Д. Волянская:
Добрый день, дорогие друзья. В эфире канал Медиаметрикс, ваша любимая программа Информбюро. В студии я, Дарья Волянская, и хотела бы сказать, что рядом со мной сидит Олег Дружбинский, но у нас сюрприз. Поэтому рядом со мной журналист Илья Переседов.
И. Переседов:
Здравствуйте.
Д. Волянская:
Здравствуй, Илья. Очень рада тебя видеть. А у нас сегодня замечательный гость, к нам сегодня пришел протоирей отец Всеволод Чаплин. Здравствуйте, отец Всеволод, спасибо что пришли.
Вс. Чаплин:
Я рад вас приветствовать.
Д. Волянская:
У нас сегодня огромный набор интереснейших тем, о которых мы поговорим. Илья, я вижу по твоим горящим глазам, что тебе надо передать слово.
И. Переседов:
Спасибо большое. Отец Всеволод, насколько я понимаю, сейчас ваш официальный статус в русской православной церкви – это настоятель храма Федора Студита в Москве.
Вс. Чаплин:
Есть такой храм, я в нем служу.
И. Переседов:
Не просто служите, но еще и настоятель?
Вс. Чаплин:
Да. Это уже вторично.
И. Переседов:
Знаете, вот я являюсь собственником небольшого бизнеса и мне буквально на днях пришло письмо, на юридический адрес от настоятеля провинциального храма с подробным рассказом о том, как дорого содержать сегодня храм в России, с готовыми прямо счетами за электричество, что за электричество в месяц уходит 120 тысяч рублей, леса поставить возле колокольни 160 тыс. рублей и с просьбой о финансовой помощи.
Вс. Чаплин:
Ничего удивительного, сейчас стало гораздо меньше спонсоров, и простые люди стали более прижимистые, не только в храме, вот я в центре Москвы служу. У нас сейчас закрываются рестораны, испытывают большие сложности магазины. В храме хорошо одетые люди стали просить сдачи с 10 рублевой свечки 40 рублей.
И. Переседов:
А во что обходится содержание храма?
Вс. Чаплин:
Это зависит от объема здания, от объема коммунальных услуг. Если зданий много, то они больше. Основные расходы, скажем так, 80% -- это зарплата. Это очень большой штат людей, это сторожа дневные, ночные, это женщины, которые распространяют свечи, церковную утварь или церковную литературу. Это завхоз, это бухгалтер, они обязательно нужны, это разные церковнослужители.
И. Переседов:
Порядок какой?
Вс. Чаплин:
Зарплаты очень маленькие, это может быть 10 тыс. рублей на самом деле за достаточно тяжелую работу. Священники получают 20 тыс. рублей, у нас по крайней мере. Есть храмы более состоятельные, особенно на окраинах Москвы, но у нас вообще-то скромно все. Но в любом случае, это где-то до 20 человек, которые обеспечивают храмы, плюс хор, еще какие-то текущие расходы. В основном, все, что получает храм, расходуется на зарплату. Это примерно 400 тыс. рублей в месяц, если говорить о поступлениях, и если говорить о расходах, то это больше чуть-чуть, поэтому мы постоянно находимся на грани впадения в долги, зарплата — это 250-300 тыс. рублей и еще конечно коммунальные расходы и иные текущие. На ремонт даже мелкий такого рода храм не может получить никогда в принципе. Поэтому должен просить вас, остальные люди должны просить что-то у местных властей, либо у богатых людей. Богатые люди сейчас, скажем прямо, убегают из России. Очень большое количество людей, которые сделали большие состояния.
И. Переседов:
Мы про богатых людей еще поговорим.
Вс. Чаплин:
Откровенно вывозят последнюю недвижимость из страны, поэтому сами понимаете каково сейчас к ним обращаться.
И. Переседов:
Скажите, пожалуйста, вот после того как вас освободили от должности руководитель отдела по связям с общественностью и, я так понимаю, вы сосредоточились на роли настоятеля, количество прихожан в храме увеличилось?
Вс. Чаплин:
Это просто стал уже другой храм. Перешел из одного храма, который был связан с отделом, перешел в другой храм, там народу достаточно мало было. Со мной кто-то пришел, в любом случае очень маленькое количество людей. В центре мало людей, потому что в центре много храмов и очень мало жилых домов, почти все прихожане, это люди, которые ездят из других районов Москвы. У нас в храме местных жителей двое. Центр уже пустеет.
И. Переседов:
У меня ощущение, что тот радикализм, та радикальная позиция публичная, которую вы заняли после освобождения от должности главы синодального отдела по работе с общественностью, она продиктована стремлением привлечь к себе внимание.
Вс. Чаплин:
Я давно устал делать карьеру, ни к чему не стремился уже последние года 3-4, когда работал в церковной бюрократии, поэтому настало время говорить правду. Вот то, что сегодня нужно говорить, это настоящее христианство, не политкорректное, толерантное. Спасение только в православии.
Д. Волянская:
Мне кажется, вы всегда достаточно открыто высказывались.
Вс. Чаплин:
Бог только один, остальные так называемые религии, так называемые пути к Богу, это ложные пути. Они к Богу не ведут. Об этом нужно очень ясно сказать, а также о том, что грех – это всегда вещь, которая разрушает человека, даже мелкий грех, даже какой-то привычный. И, собственно говоря, жизнь в нашем вот этом обществе, привыкшего к греху, нужно менять. Вы поменяетесь все или погибните. Вот это всем вам нужно сказать. Вообще, антихристианская и самая последняя вещь для церкви, это пытаться понравиться. Это пытаться подстроиться под какую-то общественную струю, которая доминирует. Если мы превращаемся в политическую партию, пытающуюся набрать избирателей или коммерческую структуру, пытающуюся набрать клиентов, мы изменяем себе. Вообще, в Евангелии сказано, -- «Горе вам, если все люди будут говорить о вас хорошо.» Если тебя хвалят, особенно во внешнем мире, который живет по законам зла, ты больше не христианин. Ты ошибаешься.
И. Переседов:
Иисус говорит, что пришел к вам Иоанн Креститель, который вина не пьет, мяса не ест, вы говорите в нем бес, а пришел к вам сын человеческий, который и вино пьет и мясо ест, а вы говорите, что общается с блудниками и разными малосимпатичными людьми. Много всего в Евангелии написано. Вопрос задам, мне очень нравится история последней недели о том, когда в публике уже подтвердилась информация, что Дмитрий Энтео – православный активист, который несколько лет последовательно отстаивал позицию, близкую вам, вот такой церковный радикализм, он оказывается влюбился в одну из девушек из «Пусси Райот» Марию Алехину. Они сейчас активно встречаются и даже собственные коллеги, единомышленники Энтео, не знаю, из ревности, из христианской ревности от него отреклись.
Д. Волянская:
Может это любовь во спасение? И он таким образом спасет ее заблудшую душу?
Вс. Чаплин:
Я в этой истории ничего плохого не вижу, ведь Алехина была в свое время полуверующим человеком, участвовала даже в благотворительной деятельности. Может быть они как-то найдут друг друга и оба станут хорошими христианами. Цорионова, он же Энтео обвиняют чуть ли не в том, что он был специально заслан кем-то в церковь, вот такие разговоры ходили в церковной бюрократии. Но это, извините, попытка выдать за церковь только себя, то есть бюрократическую субкультуру. Это человек, в котором смешиваются истинность и самопропаганда, искренность, простите, и самопропаганда. Искренность в определенном смысле есть, это такой, немножко мечущийся человек, но это не засланный казачок, это не провокатор, подсаженный какими-то спецслужбами. Поэтому это тоже такой искренний шаг, Алехина, бесспорно, человек не безнадежный, думающий, серьезный, тоже искренний, кстати говоря, в отличии от некоторых других деятелей, для которых вся эта история с известной кощунственной группой была скорее пиар-проектом. Пусть они находят друг друга, но пусть они вместе находят Христа, и чем более прямо они его находят, тем лучше.
И. Переседов:
Вообще вся эта история показывает, что жизнь несколько шире, чем какие-то политические лозунги или пропаганда.
Вс. Чаплин:
Да я вполне был уверен, что и Алехина найдет дорогу к храму и Цорионов вернется в ту либеральную тусовку, из которой он вышел.
Д. Волянская:
Отец Всеволод, Илья сразу начал с мирского, с вопросов про деньги, мне бы хотелось нашу дискуссию в более философское русло повернуть. Я действительно очень рада, что вы к нам пришли. Мне кажется, что вы всегда в общем-то очень открыто высказывались по многим вопросам. И в связи с этим, хотелось бы у вас спросить, как вы вообще считаете, церковь должна высказываться по всем общественным вопросам? Открыто и прямо? И как у нас вот с диалогом обстоит?
Вс. Чаплин:
Конечно должна. Она не должна входить в мелочную борьбу за частный интерес. Если церковь участвует в жизни общества, через дележ какого-нибудь пирога, через отстаивание личных интересов тех или иных, светских или церковных. Это все плохо. Церковь не должна становится не органом власти, не политической партией, не коммерческой структурой, но она должна говорить о грехе и о добродетели, о истине и лжи, везде где они сталкиваются, а это и экономика, и политика, и, естественно, культура. Сейчас мы о культуре уже начали говорить. Это здравоохранение.
Д. Волянская:
А политика?
Вс. Чаплин:
Конечно же. И сейчас между прочим нужно говорить, настало время говорить без всяких умалчиваний и без всякого виляния хвостом, о нравственности политиков. Вот следующая элита должна быть абсолютно просвечена на предмет личной жизни, так называемой личной жизни. У политика личной жизни быть не может, как только политик говорит моя личная жизнь – вон, вон и немедленно. Вот эта тема должна сейчас стать одной из главных.
Д. Волянская:
Мы сегодня как раз хотели с вами поговорить о кризисе элит в нашем обществе и некоем таком застое. Поэтому так программу и обозначили и пути выхода из этого застоя. Что за кризис элит у нас происходит? Вот расскажите, на ваш взгляд.
Вс. Чаплин:
Застой практически очевиден. Слишком многие идеи, слишком многие споры сметаются под ковер, сметаются со стола. Это неправильно. Я еще года еще 3 назад в очень высоких кабинетах сказал, смена элит нужна. И в том числе и вам всем, господа, нужно будет уйти. Это, конечно, вызвало шок и целую кипу доносов по моему поводу, потому что я предлагал слишком радикальные методы. Вот сейчас конечно же слова многих людей и мои, в том числе, были услышаны, и определенная смена элиты происходит
Д. Волянская:
В половине регионов губернаторов поменяли.
Вс. Чаплин:
Это такая, ну если хотите, почти обманка в моих глазах. Ну да убирают губернаторов пожилых, уберут скоро второстепенных министров. Но слушайте, пока сидит тройка - Чубайс, Кузьминов, Греф – и влияет на экономическую политику, никакой смены элит на самом деле нет. Пока сохраняется та экономическая и политическая система, которая родилась в начале 90-х, и при условии верности которой призвали во власть Путина, никакой смены элит нет. Я считаю, что обсуждаемые сегодня сценарии, даже сценарий введения некоторых элементов парламентской республики, правительства, избираемого думой – это все мертвому припарочки. Это мелко. В этом нет драйва.
Д. Волянская:
А как по-крупному?
Вс. Чаплин:
Политика всегда должна быть, большая политика, связана с вопросами жизни и смерти. Посмотрим получится ли в этом плане что-то у нас в России, потому что испугались.
И. Переседов:
Кто именно испугался и чего?
Вс. Чаплин:
Испугалась та самая правящая элита. А испугались того, что будут какие-то реальные перемены. Вот посмотрите.
И. Переседов:
А в какой момент испугались?
Вс. Чаплин:
А вот посмотрите, то, что произошло в Турции, вне зависимости от источника этих перемен, то ли это сделали одни источники, то ли это другие, я не верю, что это сделал Гюлен. Он очень малосимпатичная личность, такой типичный строитель тоталитарной секты, но у него не было ресурсов, чтобы вот такую штуку провернуть. Какая была провернута под видом то ли настоящего, то ли сфальсифицированного переворота. Но сколько под это дело удалось провести перемен. Вот такой сценарий уже креативный, а сценарий убийства Кирова и то, что последовало за ним – это тоже достаточно красиво. Понимаете, политика без вопросов жизни и смерти – это игрушка.
И. Переседов:
А вы сейчас говорите, как частное лицо или как духовное, мне интересно.
Вс. Чаплин:
Как священнослужитель, конечно.
И. Переседов:
А вы три минуты назад сказали, что церковь не должна вмешиваться в политику. Вы сказали, что не должна вмешиваться в сами политические институты.
Вс. Чаплин:
Она не должна бороться за мелкую власть, она не должна становиться политической партией или коммерческой структурой, но она должна давать оценку всему, что происходит. Вот наша элита абсолютно безнравственна, цинизм 90-х годов, все эти штучки, в так называемой личной жизни, забудьте это слово личная жизнь, если речь идет о политике. Все эти попытки закрепиться и поставить собственных детей и внуков на какие-то позиции, все это абсолютно безнравственно. Предложили уйти несколько раз разные общественные силы, ответом стало молчание. Теперь чтобы избежать застоя, а значит и революции, которая всегда следуют за застоем, нужно решаться на сценарии более серьезные. Турецкая история очень поучительна для нас, ну и смена элит в Советском Союзе тоже поучительная вещь.
Д. Волянская:
А какая она вот эта новая элита? Кто эти люди?
Вс. Чаплин:
И поверьте мне, политика без вопросов жизни и смерти, это не политика. Вы знаете, о нашей молодежи достаточно презрительно говорят многие церковнослужители, обличительно говорят, но на самом деле среди этих людей достаточно много нравственных, искренних людей. Вот такой феномен Энтео или феномен Алехиной. Это хорошие феномены, даже если не мы не сходимся с этими людьми в некоторых взглядах. Даже если взгляды меняют в лучшую, иногда в худшую сторону. Спрос на честность, на нравственность, на уход вот этих вот мерзавцев, которые с 90-х годов нагло контролируют общественную жизнь и экономику, спрос очень велик. Власть имеет еще некий шанс этот спрос удовлетворить через мощное действие сверху, но мощное действие сверху, но не перестановки пешек.
И. Переседов:
Вы знаете, я неделю назад общался с Владимиром Легойдой, и он мне рассказывал, что за последние годы в русской православной церкви выросло количество епархий и появилось большое количество новых епископов и они все по преимуществу очень молодые люди. Мне интересно, вот эти новые молодые епископы православной церкви, они отвечают вашим требованиям, о которых вы рассказали?
Вс. Чаплин:
Кто да, кто-то нет.
И. Переседов:
А вот в процентном соотношении? Больше да или нет? Может ли в данном случае церковь быть образцом такого обновления?
Вс. Чаплин:
Среди этих эпископов очень много менеджеров, увы, максимум регионального уровня, а нужно быть духовными лидерами нации. Вот этих качеств у них я не вижу, ну а дальше, есть всякие люди, есть люди, слишком заинтересованные в общественно-материальных вещах.
И. Переседов:
То есть церковь в данном случае примером не служит?
Вс. Чаплин:
Не служит. Есть гораздо больше людей, которые могли бы сыграть серьезную роль, но которые сдерживаются, много таких людей и в церковной бюрократии, и в духовных школах, в академиях и в семинариях, и среди православной общественности. Этих людей придерживают и выдвигают менеджеров, потолок которых, это заниматься стройками на уровне, в лучшем случае, области, а то и района. То же самое делают и власти светские.
И. Переседов:
Наглядный пример придерживания такого можете привести? Какой-нибудь в церковной жизни или в светской.
Вс. Чаплин:
Ну, например владыку Тихона (Шевкунова) я бы сделал уже членом священного синода и дал бы ему возможность более активно влиять на кадровую политику церкви. Его мало. Его придерживают очень серьезно, он просто викарный епископ и настоятель монастыря, без гарантированного влияния на те же кадровые решения, по крайне мере на макроуровне. Я бы больше сейчас подтянул высшее церковное управление и преподавателей духовных академий, и семинарий Свято-Тихоновского университета, я бы больше дал возможности православной общественности, не просто влиять на церковно-общественные отношения, а определять эти отношения. Я бы все финансовые дела в церкви отдал либо мирянам, либо дьяконам, отстранив от них полностью как епископов, так и чиновников.
И. Переседов:
Обязательна нужна финансовая чистота в церковных делах?
Вс. Чаплин:
Да, потому что большая проблема – церковный бюджет неизвестен до последнего времени был, даже членам Архиерейского собора, который по церковному уставу несет ответственность, имеет обязанность по крайней мере, оценивать этот бюджет и принимать определенные решения.
И. Переседов:
Я знаю, что во многих протестантских общинах, например, настоятель общины отчитывается обо всех финансах, которые к нему поступают, как он их тратит, про свою зарплату.
Вс. Чаплин:
Так делается на приходских собраниях у нас, обычно это небольшая тайна, вообще никакая нетайна, особенно в бедном приходе. Но вот чем выше, тем меньше возможность узнать, а на что, собственно, тратятся те или иные средства.
Д. Волянская:
Отец Всеволод, а почему на ваш взгляд, вот не секрет, что в некой, условно говоря, прогрессивной части общества, в том числе интернет-сообществах российского интернета, в последние годы зреет,
Вс. Чаплин:
Прогресс – это вообще миф, да?
Д. Волянская:
либерально настроенной части общественности, зреет раздражение
Вс. Чаплин:
А либерализм – это самая тоталитарная идея последних полутора столетий.
Д. Волянская:
Зреет некое раздражение в отношении русской православной церкви, в том числе в вину РПЦ ставится: закрытость, неумение общаться с прихожанами, очень почему-то много пишут, говорят о том, что молодые, вот вы заканчивали Московскую духовную семинарию, молодые батюшки, которые выпускаются, священнослужители не знают текста Библии, не могут ответить, зачастую, ни на один вопрос и идут за карьерой. Я вот накидываю. Как вы можете это объяснить?
Вс. Чаплин:
Это мифы, которые кем-то специально стимулируются, инспирируются. В плохом смысле слова инспирация. Инспирация – это все-таки одухотворение.
Д. Волянская:
Откуда это все идет? Про батюшек на мерседесах, про то что воруют.
Вс. Чаплин:
Есть какие-то факторы индукции этих мифов. Но при этом главная то проблема в чем? В советское время, в постсоветское время, церковь была если говорить об удельном весе, отдельного прихода, отдельного монастыря, отдельного священника, гораздо богаче чем сейчас. Свинства было гораздо больше.
И. Переседов:
Свинства с чьей стороны?
Вс. Чаплин:
Духовенства, церковных старцев и так далее. Было гораздо больше, но тогда почему-то об этом говорили меньше, потому что церковь воспринималась как такой милый реликт, не обязывающий ни к чему обычного обывателя. А сегодня церковь говорит, говорит в то числе, что люди живут неправильно, вот это и хуже. Это и выталкивает наружу бесов, которые в некоторых душах сидят.
И. Переседов:
Не всегда бесов.
Вс. Чаплин:
Но часто бывает беснование, не в прямом таком утрированном смысле.
И. Переседов:
Дайте короткую реплику приведу. Вот говорите про мифы. Вот так получилось, прям готов руку на Библию положить и поклясться, что я сейчас продаю свою квартиру в Москве. Ее приходит смотреть настоятель храма из центра, вот храма примерно по площади и местоположению близок к вашему. Смотрит значит квартиру за 10 миллионов рублей для своего сына, потом говорит: нет знаете, все-таки нам, наверное, тесновато, мы поднимем планку и посмотрим что-то побольше. Я ему естественно в карман не заглядываю
Д. Волянская:
А может он предприниматель бывший
И. Переседов:
Там уже пожилой человек, никакой он не предприниматель, он даже при знакомстве отказался имя свое назвать. Попросил называть его Батюшкой, то есть такой старомосковский священник. А потом я слышу от вас рассказ, что священник получает 20 тыс. рублей, и при этом смотрит квартиру за 10 миллионов, оно между собой как-то плохо монтируется.
Вс. Чаплин:
Я вам могу сказать, что если сейчас спонсоры появляются не очень часто, то 5 лет назад мог подойти и сказать: вот вам, батюшка, 10 миллионов рублей на покупку квартиры. 10 миллионов долларов могли дать. Часто получается так, что приходит человек и кладет в кружку пару миллионов рублей. И священники могут купить квартиру.
И. Переседов:
А священник платит налоги, если купит двушку за 10 миллионов рублей?
Вс. Чаплин:
Нет, это пожертвования. Откуда здесь должны быть налоги?
И. Переседов:
А у нас по закону, если подарок больше 3-х тысяч рублей, то нужно платить.
Д. Волянская:
Это чиновнику.
Вс. Чаплин:
Нет, если ему лично принесли эти деньги на квартиру, покупая имущество, он должен оплачивать налоги.
Д. Волянская:
Отец Всеволод, а применительно к церкви можно говорить о том, что есть как белое духовенство, так и черное духовенство? Есть, условно говоря, чиновники от церкви, а есть батюшки, которые в деревнях, извините, очень бедно, действительно, я такие храмы видела. Помогают в деревне, обучают детей за свой счет.
Вс. Чаплин:
Есть определенные расслоения, и конечно, известно мне хорошо. В имперские времена в России центральные средства перераспределялись так, чтобы священнослужители получали примерно одинаково.
Д. Волянская:
А как вы думаете, нужна ли нам сейчас церковная реформа?
Вс. Чаплин:
Я не люблю слово реформа, но в управлении церковном есть целый ряд нерешенных и замалчиваемых проблем, о которых сегодня говорят в том же интернете священнослужители и миряне. Эти проблемы нужно решать, если их не решить, это значит
И. Переседов:
А какие главные?
Вс. Чаплин:
Значит три главные, их столько, что очень сложно выделить три.
Д. Волянская:
Ну вот с чего бы вы начали?
Вс. Чаплин:
Это несистемность принятия решений. Очень много решения принимаются единолично, на разных уровнях от патриарха до какого-нибудь старшего по коровнику в монастыре.
И. Переседов:
То есть вам не хватает церковной демократии?
Вс. Чаплин:
Должны быть правила, и должна быть работа в рамках правил.
Д. Волянская:
А кто эти правила должен вырабатывать?
Вс. Чаплин:
Это Священные Каноны и правила, которые должен выработать Соборный Синод церкви с участием всех желающих, кроме тех, кто путем хитрой процедуры отобран на уровне той или иной бюрократической процедуры. Вторая проблема – это конечно касается финансов, касается кадров, то есть решения должны быть обоснованными, обсужденными и объясненными людям, и обсужденными с ними. Второе – это приспособленчество богословское и церковно-общественное к модам и нравам, и пожеланиям, так называемым, современного человека. Особенно узкой группе людей, которые относятся к суперэлитам. Это не только руководители государств, это и жены, вдовы.
Д. Волянская:
А разве не в природе человека вот это приспособленчество внутри идет?
Вс. Чаплин:
Ну, это несовместимо с христианством. Христос не пытался подлаживаться под общественное мнение. Вот у нас есть норма веры, писания и предания, которые выше всего, выше земной жизни, выше всех вот этих пристрастий человеческих, угодничество перед властями, материальных вещей. Нам нужно прямо говорить о том, что есть настоящее христианство, следуя неукоснительно преданиям. Мы очень часто отказываемся от этого, здесь промолчал, здесь вильнул хвостом.
И. Переседов:
Мне кажется, что вы сами себе противоречите. С одной стороны, говорите, что надо больше коллегиального принятия решений внутри церкви, но при этом тут же себе оставляете лазейку, что если вдруг восторжествует коллегиальная та точка зрения, которая вам не близка, вы объявите ее богословским релятивизмом, отходом от канонов и прочее.
Вс. Чаплин:
Откуда вы это выявили? Большинство людей в церкви гораздо более консервативно, чем ваш покорный слуга, большинство активных людей. Поэтому такое коллегиальное принятие решений всегда будет очень консервативным подходом.
И. Переседов:
Практика последних собор показывает иное.
Вс. Чаплин:
Второй ватиканский собор был
И. Переседов:
В 60-х годах прошлого века, католическая церковь решилась поставить вслух такие вопросы, которые им диктовала современность и так получилось, что адаптировалась так или иначе.
Вс. Чаплин:
Это была абсолютно манипулятивная игра. После этого собора так называемая католическая церковь окончательно перестала быть церковью. Это не церковь. Это сообщество, не имеющее ничего общего с церковью.
И. Переседов:
Вы сейчас противоречите основным документам русской православной церкви?
Вс. Чаплин:
Это неправильный документ.
Д. Волянская:
Илья, а мне вот наша церковь интересна. В ней нет идейного расслоения? У нас в церкви есть группа, может быть, я не знаю, священнослужителей, разделяющих вашу демократичную точку зрения? Или там все как один?
Вс. Чаплин:
Нет расслоения, есть слишком много людей боящихся говорить прямо. Но в то же время за исключением маленькой секты либералов, это тысячи две человек, все люди думают так, как учат нас Священное Писание и Священное Предание. Кстати, церковные соборы, имеющие вселенский авторитет постановили, что католическая церковь, так называемая церковь, ересь. Ни один последующий документ, не может учесть другого. Это ересь. Все решения, которые не соответствуют этим решениям, вселенского значения
И. Переседов:
Вы прекрасно знаете, что вы ссылаетесь на решения, которые не имели вселенский статус, а только себя таким образом называли. Я думаю, что не стоит сейчас скатываться.
Вс. Чаплин:
Даже критский собор признал их вселенского значения.
Д. Волянская:
А вы смотрели сериал «Молодой Папа»?
Вс. Чаплин:
Да.
Д. Волянская:
Как вам? Ваше впечатление? Я знаю, что много писали об этом.
Вс. Чаплин:
Даже писал некую рецензию, ну это такой вызов очень многим мифам, что либеральное христианство, в частности, перспективное. Это мертвечина. Мир ждет жесткого Евангельского слова. Но фильм очень многослойный.
И. Переседов:
Но вы его смотрели?
Вс. Чаплин:
Да.
Д. Волянская:
Он талантливо сделан с эстетической точки зрения?
Вс. Чаплин:
Сделан умно, с эстетической точки зрения достаточно примитивен, скажем прямо. Есть хорошая операторская работа, есть какие-то режиссерские ходы, но он к чему-то готовит, ведь он не закончен. Мы ожидаем следующего сезона и возможно появятся темы глобальной катастрофы.
И. Переседов:
А «Явление Христа» вы смотрели?
Вс. Чаплин:
Да. Я считаю, что это абсолютное кощунство, которое направлено на то, чтобы деконструировать святыню.
И. Переседов:
Вам, как христианину, повредило?
Вс. Чаплин:
Повредило, это был грех. А «Последнее искушение», просмотр это был грехом, о котором я сожалею и каялся в исповеди.
И. Переседов:
Я к тому, что если вы смотрели «Последнее искушение Христа», «Молодого Папу», почему же вы запрещаете, выступаете против фильма «Матильда», чтоб он сошел с экрана?
Вс. Чаплин:
«Молодой Папа» - фильм не о кощунстве. Фильм «Последнее искушение Христа» кощунственный, а повторять грех и смотреть фильм «Матильда» я конечно не буду.
И. Переседов:
А вы смотрели его уже?
Вс. Чаплин:
Нет. Известны фрагменты сценария, известно какие сцены там присутствуют, смотреть этот фильм однозначный грех и потом это однозначная ложь. Вот не было постельных отношений у императора Николая и Кшесинской. И дело ведь не в только в том, что это ложь, патриарх об этом сказал еще раз, это какая-то символической часть борьбы за власть. Вот есть в нашей стране круги, которым очень хочется ниспровергнуть ценности, без которых умрет русский народ.
Д. Волянская:
Это либералы 90-х?
Вс. Чаплин:
Да это вечная часть истории, это часть интеллигенции, которая хочет руководить народом, презирая этот народ. Это конечно борьба за власть и это западные или около западные ценности, либеральные ценности, которые у нас точно трогать нельзя, а вот ценность святого царя трогать можно.
И. Переседов:
Христианство основывается на свободной воле. Почему вы лишаете своих прихожан решать самим?
Вс. Чаплин:
Вот абсолютно не высшая ценность человеческой жизни земной. Абсолютно не самая высшая ценность земной человеческой жизни. Попробуй ее тронь и либеральные круги сразу начинают кричать. Есть ценности, ради которых нужно человеческую жизнь прекратить. Ограничить.
И. Переседов:
Например?
Вс. Чаплин:
Государство, ради целостности государства, убить тех, кто посягает, будь то внешний враг или какой-то внутренний бунтарь.
И. Переседов:
А конкретизировать можете?
Вс. Чаплин:
В 1905 на Пресне был поднят бунт и абсолютно правильно сделал тогда царь, что он сжег эту Пресню с ежиками. Так надо поступать всегда в подобных случаях.
И. Переседов:
А сегодня это актуально?
Вс. Чаплин:
Посмотрите, да конечно. А о том, что это правильно нужно снимать фильмы.
И. Переседов:
Вот давайте пофантазируем какой сегодня надо снять фильм про наш день, кого нужно в печку бы отправить?
Вс. Чаплин:
Можно предположить бунт какой-то и показать, как его участники уничтожаются.
И. Переседов:
А кто мог бы в нем мог участвовать?
Вс. Чаплин:
Есть много желающих. Так вот, вот почему-то в споре ценностей для одних людей святыни это самые главные ценности, а для других людей святыни, человеческая жизнь - это тоже самая главная ценность.
И. Переседов:
Из ваших текстов можно подумать, что гомосексуалы, например, представители современной реальности, что, значит, надо снимать фильм как геи пытаются захватить власть, а их за это сжигают в печах?
Вс. Чаплин:
Снимите и сразу услышите.
И. Переседов:
По-вашему, нужен такой фильм? Не хватает такого фильма?
Вс. Чаплин:
Посмотрим. Снимайте и увидите.
И. Переседов:
Нет, я такой фильм снимать не буду.
Вс. Чаплин:
А почему? Потому что боитесь.
И. Переседов:
Ну я с этим согласен. То есть вы считаете, что представителей гомосексуальных меньшинств надо уничтожать?
Вс. Чаплин:
Нет, но тех, кто поднимает любой бунт против государства, нужно уничтожать физически. Если это насильственный бунт, посягательство на представителей власти, если незаконные публичные действия, которые сопряжены с насилием здоровью, да, уничтожать физически. Бесспорно, демонстративно, так чтобы всем видно было.
И. Переседов:
Публичные казни как в Иране?
Вс. Чаплин:
Нет, это не публичные казни. Это должно быть действие без всякого суда, если происходит бунт. Если люди вышли вооруженные на насильственный бунт, тотальное уничтожение этих людей.
И. Переседов:
Без суда даже? Вы так сказали.
Вс. Чаплин:
О самозащите. Государство в данном случае не имеет времени на то, чтобы судиться.
И. Переседов:
А бутовские мученики? Они же как раз собственно по мнению властей как раз претендовали на целостность государства.
Вс. Чаплин:
Еще раз, это большая разница.
И. Переседов:
То есть вы кости готовы сортировать на бутовском полигоне?
Вс. Чаплин:
Там очень многие были действительно виновны. Если люди вышли с оружием на улицу и пытаются взять власть незаконным образом, здесь для суда времени нет, здесь уничтожение. И об этом нужно фильм снимать. Вот если выйдет подобного рода фильм, тут же либеральная общественность будет кричать, что нужно его запретить. И проблема здесь именно в разном подходе к ценностям. Для меня святыня важнее человеческой жизни. Для кого-то человеческая жизнь самая важная. Так вот жульническим путем одно понимание приоритетов ценностей пытаются продавить через этот фильм «Матильда». Люди будут биться в истерике если выйдут фильмы, сильные фильмы, в которых будет говориться, что ценность человеческой жизни не самое важное и что ее нужно принести в жертву. К сожалению, я считаю, что это законным путем нужно изменить. И кстати, жизнь показала, что эта так называемая высшая ценность, не является высшей, когда на том же Северном Кавказе появился сепаратистский бунт, так как-то получилось что ценность государства оказалась более важной чем ценность человеческой жизни, а также его прав и свобод.
Д. Волянская:
Скажите, пожалуйста, вчера патриарх Кирилл дал оценку всей этой истории с фильмом, сегодня прокатные сети объявили о том, что в прокат выйдет широко, наверное, во всех кинотеатрах России и Москвы этот фильм. Вот чем история закончилась на ваш взгляд? Кто победил? Добро или зло?
Вс. Чаплин:
Она не закончилась. Я почему-то считаю, что Господь остановит это своим вмешательством.
И. Переседов:
Типа того, что кинотеатры начнут гореть? Вы считаете это реально?
Вс. Чаплин:
Не вот таким образом, когда Господь вмешается сам или до, или после. Если до – это будет хорошо, если после, боюсь, что камня на камне не останется.
И. Переседов:
От кого?
Вс. Чаплин:
От страны, которая допустит это кощунство. Да, именно так.
И. Переседов:
Отец Всеволод, я вам умоляю. Вы же не с машиной времени сюда прилетели?
Вс. Чаплин:
Вот так всегда говорило христианство и так должно говорить. Бог вмешивается в жизнь людей, в том числе бедствиями, страданиями.
И. Переседов:
У нас за последние три года в публичном культурном поле появились вещи гораздо более вызывающие. И мы, слава Богу, все живы, здоровы. Фильм «Викинг», пожалуйста, который показывает равноапостольного князя Владимира насильником.
Вс. Чаплин:
«Викинг» абсолютно другая история. Христианин не может совершать того, что приписывается Николаю второму. Грех, который ложно приписывается императору в фильме «Матильда» не мог бы совершен христианином. Язычником да, и крещении этот грех смывается, омывается.
И. Переседов:
Если даже предположить, что у Николая не было связи с Матильдой, насколько я понимаю, скорее всего не было, вы отлично знаете, что цари до него позволяли себе иметь связи на стороне и в общем-то это не было большой тайной.
Вс. Чаплин:
Может быть один-два человека. И именно поэтому они не были причислены к лику святых при всех их заслугах. Поэтому здесь разница очень большая между ликами, а то что весь поток культуры, псевдокультуры, контркультуры, который появился в Советском Союзе уже после 70-х годов, тем более который появился после 90-х, это неправильный поток, это вот я считаю абсолютным фактом. Вся культурная жизнь должна быть изменена.
Д. Волянская:
А как? Министра в отставку?
Вс. Чаплин:
Два решения и несколько наказаний, и ни одной порнографической сцены не будет, пропаганды алкоголизма, суицида тоже не будет. Очень просто этого добиться, за два месяца.
Д. Волянская:
Полностью изменить цензуру?
Вс. Чаплин:
Конечно, цензуру нужно возвращать. Двух месяцев хватит чтобы изменить культурный ландшафт.
И. Переседов:
А вы в своем храме воров в законе отпеваете?
Вс. Чаплин:
Нет, но отпевать можно всякого человека, хотя не нужно утешать скорбящих разговорами о том, что этот человек обязательно вошел в ад. Отпевали даже Сталина. Отпевать можно всякого человека. Есть разные версии, хорошо. Отпевали Андропова, например.
И. Переседов:
В ютубе выложено много видео с похорон известных криминальных лидеров и на каждом этом видео, присутствует священник, который провожает в последний путь.
Вс. Чаплин:
Я не участвовал в таких отпеваниях, но отпевать можно вообще любого крещеного человека, если он не отлучен от церкви, Богу это нужно отпевать любого крещенного человека. Стоит ли над гробом говорить какие-то красивые слова, если это вор или там еще кто-то, или если это гомосексуалист, или это кощунник, который был известен действиями.
И. Переседов:
Вот вы на кладбище, стоит венок «От братвы», если это священник видит.
Вс. Чаплин:
Священник должен отпевать любого человека, если он не отлучён от церкви. Даже Немцова отпевали, а что вы говорите о ворах в законе, нераскаянного блудника, Немцова даже отпевали. И Сталина отпевали. Ну и что?
И. Переседов:
Про Сталина, говорю, сомнительный момент, про Немцова тоже не знаю, врать не буду.
Д. Волянская:
У нас осталась одна минута, Илья. Нам надо закругляться.
И. Переседов:
Пожалуйста, закругляйся.
Д. Волянская:
А может быть последний какой-то вопрос зададим? Отец Всеволод, а вот вообще наше все состояние культуры, мы вот сегодня об этом говорили, в культуре кризис духовно-нравственный, в элитах тоже кризис, вот куда мы движемся наша страна? Может быть не тем идеологическим путем идем? Может нам нужна какая-то новая идеология?
Вс. Чаплин:
К нормальной христианской нравственной жизни, вот я в этом убежден. Все культурные безнравственные и безыдейные, вернее основанные на ложных явлениях идеи, все эти попытки скопировать экономическую западную систему до сих пор, все они теряют, извините, энергетику. Я убежден, что здесь будет очень нравственное общество с очень строгими правилами, с очень сильной центральной властью и одновременно с управлением.
И. Переседов:
А образец такого общества есть у нас сейчас в мире?
Вс. Чаплин:
Это была Российская империя, пожалуйста, это весь исламский мир, это половина западного мира.
И. Переседов:
Иран, Северная Корея наши ориентиры, да? Ваши ориентиры?
Вс. Чаплин:
Общество будущего это в любом случае не то общество, в котором мы живем сейчас.
И. Переседов:
Иран и Северная Корея они ближе к этому идеалу?
Вс. Чаплин:
Это хорошие модели, но мягкие, нужно пожестче. Только за этой моделью будущее.
Д. Волянская:
Ну что на этой позитивной, оптимистичной ноте наша программа подходит к концу. Отец Всеволод, спасибо огромное, что вы к нам пришли. Очень был интересный разговор. Огромное конечно количество тем не обсудили, мы вас всегда ждем в гости.
Вс. Чаплин:
С радостью.
Д. Волянская:
Дорогие друзья, это был канал Медиаметрикс, программа Информбюро, у нас сегодня в гостях был отец Всеволод Чаплин протоирей. Программу вместе со мной вел замечательный журналист Илья Переседов, у микрофона Дарья Волянская. Берегите себя. До новых встреч. До свидания.
Вс. Чаплин:
Всем мира. Всем радости, всем помощи Божьей, но только в добрых делах.