В. Читлова:
Передача «Пси-Лекторий», я, её ведущая, Виктория Читлова, врач психиатр-психотерапевт. Сегодня мы будем говорить о музыкальной терапии. У меня в гостях замечательный музыкант, терапевт, клинический психолог, Антон Черепанов. Антон Черепанов, помимо всего, ещё и эксперт Союза охраны психического здоровья, основателя социального проекта Оркестр музыкотерапии «Импровиз».
Одной из основных задач я для себя считаю раскрыть в своих передачах личность моего гостя, показать, сколько внутри каждого специалиста есть особой энергии и способностей. Я считаю, что Антон очень энергетически потенциальный человек. У меня была возможность побывать на мастер-классе по музыкотерапии под руководством Антона и, поверьте мне, это было незабываемое ощущение. Даже несмотря на то, что я специалист в области психики, несмотря на это я смогла расслабиться, погрузиться в состояние, необходимое для того, чтобы происходили нужные эффекты.
Антон, как Вы думаете, как Вы считаете, что есть музыка для психики человека, как она на нас воздействует?
А. Черепанов:
Это очень большой, широкий вопрос. Действительно, ответ на него хочется начать издалека, с исторической перспективы, ретроспективы. О целебных свойствах музыки известно издревле. Говорят, что упоминание о ней мы видим в трактатах Пифагора, Авиценны. Многие древние философы и врачи говорили о том, что музыка - это мощное средство для лечения. До наших дней дошли упоминания о том, что музыка всегда звучала в помощь людям. Она сопровождала разные ритуалы и празднества, и, скажем так, трудные моменты жизни человека. Всегда музыка сопровождает нас, потому что она интенсифицирует наши переживания.
Сама по себе идея лечения музыкой не нова, как я уже сказал. У неё есть длинная история. Мы придерживаемся подхода академической музыкальной терапии, научно доказательной, обоснованной. Воздействие музыки на психику или организм человека, это, с одной стороны, очень субъективный эффект. Каждый воспринимает музыку по-своему, кому-то нравится одна, кому-то другая, в этом плане универсальной музыкальной, целебной мелодии, наверное, нет. Но, с другой стороны, есть объективные закономерности восприятия звука. Есть ритмы, которые так или иначе влияют на психику человека, которая тоже динамична, которая имеет свои ритмы, циклы, сон, бодрствование, цикл торможений, возбуждений и так далее. В этом плане, да, музыка влияет. Начнём с того, что она очень сильно влияет на нас.
В. Читлова:
Насколько я понимаю, прежде всего, музыка воздействует на наше бессознательное. Когда Вы работаете, Вы с бессознательным, в основном, оперируете, верно?
А. Черепанов:
Так можно сказать, да, в терминах клинической психотерапии, безусловно, мы апеллируем к бессознательному человека. Ведь, мы крайне редко осознаём, например, ритм своего сердца или глубину своего дыхания. Именно эти эффекты первые, которые я вижу при воздействии на человека музыки. Когда мне хочется успокоить человека, я начинаю играть музыку чуть более медленно, у него расслабляются мышцы, тело, углубляется дыхание, увеличивается частота сердечных сокращений. Таким образом, мы имеем седатирующий, расслабляющий эффект. Я подумал о том, что музыка имеет и обратный эффект.
В. Читлова:
Как Вы добиваетесь тонизирующего эффекта?
А. Черепанов:
В клинике это очень часто происходит, потому что многие люди приходят в сонном состоянии из-за воздействия препаратов, но, в основном, таково их психоэмоциональное состояние.
В. Читлова:
Или, допустим, в депрессивном состоянии, с подавленностью.
А. Черепанов:
Да, очень многие, нет тонуса. Я их встречаю радостной, ритмичной музыкой на гитаре, например, которая сразу пробуждает у человека, как минимум, интерес. А как наблюдение – те самые эффекты, когда вдруг человек становится более бодрым, распрямляется его спина, навострятся уши, глаза делаются словно чуть более широкими. Я вижу, у человека начинает появляться реакция, отклик. Он, безусловно, происходит на бессознательном уровне, для начала. Но это вход в волшебное пространство музыкальной терапии, в котором уже действует.
В. Читлова:
Можно его сравнить с гипнотическим состоянием, когда Вы занимаетесь музыкальной терапией?
А. Черепанов:
Я бы сказал, что да.
В. Читлова:
Как выглядит процесс музыкальной терапии, там какие подходы?
А. Черепанов:
Конечно. Давайте начнём с того, что в литературе традиционно различают, по крайней мере, два подхода. В массовом сознании тоже закрепилось, что есть так называемый, рецептивный подход, когда мы слушаем музыку и только воспринимаем её на слух, каким-то образом она отзывается внутри. И есть, так называемый, активный, когда люди сами играют. На практике эти подходы, практически, смешаны и неразделимы. Потому что мы чередуем периоды активности, когда пациент сам создаёт музыку с помощью простых музыкальных инструментов с периодами прослушивания той музыки, которую играет музыкальный терапевт, или они играют её вместе.
Говоря о школах музыкальной терапии, конечно, нужно затронуть важный вопрос. Есть, так называемая, эзотерическая музыкальная терапия, хотя она терапией как таковой не является – скорее, использование музыки для достижения терапевтических целей. Я надеюсь, коллеги сейчас понимают, о чем я говорю. Безусловно, мы все слышали о различных практиках использования музыки, которые очищают душу человека и что-то в этом духе. Но этим мы не занимаемся. Мы занимаемся клинически обоснованной практикой, у которой есть свои терапевтические цели. Для них, как правило, нужны не волшебные свойства, а нужны совершенно конкретные, простые музыкальные инструменты и методы, которыми мы достигаем терапевтического эффекта. Я могу о целях чуть подробнее рассказать, если интересно.
В. Читлова:
Чуть попозже, возможно. Я бы хотела для наших друзей обозначить, что информация, которую Вы получаете здесь, у нас в эфире, поможет Вам использовать музыку более грамотно в своей семье, дома, когда Вы слушаете музыку, куда-то едете и т.д. Чтобы эта информация Вам помогала, и чтобы музыка максимально благоприятным образом отражалась в Вашей душе.
А. Черепанов:
Виктория, позвольте я здесь внесу коррективы. Насчёт повседневного использования музыки, я могу поделиться лишь, как меломан, сам любитель музыки, как я её слушаю и в каких условиях. Музыкальная терапия – это, всё-таки, клиническая тема. Поэтому, нельзя, чтобы наши пациенты, наши слушатели пытались достичь от музыки терапевтического эффекта в дороге, когда слушают её в автомобиле.
В. Читлова:
Нет, безусловно, мы это и разделим. Следующий вопрос у меня, как раз, был для Вас заготовлен. Какие состояния возникают у человека, когда он в терапии? В том числе, мы хотели с Вами поговорить о состоянии лёгкого транса. Как происходит терапия, как достигается нужный эффект?
А. Черепанов:
Я расскажу на примере групповой музыкальной терапии в психиатрическом стационаре. Приходят люди в разном состоянии, в разном настроении. Безусловно, все люди уже достаточно спокойные, никто не бросается на меня с маракасами, все сидят и ждут, что сейчас будет что-то, как минимум, необычное. Мы делаем так называемую ориентировку. Я объясняю, в чем цели и задачи этой группы, пациенты рассказывают о том, как они себя чувствуют, чего им хотелось бы. Как правило, задачи можно разделить на несколько типов. Это коммуникативные задачи, хочется через музыку пообщаться, побыть вместе, почувствовать некое единение. Иногда бывают задачи функционального толка, когда хочется именно больше тонуса или хочется расслабиться, отдохнуть, послушать музыку. Часто это задачи именно психотерапевтического характера. Например, когда личная история человека может быть связана с какой-то, например, песней, которую мы можем вместе сыграть, и те чувства, которые возникают, как отклик на музыку, обсудить. Так начинается занятие. Мы приветствуем друг друга, я рассказываю об инструментах, люди разбирают инструменты, и мы начинаем играть импровизацию. В этой импровизации так много всего!
В. Читлова:
Ваши клиенты, пациенты в группе, должны обладать музыкальными знаниями?
А. Черепанов:
О нет, совершенно нет.
В. Читлова:
Страх может появиться: я сейчас пойду на музыкальную терапию, а ничего играть не умею.
А. Черепанов:
Конечно, часто именно так они и отказываются, когда их приглашают на занятия. Но, всё-таки, больше интерес попробовать. Надо сказать, мы часто думаем о том, что мы чего-то не умеем, потому что имеем негативную оценку со стороны учителей, может быть, родителей или другого значимого человека. «У тебя нет слуха и голоса. Тебе только в туалете «занято» кричать», – я слышал такую установочку. Человек начинает зажиматься в этом месте. Однако, творчество и способность к самовыражению через звук, через голос есть у каждого человека, она доступна нам. Поэтому они с интересом приходят. Здесь их ожидают самые простые, можно сказать, даже детские музыкальные инструменты. Если Вы позволите, я сейчас о них немножко расскажу.
Творчество и способность к самовыражению через звук, через голос есть у каждого человека, она доступна нам.
В. Читлова:
Давайте мы ждём этого момента с нетерпением.
А. Черепанов:
Как правило, мы начинаем знакомство с музыкальными инструментами с простых таких штук, которые, буквально, просто берёшь в руки, они уже звучат. Не надо ничего особенного. Мы просто держим их в руках и как-то звучим. Потом может начинать возникать ритм. В этом ритме мы начинаем объединяться, пробовать. Да, это ещё и диагностика с неврологической точки зрения, потому что у кого-то не очень хорошо получается, мелкие доли и прочее. Моторику мы смотрим таким образом. Это шумовые инструменты, шейкеры, а вот это Ocean Drum, шум моря. Перелив морской на побережье, такой звук, как правило, у людей вызывает достаточно много чувств. Как писал К.-Г.Юнг об архетипах бессознательного, это вода, которая вызывает мгновенный отклик в нашей душе. Опираясь на этот отклик я, например, могу взять посох дождя, начать передавать его по кругу. Я попробовал, теперь попробуйте Вы, как он звучит. Мы изучим вместе. У Вас прекрасно получается играть на музыкальном инструменте, Виктория! Чувствуете? Это реальная обратная связь. Как может плохо получиться играть на таком простом инструменте?
В. Читлова:
Действительно, это очень легко и приятно.
А. Черепанов:
Да, возникает ситуация успеха, так называемая, педагогическая, в которой мы уже строим пространство более близких взаимоотношений.
В. Читлова:
Получается, что в группе человек начинает лучше понимать, что он социально приятен, у него что-то получается, что не стоит так бояться.
А. Черепанов:
Более того, что он творческий, он может своим состоянием привнести некую динамику в музыкальное полотно группы. Импровизация на том и стоит – каждый играет то, что он хочет, нет дирижирования, я не говорю: играешь ты первый, а ты второй. Это не похоже на уроки музыки, это больше похоже на спонтанную творческую студию с учётом особенностей психики наших участников.
В. Читлова:
Понятно. Ваши клиенты собрались и начали импровизировать. Как долго это происходит, в какое состояние они приходят?
А. Черепанов:
Это может происходить очень по-разному. Иногда это бывает довольно долго. Я обычно поощряю длительную импровизацию. Потому что понимаю, как много людей получают именно невербального опыта через то, что они больше вслушиваются в себя и в звук своего инструмента, начинают слушать его в контексте группы. А как звучат другие, а что у них, где-то объединяются в одном ритме, улыбаются, кивают друг другу. Это может происходить 10-15 минут. Такое время способствует вопросу, о котором Вы хотели узнать – возникновению околотрансовых состояний. Это вектор, направленный внутрь себя, и в этом плане я только внимательно наблюдаю, как человек реагирует на музыку, чтобы она не вызывала у него неких глубинных негативных чувств и переживаний. Транс тем, наверное, и опасен, что он, порой, открывает в нас глубоко подавленные переживания, с которыми не всегда человек сам готов встретиться. Даже в пространстве терапии мы к ним довольно длительно идём.
В этом плане некоторые люди опасаются музыкальной терапии и часто спрашивают о противопоказаниях. «Если у меня глубокая детская травма, мне, наверное, не надо играть?» Нет, совершенно нет, потому что это всегда происходит под наблюдением и тщательно выверенном контролем, например, времени и интенсивности звука. Например, для людей с органическими поражениями мозга и центральной нервной системы мы наблюдаем эффект плохой переносимости громкого звука. В этом плане я всегда уменьшаю громкость группы, если кому-то музыка некомфортна. Но, если все радостны и прекрасно играют, начинают раскачиваться в трансовом ритме, я только рад. Я знаю, что музыка закончится тогда, когда люди наиграются и уже будут готовы, действительно, перевести опыт на вербальный уровень. Тогда, возвращаясь к вопросу о бессознательном, человек начинает лучше понимать то, что с ним происходит. «Для меня эта музыка была так ресурсна, я набрался силы, я чувствую тонус и бодрость, я готов горы свернуть сейчас!» Я тогда предлагаю сделать минутку тишины и поиграть им на каком-нибудь расслабляющем музыкальным инструменте. Например, часто пациенты любят, когда я беру в руки флейту. Это сякухати, японская флейта, её ещё называют флейта пустоты, потому что её используют мастера дзен медитации, достигая просветлённого состояния, даже не столько при игре на ней, но при вслушивании в паузы между звуками. Я сейчас немножко поиграю.
В. Читлова:
Антон, удивительно, как Вы пришли в психологию и стали музыкальным терапевтом? Расскажите нам свою историю, пожалуйста.
А. Черепанов:
Я готов начать с самых первых воспоминаний. Помню, что мама мне пела колыбельные песни, всегда поощряла то, что я играю на всевозможных штуках. Например, одним из моих главных увлечений было играть на кастрюлях ложками. Несмотря на громкий шум, это поощрялось, и таким образом, я приобщился к музыке. Семья была не музыкальной, мой отец врач, мама учитель и психолог, но все мои родственники, братья, сёстры играли на музыкальных инструментах, учились в музыкальной школе. Меня в школу не стали отдавать, уважая мой творческий выбор, я занимался хореографией, через неё приобщался к искусству. В какой-то момент у меня проснулся мощный интерес к музыке и, буквально, в 12 лет я сам освоил гитару, подбирал аккорды, придумывал сразу же песни. Потом бас-гитару, электрогитару, барабанную установку. Скажем, лет в 18.
В. Читлова:
Вы мультиинструменталист.
А. Черепанов:
Совершенно верно! Я стал играть на фортепиано, мне стала интересна более академическая музыка. Я понял, что музыка, на самом деле, намного шире, чем то, что мы привыкли о ней думать. Я открыл для себя мир этнических музыкальных инструментов, которые здесь представлены сегодня, в том числе, и понял, что звук можно извлекать из всего. У меня было несколько музыкальных проектов, более или менее успешных. Но в момент я понял, что отклик, который я вижу от людей при непосредственном контакте через музыку, для меня намного более важен, чем отклик, который я получаю от аудитории, когда играю в залах на концерте.
В. Читлова:
Межличностная нюансировка, как говорится, теплота внутри невербального общения посредством музыки, верно?
А. Черепанов:
Да, безусловно.
В. Читлова:
Ещё бы хотелось отметить, когда ребёнок растёт и занимается музыкой, это развивает его и когнитивные функции, функции логики, восприятие вербалики, на словарный запас. В целом растущая личность развивается более разносторонне и гармоничнее.
А. Черепанов:
Вы совершенно правы, я полностью с этим согласен, могу подтвердить. С детства занимаясь музыкой, в школе обладал исключительно высокими способностями к математике, побеждал на олимпиадах, даже поступил на математический факультет университета. Правда, отучившись два года, понял, что математика - не моё, и решил заняться психологией. В ней я больше чувствовал того человеческого отношения, о котором Вы говорите. На третьем курсе передо мной встал кризисный момент, когда я захотел вдруг совместить свою уже полюбившуюся мне тогда профессию клинического психолога с моим уже сформировавшимся увлечением музыкой. Я написал первую курсовую.
В. Читлова:
То есть музыку Вы рассматривали как увлечение.
А. Черепанов:
До того момента – да, у меня не было идеи. Я жил в пространстве, не имея примера музыкальных терапевтов или хотя бы чего-то похожего. Поэтому, когда в своей курсовой я использовал словосочетание «музыкотерапия», я подумал, что я выдумал его и сделал научное открытие. Было так здорово обнаружить, что я своим немножко вычурным интересом примкнул к огромному мировому движению научно обоснованной практики и образованию в области музыкальной терапии.
В. Читлова:
Это целое научно-практическое направление в психологии, психотерапии. Когда я готовилась к эфиру, я выяснила, что музыкальный терапевт, оказывается, проходит колоссальную подготовку. Они обязаны проходить массу школ, и психоанализ, и всевозможные нейропсихологические школы, что есть добавить?
А. Черепанов:
Добавить есть то, что обязательно музыкальный терапевт обладает также способностями к музицированию. Есть четыре базовых инструмента музыкального терапевта – это гитара, фортепьяно и перкуссия, разные ручные барабаны, и голос тоже как инструмент. Я не говорю, что человек должен быть профессионалом, но он должен владеть элементарным навыком. Этому учат, когда учат на музыкальных терапевтов. Я бы здесь сделал поправку, что это не только область психологии и психотерапии, поэтому изучение психоанализа проходит, когда готовят музыкального психотерапевта. Музыкальные терапевты работают и в паллиативной помощи, и в области детского развития, и в области неврологии. Во всех этих областях есть своя специфика. Настолько большое это течение, что в нём есть множество разных ответвлений.
В. Читлова:
Здесь мы говорим о терапии не только психической патологии, либо проблем в жизни у человека. Я так хотела бы ещё акцент сделать, что музыкальная терапия, как и музыка в целом, по сути, помогает людям в течение их жизни, даже если они не испытывают серьёзных стрессоров или проблем с точки зрения психики, верно?
А. Черепанов:
Да, безусловно, одним из мощнейших, наверное, эффектов, которые я наблюдаю, является вот этот поддерживающий эффект музыкальной терапии. Но сегодня я провожу достаточно именно тренингов профилактики, эмоционального выгорания, стрессовых состояний, потому что, когда человек в сумасшедшем ритме своей жизни чуть замедляется, чувствует, что сам управляет этим ритмом, что он сам выбирает, в каком ритме жить, это позволяет по-другому проживать те обычные, обыденные состояния.
В. Читлова:
Антон, общение с Вами - уже музыкальная терапия, без Ваших инструментов. Вы замечательно звучите, и у Вас такой, очень терапевтический и голос, и ритм, с которым Ваша психика работает. Замечательно!
А. Черепанов:
Спасибо! Мне очень приятно, что Вы так отзываетесь.
В. Читлова:
У меня очень важный вопрос. Можно ли вылечить что-то, или что лечит музыкальная терапия?
А. Черепанов:
Сначала скажу, что музыка – это вспомогательное средство для терапии различных состояний. Сама по себе музыка - не панацея. Это не то, что вдруг исцелила человека. Музыка даёт переживание инсайта, но без участия самого субъекта в терапии ничего не получится, я понятно говорю?
В. Читлова:
Что такое инсайт?
А. Черепанов:
Человек вдруг начинает понимать, что всё, что он сделал на пути улучшения своего состояния, на пути к своему выздоровлению, достаточно для того, чтобы считать себя на данный момент достаточно здоровым. Именно музыка даёт это ресурсное переживание. Но музыка здесь не является излечивающим средством, она является стимулом, который помог человеку сделать шаг на новый уровень своего состояния.
В. Читлова:
Посредством неосознаваемых механизмов, верно?
А. Черепанов:
Да. Пара примеров. Музыку используют в анестезии, мы знаем о том, в что музыка всегда облегчает боль. Мы не говорим об острой боли, а о хронической, не слишком большой интенсивности боли, которая уменьшается при прослушивании музыки. Есть исследования.
В. Читлова:
Так таких пациентов очень много. Надо сказать, они здорово невротизированы, потому что хронические болевые состояния в той или иной области вызывают и тревогу, и депрессию у пациента.
А. Черепанов:
Сразу представляется что-то вроде стоматологического кабинета, в очереди у которого сидят люди. Они ещё не чувствуют боли или, может быть, у них что-то болит, но они больше накручивают себе это состояние. Вдруг грамотный врач говорит: поставить музыку в моей приёмной, и все начинают заходить к нему улыбчивые и спокойные.
В. Читлова:
Какую, скорее всего, музыку поставят?
А. Черепанов:
Это невозможно. Такая ситуация – это абсурд. Нет универсальной музыки, которая бы каждого успокоила. Нужен индивидуальный подход, вопрос врача своему пациенту: «Что бы Вы сейчас хотели услышать, чтобы Вас как-то успокоило и настроило на хорошую волну?» Тогда человек скажет: «Я хочу услышать свою любимую певицу Ёлку, которая всегда мне даёт много ресурса». Или человек, может быть, более высокого культурного интеллектуального уровня попросит музыку Баха, которая всегда успокаивает его и даёт умиротворяющее состояние.
В. Читлова:
Но она успокаивает именно его.
А. Черепанов:
Конечно. А людей, которые в классике не разбираются, может даже раздражать. Потому что он, всё-таки, в кабинет к стоматологу идёт, а не в театр или в оперу, где это было бы уместно услышать. Восприятие музыки очень индивидуально, это надо понять. Поэтому никакая 40-я симфония, которую мы бы прослушивали по 5 минут утром и вечером, не излечит нас от невротических или болевых состояний. Но осознавание в этом направлении может помочь.
В. Читлова:
У нас есть эмоциональная память, которая у каждого человека формируется индивидуально. По мере нашего развития мы слушаем ту или иную музыку, та или иная музыка у нас закрепляется, как приятная. Совершено индивидуальная эмоциональная карта внутри нашей психики. Именно поэтому нет общеприятных мелодий, хотя мы все очень любим музыку, которую знают все. Доказано научным образом: оказывается, нам приятна музыка, которая которую мы можем предугадать, немножко предсказать. И тогда разрешение аккорда воспринимается, как приятное, согласны?
Научно доказано: оказывается, нам приятна музыка, которая которую мы можем предугадать, предсказать.
А. Черепанов:
Безусловно, конечно. Поэтому мы используем, например, незавершённые фразы, которые человек начинает завершать.
К вопросу о том, что ещё лечит музыка. Очень большой спектр аутистических расстройств и других особенностей в развитии детей, безусловно, лечится в сопровождении музыкального терапевта.
В. Читлова:
А какие там особенности? У меня недавно был эфир про аутизм, это очень актуально.
А. Черепанов:
Пример из практики Сергея Яковлевича Стангрита, это музыкальный терапевт из Петрозаводска, можно сказать, один из видных специалистов в этой области в нашей стране. Поет песню «Петушок» и у него есть такой рефрен: кукаре-
В. Читлова:
Ку!
А. Черепанов:
Кукаре-
В. Читлова:
Ку! То есть социальное взаимодействие.
А. Черепанов:
Неречевые ребятишки с аутизмом чуть ли не первое, что говорили, это «ку», как отклик на песню, весёлую и энергичную, Сергея Яковлевича. Это довольно простой и хороший пример.
Я помню, как через музыку мы нашли контакт с совершенно неконтактным ребёнком с аутизмом, ему было около пяти лет. Он поначалу в угол от меня уходил, никакого контакта зрительного не поддерживал – всё, что мы знаем об аутизме, до них невозможно достучаться, на имя не реагируют. Все его действия по комнате я сопровождал музыкой; например, когда он прыгал, я начинал стучать в барабан, когда он спокойно сидел и раскачивался, я играл на гитаре в ритм его раскачиванию. Постепенно он так привык к музыкальному сопровождению, что в какой-то момент стал испытывать интерес к тому, как всё устроено, какие инструменты у нас есть.
В. Читлова:
И Вас начал воспринимать. Принял, что есть ещё один человеческий объект.
А. Черепанов:
Но это произошло только в момент, когда одним из инструментов стал мой голос, когда я стал петь. Ему это было по-разному, что-то нравилось, как я пою, что-то вызывало раздражение и он затыкал мне рот. В общем, мы нашли какую-то его любимую песню, я сейчас даже помню, какая была, и часто пели ее, и через эту песню между нами возник тёплый эмоциональный контакт. Мама просто заливалась слезами, что к кому-либо из чужих людей настолько привязался её мальчик. Это настолько сильно воодушевило их, что они поверили в возможность социализации и, например, пошли тогда в обычную школу поступать. К сожалению, не знаю сейчас, как закончилась их история, надеюсь, что у них всё хорошо, и они смогли адаптироваться к, порой, непростым условиям.
В. Читлова:
Я бы хотела подчеркнуть особую черту музыкального терапевта, как мне кажется, необходимую для того, чтобы эта польза была привнесена. Это эмпатия, чувство, в том числе, невербального, несловесного взаимодействия. Когда терапевт, обладая терапевтическим, практически родительским посылом настолько деликатно воспринимает, что происходит с человеком напротив, и подхватывает, и модерирует это, и с помощью своего поведения, и голоса, как инструмента, и непосредственно инструмента. Мне кажется, наш сегодняшний гость этими качествами обладает в полной мере.
А. Черепанов:
Да, спасибо снова за то, что так поддерживаете моё самовыражение! Мне сейчас приятно быть здесь, находиться с Вами и звучать. Здесь, в студии, очень интересный звук, наши голоса звучат так классно, и музыка тоже звучит.
В. Читлова:
Как в нашей психиатрической клинике появилась музыкальная терапия, как это возникло?
А. Черепанов:
Хорошо, спасибо за этот вопрос. Как же она возникла в клинике? О первых упоминаниях мы знаем от Бехтерева, Павлова и других, они планировали мощные исследования о том, как влияет музыка. Но ввиду сами знаете, каких обстоятельств, исследования на долгое время были прекращены. На сегодня только-только развивается эта тема.
Как появилась музыка в больнице, где я сейчас работаю? Дело в том, что музыкальная терапия является частью социально-психологической реабилитации, которая появилась благодаря Союзу охраны психического здоровья. Это организация, которая на сегодняшний день уделяет достаточно внимания проблемам психиатрическим и психического здоровья, которые так актуальны для нашего общества. Безусловно, музыкальная терапия, появившись в больнице, создала благоприятную атмосферу не только в коллективе пациентов, но и в коллективе врачей. Я сейчас с радостью вспоминаю, как довольные пациенты давали обратную связь своим лечащим врачам. Психиатры говорили: почему Вы для нас не играете? Мы стали проводить музыкальные занятия между собой, тоже играть, вместе собираться. Это действительно классно, спасибо большое Союзу охраны психического здоровья за возможность заниматься музыкальной терапией и исследовать то, как она влияет. А влияет она, безусловно, хорошо.
В. Читлова:
Скажите, как Вас найти, либо Ваших коллег найти? Насколько развита эта помощь у нас в стране?
А. Черепанов:
В нашей стране есть сообщество МузТерапевт.ру. Это ресурс на русском языке, где мы говорим о научно обоснованной музыкальной терапии. Там можно и научиться, и найти специалистов, единомышленников. Также можно найти и меня в группе на Facebook или ВКонтакте. МузТерапевт.ру, музыкальная терапия в России. Там вы можете найти меня и узнать о мероприятиях, часто открытых, которые мы проводим, потому что музыкальная терапия, конечно, пока не столь известна в нашей стране. Когда звучит это словосочетание, многим представляются совершенно забавные картинки в голове. Они, действительно, порой, бывает очень смешные.
В. Читлова:
Комнаты транса, где ты должен сидеть, погружённый в темноту и слушать музыку. Нет, конечно, это не так.
Я Вам предложу несколько вопросов, ответы на которые, я думаю, нашим слушателям и зрителям помогут легче ориентироваться, как выбирать себе музыку. Скажите, пожалуйста, допустим, если человек в плохом настроении, ему надо в мажоре музыку слушать?
А. Черепанов:
Если это минорный человек, то да, ему нужно в мажоре. Если это мажорный человек, то в плохом настроении нужно послушать минорную музыку, она гармонизирует его состояние. В этом плане успокаивающая, даже грустная музыка человеку, который всегда стеничный и возбуждённый, будет самое то.
В. Читлова:
Как правило, ещё мы сами замечаем, что, когда мы в плохом настроении, нам помогает грустная музыка, потому что мы в этот момент чувствуем эмпатию со стороны певца.
А. Черепанов:
Композитора, музыканта, я бы даже сказал.
В. Читлова:
Мы глубже почувствуем нашу печаль, и это приносит, в том числе, удовольствие.
А. Черепанов:
Это приносит облегчение. Я не очень верю, что приятно страдать, но облегчение это приносит. Переживание всегда заканчивается, я думаю, это помогает.
В. Читлова:
Как Вы считаете, бывает ли музыка, скорее, для мужчин, и музыка, скорее для женщин?
А. Черепанов:
Полагаю, что музыка не имеет гендерных различий, но, предпочтения, безусловно, возникают. В частности, песни, исполненные мужчинами, больше нравятся женщинам, а песни, исполненные женщинами, мужчинам нравятся не всегда. Но, если нравятся, то безусловно, обладают очень глубоким эффектом.
В. Читлова:
Скажите, пожалуйста, полезно ли слушать музыку, когда чем-то занят, работаешь? Говорят, что музыка помогает сконцентрироваться и направляет на творческий лад.
А. Черепанов:
Не только творческий, но рабочий. Музыка в целом способствует саморегуляции. В практиках тайм-менеджмента, например, написано, что можно заякорить определённую музыку. Например, я пишу тексты под одну, и это способствует, а отдыхаю под другую музыку, засыпаю под третью. Если Вы, действительно, будете внимательны к своему состоянию, какая Вас музыка усыпляет, какая в тонус приводит, то сможете индивидуальную музыкальную аптечку в своем смартфоне носить.
В. Читлова:
Здесь, друзья, мы можем регулировать, обладая большими знаниями о музыке. Я надеюсь, Вы пополнили их за счёт нашего сегодняшнего эфира. Вы лучше можете структурировать свой рабочий день, свои нагрузки, утомляемость, свою активность, смену отдыха и активности мыслительной нагрузки.
А. Черепанов:
Я бы ещё хотел добавить, что можно просто петь, это очень классно. Мы живём в таком мире, где это не очень социально поощряется и выглядит странно человек, который поёт. Но я сам, и знаю теперь много единомышленников, которые поют не только в душе, поют везде и постоянно. Это не страшно, это классно, это поднимает настроение и Вам, и Вашим окружающим, особенно, если Вы поёте что-то известное для них, как нам Виктория уже сказала.
В. Читлова:
На канале радио Mediametrics очень принято и считается хорошим тоном, я бы сказала, говорить о современных технологиях, интернет-технологиях, нейронных сетях. Сейчас очень входит в моду и популярно, когда даже в смартфоне мы слушаем музыку, а смартфон уже по механизму нейронной сети подсовывает нам, возможно, приятную для вас музыку. Как Вы считаете, в перспективе это нам поможет или, может быть, это не очень хорошо с точки зрения психологии?
А. Черепанов:
Нам точно это поможет жить и оптимизировать жизненные процессы, уделять внимание тому, что важно. То, что происходит в терапии, важно на 100%. Поэтому, пусть смартфоны и нейронные сети облегчают нам жизнь, в пространстве терапии вряд ли они будут нам настолько полезны, насколько может быть полезен эмпатирующий музыкальный человек рядом.
В. Читлова:
Да, действительно так. Я, как специалист считаю, что, да, у нас много развивается интернет-ресурсов, психотерапевтические чат-боты, всякие программы, в том числе с визуализацией живого врача. Но ничто не заменит естественного прямого взаимодействия.
Есть ещё один вопрос, который мои клиенты очень просили меня узнать у Антона. Есть такое ощущение, называется «автономная сенсорная меридианальная реакция». Знаете такую?
А. Черепанов:
Нет, не знаю.
В. Читлова:
Ощущение мурашек по телу, когда мы слышим, в том числе, приятную музыку, либо сочетание звуков внутри приятной музыки.
Благодарю нашего музыкального терапевта, одарённого психолога, Антона Черепанова! Программа «Пси-Лекторий», я, её ведущая, Виктория Читлова. Со мной был сегодня Антон Черепанов. Антон, спасибо Вам.
А. Черепанов:
Спасибо Вам!