понимаем одну важную вещь, что история болезни для кого пишется?
С. Сажин:
Для прокурора.
М. Муслимов:
То же самое и здесь. А как Вы хотели по-другому? У нас государство выдает определенные нормы и правила, по которым мы взаимодействуем. Я могу сказать, что мы можем все, что угодно делать, но есть какие-то правила.
С. Сажин:
Просто «Док+» делает крутые вещи, «Педиатр 24/7» делает крутые вещи. Хорошо бы, чтобы это развивалось.
Мы берем обычные медицинские или околомедицинские процессы и делаем их более эффективными. Мы не заменяем ничего. Телемедицина не заменяет обычную медицину. Это как раньше Вы говорили по огромной трубке, а теперь по маленькой. Все. Это не революция, просто чуть удобнее.
Мы берем обычные медицинские или околомедицинские процессы и делаем их более эффективными. Телемедицина не заменяет обычную медицину.
М. Муслимов:
А то, что интерфейс есть у пациента, то, что личный кабинет, есть возможность курации?
С. Сажин:
Раньше на трубке тоже не было экрана, теперь есть. Это не меняет принцип общения по телефону.
М. Муслимов:
Тут принцип персонифицированной медицины. Прав ли я, если я скажу, что пациент, изначально видя некую систему здоровья, которая ему передается через личный кабинет, через ту информацию, которая к нему приходит, может улучшить свое здоровье, не прибегая даже к взаимодействию с врачами, а просто выполняя определенные рекомендации, которые ранее ему поставил лайфкоуч, так скажем?
С. Сажин:
К сожалению, здесь есть две точки зрения. Тим Кук, гендиректор Aplle, говорит, что только за счет ношения Aplle Watch он стал подтянутым, потому что Aplle Watch ему напоминает меньше есть и больше бегать. С другой стороны, я не знаю ни одного клинического исследования, доказывающего, что личный кабинет пациента помогает ему вести более здоровый образ жизни.
М. Муслимов:
У меня личный вопрос. Зачем Вы этим занимаетесь, так как Вы не доктор? И какая Ваша цель в конечном итоге? Сейчас я вижу человека, который критикует систему и, по сути, не предлагает чего-то продуктивного.
С. Сажин:
Я предложил.
М. Муслимов:
Продуктивно – это когда Минздрав принял эти поправки. Пока Минздрав не принял эти поправки, это не продуктивно. Так все же, какая цель, какая задача?
С. Сажин:
Я оказался в медицине случайно. Меня позвал мой друг Андрей Перфильев, который как раз врач. К сожалению, спустя 8 лет IT-медицина стала моей главной и единственной компетенцией. Если я хочу и дальше оставаться конкурентным, я должен и дальше заниматься только ей. Цель уже не деньги. Я успел их заработать. Для меня, наверное, главная цель – менять мир к лучшему. Вот, например, в России 8 миллионов диабетиков. В мире ежегодно только лишь на лечение диабета тратится порядка триллиона долларов каждый год. Было бы круто, если бы диабетиков было бы меньше, и деньги, сэкономленные на них...
М. Муслимов:
Вам немножко надо покопать информацию. Ваше мнение не совсем просветленное.
С. Сажин:
Легко копаю. Я успел запустить приложение для диабетиков в Соединенных Штатах. Хорошо знаю ситуацию по ним.
М. Муслимов:
Я желаю Вам удачи в этом плане. Но помимо этого есть определенные факторы, которые Вы сейчас не оцениваете, исходя из которых не идут в профильное русло именно те задачи, которые Вы ставите. Кроме диабетиков, есть цели, задачи? Зачем Вы в медицинском сообществе?
С. Сажин:
Я сейчас занимаюсь тем, что делаю врачей более компетентными в лечении и диагностировании пациентов каждый день. Для меня это главная задача. Каждый день врачи, которые приходят к нам на сайт, спрашивают сотни раз, как лечить того или иного пациента. Кого-то спасают, кого-то нет. Это мой вклад.
М. Муслимов:
Дорогие друзья, пожелаем удачи Станиславу Сажину на благо медицинского сообщества, на благо здоровья наших пациентов. Успехов в реализации, страхуйте себя чаще, потому что иногда становится страшно за сказанные слова и за мнение, которое, собственно, не результативно и не направляет медицинское сообщество к объединению и взаимодействию. Я имею в виду страшно не за здоровье, а именно за то, что мечты не реализуются. Поэтому, дорогие друзья, всего хорошего.
С. Сажин:
Спасибо, что пригласили.