К. Чиненова:
Добрый день, дорогие радиослушатели. В эфире канал Mediadoctor и наша постоянная программа «Взгляд доктора Куренкова» со мной, Ксенией Чиненовой, Вячеслав Владимирович Куренков, здравствуйте.
В. Куренков:
Добрый вечер.
К. Чиненова:
И сегодня у нас в гостях кандидат медицинских наук, офтальмохирург и главный врач сети клиник «Доктор Линз» Аслан Рамазанович Хурай. Здравствуйте.
А. Хурай:
Здравствуйте.
К. Чиненова:
Сегодня у нас тема актуальная, современная, тема ортокератологии.
В. Куренков:
Люди просто не могут такое слово выговорить, поэтому в простонародье они называют «ОК-линзы», или «ночные линзы», или еще есть масса названий, но утвердилось «ОК-линзы» среди населения и наших пациентов.
К. Чиненова:
Что же это такое? Пока в общих чертах.
А. Хурай:
Это метод коррекции, относительно новый.
В. Куренков:
То есть он изобретен позже, чем очки?
А. Хурай:
Да, чуть позже, чем очки. Если посмотреть историю, то Джордж Джессен в 1960 году сделал доклад на конференции контактологов в Чикаго, и считается, что с тех пор эта методика пошла.
В. Куренков:
Что же было на этой конференции? Наверное, это были чешские линзы, которые у нас тоже в 60-х годах появились, которые варили, кипятили.
А. Хурай:
Тогда было теоретическое обоснование этих линз.
В. Куренков:
Они еще не были произведены в 60-х годах, а просто это был доклад о предположении, что, возможно, на свет появятся такие линзы?
А. Хурай:
Да, заметили эффект, увидели от плоско подобранных роговичных линз, что если они плоско подобраны, то пациент после того, как снимает эти линзы, некоторое время видит хорошо. Джордж Джессен теоретически это обосновал, а линзы непосредственно сделал Фонтана, который и доложил, что у своих пациентов откорректировал миопию.
В. Куренков:
В каком году это было?
А. Хурай:
Это было в 1972 году.
В. Куренков:
Они шли параллельно с мягкими контактными линзами, у нас мягкие контактные линзы появились в более или менее массовом масштабе в конце 80-х, это были чешские линзы, толстые, многоразовые, полужесткие, содержали 38% влаги. Почему же к нам на рынок они не пришли одновременно с мягкими контактными линзами?
А. Хурай:
На то были три причины. Первая причина – то, что тогда не было станков с определенным числом управления, которые могли бы изготавливать линзы с точностью до 1 микрона. Сейчас у нас собственное производство, у компании «Доктор Линз», и мы делаем эти линзы, у нас станки, которые позволяют изготавливать линзу с точностью до 1 микрона. Толщина человеческого волоса 100 микрон. Причем аппарат это делает самостоятельно.
В. Куренков:
Извините, я перебью. Я опять возвращаюсь к тем чешским контактным линзам или линзам индивидуального изготовления, которые можно было изготавливать на токарном станке, специализированном, естественно, который был предназначен для изготовления мягких контактных линз из специального материала, который был в форме таблетки, потом его опускали в воду, где он намокал и принимал свою окончательную форму. Это же подобное изготовление? Промышленность, я считаю, была готова выпускать эти линзы наравне с линзами, которые носили и наши соотечественники, и весь мир.
А. Хурай:
Ортокератологические линзы – это линзы обратной геометрии, то есть внутренняя поверхность не сферическая, там центр более плоский, периферия более крутая. Тонкий переход должен быть изготовлен тончайшим образом, тогда станки не могли этого делать. Да, получать мягкие линзы, жесткие сферические можно было, но вот именно, чтобы выбрать внутреннюю поверхность этой линзы, это было довольно-таки сложно, поэтому их массово не применяли, а начали применять уже тогда, когда появились такие станки.
Еще важный момент – появился новый газопроницаемый материал Boston ХО, из которого делают эти линзы. Третьим китом современной ортокератологии является кератотопограф, который позволяет отследить те мельчайшие изменения геометрии передней поверхности роговицы, которые делает линза, потому что визуально их увидеть невозможно.
Кератотопограф позволяет отследить те мельчайшие изменения геометрии передней поверхности роговицы, которые делает линза, потому что визуально их увидеть невозможно.
В. Куренков:
Кератотопограф мы применяем уже лет 50 в нашей практике.
А. Хурай:
Все в тройном сочетании, то есть все три должны были прийти в одну точку – станки с числовым программным управлением, газопроницаемый материал и методы обследования и исследования глаза. Раз они в одну точку пришли, то эта методика начала широко применяться. Кстати, уже 15 лет компании «Доктор Линз» в этом году, у нас юбилей.
В. Куренков:
И сколько она занимается ОК-линзами?
А. Хурай:
Все 15 лет.
К. Чиненова:
А в России с 15-тилетним стажем?
А. Хурай:
С 2002 года мы в Москве, в Сокольниках открыли первый кабинет и с тех пор этим занимаемся.
В. Куренков:
Сколько же пациентов прошло через Ваши кабинеты?
А. Хурай:
Больше 26 000 пациентов, это только через наши кабинеты. У нас проходят курсы обучения, каждый месяц у нас появляется по 6 новых партнеров, и мы обучаем их докторов. У нас более 150 партнеров по России. Кстати, у нас 13 кабинетов по Москве и плюс еще 1 кабинет открыли в Мадриде. Так и называется «Доктор Линз Мадрид». Если в общем посмотреть, в количестве вместе с нашими партнерами, которые у нас есть по России, то более 300 000 пациентов.
В. Куренков:
А в Мадриде нет практики использования жестких контактных линз или ортокератологических?
А. Хурай:
Есть. И в Италии есть, и в Мадриде есть. Как раз завтра у нас будет симпозиум, мы пригласили автора конструкции наших линз Антонио Колосси, профессора Флорентийского университета, завтра он будет делать доклад.
К. Чиненова:
А какая страна начала все-таки изготавливать?
А. Хурай:
Джордж Джессен был из Америки.
К. Чиненова:
Затем в какие страны это перешло, пока дошло до России?
А. Хурай:
Практически во всех передовых странах это применяется. Это Америка, практически вся Европа, Италия очень широко применяет эту методику. В Японии применяется, в Китае.
К. Чиненова:
Там миопия – их основная офтальмологическая проблема.
А. Хурай:
Да. В азиатских странах миопии больше, чем у других, поэтому там очень широко применяют.
В азиатских странах миопии больше, чем у других.
К. Чиненова:
Этническая особенность наверное.
В. Куренков:
Для сравнения, если за 15 лет это всего 26 000 пациентов, то в год в Россию завозится мягких контактных линз порядка 50 миллионов, соответственно, если они завозятся в таком количестве, то значит, что в них потребность именно такая. Почему такой маленький спрос на эти линзы?
А. Хурай:
Потому что эти линзы нужно подбирать, и врач должен каждого пациента отслеживать и вести, тут нельзя, как мягкие линзы – один раз подобрал себе, дальше заказываешь по интернету и можешь у доктора не появляться целыми десятилетиями.
В. Куренков:
Это связано с неудобством обращения к врачу?
А. Хурай:
Нет, это связано с тем, что пациент привязан к врачу, пациент должен приходить к врачу, врач отслеживает все это. Пациент понимает, для чего это делает, и те достоинства, которые дает ортокератология, – это торможение прогрессивной близорукости, это свобода днем без средств коррекции, то есть пациент может плавать, бегать, прыгать, заниматься спортом, то есть нет никаких ограничений, он клинически здоров. Отличие от мягких линз, пусть на меня не обижаются мягкие линзы, ночной режим ношения более физиологичен, то есть наша роговица привыкла к тому, что многие миллионы лет, когда она формировалась, веки закрываются, доступ кислорода к роговице снижается до 3%, и есть на роговице линза или нет, не имеет значения.
Достоинства, которые дает ортокератология, – это торможение прогрессивной близорукости, это свобода днем без средств коррекции, то есть пациент может плавать, бегать, прыгать, заниматься спортом, нет никаких ограничений, он клинически здоров.
В. Куренков:
Но тут вступает другой путь питания. Это не секрет, это физиология глаза, что когда мы бодрствуем, у нас глаза открыты, и наш основной путь питания роговицы за счет атмосферного воздуха.
А. Хурай:
Абсолютно с Вами согласен.
В. Куренков:
Но как только мы закрываем глаза, наша роговица питается за счет перикорнеальной сети, расширяются компенсаторные сосуды, поэтому когда мы утром открываем глаза, они должны быть слегка розовые за счет расширенных сосудов. В течение 15 минут это проходит, но эти же линзы оказывают компрессию на роговицу?
А. Хурай:
Нет, если линза давит на роговицу, значит, такой пример – на 41 размер ноги подобрали 39 размер обуви. Давящая линза – это неправильно подобранная линза.
В. Куренков:
За счет чего она изменяет профиль роговицы, если не из-за компрессии?
А. Хурай:
За счет слезы, то есть когда мы надеваем на роговицу линзу, во-первых, линза плавает при моргательных движениях. Согласитесь, что давящая линза не может плавать, она должна давить в одном месте.
В. Куренков:
Вы говорите, что при изготовлении должен быть обратный рельеф, который должен компрессионно воздействовать?
А. Хурай:
Зона накопления называется. Она как раз подсасывает. Именно дизайн линз Антонио Колосси рассчитан таким образом, что он не воздействует на центр или минимальное воздействие на центральную зону, а основной эффект мы получаем за счет средней периферии. Причем доказательства этих научных данных уже есть. Увеличиваются объем клеток и форма клеток на средней периферии, то есть мы не в центре продавливаем, а наоборот, на средней периферии.
В. Куренков:
Вы все-таки продавливаете?
А. Хурай:
Нет, раньше те линзы, которые были, так и работали, что они в центре уплощали эпителий, и за счет этого эпителий становился площе, геометрия роговицы менялась. Сейчас Антонио Колосси сделал такую линзу, которая позволяет не центр продавливать, а подтягивать эпителиальные клетки на среднюю периферию, и тем самым меняется геометрия, это более физиологическое воздействие.
В. Куренков:
То есть поднимаются клетки?
А. Хурай:
Да. Они увеличиваются, причем на ОСТ это прекрасно видно. Вы знаете, что есть ОСТ, которая может четко определить толщину.
В. Куренков:
Да, у нас в клинике есть такой прибор.
А. Хурай:
Мы на нем смотрим наших пациентов и видим, что за счет средней периферии эта линза работает, то есть это новый дизайн.
В. Куренков:
Как долго живет этот дизайн?
А. Хурай:
Этому дизайну уже больше 10 лет, мы его применяем уже 5 лет.
В. Куренков:
То есть за 10 лет можно проследить пациента и представить на конференции результаты, показать данные функциональных исследований, инструментальных исследований и данные ОСТ.
А. Хурай:
Есть самые отдаленные исследования, причем у нас в России, могу этим похвастаться. «Доктор Линз» сотрудничает с институтом глазных болезней имени Гельмгольца. Елена Петровна Тарутта в своем отделе ведет, у них уже защищены 4 диссертации, доказана эффективность и безопасность от ортокератологии, причем торможение прогрессирования близорукости, есть самый отдаленный результат – 10-летнее исследование. Остальные авторы дают 5-6 лет.
В. Куренков:
Чем доказано? Пациент на одном глазу носил линзу, а на другом не носил линзу? Только в этом случае может быть достоверный результат.
А. Хурай:
Изначально как выяснилось, что ортокератология тормозит прогрессирование близорукости – это китайская работа Паулина Чо, когда пришел пациент, мальчик, на одном глазу миопия, на другом эмметропия. Линзу подобрали там, где была миопия. Пациент пропадает на 2 года, через 2 года возвращается, и на том глазу, где была миопия и была подобрана ортокератологическая линза, там миопия оставалась стабильно такой, какой была, а там, где была эмметропия, там появилась миопия, то есть мальчик рос, и, соответственно, глаз начал растягиваться.
В. Куренков:
При этом отмечался рост глаза в переднем и заднем направлении, как у всех происходит.
А. Хурай:
Там, где была ортокератологическая линза, – нет.
В. Куренков:
Глаз не рос?
А. Хурай:
В этом направлении нет, на том глазу, где была линза. Это основная наша задача.
К. Чиненова:
Очень интересная беседа двух уважаемых людей, и тем не менее, чтобы наши слушатели понимали, о чем речь. Речь идет о тех линзах, которые надеваются на роговицу, а роговица – это ткань, имеющая определенное строение. Напомните, как она выглядит, на что именно воздействует линза? Я нашла информацию, что эта линза действует на изменение только эпителия, поверхностную ткань роговицы, которая обновляется, слущивается при моргании, то есть это та поверхностная ткань, часть роговицы, которая является очень тонкой. Вся основная толщина роговицы заключена в других слоях.
А. Хурай:
Абсолютно верно. Роговица имеет 5 слоев: это эпителиальный слой...
В. Куренков:
В последнее время 7.
А. Хурай:
Боуменова мембрана, сама строма, десцеметова оболочка и эндотелий. Строма составляет основную толщину роговицы, эпителий составляет в среднем 50 микрон, вот мы работаем с этим эпителием. Все научные работы, которые были проведены, доказали, что основной эффект мы получаем за счет эпителиальных клеток.
К. Чиненова:
Меня это, конечно, очень удивило. Я понимаю, что доказано, я понимаю, что масса научных работ.
В. Куренков:
И тем не менее, у нас есть пациенты, которые говорят об обратном.
К. Чиненова:
Дело в том, что если мы говорим о росте глазного яблока, которое растет за счет определенных кинетических кодов, определенных закономерностей и роста глаза склеры, белой оболочки, то как может эпителий тормозить рост длины глаза?
На самом деле, когда этот вопрос стоит касательно детской офтальмологии, масса мам приходят с вопросами: действительно ли эти линзы тормозят прогрессию близорукости ребенка. Как все-таки это доказали?
В. Куренков:
Если они воздействуют только на эпителий, а размер изменяется не за счет эпителия, а за счет других структур глаза.
А. Хурай:
Значит, как работает линза. Чтобы это доказать, профессор Эрл Смит III, кстати, он не ортокератолог, он доктор-офтальмолог, который изучает развитие глаза. Что он сделал? Он сформировал у обезьян периферический дефокус. Я не буду детально рассказывать, он сначала выжигал монокулярную зону, чтобы смотреть, миопия прогрессирует или нет, потом полностью закрывал доступ света к глазу. Он сформировал в одном глазном яблоке периферический гиперметропический дефокус, то есть когда лучи собираются на периферию в районе от 25 до 35 градусов от макулы, находится за сетчаткой, за глазным яблоком. Через некоторое время он сделал исследование и обнаружил для себя, что та половина глазного яблока, где лучи собираются за сетчаткой, именно эта половина и вытянулась. То есть глаз приобрел форму восьмерки. Когда мы формируем периферический дефокус, мы запускаем механизм торможения прогрессирования близорукости.
Когда мы формируем периферический дефокус, мы запускаем механизм торможения прогрессирования близорукости.
К. Чиненова:
Вы хотите сказать, что если я, как врач-офтальмолог, выбирающий детям очки, чуть старшего возраста мягкие контактные линзы, тоже тогда прекращу рост близорукости, она же все равно прогрессирует? Я же даю правильный фокус сетчатки.
А. Хурай:
Надо сделать так, чтобы на периферию, где идет рост, где идет сигнал, надо сформировать миопический дефокус, тогда глазное яблоко будет придерживаться этого дефокуса и не будет прогрессировать. А если он гиперметропический, то да, поэтому обычные контактные линзы добиваются центральной эмметропизации, периферические лучи у нас уходят за сетчатку, и глазное яблоко начинает расти, а сейчас сделали мягкие контактные линзы с ортокератологическим эффектом, когда периферический дефокус находится перед сетчаткой, то есть миопический периферический дефокус. Эти работы уже доказаны, Эрл Смит III в своих экспериментальных научных исследованиях это доказал, мы это видим у своих пациентов, как это работает. Глаз – это оптический орган, и свет влияет на его рост.
К. Чиненова:
Согласна, но не только он.
В. Куренков:
Свет влияет много на что.
А. Хурай:
Согласен, но в данном случае именно периферический дефокус, потому что возникает такой вопрос– одеваем контактную линзу, а глазное яблоко тормозится. Да, за счет периферического гиперметропического или миопического дефокуса.
В. Куренков:
Не секрет, что в нашей клинике мы тоже развиваем это направление, но пока в теоретическом плане. Мы изучаем все ее аспекты, я еду на международную конференцию, которая будет в ноябре в Италии, там будут выступать врачи со всего мира, я хочу почерпнуть информацию, что они делают в настоящий момент, потому что до этого момента отношение к ним было крайне осторожное за счет того, что мы видели те негативные последствия у себя в клинике, которые иногда бывают. Естественно, ни одна методика не бывает без негативных составляющих, развитие любой области идет на положительных и отрицательных результатах, главное, чтобы эта тенденция была больше в положительную сторону, нежели чем в отрицательную.
К. Чиненова:
Расскажите, пожалуйста, больше к жизни. Мы как-то все про теорию, про науку. Нам это интересно, но слушателям интересно все-таки, как это используется, как надевается, как убирается.
В. Куренков:
Например, пациент, ребенок или взрослый, решил одеть эти контактные линзы.
А. Хурай:
Эти линзы показаны детям, у которых прогрессирует миопия, детям, у которых есть миопия, даже не прогрессирующая, но которая мешает заниматься спортом, также взрослым, которым невозможно провести кераторефракционную операцию или рефракционную операцию по медицинским параметрам. Путь следующий – пациент к нам приходит, мы его обследуем, смотрим, определяем степень миопии.
В. Куренков:
Стандартное офтальмологическое обследование, включающее топографию переднюю, заднюю?
А. Хурай:
Да, стандартное обследование, рефрактометрия, топография, биомикроскопия, визометрия.
В. Куренков:
Биометрия глаза различная?
А. Хурай:
Да, тоже смотрим, чтобы в дальнейшем пациентам показать, как мы видим прогрессирование близорукости. После чего подбираются линзы, линзы надеваются на пациента.
В. Куренков:
Все линзы стандартные?
А. Хурай:
Нет, все линзы подбираются индивидуально, потому что роговицы разные. У нас есть линзы, которые появились вместе с дизайном Антонио Колосси, торические линзы, то есть мы можем корригировать астигматизм до 5 диоптрий, плюс еще есть гиперметропические линзы, которые подтягивают эпителий не на средней периферии, а в центре, при этом формируют дополнительную положительную линзу на роговице, и можем корригировать эмметропию до +4.
У нас есть линзы, которые появились вместе с дизайном Антонио Колосси, торические линзы, то есть мы можем корригировать астигматизм до 5 диоптрий.
В. Куренков:
И пресбиопию?
А. Хурай:
И пресбиопию.
В. Куренков:
Во сколько для пациента обходится одна контактная линза?
А. Хурай:
У нас по паре линз продают. Если пара 20 000 рублей, то 10 000 рублей одна контактная линза, которая рассчитана на год. Линза используется год.
В. Куренков:
То есть если коробка для пациента стоит 1500 рублей, допустим, Johnson & Johnson на месяц, то это 15 000, а здесь будет немного дороже.
А. Хурай:
18 000 в год и получится. Здесь в 2 раза дешевле, и что в эти 10 000 входит, ну если 2 линзы на 2 глаза, то 20 500 рублей, в эту сумму входит обучение, подбор, стартовый набор и бесплатное наблюдение в течение года. Пациент неограниченное количество раз может к нам приходить.
В. Куренков:
Наблюдение заложено в стоимость контактных линз?
А. Хурай:
Абсолютно верно, потому что мы считаем, что пациент должен наблюдаться, и если его что-то беспокоит, он должен к нам прийти.
В. Куренков:
В магазине тоже можно приобрести бесплатную колбасу, если покупаешь килограмм за 5000 рублей, остальные 9 раз можно приходить и брать бесплатно.
А. Хурай:
Если ты не покушаешь колбасу, ничего с тобой не случится, а если ты нарушаешь режим и не приходишь к врачу, то может что-то случиться, поэтому мы лучше бесплатно посмотрим и будем наблюдать наших пациентов, чтобы не было осложнений.
В. Куренков:
Вот все не любят платить сразу, нет смысла платить сразу, и наши пациенты не платят сразу за весь год вперед за наблюдения. Может быть, стоит для удешевления стоимости первичной услуги вынести осмотры этих линз на другие даты? Кстати, сколько раз в год такой пациент должен наблюдаться?
А. Хурай:
Каждые четыре месяца.
В. Куренков:
Первый раз подобрал и еще 2 раза пришел?
А. Хурай:
Нет, подбор занимает 4 визита, потому что когда первый раз Вы пришли, Вам подобрали линзы, и Вы должны после ночи в линзах прийти, чтобы мы посмотрели, где ночевала подобранная линза. Ели она сидела там, где надо, и центральное воздействие, и результат нас устраивает, то мы отпускаем пациента на 7-10 дней, потом смотрим, потому что эпителий каждые 2 недели обновляется, и мы тогда уже получаем более стабильный эффект. И уже через 3-4 недели смотрим окончательно, то есть в течение месяца Вы 4 раза приходите к нам, и когда мы видим хороший стабильный результат, то отпускаем пациента на 4 месяца. И потом каждые 4 месяца пациент к нам приходит.
В. Куренков:
Какие противопоказания к назначению таких контактных линз?
А. Хурай:
Противопоказания стабильные, как при обычной контактной коррекции зрения, это все воспалительные заболевания, кератоконус, кератоглобус, изменение кератометрии, больше 50 мы не берем и ниже 39 тоже не берем.
К. Чиненова:
Это кривизна роговицы?
А. Хурай:
Да, кривизна роговицы, чтобы было понятней.
В. Куренков:
Влияет ли толщина роговицы? Допустим, Вы обмолвились, что некоторые пациенты не могут прийти на рефракционную операцию по каким-либо причинам, из частых причин – это тонкая роговица. У пациента роговица тоньше на 1/3, он не подходит для лазерной коррекции зрения, я говорю сейчас просто о роговице, не дети, не взрослые. Все-таки есть компрессионное воздействие, есть вакуумное воздействие, чтобы наоборот, разряжалась среда, и клетки устремлялись вверх. Как в этом случае, если роговица тонкая?
А. Хурай:
Мы работаем в основном с эпителием, с поверхностными клетками эпителия, базальный слой остается. Воздействие происходит за счет слезы по закону Паскаля: силы, приложенные к жидкости, равномерно распределяются по этой жидкости. Когда мы надеваем на роговицу линзу, то под линзой формируется неравномерный слезный слой, где-то она тоньше, где-то она толще, жидкость пытается выровнять это воздействие.
Когда мы надеваем на роговицу линзу, то под линзой формируется неравномерный слезный слой, где-то она тоньше, где-то она толще, жидкость пытается выровнять это воздействие
В. Куренков:
Мы можем представить себе, когда мы берем 2 стекла, между ними наливаем воду, соединяем их, и мы их не можем разомкнуть, потому что там создаются определенные физические силы, которые удерживают их в этом состоянии.
А. Хурай:
Вот эти физические силы и позволяют нам изменить эпителий таким образом, что меняется кривизна передней поверхности роговицы. Строма не участвует, поэтому толщина стромы не имеет значения. У нас есть пациенты, которым отказали в кераторефракционной хирургии из-за того, что роговица тонкая. В данном случае мы им хорошо помогаем.
К. Чиненова:
Если у пациента, например, -7 или -1, ведь Вы говорите о том, что неважно, какая кривизна роговицы, как тогда меняется качество линзы, если Вы говорите, что и там, и там кривизна одинаковая, но тут -7, а тут -1. Значит, давление сильнее или большая крутость линзы?
А. Хурай:
Кривизна важна. Меньше 39 и больше 50 мы не берем кривизну. В этих пределах мы работаем.
В. Куренков:
Так действует неравномерность слоя воды или слезы?
А. Хурай:
Абсолютно верно. Если мы одеваем -1, то там изменение подтягивания средней периферии эпителия минимально, а если мы берем -7, то оно максимальное, то есть чем больше подняли периферию, тем роговица стала площе, а чем площе линза, тем она меньше преломляет. Естественно, программировано мы управляем этим изменением геометрии и получаем коррекцию.
В. Куренков:
Как достигается точность? Допустим, у пациента -5, Вы решили его откорректировать подобными линзами. Как быстро достигается эффект с такой близорукостью? Достаточно одной ночи, чтобы он весь день чувствовал себя комфортно?
А. Хурай:
После первой ночи где-то 75% миопии уходит.
В. Куренков:
То есть мы получаем +1 у такого пациента?
А. Хурай:
Да, на следующую ночь уже будет постепенно накапливаться эффект, и будет эмметропия. У наших пациентов эффект мы получаем, почему мы на месяц закладываем подбор, потому что к месяцу мы должны получить стойкий эффект, и острота зрения утренняя и острота зрения вечерняя должна быть высокой.
К. Чиненова:
И неважно, какой был минус?
А. Хурай:
Неважно, какой минус, если вечером остроты зрения недостаточно, значит эта линза подобрана неправильно.
Если вечером остроты зрения недостаточно, значит линза подобрана неправильно.
К. Чиненова:
Таких пациентов масса. Многие приходят к нам в клинику на планируемую операцию, сняв линзу за 2 недели, гордясь тем, что они 2 недели выжили без линз, а линзы не контактные мягкие, а ночные. Мы отпускаем таких пациентов на более длительный срок. Многие жалуются, что к вечеру им трудно водить машину, и у них сильно снижается зрение.
В. Куренков:
Это основная жалоба этих пациентов.
А. Хурай:
Согласен, мы получаем торможение прогрессивной близорукости за счет периферического дефокуса, то есть этот эпителий, который на средней периферии подтянулся, если делать скиаскопию, опытные офтальмологи видят эпителиальный «бублик», он и вызывает эти операции, которые вечером попадают в ночной зрачок и снижают качество зрения.
В. Куренков:
На каком расстоянии от центра?
А. Хурай:
Оптическая зона 5-6 мм, и вот оттуда они уже идут.
В. Куренков:
Начинается после 5-6 мм?
А. Хурай:
После 6 мм.
В. Куренков:
У всех линз это? Нельзя ли это сместись, так как у нас роговица 11-12 мм, чуть-чуть дальше за счет того, что будет расширение зрачка?
А. Хурай:
Возможно. Дизайн Антонио Колосси даже переход делает более плавным, и нет такого резкого поля.
К. Чиненова:
Мы не должны забывать, что близорукие пациенты в основном все-таки с широкими зрачками в течение дня находятся.
А. Хурай:
Если это взрослый пациент, который водит машину, причем за городом, причем ночью, где нет освещения, и эти гало-эффекты ему мешают, то это не наш пациент. Лучше такому пациенту отказать. Основная наша категория пациентов – это дети, у которых прогрессирует миопия, потому что именно это периферическое преломление, то есть периферический дефокус позволяет тормозить прогрессирование близорукости.
В. Куренков:
Вы рекомендуете пользоваться этим способом коррекции больше в детском возрасте, нежели во взрослом?
А. Хурай:
У нас больше детей, потому что доказано, что она тормозит прогрессирование близорукости. У нас есть взрослые, те, кому отказали в рефракционных операциях, те, которые уже не могут носить мягкие контактные линзы в силу того, что уже начинается синдром сухого глаза или аллергические заболевания. Есть взрослые, но их не так много. Основной контингент – это дети, которые растут и у которых прогрессирует миопия.
К. Чиненова:
Если мы говорим о детях, то это пациенты, которые не очень аккуратны в плане гигиены, это пациенты, которые активно ночью двигают руками, трут глаза, и это сопровождается гигантским процентом риска с учетом того, что много реальных случаев, к сожалению, когда занесение инфекции в ночное время сна приводит к ряду серьезных осложнений. О них нельзя не сказать. Насколько это частый процент, по Вашим наблюдениям?
А. Хурай:
Осложнения есть у всех, у нас тоже, но они бывают только тогда, когда пациент грубо нарушает режим ношения линз. Мы не только наши осложнения смотрим, мы еще смотрим в мировой практике. Данные по мировой статистике где-то 7-7,6% осложнений.
В. Куренков:
По нашим данным?
А. Хурай:
Бывают кератиты. Это самое грозное осложнение в контактной коррекции. Мы как раз их и наблюдаем.
Кератиты – это самое грозное осложнение в контактной коррекции.
В. Куренков:
Забыл уточнить, если пациент постоянно носит, в течение 5 лет ортокератологические линзы, мягкие линзы, то Вы говорите о накоплении эффекта. Может ли эффект оставаться не одни сутки, то есть если на следующую ночь пациент их не надел, то еще на следующие сутки?
А. Хурай:
Да. Это зависит от степени миопии. Чем меньше степень миопии, тем дольше эффект держится, чем выше степень миопии, тем быстрее эффект уходит.
В. Куренков:
Не исследовали скорость регресса, получаемого за ночь рефракционного результата, в зависимости от толщины роговицы?
А. Хурай:
От толщины роговицы мы не исследовали, не было у нас таких научных работ, так как мы работаем с эпителием. Основное воздействие на себя получает эпителий.
В. Куренков:
Дело в том, что мы делали пациентам такое исследование, как конфокальная биомикроскопия, и получали заключения, которые говорят о том, что эти линзы не только воздействуют на эпителий, но воздействуют на клетки стромальной ткани роговицы.
К. Чиненова:
При длительном ношении.
А. Хурай:
3%.
В. Куренков:
Значит, все они были у нас.
К. Чиненова:
Похоже, что да.
А. Хурай:
Строма на 3% изменяется, такие работы были, Паулин Чо делала такие работы, основной эффект, 95%, мы получаем за счет эпителия. Кстати, по поводу безопасности. Дети находятся ночью в этих линзах, у нас дети с 7 лет. С 7 лет ребенок уже понимает, что не надо тереть глазки, потому что он мотивирован. Он приходит после первой ночи, когда мы снимаем линзы, и спрашивает: «Это что, я без линз так хорошо вижу?» У них появляется мотивирующий фактор: чтобы видеть хорошо, нужно эти линзы носить. Всегда есть возможность дома помыть руки, всегда есть раковина, и это еще под контролем родителей.
К. Чиненова:
Ребенок заболел. ОРВИ. Всем известно, что при любой инфекции рекомендуют снять любые линзы. Если это длительная болезнь, затянувшаяся стадия, дети болеют порой неделями и дольше, как же быть тогда? Ведь мы нарушаем постоянную коррекцию. Я, как врач-офтальмолог, тоже ведущий детей, но все-таки по классической методике мне горестно за зрительный нерв, за макулярную зону, за то, что нет фокуса. Как здесь быть? С очками уже сложно, подобрать их трудно, идет регресс-возврат. Как с такими детьми быть?
А. Хурай:
У нас накоплен большой опыт. Во-первых, ни в коем случае никакие линзы надевать нельзя, ночные в том числе, поэтому мы выписываем 2 пары очков. Первая пара – это 30% от миопии, которая была у пациента изначально, и вторая пара – это 70% от изначальной миопии. Как только ребенок заболел, он не надевает линзы, надевает очки.
Как только ребенок заболел, он не надевает линзы, надевает очки.
К. Чиненова:
Накладно. Каждый год очки менять, каждый раз приходят мамы: «Опять очки менять, только поменяли».
А. Хурай:
В основном, очки простые. Если нет такой возможности, то пациент может купить одни очки 60% от первоначальной миопии и пользоваться этими. Эффект, как только линзы одеваются, довольно быстро уходит – через сутки, через двое практически 85-90% эффекта уходит.
В. Куренков:
Но эпителий меняется за 2 недели, значит, он не может уйти за 3 дня.
А. Хурай:
За 2 недели меняется весь эпителий роговицы. Мы его можем убрать, и за 2 недели нарастет новый. Меняется форма эпителия, то есть эпителий остается, но его форма изменилась, так как воздействия ночью не было, к вечеру плоскость уходит.
В. Куренков:
Воздействие все равно происходит за счет собственных век, они же все-таки тоже имеют вес.
А. Хурай:
Я имею в виду воздействие ортокератологических линз, то есть они не подтягивали эпителий, поэтому днем они отошли, соответственно, на ночь надели, и они обратно принимают свою форму.
В. Куренков:
Вопрос регресса достигнутого эффекта, он порой бывает довольно длительный. У нас самый длительный пациент, я запрашивал у Вас в клинике ее карту для оценки, потому что в течение 2-х лет она к нам ходила, и мы не могли добиться ее окончательной рефракции. Рефракция все время изменялась. Она сделала год назад рефракционную операцию, мы ее наблюдаем в течение года, сейчас у нее все стабильно, все в порядке, а это значит, мы достигли желаемого результата по ее окончательной рефракции, то есть по той близорукости, которая у нее была изначально, и на этом основании сделали расчеты, сделали операцию, лазерную коррекцию зрения, и поэтому ничего не изменилось. Но в течение 2-х лет она ходила к нам, сначала раз в месяц, потом раз в 3 месяца, и так она ходила окончательно. Она носила мягкие контактные линзы, мы ей рекомендовали очки для разгрузки в свободное время – в выходные, праздничные дни, в отпуске, потому что нам нужно было достичь, но все равно это не помогло, и пациент длительное время приходил в нормальное состояние, мы делали конфокальную микроскопию, естественно, она все равно менялась.
Я думаю, это предмет больше не вопроса, а посыл на изучение продолжения влияния ОК-линз или ортокератологических линз на пациента, оптимизации их ношения и четкого наблюдения за пациентом и в научном, и в клиническом плане. Дело в том, что я не зря оговорился о конференции, о том, что мы вплотную заинтересовались этой проблемой, потому что пациентов в настоящий момент много, для того, чтобы правильно оценить, мы будем сертифицированы в ортокератологическом плане, и наши специалисты будут обладать возможностью применять для коррекции своим пациентам эти линзы. И мы будем наблюдать уже своих пациентов в рамках своей клиники и пациентов пришедших, кому удобно, кто живет рядом. Мы детально изучим, это уже авторитет нашей клиники, мы все изучаем, мы все подтверждаем, мы за безопасные и проверенные методики и за правильные взвешенные клинические и другие подходы. Направление это очень интересное, заслуживает внимания, но заслуживает очень большой осторожности к выбору, к наблюдению и к другим постулатам, которые касаются безопасной медицины.
А. Хурай:
В этом плане согласен с Вами. Мы даже рассматриваем ортокератологию как этап подготовки к кераторефракционной хирургии, потому что мы тормозим прогрессирование близорукости, и уже по достижению 18-летнего возраста, когда уже можно делать кераторефракционную хирургию, мы передаем пациента в руки кераторефракционного хирурга с миопией слабой или средней степени, а не высокой степени, когда могут быть какие-то ограничения.
В. Куренков:
Вы спокойно можете передать в наши надежные руки.
А. Хурай:
Мы работаем в тандеме, Вы же знаете, я бывший кераторефракционный хирург, я понимаю, что лучше откоррегировать миопию слабой степени, и приятней, и меньше апелляций роговичной ткани, больше остается под флепом, соответственно, биохимические свойства больше. Мы ведем ребенка до того момента, пока ребенок или взрослый не захочет сделать кераторефракционную операцию, ему это уже можно, поэтому мы работаем в содружестве.
К. Чиненова:
Хочется сказать, что проблема миопии, близорукости – актуальнейшая проблема, но, к сожалению, в мировой практике миопов и близоруких детей становится категорически больше. Это, конечно, кошмар, и наша задача, офтальмологов, следить, чтобы ребенок на всех этапах жизни и развития видел хорошо, а о том, какой выбор коррекции произвести, все равно принадлежит родителям, или если это взрослый пациент, то самому пациенту. Все-таки широкое развитие мировой офтальмологии дает возможность выбора, а уж какой выбор сделает пациент, это его личное дело.
В. Куренков:
Да, и за надежным врачом, который плохой метод не посоветует.
К. Чиненова:
Оставайтесь с нами. Спасибо большое, что пришли к нам на программу, слушайте наши интересные новости.
В. Куренков:
До свидания.
А. Хурай:
Всего доброго.