М. Муслимов:
Добрый день, дорогие друзья. С вами Муслим Муслимов на канале «Медиадоктор» в программе «Медицинский менеджмент». А в гостях у меня Теплов Александр Александрович, заместитель директора по методической образовательной работе института хирургии имени Вишневского, доктор медицинских наук, профессор. Здравствуйте, Александр Александрович.
А. Теплов:
Добрый день.
М. Муслимов:
Прежде всего, хотел поблагодарить Вас за то, что в своем плотном графике нашли время и уделили внимание нашей передаче. И согласились поделиться этими инновационными моделями как мышления, так и навыками, которые ежедневно воплощаются в жизнь.
Наша тема лежит в рамках цифровой медицины. Первый вопрос, который я хотел бы Вам задать, это вопрос трендов. Какие тренды Вы видите в плоскости нашего практического здравоохранения? Тренды, которые завязаны на цифровой медицине? Относитесь ли Вы положительно к телемедицине? Видите ли Вы в ней будущее?
А. Теплов:
Я думаю, что в современном мире каждый в быту уже имеет электронную «напичку», и никуда уже не денешься от этого. А в медицине мы должны просто успевать на этапах диагностики, на этапах лечения, и самое главное – мониторинга. Поэтому я думаю, что электронные средства, средства дистанционного общения должны быть и будут. Они должны активно развиваться. Нам нужно просто активно успевать за этим.
М. Муслимов:
Скажите, количество гаджетов, которые появляются рядом с пациентом, которые отслеживают его движение, пульс. В ближайшее время, может быть, появятся даже гаджеты, которые меряют кровь, непосредственно находясь на предплечье у пациента. Какие наиболее важные гаджеты, которые мы можем использовать, как практические врачи, в нашей ежедневной практике? Есть такие, которые на поверхности уже?
А. Теплов:
Я думаю, что да. Наш институт давно уже этим занимается. Это основная проблема при таких сложных нарушениях ритма у человека, когда мы можем дистанционно отслеживать его состояние, состояние работы имплантатов. И соответственно, оценивать состояние работы, состояние самого пациента.
Существуют три уровня опасности. Мы должны четко реагировать. Поэтому присутствие этих электронных средств слежения для этих пациентов важно. Мы же практически используем эти средства слежения для больных сахарным диабетом. Т.е. пациент, не посмотрев на уровень глюкозы в крови, не сможет ничего сделать, не сможет назначит правильно себе терапию.
М. Муслимов:
Вы 20 лет работали в институте Герцена, сейчас работаете в флагмане хирургического профиля нашей медицинской отрасли. Вот за это время что изменилось в технологическом плане, когда Вы скажете: 20 лет назад этого не было, а сейчас это уже лежит на поверхности. Каждый пациент может прийти к нам в центр и пользоваться вот такими новыми технологиями, которые уже всем доступны.
А. Теплов:
Почти за 30 лет моей карьеры в медицине изменения произошли колоссальные в лучшую сторону. Но я должен отметить, что врачи всего мира, ученые за это время начали активно общаться. Это крайне важно. И вот эта электронная система связи и общения позволила нам сейчас прийти к определенным общим мнениям. Мы говорим на одном языке. Сейчас это очень важно. Как в Европе, так и в Америке, и у нас в стране. Мы являемся частью этой общей единой мысли.
М. Муслимов:
Я знаю, что Вы пользуетесь технологией робота «Да Винчи» в операциях на полосных органах. А если говорить о регионах. Ведь такое дорогостоящее оборудование не могут себе позволить региональные больницы, и, соответственно, те технологии, которые применяются в ней для лечения пациентов, не сопоставимы с технологиями в Москве. Как Вы взаимодействуете в этой плоскости с региональными врачами?
А. Теплов:
Я должен сказать, что это не самоцель, внедрить лапароскопическую технику или робот-ассистируемую технику в регионы. Задача в том, чтобы понимать, где эту технику можно применить. Это нужно понимать именно по заболеваемости в этом регионе. Если мы это понимаем, мы можем знать, что в данном регионе потребуется роботехническое оснащение и, соответственно, подготовка специалистов. Робот имеет очень четкие показания в медицине, в хирургии прежде всего, и прежде всего в полосной хирургии. Это хирургия малых анатомических пространств. Если она в регионе нужна, за это нужно биться, нужно устанавливать роботы и готовить специалистов.
Робот имеет очень четкие показания в медицине, в хирургии прежде всего, и прежде всего в полосной хирургии. Это хирургия малых анатомических пространств
М. Муслимов:
Если конкретно обратить внимание на робота «Да Винчи». Какое количество операций сейчас проходит у Вас в центре? И какое количество в целом спроса на эти операции Вы видите в общем?
А. Теплов:
Я думаю, что наша задача как научного центра заключалась в том, чтобы разобраться, имея опыт всего мира, в области применения этого робота. Мы четко отрабатываем показания. Они очень, к сожалению, узкие, но они есть. Их нужно использовать, потому что другие методы не могут себя пропагандировать лучше, чем робот.
М. Муслимов:
Что касается запросов на операцию на простате, при радикальной простатэктомии или при индивидуальных моментах операционного взаимодействия с пациентом. Количество людей, которых мы можем прооперировать руками, их сотни. Количество людей, которых мы можем прооперировать на «Да Винчи», их меньше. Каким образом Вы выбираете людей на робот-ассистированные операции?
А. Теплов:
Опять же, это строгие показания. Именно отбор на малые операции, не на расширенные онкологические операции при злокачественном процессе предстательной железы. Мы должны соблюсти онкологические принципы. Но если заболевание локализованное и не требует расширение по лимфатической системе, требуется сохранить сосудисто-нервные пучки, половую функцию, в этом случае выступает робот на первом месте.
М. Муслимов:
Каким образом пациент может попасть в Ваш центр на эти высокотехнологичные операции, и есть ли шанс попасть из региона? Сколько он должен ждать квоты? Какой объем оперативного лечения возможен в год?
А. Теплов:
Процесс ожидания квоты сейчас сведен к нулю. Никаких ожиданий сейчас нет. И лечение по квотам практически такое же, как и по ОМС. Даже по квотам определенной степени лечиться проще из регионов. Есть четко очерченная связь между регионами и нашим центром.
Идет запрос, рассмотрение его в течение суток, максимум двое, и ответ в регион. Пациенту назначается дата, когда он к нам госпитализируется. Т.е. вообще нет никаких проблем. Вопрос другой, что регионы должны подготовить этих пациентов для госпитализации. Мы пишем определенный список того, что нужно сделать. Это не праздный вопрос, потому что большое количество сопутствующих заболеваний у пациентов. Иногда приезжают очень тяжелые пациенты, и мы просим, чтобы многие исследования были сделаны на месте, просим результаты нам присылать. Электронные средства связи позволяют получить не просто заключение, а полностью исследования. И можем это исследование прочитать, обсудить. Если есть вопросы, мы создаем телемедицинский консилиум с участием наших лучевых диагностов, и обсуждаем данного пациента, его результаты совместно по телесвязи. Это занимает буквально несколько минут. Мы можем определиться и сказать, что мы готовы принять пациента. И можно будет приехать в определенное время, к таком-то часу.
Процесс ожидания квоты сейчас сведен к нулю. И лечение по квотам практически такое же, как и по ОМС
М. Муслимов:
Какое количество операций Вы провели уже в своем госпитале на роботе «Да Винчи»?
А. Теплов:
Опыт у нас достаточно большой. Прежде всего, это абдоминальная хирургия. Мы можем сказать, что по абдоминальной хирургии мы действительно очень много сделали. По урологии только второй год, как в роботической системе. Конечно, мы не можем переплюнуть наших профессионалов, специалистов в области роботической хирургии по урологии, но мы подтягиваемся и имеем свое мнение по урологическому роботу.
М. Муслимов:
Какие операции Вы чаще всего делаете?
А. Теплов:
По роботической операции это все операции на почке. При злокачественных заболеваниях почки – это преимущественно органосохранные лечения почки при локализованном раке почки. Это нефрэктомия, удаление при уже местнораспространенном раке почки. Это операции на предстательной железе как с сохранением сосудисто-нервных пучков, так и с удалением лимфатических узлов, что во многих случаях в некоторых клиниках не делается. Мы выполняем полностью онкологический этап.
Есть оперативные вмешательства. Это операции на мочевом пузыре, прежде всего, органосохранное лечение. У нас свои имеются наработки по сохранению мочевого пузыря при инвазивном раке мочевого пузыря. И все операции на забрюшинных лимфатических узлах с использованием робота «Да Винчи».
М. Муслимов:
Что касается дальнейшего ведения пациента. Вы его оставляете у себя в учреждении или передаете в регионы или в учреждения Москвы?
А. Теплов:
Это большая проблема. Естественно, мы наблюдаем всех пациентов. Все пациенты, оперированные у нас, это наши пациенты. Мы за них несем полную ответственность. Если это онкологическое заболевание, то всю их жизнь. А вопрос стоит в том, чтобы обучить врачей на местах выхаживать этих пациентов. Мы бы отпускали раньше, если бы регионы были готовы этих пациентов принять.
У нас есть ряд регионов, в которых работают наши ученики. Этими регионами мы очень довольны, даже ранние этапы послеоперационного периода заканчиваются уже у них в клинике. Т.е. наша основная задача – выполнить основной этап, разрушительно-восстановительный, и на вторые-третьи сутки мы перенаправляем этих пациентов по месту жительства.
Все пациенты, оперированные у нас, это наши пациенты. Мы за них несем полную ответственность. Если это онкологическое заболевание, то всю их жизнь
М. Муслимов:
Вы затронули тему по телемедицине. Телемедицина, на мой взгляд, может разделяться на ряд направлений. Это домашняя телемедицина, когда с помощью гаджетов, с помощью приложения и мобильных устройств мы можем получить любую консультацию. Есть промышленная телемедицина, когда устанавливается на больших и крупных объектах телемедицинский комплекс, и идет связь с лечебными учреждениями. И есть еще образовательная телемедицина, когда врачи между собой создают некое облако, и взаимодействуя в этом облаке, дают понимание этим процессным подходам, техническим картам процессов по лечению пациентов для передачи их на дальнейшую курацию. Смотрите ли Вы на этот процесс, как на эффективный в будущем, и готовы ли Вы делать некие образовательные конференции для того, чтобы врачи, принимающие пациента удаленно в регионе, имели возможность зайти, посмотреть, понять, каким образом вести пациента, что важно, что не важно, и на какие форматы взаимодействия им рассчитывать в дальнейшем.
А. Теплов:
Да, конечно. Но у нас опыт общения по телемедицине врач-пациент пока нет. Мы имеем опыт почти 2 года в системе врач-врач. Причем не просто врач-врач, один против одного, а так называемый консилиум. Но проведение вебинаров, наверное, очень важно. У нас проведено порядка 50 вебинаров за это время с различными регионами, и мы готовы продолжать эту работу, потому что обучать врачей, думать совместно с нами нужно.
М. Муслимов:
Вы говорите о том, что есть регионы, которые с Вами работают плотно, которыми Вы довольны, и их, как я понимаю, не так много. Но в целом, есть стратегический план реализации взаимодействия в рамках телемедицины обучающих процессов в виде врач-врач в регионе? Какое количество Вы видите необходимой работы в виде вебинаров, индивидуальных консультаций и в количестве регионов, которые Вам необходимы в дальнейшем? Конкретно, какое количество регионов Вам еще необходимо для того, чтобы Вы полностью были уверены, что отправив пациента, например, в Центральный регион России, его примут и продолжат Ваше лечение?
А. Теплов:
План есть. Вопрос заключается в том, что мы готовы практически половину наших консультаций, которые проходят в нашем отделе, проводить дистанционно. Мы к этому готовы.
М. Муслимов:
Т.е. у Вас круглосуточно есть дежурный врач, который будет это делать?
А. Теплов:
Преимущественно. Мы работаем как по экстренной, по неотложной, так и по плановой телемедицинской консультации. Но мы не клиника скорой помощи. Вот здесь вопрос технического обеспечения врачей. Должна быть некая программа, гаджеты, когда человек, находясь даже в домашних условиях, мог бы включиться и потратить от получаса до часа, и провести консультацию в сложной ситуации.
М. Муслимов:
Это Вы думаете о врачах в Вашей клинике?
А. Теплов:
Да, в нашей клинике прежде всего.
М. Муслимов:
У Вас есть люди, которые непосредственно прикреплены в рабочее время к телемедицинскому комплексу и готовы консультировать. И Вы рассматриваете вариант удаленного телемедицинского консультирования, когда врач находится дома или на отдыхе, так или иначе в свободное время.
А. Теплов:
И возникает экстренная ситуация. Ему нужно срочно дать ответ, потому что на том конце провода, в регионе не будут ждать. Они включают несколько центров, и кто быстрее ответит, тот и дает консультацию.
М. Муслимов:
А сейчас существует техническая проблема в приобретении средств связи?
А. Теплов:
Это еще не обсуждалось. Сейчас будут планироваться некоторые совещания с Минздравом, где мы будем высказывать это мнение. Мы хотим, чтобы эти гаджеты были распространены среди врачей. И самое интересное, что каждый врач сможет давать телеконсультацию. Врачей для дистанционной консультации нужно обязательно обучать. Они должны говорит так, чтобы было понятно, четко, ясно. Поэтому это должен быть определенный опыт. И соответственно, это должен быть опытный доктор. Поэтому у нас есть список врачей для телеконсультаций.
Врачей для дистанционной консультации нужно обязательно обучать. Они должны говорит так, чтобы было понятно, четко, ясно
М. Муслимов:
Ваш институт входит в состав федерального центра телемедицины. Что он из себя представляет? Какое количество врачей сейчас допущено до телемедицинской консультации? Какое количество консультаций? Какая патология идет по телемедицинской консультации? И какое количество обратившихся людей и реально приехавших на лечебно-профилактическую помощь?
А. Теплов:
Регионы представлены все: Орловская губерния, Мурманская, очень много из Сибири обращений, из стран СНГ, в том числе из Украины. Но процент там различный. Преимущественно это сердечно-сосудистая патология, кардиохирургия, это нарушение ритма, септическое состояние, гнойная хирургия, дальше идет урология, абдоминальная хирургия. Но в основном, это сердечно-сосудистая хирургия. Мы многопрофильный центр, оказываем помощь по многим заболеваниям. Соответственно, и представлено практически все, кроме заболеваний глаз и нервной системы. У нас у нас будет представлена педиатрия, потому что мы один из ведущих центров в России, который лечил пороки сердца у детей.
М. Муслимов:
Какое количество телемедицинских консультаций Вы провели?
А. Теплов:
Их не очень много, порядка 170 консультаций. Мы считаем, что это катастрофически мало. Они прошли в формате телеконсилиума.
М. Муслимов:
У Вас серьезный подход?
А. Теплов:
Это очень серьезный подход. Представлены анестезиологи, реаниматологи, хирурги по профилям, диагносты. Вот это крайне важно, потому что когда рассматривается, например, коронарограмма, то в этом случае важно, чтобы присутствовал еще профессионал, лучевой диагност, который может сделать какую-то ремарку, поправку. Он может изменить некоторые представления всех. Это еще идет обучающий процесс. Мы, как ведущий центр хирургии, заинтересованы в обучении людей. Наш директор – главный хирург страны, поэтому мы заинтересованы даже в дистанционном обучении. Неважно, оплачивается это, не оплачивается. Мы хотим говорить на одном языке. Мы не хотим ошибок и будем с этим бороться.
М. Муслимов:
Вы сейчас говорили об оплате. С кем Вы взаимодействуете в рамках телемедицинских консультаций? И могут ли частные клиники обращаться к Вам за телемедицинской консультацией?
А. Теплов:
Могут и обращаются, заключают договора. Уровень оплаты еще неизвестен, сколько должна стоить эта консультация. У нас консультации – это консилиумы. Наверное, если оплачивать каждого консультанта, то будет очень дорого. Здесь нужно определится в усредненной сумме, чтобы она была удобной и для регионов тоже. Наша задача – это не частные клиники, в основном, это регионы. Но есть одна проблема, с которой мы сталкиваемся. Федеральный центр, к сожалению, находится в очень тяжелом состоянии по получению пациентов. Мы испытываем голод в пациентах, потому что не каждый регион готов поделиться пациентами. Есть регионы, которые общаются, потому что они понимают, что лучше иметь несколько мнений, и, соответственно, пациенту это будет только в плюс. А некоторые регионы считают, что они сами готовы пролечить пациента.
Федеральный центр находится в очень тяжелом состоянии по получению пациентов. Мы испытываем голод в пациентах, потому что не каждый регион готов поделиться пациентами
М. Муслимов:
По сути, это борьба за бюджет.
А. Теплов:
Наверное, да.
М. Муслимов:
Они передают пациента к Вам, бюджет остается у Вас. Если, собственно, оставляют у себя, то бюджет их.
А. Теплов:
Поэтому этот уровень должен быть уже больше губернаторский. Им выгоднее сделать быстро, правильно в крупном центре, нежели потом решать проблемы с врачебными ошибками. Я сам онколог, поэтому хочу предостеречь всех от того, что на местах под флагом высокой технологии не выполняется эта высокая технология в том полном объеме, в котором должна выполняться. Операция у онкологического больного выполнена изначально не в полном объеме. А значит, может привести к трагедии. Поэтому я за то, чтобы оценить весь объем предстоящего лечения с профессионалами в данной области. Поэтому я за консилиумы, за сообщения.
М. Муслимов:
Как я понимаю, телемедицина сейчас за Вами в самом крупном, мне кажется, учреждении Москвы, в целом в России по хирургии. Есть ли у Вас зримая мечта, которую могут увидеть наши пациенты в ближайшие 10 лет в рамках тех консультаций и объема, которые они могут получить через Ваше личное учреждение?
А. Теплов:
Конечно, мечты есть. Основная задача – мы должны прийти к следующему, чтобы во всех регионах мало-мальски тяжелые проблемы или сложные проблемы решались на уровне консилиума. И все центры, которые занимаются данной проблемой, участвовали бы в этом. Такая возможность есть. Это показал опыт, который устраивает Минздрав с центром медицины катастроф, когда мы можем подключить большое количество наших федеральных центров и какую-то проблему обсуждать со всех сторон. Это только плюсы. Я считаю, что это крайне важно. Тем более, мы, как головной хирургический институт, должны зациклить в единое целое всех хирургов страны. Они должны мыслить правильно, на высоком, современном уровне. Это наша основная задача.
Мы, как головной хирургический институт, должны зациклить в единое целое всех хирургов страны. Они должны мыслить правильно, на высоком, современном уровне
М. Муслимов:
На самом деле, желание Ваше понятно, если говорить даже о медицинских ВУЗах, которые раскинуты по всей стране. Иной раз врач, приходящий на работу, имеет свои взгляды на форматы лечения. Существуют стандарты, как я понимаю, московские, областные и федеральные, индивидуальные по тому лечебному учреждению, в котором врач работает. И конечно же, он привыкает мыслить, привыкает работать по некому определенному алгоритму и схеме. Для того, чтобы все это перестроить, нужен комплексный подход. Но есть ли у Вас некая карта этого процесса, когда врач может посмотреть и понять, каким образом и куда ему идти? Как взаимодействовать именно в плоскости хирургии?
А. Теплов:
Во-первых, это доступность сведений. Они должны быть представлены в СМИ, в интернете. Т.е. человек, открывая проблему, например, заболевания поджелудочной железы, должен получить основные ведущие центры страны, которые за это отвечают, телефоны, выходы на каждого специалиста, который этой проблемой занимается. Это, прежде всего, доступность этой помощи, это крайне важно. Т.е. должна быть представлена информация пациенту, и он должен понимать, с кем он может пообщаться.
Вопрос в другом, в регионе должна быть создана система, которая по просьбе этого пациента может создать большой телемедицинский консилиум, подключив огромное количество этих центров, может быть, всех центров. Это его право в медицине. Но нельзя пользоваться правом и настаивать только на том лечении, которым ты владеешь, потому что есть другие методы. Пациенты не все знают эту информацию. Но доступность информации становится больше, и пациент становится более продвинутым. Он читает больше, и он знает больше, и он задает эти вопросы, поэтому врач во время консультации на месте в регионе должен ему дать полное обоснование по всем параметрам предстоящего лечения.
М. Муслимов:
Можно говорить о том, что у пациентов должна быть максимальная информированность по тому заболеванию, по диагнозу, который поставили?
А. Теплов:
Конечно.
М. Муслимов:
И по поводу методов выбора для него должно быть четко понятно, какой метод лечения ему доступен. С одной стороны, я с Вами полностью согласен. С другой стороны, случай же индивидуальный. Как говорят наши пациенты: «Вы врачи, говорите одну фразу». Все заболевания индивидуальны, и необходим некий определенный взгляд. И здесь мы можем запутать, с одной стороны, как своих коллег в регионах, так и пациента исходя из той формы заболевания, которая у них есть. Если пациент доверяет врачу, то он будет готов поехать и в регион, и в центр, и главное, чтобы он пришел и с его проблемой разобрались. Как выстроить этот формат доверия между врач-врач, между врач-пациент?
А. Теплов:
Прежде всего, это честность. Существуют реестры врачей, рейтинги врачей, реестры учреждений, и нужно быть честными. Есть вещи, которые другая клиника делает лучше. Это не реклама другой клиники, это честность по отношению к пациенту, потому что мы говорим, что многие вещи делаем лучше, чем в другой клинике. У нас есть свой опыт, но мы должны пациенту рассказать, он должен понимать, что будет сделано, каковы результаты.
М. Муслимов:
Недавно клиника Мэйо опубликовала свою статистику повреждений органов при симультанных операциях, которые они наблюдали у себя, и количество их превысило 16%. Но тем не менее, она откровенна в этом плане. У них помимо того, что есть рейтинги врачей, у них есть еще формат ятрогенных травм. И ошибки врачей в нашей стране не лежат на поверхности. Т.е. если говорить о статистике, то она для пациента непонятна. Вы говорите о том, что рейтинг строится по некой схеме. И, собственно, можно увидеть рейтинг врача. Но мы говорим о том, что есть профессионализм врача в виде его наработанного опыта в виде публикаций, патента. А как пациенту определиться исходя из того, что он не видит этого рейтинга ятрогенных заболеваний? Как Вы считаете, должен ли этот пласт вскрываться для того, чтобы улучшить этот формат доверия?
А. Теплов:
Обязательно он должен быть вскрыт. Да, имеющийся процент осложнений есть. Но есть мировая статистика. И должна быть статистика каждой клиники. Мы, врачи в клинике, друг друга знаем, мы знаем кто, как оперирует, сколько осложнений, какие осложнения. Поэтому и пациент, по идее, тоже должен в этом разбираться.
М. Муслимов:
Я с Вами солидарен. Вот я, как хирург, тоже иной раз выбираю, кому направить пациента, звоню коллегам и говорю: «Знаешь, хочу отправить к Иванову пациента. Как ты считаешь, стоит или не стоит?» Он говорит: «Ты знаешь, нет». Я говорю: «А почему?» Он мыслит одним критерием, он говорит: «Иванов не бьется за пациента». По сути, Иванов прооперировал и отправил дальше, постоперационный этап для него не совсем важен. Он на него может закрыть глаза. И поэтому мой коллега считает, что к Иванову отправлять не стоит. Даже не судя о количестве операций, которые он провел.
Есть некая каста, мы скрывать это не будем, врачебная каста. В ней есть определенные контексты взаимодействия. Исходя из этого контекста, мы понимаем о том, что врач не всегда стимулируется на подвиги, так скажем. Я имею в виду на подвиги нового учебного процесса, постоянных форматов взаимодействия. Мы сейчас сталкиваемся с тем, что у нас есть ассоциация молодых управленцев в сфере здравоохранения. И молодые ребята, приходя в лечебные учреждения, не могут получить знания. Потому что каждый из врачей сидит на каком-то определенном потоке, на определенном блоке и не готов делиться. Вот как быть с преемственностью? Есть ли какой-то ключик, который позволит открыть этот амбарный замок? Потому что нет такого ни в одной клинике мира. В принципе, университетские клиники для этого и создаются, чтобы люди уже с большим опытом могли бы передать этот опыт молодым ребятам, которые идут за ними. Видите ли Вы это?
А. Теплов:
Сейчас в институте создан новый образовательный отдел. Мы полностью перестроили всю идеологию, психологию и политику нашего образовательного отдела. И это нужно разрушать, потому что каждый молодой специалист обязан знать и научиться делать так же, как делает другой. Поэтому мы активизируем сейчас работу наших специалистов, профессоров, которые активно делятся своими наработками, своими умениями, своим опытом. Поэтому молодой врач сейчас должен успевать ловить эти мысли. Мы стоим на страже того, чтобы это не скрывалось и это открывалась. Если человек не хочет делится, он, к сожалению, уходит из института.
Молодые ребята, приходя в лечебные учреждения, не могут получить знания. Потому что каждый из врачей сидит на каком-то определенном потоке, на определенном блоке и не готов делиться
М. Муслимов:
Вы прекрасно представляете эту концепцию взаимодействия. Мы недавно говорили о доверии, о том, что оно пока не выстроено, исходя из отсутствия неких статистических показателей. Или не то, что она не выстроена, но могла бы быть более глубоко выстроенной, если бы мы эти статистические показатели, осложнения показывали нашим пациентам. Но, тем не менее, огромное количество людей уезжают за рубеж на лечение. Это Германия, Израиль, Штаты, в целом Европа. Мало того, что мы теряем пациентопоток, как врачи, еще и не всегда они получают то необходимое лечение, профессиональное, которое они могли бы получить у нас. Как сделать так, чтобы пациенты оставались у нас?
А. Теплов:
Пациент, который хочет получить качественное медицинское обслуживание, хирургическое лечение или комбинированное лечение при онкологическом заболевании, будет консультироваться несколько раз, в нескольких клиниках. Я считаю, что это очень правильно. Тем более, что касается онкологии. Человек должен получить, как минимум, консультацию в 2-3-х местах. Пусть он съездит за границу, проконсультируется. Вопрос другой, насколько правильно и качественно наши российские специалисты проводят эту консультацию, как они разговаривают с пациентом, насколько они открыты. А пациенту уже самому выбирать, где и как.
В меньшей степени сталкиваемся с тем, что у нас не очень приведенные в порядок палаты, клиники. Они уже в большинстве своем в Москве чистые, красивые, оснащены. Вопрос разговора – как представлена эта клиника на сайте, каков рейтинг этой клиники.
Пациент, который хочет получить качественное медицинское обслуживание, хирургическое лечение или комбинированное лечение при онкологическом заболевании, будет консультироваться несколько раз, в нескольких клиниках
М. Муслимов:
Так много Вы говорите о рейтингах. Все-таки можно рейтинги где-нибудь посмотреть? Этот рейтинг Министерство здравоохранения подводит?
А. Теплов:
Да, этот рейтинг должен выстраивать Минздрав.
М. Муслимов:
А выстраивает он сейчас?
А. Теплов:
Пока еще трудно сказать, насколько мы имеем этот рейтинг, но заграницей это существует – рейтинг каждой клиники.
М. Муслимов:
Я сейчас знаю, что Израиль и Германия предлагают телемедицинские консультации. Иной раз они очень дорогие, под 1000 долларов, если полностью с разбором всех полетов, так скажем, всех анализов, всех диагностических манипуляций, которые были проведены пациенту ранее. Скажите, контактируете ли Вы с зарубежными лечебными учреждениями?
А. Теплов:
Да, конечно же.
М. Муслимов:
По телемедицине?
А. Теплов:
По телемедицине пока нет. Но мы консультируемся, мы знаем некоторые клиники израильские, немецкие и французские, в которых консультируются наши пациенты. Они едут заграницу и обсуждают предложенный мною вариант лечения. И возвращаются ко мне, потому что я предложил другой вариант лечения. Например, есть такие заболевания при опухоли единственной почки, когда пациенту надо удалять почку, а мы сохраняем ее. И ни израильская клиника, ни немецкая клиника не предлагали этого. Они предлагали только удаление почки.
У нас есть метод экстракорпоральной резекции почки, когда мы консервируем почку на протяжении длительного периода времени. Оперируем, сохраняем ее функцию, потом запускаем кровоток. И получаем очень хорошие результаты. Это не значит, что эти клиники были неправы. У них свое мнение по этому поводу. И пациенту нужно разобраться, из трех мнений одно мнение было совершенно иное по сохранению органа. И пациенту это понравилось.
М. Муслимов:
Если говорить о телемедицине. Каких сформированных игроков Вы могли бы сейчас назвать, которых Вы видите на рынке? Есть ли они, на Ваш взгляд? И как она будет развиваться ближайшее время?
А. Теплов:
Надо, чтобы одномоментно включились все региональные центры. Мы должны понимать, что все центры живы, активны и хотят работать. Вот нужно, может быть, одномоментно, чтобы все федеральные центры включились, раз. Включились все региональные центры в этот же момент. Это, мне кажется, возможно, и тогда мы будем понимать, насколько мы действительно нужны и важны друг другу.
Мы социально значимый институт. У нас достаточно мощный ожоговый центр, мощное отделение ран и раневой инфекции, целый отдел. О нас вспоминают, когда что-то случилось в стране, вот тогда мы участвуем в этом. А мне бы очень хотелось, чтобы о нас знали каждый день, планово. Не потому, что что-то случилось, а профилактически. Мы открыты для разговора.
М. Муслимов:
Если бы у Вас были максимальные полномочия, что бы Вы сделали?
А. Теплов:
Я думаю, что пока не светит максимальных полномочий. Но очень бы хотелось, чтобы врачи в нашей стране все-таки стали думать только о своих пациентах, о заболеваниях, о своих профессиональных обязанностях. И появился медицинский менеджмент, который мог бы снять вот эту нагрузку между пациентом и врачом. Финансовая часть проблем перешла бы на плечи тех специалистов, которые должны этим заниматься. Вот этим, наверное, медицинский менеджмент должен заниматься. А врач должен заниматься только пациентом, только его болезнью и его здоровьем. Это самое важное.
М. Муслимов:
Солидарен с Вами. Очень хорошие пожелания. Тем более это прозвучало в передаче «Медицинский менеджмент». Мы обязательно возьмем для себя на вооружение в плане проработки этого вопроса. Не знаю, насколько у нас это получится, но мы более мечтательные, чем Вы.
Дорогие друзья, мы пожелаем большого успеха Александру Александровичу. У нас был Теплов Александр Александрович, заместитель директора института Вишневского по методической и образовательной работе, доктор наук, профессор. Всего Вам самого наилучшего, успехов в работе. Человек – профессионал своего дела, дорогие друзья.