В. Мохамед Али:
День добрый, друзья! В эфире программа «Телепсихология», и я, ее ведущий, Владислав Мохамед Али. Сегодня мы поговорим о самом сложном – о первых шагах. Расскажем, как сделать 12 шагов на пути к выздоровлению, и помогать мне будет в этом Михаил Вандыш, врач психиатр-нарколог, главный врач центра системно-комплексного лечения зависимости «Уника». Итак, мы сегодня поговорим о реабилитации зависимых. Михаил, день добрый! Самый первый вопрос такой – каков же портрет наркозависимого на данный момент, какой он был десять лет назад, как он поменялся и каковы прогнозы, каким он будет в ближайшие десять лет?
М. Вандыш:
Добрый вечер! Очень изменился сейчас портрет зависимого человека, это огромная проблема, с чем сейчас мы сталкиваемся. Связано это с тем, что очень много синтетических наркотиков, таких как «соль», спайс, которые очень наркогенные по своей структуре, они очень быстро вызывают зависимость, формируется синдром отмены, и они обладают выраженным патологическим действием на центральную нервную систему, то есть мы сталкиваемся, помимо синдрома зависимости, еще с психическими расстройствами совершенно разных уровней, начиная от небольших психозов, помрачения рассудка, галлюцинаций, передовых различных идей – это один вариант, второй вариант – это слабоумие, которое развивается довольно быстро у таких пациентов, и третий вариант – психопатоподобное поведение, есть такие неуправляемые, агрессивные подростки, юноши.
В. Мохамед Али:
Как-то сдвинулась возрастная категория этих людей? Стали ли зависимые моложе?
М. Вандыш:
Стали моложе, но тут еще важно говорить про то, что сейчас большая доступность, и можно с помощью интернета, с помощью различных реклам у метро (я думаю, многие видели подобные объявления), и наркотизация, конечно, увеличилась. Если мы говорим про столицы – Петербург, Москву, то еще более-менее, а в регионах все очень плохо, это дешевые наркотики, как я уже говорил, наркогенные, и возраст первого употребления снизился. Опасность этих наркотиков заключается еще в том, что помимо снижения возраста быстро формируется наркозависимость.
В. Мохамед Али:
Вот еще такой вопрос поступил к нам от наших зрителей: ей 50 лет, ее сыну 28, и он периодически употребляет с друзьями легкие наркотики. Считать ли это зависимостью? Он считает, что может бросить в любой момент. Действительно ли зависимость к легким наркотикам не формируется?
М. Вандыш:
Хороший вопрос. По мне он, правда, немного некорректно сформулирован, объясню почему. Это ошибка, что есть легкие наркотики, тяжелые наркотики, что есть легкий алкоголь, тяжелый алкоголь. Правда в том, что форма опьянения различная, и осложнения различные, но это стоит рассматривать немножко по-другому, это заболевания. Здесь проблема не в наркотиках и не в алкоголе, а в искаженном реагировании наших пациентов. Связано это с тем, что попробовав однажды это состояние, наши пациенты стремятся максимально его получить каждый день.
Это ошибка, что есть легкие наркотики, тяжелые наркотики, что есть легкий алкоголь, тяжелый алкоголь. Правда в том, что форма опьянения различная, и осложнения различные, но это стоит рассматривать немножко по-другому, это заболевания.
В. Мохамед Али:
А почему люди становятся зависимыми? Какие предпосылки? Что в их жизни происходит не так? Что побуждает их начать, просто праздный интерес либо какие-то личные проблемы?
М. Вандыш:
Тут все-таки комплексность, потому что первые пробы алкоголя и наркотиков – это, в основном, пубертатный возраст, период полового созревания, когда меняется поведение, психика, меняются гормоны. Есть определенная, правда, предрасположенность к зависимости. Мы говорим про предрасположенность на уровне тела, про биохимию, мы говорим про предрасположенность на уровне психики, различные расстройства личности. И мы, конечно, говорим про социальный фактор, то, что окружает ребенка, подростка. Нет медийности, навязывания, что вроде как все курят – про что вопрос был, что Европа курит, что если ты не куришь, то ты какой-то не такой. Это незрелый мозг, это опасно, потому что есть ребята, которые пробовали наркотики, но потом, когда столкнулись с какими-то последствиями злоупотребления, перестали либо пить, либо употреблять наркотики.
В. Мохамед Али:
Обязательно нужно дойти до определенного удара судьбы по макушке, чтоб перестать это делать?
М. Вандыш:
В какой-то степени да, потому что это и отличает наших пациентов от людей независимых. Условно говоря, мы делим людей, попавших в наше поле зрения, столкнувшихся с этой проблемой на две группы. Одна группа – это злоупотребляющие, а другая группа – это такие зависимые, которые уже родились с этим заболеванием, с этим расстройством. И действительно, может быть незначительный удар по макушке, как Вы говорили, человек независимый абсолютно реалистично смотрит на ситуацию и понимает, что с ним произошло вот это, предположим, он потерял кошелек или телефон, или где-то он попал в драку, или всевозможные последствия. Это произошло, потому что он был в состоянии опьянения. Человек зависимый считает, что это произошло с ним не потому, что он был в состоянии опьянения, а потому, что была плохая погода, он перебрал с дозой алкоголя.
В. Мохамед Али:
И все вокруг плохие.
М. Вандыш:
Такое обвинение, да-да.
В. Мохамед Али:
Еще один вопрос от нашей телезрительницы. Она пишет, что «мне грустно осознавать, что мой муж – наркоман. Если раньше употребление наркотиков был забавой, то сейчас это превратилось в настоящую болезнь, это и ломки, и невозможность работать без допинга. Как мне мотивировать его на лечение, ведь он считает, что с ним все в полном порядке?» Как таких людей привести в клинику? Что будет происходить дальше?
М. Вандыш:
Это самый тяжелый и самый ключевой момент в этом заболевании – отсутствие критики. Если говорить про психотерапию, это называется отрицание, защитный механизм. И по сути, если у нас получается такому человеку объяснить, и он видит спустя какое-то время, что проблема не в окружающих, а в нем самом, считается, что уже 80-90 % успеха, что человек, возможно, научится жить с этим заболеванием и не вернется больше к употреблению. Существуют совершенно разные пути, но про это надо говорить, нужно выстраивать свои определенные границы, делать даже какие-то манипуляции, потому что следует понимать, что это заболевание смертельно.
Если человек видит спустя какое-то время, что проблема не в окружающих, а в нем самом, считается, что уже 80-90 % успеха, что человек, возможно, научится жить с этим заболеванием и не вернется больше к употреблению.
В. Мохамед Али:
Это все-таки заболевание или это состояние «зависимость»?
М. Вандыш:
Это болезнь. Мы называем ее патологическим состоянием, которое содержит в себе несколько основных столпов. Первый – это поражение биологической сферы тела, второй – это особенности мышления, особенности психики, третий – это эмоциональные изменения, и четвертое – это нарушенное поведение.
В. Мохамед Али:
Мы выяснили, что этому человеку нужно обрисовать всю картину, тем самым мотивируя его на выбор клиники, обращение за помощью. Возникает вопрос: что происходит с клиниками в России? Насколько развито сообщество зависимых? Куда им обратиться в первую очередь? Как выбрать то место, куда должны прийти?
М. Вандыш:
Нужно понимать что это будет стационар, и все зависит от состояния, в котором находится пациент. Первое, что нужно понять, что это государственная больница, либо же то место, где оказывается бесплатная помощь, либо же это частная клиника, где за услуги берутся деньги. После определения нужно поговорить с врачом, посмотреть, как устроен процесс внутри. Если мы говорим про клиники реабилитационные, то тоже есть некие нюансы, потому что, с одной стороны, это дисциплинированный объект, в котором есть определенное расписание, дисциплина, потому что без этого никак не получается.
В. Мохамед Али:
Это своего рода пионерский лагерь, где, условно говоря, в восемь завтрак, какое-то свободное время и прочее?
М. Вандыш:
Да, это должно быть дисциплинированное предприятие. Если говорим про дальнейший выбор, он должен быть тоже прозрачный. Нужно смотреть, есть ли медицинская лицензия у организации, работают ли врачи, что это реальные специалисты, которые работают в клинике, можно попросить показать, обговорить с доктором, он всегда должен быть доступен. Это первый момент.
Второй момент – нужно, чтобы обязательно в этом стационаре, помимо врачей, работали психотерапевты и психологи. Это тоже очень важный момент, потому что оптимальная стратегия при терапии таких пациентов, что вначале мы лечим тело, потом мы лечим психику. Это, безусловно, фармакология. Мы снимаем абстиненцию, и в дальнейшем, если человек условно здоров, если употребление алкоголя и наркотиков не вызвало у него осложнений психики, тяжелое осложнение неврологии, тяжелое осложнение в соматике, то мы стараемся максимально уйти от лекарств и перевести таких пациентов исключительно на психотерапию. Это должны быть настоящие психологи, сертифицированные специалисты, который имеют обязательно частную практику, социальные работники.
Оптимальная стратегия при терапии пациентов, что вначале мы лечим тело, потом мы лечим психику.
В. Мохамед Али:
Есть ли какие-то алгоритмы по работе с такими пациентами? Либо как это часто бывает в психологии, психиатрии, это импровизация на основе каких-то данных?
М. Вандыш:
Нет, существует определенная программа. Буду говорить про то, как мы работаем, исключительно что знаю, что вижу. Есть определенная программа, которая складывается из нескольких этапов. На каждом этапе вовлеченность этой бригадной работы разная. Если, предположим, на нулевом и на первом этапе это преобладание врачей и индивидуальной психотерапии, групповая работа идет фоном, то уже когда проходит острый период абстиненции, когда нормализуется сон, когда выровнено настроение, когда человек уже изъявляет некую готовность продолжать дальше терапию, то здесь психиатров и психотерапевтов должно становиться намного меньше. И в основном всю работу выполняют психотерапевты социальные работники, то есть мы переходим непосредственно к работе с мышлением и поведением пациента.
В. Мохамед Али:
Программа «12 шагов». Что она под собой подразумевает, и какой первый шаг должен сделать пациент либо его родственники?
М. Вандыш:
Программа «12 шагов» – это вообще уникальная программа. И она спасла жизни очень многим людям, но программа «12 шагов» немножко про другое. Это непрофессиональное и некоммерческое объединение, там, где люди, прошедшие весь этот ужас и боль зависимости, собираются вместе и помогают друг другу оставаться чистыми и трезвыми. Если мы говорим про реабилитационные центры, в частности, которые работают в Москве, у них многие вещи заимствованы из этой программы. Но помимо этой групповой психотерапии и индивидуальной, там еще должна существовать обязательно медицина, должна быть социальная терапия, связанная с формированием ответственности, жизненных навыков, проще говоря – заправлять кровать, уметь приготовить пищу, постричь ногти, помыться, потому что многие ребята, когда приезжают, очень непрезентабельны.
В. Мохамед Али:
А как Вы вновь формируете в них эти навыки? Врач, условно говоря, приходит утром и следит, все ли сделано, какой-то список, где он должен поставить галочки? Как это происходит?
М. Вандыш:
В реабилитационном стационаре помимо медицины, помимо индивидуальной психотерапии существует групповая психотерапия. Связано с тем, что в стационаре формируется наподобие микросоциума, и каждый человек отвечает за определенную задачу. Один метет двор, другой моет посуду, убирает часть объекта в стационаре, и ребята учатся общаться друг с другом, учатся разрешать конфликты, договариваться, помогать друг другу уже в жизни без наркотиков. Соответственно, существует определенное психотерапевтическое воздействие внутри группы, то есть если не выполняет ответственности, ему дается дополнительное задание, если агрессивное поведение, то пациент лишается звонка.
В. Мохамед Али:
Это групповая психотерапия работает так же, как мы видим в каких-то фильмах? То есть все садятся кружочком, и каждый рассказывает что-то о себе, или как это происходит? И развито это вообще в России, как это описано в тех же самых фильмах?
М. Вандыш:
Мы говорим про стационар сейчас?
В. Мохамед Али:
Интересует со всех сторон. И в стационаре, и это может быть сообщество волонтеров, разные модели. Как это работает? Потому что если посмотрит человек, не вовлеченный в это, и он начинает разбираться в процессе реабилитации, информации об этом довольно мало. Если не сказать, что вообще нет. Но пациентов таких очень много, и даже общаясь с какими-то людьми, с пациентами, которые страдают зависимостью, ты понимаешь, что они об этом тоже ничего не знают. И родственники их ничего не знают. А вот общаясь с Вами перед эфиром, я выяснил, что сообщество зависимых в России довольно большое, и они собираются вместе, работают, есть определенное количество стационаров, где проходят реабилитации. Я хотел бы чуть более подробно осветить это, как это происходит.
М. Вандыш:
Давайте тогда про два момента поговорим – про стационар и про то, что происходит в сообществе. В чем разница? Еще раз скажу, что стационар – это профессиональная организация, которая занимается медицинской деятельностью, психологической деятельностью, реабилитационной деятельностью, плюс работа с родственниками. Это как в идеале должно быть. Когда все эти области перекрыты, то мы можем рассчитывать на то, что будет максимальный эффект от нашей работы.
В стационаре происходит финансирование от государства, если это государственная больница, если частная – за счет денег родственников либо самих пациентов. Это работа профессиональная. Если мы говорим про программу «12 шагов», это непрофессиональное и некоммерческое сообщество, которое построено исключительно на помощи одного человека другому. Основной мотив там, конечно, альтруизм, помощь, наступление на свое высокомерие, готовность что-то делать, и за счет этого эта помощь одного зависимого другому очень эффективна.
Если говорить про сообщество, оно очень большое в России, набирает обороты, и я многих знаю оттуда, ребята все молодцы. Если говорить про стационар, то основная задача – это нормализовать физическую функцию организма, психическую функцию и сформировать критику к заболеванию, чтобы человек уже со сформированной критикой, с внутренней мотивацией мог после стационара посещать либо подобные группы, либо, если ему не нравится, ходить на индивидуальную психотерапию, кто во что горазд, что называется.
Стационар – это профессиональная организация, которая занимается медицинской деятельностью, психологической деятельностью, реабилитационной деятельностью, плюс работа с родственниками. Это как в идеале должно быть.
В. Мохамед Али:
Мы еще говорили, что одним из двигателей выздоровления является работа с глубинными чувствами, в том числе с чувством вины. Почему используется боль пациента для работы с его состоянием?
М. Вандыш:
Я говорил уже про то, что те ребята, которые к нам приезжают в стационар, очень разрушены телесно, психически и эмоционально. У них в основном два состояния: либо хорошо, либо очень плохо. Идентификация в себе этих чувств – это одна из наших первых задач. В дальнейшем чувство определяет действие, эмоции определяют наши действия. И одна из особенностей этой психотерапии в стационаре заключается в том, чтобы ребята с помощью своих чувств, своих эмоций понимали, что с ними происходит, что сейчас может за этим последовать. Это про чувства.
Если говорить про такие состояния, как боль, обида, вина, стыд, страх, для нас они тоже очень важны, потому что в какой-то момент боль становится двигателем состояния, она не может долго быть использована, потому что боль обычно приводит к употреблению. Если человек с этой болью выходит из стационара, единственный способ, чтобы анализировать себя – это алкоголь и наркотики. Если говорить про защищенную территорию, про стационар, эта боль дает некую ясность мышления. Как был вопрос от дамы, у которой взрослый муж болеет наркоманией, ничего не хочет, все отрицает, ничего не понимает, считает виноватой ее, всех вокруг, и когда глаза открываются на то, что на самом деле происходит с человеком, становится больно, и на какой-то короткий момент эта боль является внутренней мотивацией. Человек уже сам готов, он смотрит совершенно ясно на свою жизнь и на свою реакцию на психоактивные вещества, и он хочет что-то изменить.
В. Мохамед Али:
Фактически Вы раскладываете все по полочкам у него в голове, как бы «разгоняете туман»?
М. Вандыш:
Да, совершенно верно. Иллюзорность мышления зависимого человека совершенно парадоксальна.
В. Мохамед Али:
Вопрос от нашей телезрительницы Екатерины, ей 40 лет. Она пишет нам, что много слышала о разных программах по реабилитации наркозависимых, как правило, все они связаны с нахождением в каком-либо учреждении. А может ли человек проходить реабилитацию дома? В том числе, используя программу «12 шагов»? Есть ли такие варианты?
М. Вандыш:
Может, конечно, но тут есть одно небольшое «но» с этим заболеванием. Я очень редко встречал таких пациентов, которые приходили бы и говорили: «Вы знаете, я пропадаю, спасайте меня! Я готов делать все, что Вы скажете!» Если есть такой искренний взгляд на себя, на свою проблему и готовность поверить во что-то новое, все будет очень просто, хорошо и быстро, и человек, как губка впитает новые навыки и, возможно, будет оставаться уже в ремиссии. К сожалению, особенность этого заболевания заключается в том, что есть защитный механизм, по сути, это самообман, который человека все время отводит от истинной причины возникновения этого недуга. Про что я уже говорил – все виноваты вокруг, все не так плохо, преуменьшение, объяснение, обвинение, планирование.
Если есть искренний взгляд на себя, на свою проблему и готовность поверить во что-то новое, все будет очень просто, хорошо и быстро, и человек, как губка впитает новые навыки и, возможно, будет оставаться уже в ремиссии.
В. Мохамед Али:
Давайте пройдемся по этим «12-ти шагам». Вот первый шаг говорит о том, что мы признали, что мы бессильны перед нашей зависимостью, что наши жизни стали неуправляемыми. Самое главное – это осознать, что есть проблема.
М. Вандыш:
Да, что есть болезнь.
В. Мохамед Али:
А вот второй шаг говорит о том, что есть что-то большее, чем наша болезнь...
М. Вандыш:
Что-то, что сильнее.
В. Мохамед Али:
Что сильнее, чем мы сами.
М. Вандыш:
Да, то, что сильнее, не желает человеку зла, то, что его любит.
В. Мохамед Али:
Одна из трактовок данной модели, которую я нашел, это выстраивание длительных отношений с лечащим врачом. Единственное, они не должны переходить в панибратство, также должны соблюдать дистанцию и врачебную этику. Такая расшифровка второго шага.
М. Вандыш:
Доверие – это вообще большая победа, когда оно формируется у пациента к доктору. Если мы говорим про программу «12 шагов», то здесь доверие получается не к доктору, а к тому человеку, который делится бескорыстно своим опытом, либо же что-то про силу, волю, могущество говорится. Универсальность заключается в том, что эту силу, независимо от религии, каждый может понимать по-своему, то есть эта программа работает даже в случае, если человек считается атеистом.
В. Мохамед Али:
Третий шаг какой?
М. Вандыш:
Третий шаг про решение.
В. Мохамед Али:
Что он должен принять? Свой путь?
М. Вандыш:
Если говорить про профессиональный взгляд на программу, то это про взросление человека и про его ответственность, про то, что человек независимо от того, какая погода, что он чувствует, продолжает оставаться в собственной программе выздоровления.
В. Мохамед Али:
А для большинства пациентов их черта – это инфантилизм?
М. Вандыш:
Инфантилизм, безответственность, зацикленность на самих себе, претензии, стыд, вина, преуменьшение.
В. Мохамед Али:
И со всем с этим мы начинаем бороться?
М. Вандыш:
С этим букетом.
В. Мохамед Али:
Четвертый шаг. Мы провели глубокую и бесстрашную нравственную персонификацию самих себя. Как это понимать? И что происходит, когда пациент работает с таким человеком в обществе анонимных зависимых? Либо как работает в данном аспекте врач?
М. Вандыш:
Если мы говорим про эти шаги, будем говорить про взгляд со стороны медицины на них. Эти шаги не про врачей, как я уже говорил, а про помощь одного зависимого другому. Это про максимально реалистичный взгляд на свою модель поведения, на свои чувства и свои модели поведения на состояние обиды, стыда, вины, на сексуальные отношения, страхи, какие-то достоинства.
В. Мохамед Али:
В психологии существует прием рационализации, то есть когда какую-то проблему берут и просто расписывают, почему и как она возникла, и пытаются убрать эмоциональной фон от этой проблемы. Используете ли Вы в практике такой подход к психотерапии?
М. Вандыш:
В психотерапии мы говорим про умение видеть последствия своего заболевания у ребят. Мы назовем это таможенной рационализацией труда.
В. Мохамед Али:
Думаю, да, это выстраивание логических связей.
М. Вандыш:
Да, потому что эта причинно-следственная связь одна из особенностей зависимости, ребята совершенно не умеют видеть последствия, то есть они каждый раз думают о том, что в этот раз их минует учесть. Грубо говоря, человек употребляет опиаты, у него была передозировка, он выходит из реанимации и думает, что в этот раз у него передозировки уже точно не будет.
Человек употребляет опиаты, у него была передозировка, он выходит из реанимации и думает, что в этот раз у него передозировки уже точно не будет.
В. Мохамед Али:
А какова частота рецидивов таких пациентов?
М. Вандыш:
Когда только начинал работать в свое время, я подрабатывал в отделении наркологии, я смеялся над психотерапией. Я был настоящим фармакологом и думал, что ремиссию можно сформировать только за счет того, что давать больным нейролептики, выравнивать их настроение, зашивать пилюли в разные области тела, и при этом говорить им, что научитесь расслабляться, это у Вас потому, что Вы напряжены. Научитесь расслабляться или заведите себе хобби. Я в это верил.
В. Мохамед Али:
А помогает хобби?
М. Вандыш:
Нет. Я работаю год, два, три, смотрю, контингент больных все тот же, просто тех, кого нет, они уже либо скончались, либо переехали в интернат. И с моей стороны началось глубокое познание этого заболевания, изучение, и я вот сейчас понимаю, что очень ошибался, когда смеялся над психотерапией. Это к вопросу о ремиссии. Если человек прошел реабилитацию, или сам пришел в программу бесплатно, или он лег в платную клинику, прошел программу, после прохождения программы он поволонтерил некоторое время у нас, в дальнейшем будет заниматься психотерапией, то ремиссии невероятные. Я лично знаю людей, у которых ремиссии 10 лет, 15 лет, 20 лет. Это невозможные штуки. Я Вам даже хочу сказать, что когда я еще не знал, что существует психотерапия, приходили пациенты и говорили, что у них ремиссии два года, для меня это был какой-то невероятный человек, который выздоравливает. А сейчас я понимаю, что с помощью комплексного подхода, если говорить про коммерческую структуру или про государственную, неважно, врач, психотерапевт, психолог, социальный работник, дальнейшее выполнение рекомендаций, это абсолютно реально. Люди очень меняются, у них меняются глаза, мотивы, они становятся добрыми, прекрасными людьми и очень много чего добиваются.
В. Мохамед Али:
Немножко удивили меня фразой, что хобби не помогает никак. Обычно говорят, что если у тебя проблемы, сделай что-нибудь, начни кататься на коньках, на велосипеде или начни рисовать. А Вы говорите, что это совсем не помогает, а почему?
М. Вандыш:
Я не знаю почему. Наверное, потому что это не работает. Если говорить про рекомендации, которые мы даем, то это обязательно про то, что наподобие четвертого шага – наблюдение за собой или реализация себя, появление опасных своих эмоциональных состояний и применение определенных принципов, психотерапии, помощь другим людям. Так, как работает помощь другим людям на отсроченных этапах ремиссии, не работает ничего.
Так, как работает помощь другим людям на отсроченных этапах ремиссии, не работает ничего.
В. Мохамед Али:
А еще такой феномен, как «наркомания без наркотиков». О чем это?
М. Вандыш:
Это про то, что заболевание употребления наркотиков и алкоголя – это только верхушка айсберга. Все проблемы в мышлении, в эмоциях, про то, что мы говорили сегодня, и многие больные алкоголизмом мне говорят, что «я не буду бросать пить, я буду скучный, как Иван Иваныч». Это все про боль, про одиночество, про тревогу, про раздражительность, и дальнейший выход из этого состояния может быть разный – либо это гнев, либо это опять употребление психоактивных веществ, либо это другие одержимости: секс, еда, работа, интернет, азартные игры. То есть это постоянное смещение фокуса себя на что-то другое, постоянное желание быть в каком-то ожидании, предвкушении каких-то состояний. Они на время приносят некое облегчение, но это патологическое решение проблемы.
В. Мохамед Али:
Получается, что в конечном итоге они часто сваливаются к употреблению психоактивных веществ?
М. Вандыш:
Да, потому что проблема в наркомании и алкоголизме не в том, чтобы бросить. Бросить вообще не сложно. Просто через какое-то время, если не заниматься психотерапией, если не посещать те же самые «12-шаговые» сообщества, эта проблема опять разовьется очень быстро, и все будет очень печально.
В. Мохамед Али:
А сколько длится реабилитация?
М. Вандыш:
Здесь все очень зависит от статуса пациента, от того, с чем он к нам приходит, причем что мы рассматриваем реабилитационный индекс, реабилитационный потенциал. Мы смотрим с нескольких сторон: повреждение тела, повреждение психики, навыки, которые были приобретены, образование, наследственность, эмоциональное состояние, и уже исходя из этого мы какой-то подбираем. Если мы говорим про средние цифры, на мой взгляд, оптимальная – это около шести месяцев.
В. Мохамед Али:
И все эти шесть месяцев он находится в стационаре?
М. Вандыш:
Да, он находится в стационаре, но со временем начинается адаптация к социуму, то есть ребята ездят на мероприятия, ходят в сообщества анонимные, мы их отпускаем, они возвращаются обратно ночевать.
В. Мохамед Али:
Есть ли в этих анонимных сообществах награда «за выдержку», скажем так, когда они коллекционируют месяц без наркотиков либо два?
М. Вандыш:
Как за рубежом?
В. Мохамед Али:
Да, как за рубежом.
М. Вандыш:
Да, есть. Эти медали выдаются на самые критичные периоды, когда есть возможность сорваться.
В. Мохамед Али:
Когда это?
М. Вандыш:
Первый бонус – это 30 дней, потому что, поверьте, зависимому человеку прожить на улице 30 дней без наркотиков очень тяжело. Второй – это 60, 90, четыре месяца, я могу ошибиться, шесть месяцев, девять месяцев, год, полтора года и два года.
Зависимому человеку прожить на улице 30 дней без наркотиков очень тяжело.
В. Мохамед Али:
А Вы как-то поощряете в стационаре? То есть сделал – получил. Какие инструменты используете?
М. Вандыш:
Это про дополнительный звонок домой, внеплановая дополнительная встреча с родственниками, дополнительные ответственности, которые мы даем ребятам. Наша цель, помимо формирования критики, чтобы ребята повзрослели, мы говорили сегодня с Вами об этом, про невероятный инфантилизм. Когда человек взрослеет, как губка впитывает в себя все, что мы ему даем, объясняем, рассказываем, у него появляется желание жить другой жизнью, это дополнительные ответственности, потому что у них внутри тоже есть своя некая иерархия.
В. Мохамед Али:
Есть ли национальные особенности зависимости? Мы говорили об отношении общества к зависимым. Возможно, это одна из особенностей, именно внутри зависимости есть какие-то национальные особенности, условно говоря, как ведет себя англичанин и как себя ведет русский, будучи зависимым от той или иной пагубной привычки?
М. Вандыш:
У нас получается, что народ не такой веселый, как за рубежом, если это про эмоциональные особенности. Если говорить еще про менталитет, то многие не понимают, что наркомания – это заболевание. Это считается постыдным, это считается предательством семьи, предательством родителей, считается позором. Это везде, мне кажется, в России. При этом вроде какое-то снисходительно-ласкающее отношение к алкоголизму, «хороший парень, а пьет». По мне работать с больными, которые болеют алкоголизмом, намного сложнее, чем с ребятами, которые болеют наркоманией.
В. Мохамед Али:
В чем разница?
М. Вандыш:
Здесь много факторов, и один из них – это то, что у нас приемлемо социально и в радости, и в горе употреблять алкоголь. Это первое. И второй момент, многие люди, болеющие алкоголизмом, имеют социальный опыт жизни, они имеют образование, и очень сложно объяснять и рассказывать им, чтобы они увидели осложнения. В то время, как многие ребята, которые болеют наркоманией, не успевают получить образование, ресурс еще остается, они готовы многое менять в своей жизни. У них вначале сильнее сопротивление, но потом, когда они начинают видеть это заболевание, они прямо молодцы. Больному алкоголизмом, к сожалению, намного тяжелее. Они ригидные, они вязки, у них на все есть свое особое мнение. Мне с такими пациентами намного тяжелее работать.
В. Мохамед Али:
Они у Вас находятся все вместе в клинике?
М. Вандыш:
Нет. У нас в стационаре есть три отделения. Одно отделение как раз для больных наркоманией, условно психически здоровых; второе отделение, про то, что мы говорили сегодня, про современные наркотики, когда помимо болезни зависимости есть еще расстройство психики. Там больше медицины, больше индивидуальной работы. И третий стационар для больных алкоголизмом. Связано это с тем, что если совмещаются больные алкоголизмом и больные наркоманией, делятся на два лагеря. Начинаются внутри выяснения и борьба за пальму первенства, кто лучше, и они друг друга не понимают.
Очень важный момент в групповой психотерапии – это идентификация, узнавание и видение своего поведения в другом человеке, тогда постепенно в голову начинает внедряться, что он говорит, он чувствует, он ведет себя так же, как я. А вот здесь не получается идентификации, потому что употребление наркотиков всегда связано с каким-то криминалом, употребление алкоголя связано с какими-то травмами, это разные социальные бывают слои. Но дело даже не в социальных слоях, а именно в различиях получения вещества, и, конечно, в последствиях, потому что от алкоголизма последствия тоже очень серьезные: полинейропатия, различные формы жировых гепатозов, панкреатит.
В. Мохамед Али:
Михаил, к сожалению, наше время подходит к концу, и напоследок я бы хотел задать такой вопрос, точнее узнать, что Вы говорите своим пациентам, когда они покидают стационар?
М. Вандыш:
Я стараюсь присутствовать на каждой выписке, я всегда их хвалю, я всегда их благодарю, я вообще очень болею за каждого нашего пациента, потому что все наши ребята очень хорошие. Просто они, если говорить простым языком, очень запутались и не могли выбраться. Я еще раз говорю, совершенно другие ребята, совершенно другие глаза, совершенно другие эмоции, я желаю всегда удачи, и желаю тоже трудностей, на самом деле.
В. Мохамед Али:
Почему трудностей?
М. Вандыш:
Потому что с помощью трудностей они смогут применить все эти навыки в жизни, которым их учили, и преодолеть их. Это реально.
В. Мохамед Али:
Хорошо. Спасибо большое. Я напомню, что у нас в гостях был Михаил Вандыш, врач психиатр-нарколог, главный врач центра системно-комплексного лечения зависимости «Уника». И, наверное, процитирую Михаила, пожелаю вам трудностей, но не слишком много, чтобы хорошо с ними справлялись и находили путь к выздоровлению, путь к хорошему настроению. Делайте первый шаг, это только начало. Всего хорошего! Спасибо, Михаил.
М. Вандыш:
Спасибо!
В. Мохамед Али:
До свидания!