Е. Додолев:
Добрый день. В эфире программа Мимонот. Сегодня ее ведет Олег Дружбинский и я, Евгений Додолев, а в гостях у нас Иван Кононов – легенда советского телевидения.
И. Кононов:
Легенда.
Е. Додолев:
Для тех, кто помнит 12-й этаж и как туда добирались, будет, наверное, интересно. А помимо прочего Иван, ведь еще у нас, и поэт.
И. Кононов:
Поэт, не то слово, да.
Е. Додолев:
Поэт и автор-исполнитель, как принято говорить.
И. Кононов:
Да, потом вдруг я стал, писал стихи всю жизнь, а потом вдруг запел, душа запела. Поскольку я ростовчанин, уехал мальчиком оттуда, для меня это самое золотое время было.
О. Дружбинский:
Нет, ну, действительно, песня «Левый берег Дона», вот, что называется, я думаю, что не все знают кто ее автор.
И. Кононов:
Боюсь, что никто практически не знает.
О. Дружбинский:
Не знает, да.
Е. Додолев:
Прям, никто.
И. Кононов:
Ну, сейчас больше и больше, ну, сколько тридцать лет уже песни. Уж пора бы.
О. Дружбинский:
Да, ее поют на всех свадьбах.
И. Кононов:
Мне очень не нравиться, когда мои друзья звонят со всего земного шара и орут мне: - «Мы сидим, вот там». Самый экзотический был звонок из Китая, это из грузинского ресторана. И слушали мы.
О. Дружбинский:
И слушали песню.
И. Кононов:
И я в этом смысле радовался, радовался, потом, думаю, а где бабки, Зин, вообще? Каждый день везде, по всему миру, и. Ну, сейчас ребята там, вроде, свои пришли в, этот самый, в РАО, наводят порядок. Ну, да, там, Саша Вулых, там.
Е. Додолев:
Ну, да, там Александр Ефимович, да.
О. Дружбинский:
Вообще, по моему представлению, надо просто доходы с одной песни «Левый берег Дона», можно жить всю жизнь в полном шоколаде.
И. Кононов:
По идее, да. Так что, вот, стихами я занимаюсь давно и серьезно, в общем, и занимался последние два года, особенно, как ни странно, уйдя на пенсию, я стал более еще интенсивно писать стихи. И написал целых пять штук больших стихотворных пьес, в стихах, три из них сейчас выходят с рисунками Андрея Бильжо, и называется так, достаточно, прецизионно - «Русский человек». Да.
О. Дружбинский:
Ого.
Е. Додолев:
Однако. Вообще, про Андрея Бильжо массовый потребитель, скажем так, зритель, слушатель, читатель узнал только в прошлом году после.
И. Кононов:
Когда, да, он имел не осторожность по Зое Космодемьянской, по-моему.
Е. Додолев:
Это не осторожность была? То есть, вы все так думаете, но один из вас неосторожно прокололся.
И. Кононов:
Я не считаю. Ну, понимаешь, неосторожно, в том смысле, ну, история она всегда может трактоваться и так, и иначе. Вот он решил почему-то так. На его как бы совести, я не считаю, что это.
Е. Додолев:
То есть, Вы не разделяете его мнение?
О. Дружбинский:
Я просто на всякий случай.
И. Кононов:
Я не разделяю, я просто в этом смысле.
О. Дружбинский:
Я для тех, кто…
Е. Додолев:
Для тех, кто пропустил.
О. Дружбинский:
Для тех, кто не все знает, я хочу фактуры немножко дать. Дело в том, что, действительно, Андрей Бильжо, профессиональный психиатр, среди всего прочего…
И. Кононов:
Коллега моей мамы, кстати, сказать, у меня мама тоже психиатр.
О. Дружбинский:
Да. Он высказался в контексте смерти Зои Космодемьянской, гибели, естественно, в том, что она была, скажем так, с определенными психическими отклонениями, и поэтому…
Е. Додолев:
Сказал, что она молчала на допросах, потому что…
О. Дружбинский:
Да, совершенно верно.
Е. Додолев:
Потому что была в состоянии, там …
И. Кононов:
Дементности.
Е. Додолев:
Да.
О. Дружбинский:
Назовем это так.
Е. Додолев:
А не потому, что она была героем, а просто вот, типа, с удовольствием бы рассказала, если бы ее состояние позволило. Вот такой был тезис.
О. Дружбинский:
Тут вопрос такой, да, я не берусь оценивать именно психиатрическую составляющую этого процесса, скорее больше этическую, давайте поднимем один раз эту тему, и закроем ее сразу. Вот, как вы думаете?
И. Кононов:
Закрыть ее достаточно сложно, поэтому лучше ее не открывать, честно говоря. Потому что у каждого свое отношение к прошлому и к его интерпретации. Я вот сейчас.
Е. Додолев:
Ну, у Вас какое отношение?
И. Кононов:
Секундочку, Жень, ты со мной давно на Вы-то стал?
Е. Додолев:
Ну, потому что, для того чтобы не раздражать зрителя.
И. Кононов:
Я тебе скажу, мое отношение такое. Вот сейчас я шел, и мне было маслом по сердцу, картина на Киевской, поскольку ты сказал, что здесь парковок нет, я поехал на метро.
Е. Додолев:
Правильно.
И. Кононов:
И там, знаешь, когда как раз выходить там к Дрогомиловской, там огромное панно счастливого советского народа такого, который идет радостно, сталинский такой вот ренессанс. И на его фоне, я сначала думаю, что такое – живые картинки, с радостными улыбками фотографируется народ. Ну, такой, восточный, некоторые из них, значит, женщины одеты, Как оно называется, в хиджабе, нет, не в хиджабе, ну, в платках. Ну, те самые, которых сейчас начали проверять, там, стали проверять на всех детекторах, на всех этих. И они радостно фотографируются, очень органично вот вписываются в эту советскую.
Е. Додолев:
К чему, к чему это все?
И. Кононов:
Я спросил кто это, откуда. Они иранцы. Вот, я увидел счастье на их лицах. Я к тому, что, на самом деле, что для меня вот эти вот символы, они, я был тоже по-своему рад этой картинке. Потому что я считаю, что люди, родившиеся в той стране, в которой они родились, должны с радостью и гордостью вспоминать о том, что предшествовало их появлению на свет. И когда мы начинаем топтать все это и, я понимаю, можно разделять, я считаю, там, котлеты и мухи, где зло правило, где оно превалировало, и в людях, в том числе, в руководстве, не только, там, в злодее Сталине. Поэтому было то, что вспоминают с удовольствием наши родители, в том времени и месте, где они были счастливы, что наполняло смыслом их жизнь, и они передавали это, например, и мне.
Е. Додолев:
Я перебью, потому что это все достаточно общие слова, а есть конкретные тестовые, так сказать лакмусовые бумажки, вопросы. Такой первый из них. Крым наш? Пауза. Это что удар под дых?
И. Кононов:
Да, мой это Крым, да.
Е. Додолев:
Так вот, да. Хорошо. Ладно. Принимается.
И. Кононов:
Хотя я написал, вот пьесу, которая еще не будет издана. Там Сталин на скейтборде выезжает…
Е. Додолев:
Сталин, на скейтборде – смешно.
И. Кононов:
Да. Вот. А у него майка такая, на которой написано «Крым мой».
Е. Додолев:
С хештегом, нет?
О. Дружбинский:
Это логично.
И. Кононов:
Поэтому можно по-разному относиться. Ну, конечно, Крым, мой, потому что для меня это мое детство, опять-таки. И песня, которая сегодня прозвучит, я надеюсь, там, «Ростов и голуби». Я написал ее до того, как он стал тем самым нашим с хештегом. Да. И там написано – «Мы этим летом снова едим в свой любимый Крым». Я не знал, что будет так, но для меня был и остается любимым, моим Крымом. А наш или ваш, это не важно. Мой.
О. Дружбинский:
О’кей. Отличный ответ. Я бы хотел все-таки. У нас такая получилась преамбула небольшая перед темой эфира, потому что мы тему эфира обозначили как «ТВ-СМИ. Эволюция или регресс?». И это такая, знаете, довольно общая история. Вам, как легенде, действительно, отечественного телевидения, человеком, который, скажу так громко, «съел всех собак и кошек». Было бы интересно услышать Ваш ответ на следующий вопрос. Если мы отмотаем время назад, конец 80-х и когда появлялся «Взгляд», когда тот самый телеящик, перед которым сидела вся страна и благоговела перед культовыми фигурами на экране, этот самый телек превратился в зомби ящик, который сегодня, скажем так, назовем так, образованных или числящих себя прогрессивной аудиторией зрителей, не смотрят вообще. И гордо заявляют – я телевизор не смотрю. Это мы имеем, что называется, два полюса сегодня. Да. И хотелось бы услышать Ваш ответ на вопрос. Почему так произошло, почему, скажем так, интеллектуальная прослойка, назовем ее там, в кавычках, без кавычек, страны, стала настолько негативно, относится к телевидению и к его посылу основному? Вот.
Е. Додолев:
Я здесь, прежде чем Иван начнет отвечать, должен сказать, что это вопрос не простой, потому что сын нашего гостя начальник на Первом канале. Работает на…
О. Дружбинский:
Да, мы знаем.
И. Кононов:
Он главный режиссер утреннего вещания Первого канала.
Е. Додолев:
Ну, а что, главный режиссер это уже не начальник.
И. Кононов:
Кстати, сказать, помнишь, ты задал вопрос. Кому бы сейчас я отдал бы Премию Листьева?
Е. Додолев:
Премию Листьева, да. Сыну?
И. Кононов:
Я совершенно искренне считаю, что Эрнсту.
Е. Додолев:
Да.
И. Кононов:
Совершенно искренне считаю. Потому что он умудряется столько времени балансировать между…
Е. Додолев:
Фантастически.
И. Кононов:
Да. Государственным заказом, скажем так, и выдавать время от времени то, что интеллектуалы, в общем-то, начинают обсуждать.
Е. Додолев:
Абсолютно соглашусь.
О. Дружбинский:
Да, ок. Правильный ответ. Хороший ответ, но не полный.
И. Кононов:
Нет, это не ответ, потому что это, на самом деле, исключение из того правила, которое стало превалировать вообще на телевидение, причем, как ни странно, оно стало превалировать после того, как победила демократия. Потому что и «12-й этаж», и «Взгляд» это была такая, скажем, колючая история была, но она была сверху поощряема. «Взгляд» так, вообще, санкционирован, а вот эти всякие гласности, и колючие диспуты они поощрялись, и считалось, что у молодых должна формироваться гражданская позиция.
Е. Додолев:
Минуточку. А «12-й этаж» Ваш с Сагалаевым, он не был поощряем, санкционирован?
И. Кононов:
Понимаешь, это был Сагалаевский, по-своему, подвиг, я тебе скажу, потому что он обошел начальство.
Е. Додолев:
В лице кого? Это был Лапин?
И. Кононов:
Это был Лапин, да. И напрямую пошел в отдел, ну, был волею судеб в…
Е. Додолев:
Агитации пропаганды?
И. Кононов:
Он был тогда, ну да, Аганов там курировал телевидение. И вот он с ним общался, и они там были более продвинутые ребята, чем наши.
Е. Додолев:
Часто так бывает.
И. Кононов:
Вот. И он же умный и проницательный очень человек. Конечно, он понимал, что он рискует, но он рискует минимально, потому что тенденцию он уже чувствовал, и они ему сказали – вперед. Они ему сказали, и передача прошла, минуя наше непосредственное руководство. Поэтому это был поступок, и это была бомба, после которой были вот эти вот полярные мнения, когда я получил письмо от Астафьева, восторженное, и закатать в асфальт от ректора Ростовского университета, сына легендарного Жданова. Вот это была, ну, это было счастье, потому что был драйв. Все время идти в промежутке между растопчут и …
Е. Додолев:
То есть, это борьба была, реальная.
И. Кононов:
Это была борьба, да, но потом она, я думаю, все-таки, стала тенденцией, да, для определенного периода времени. А потом эту тенденцию свернули, после того, как победила демократия. Как это не странно.
О. Дружбинский:
А что произошло? Вот если так.
И. Кононов:
Чем руководствовались тогда, скажем так, стоявшие у руля, я боюсь сказать. Наверное, решили не отвлекать молодёжь на всякие политические глупости, на всякие, там, разборки по поводу, а направить их в русло, как им казалось, ну, молодежь должна развлекаться, взрослые должны делать деньги.
О. Дружбинский:
В общем, в мир потребления пойдемте стройными рядами.
И. Кононов:
Да, и, в общем-то, на моих глазах стало превращаться все в развлекаловку. Ребят отправляли на дискотеки, на МУЗ-ТВ, ну, на всю, я не знаю, как это тогда называлось, смотреть клипы. И «Взгляд», в общем-то, тоже приложил к этому руку, потому что он чередовал все время, и он правильно делал, потому что он ловил, и потом, значит, действовал уже так, как считал нужным. Ловил, и действовал так, как считал нужным. А потом «как считал нужным» ушло, осталось только вот.
Е. Додолев:
Развлекательный момент.
И. Кононов:
Да, и последний был всхлип, когда мы сделали «Акуну матату» на российском телевидение, и я запустил, тогда еще юного пацана, с командой, сына, с видеокамерой во все молодежные тусовки, вот куда их, в резервации в эти, куда их запихивали, чтобы он с ними поговорил, что, как они думают. И выяснилось, что они продвинутые, умные, желающие что-то делать, и о чем-то размышлять. И мы сделали, как бы обратный вектор от двенадцатого, на «12-ом этаже» они орали с лестницы все, они были некой толпой, группой, и они быстренько сплотились, поняли правила игры, знали, что от них ждут, и толпой от передачи к передаче кричали с лестницы, там, « до коли, долой, сам дурак».
Е. Додолев:
А их отбирали, кастинг был какой-то?
И. Кононов:
Не было, абсолютно.
Е. Додолев:
Не было кастинга?
И. Кононов:
Нет, нет. Была, определялась точка какая-то, куда собирали, у нас уже были просто свои.
Е. Додолев:
А как эти точки, ни каких соцсетей не было, как это все работало, вот, какой механизм был?
И. Кононов:
Послушай, я сейчас, вот, не припомню. Это была, на самом деле, такая вот, как бы сейчас сказали, сетевая реклама, то есть от слова к слову, от человека к человеку, были. Поскольку была молодежная редакция, и у молодежной редакции все были на счету, скажем так, активные молодежные группы, то мы бросили клич просто, и они стеклись в один момент на эту самую лестницу. Вот и вся.
Е. Додолев:
Это прямой был эфир?
И. Кононов:
Нет, это была запись.
Е. Додолев:
Это запись.
И. Кононов:
Это была запись, да, была запись, это был монтаж под прямой эфир. Малкин филигранно это монтировал, создавалось полное впечатление, что это…
Е. Додолев:
Я поэтому и спрашиваю.
И. Кононов:
Полная, да, со всеми там, специально оставленными неряшностями и прочее. Так вот, а потом, последний всхлип «Акуна мататы», когда мы решили вывести уже не лестницу, а персонально человека в центр, молодого пацана, который сидел, рассказывал, или девушку, о своей проблеме. И родители, и дети, два полюса, обсуждали, и это. А родители были, как правило, пары такие известные, кстати, Боря Немцов с Жанной вели одну из этих передач.
Е. Додолев:
А сколько лет было Жанне тогда, она совсем, наверное, была ребенком.
И. Кононов:
Она девчонкой была совсем, да, наверное, лет 13-ть может быть, да. Вот, но это было. Мы с Юркой вели одну из передач. Вот. Ерофеев Виктор вел со своим сыном. Ну, и так далее. Это был последний, как бы всхлип, мы недолго просуществовали, «Акуна матата», это, значит, все хорошо, там типа О’кей. Вот. И потом после этого, вообще, все перестало, а сейчас, по прошествию времени, когда уже появились новые технологии, они плевать уже хотели, будут они в телевизоре, не будут, нужен им этот телевизор, как собаке пятая нога.
Е. Додолев:
Им важно присутствовать на модных каналах ютуба.
О. Дружбинский:
Вы имеете в виду, молодежь плевать хотела?
И. Кононов:
Модные остались, тусовки гламурные никто не отменял, и девочки тяготеют все равно к героям этих тусовок, мечтают о том, чтобы туда попасть. Но если хотят что-то такое свое, нестандартное, что нигде не увидят, и никто не продемонстрирует, то появляются эти батлы между Оксимироном и Гонойным.
Е. Додолев:
Гнойным, да.
И. Кононов:
Которые можно, там, по-разному оценивать. Я считаю, что это как раз прорыв, с точки зрения говорения.
Е. Додолев:
Там потрясающий культурный уровень продемонстрировали, что…
И. Кононов:
Да, ну, с одной стороны - да, а с другой стороны есть потрясающие, а есть потрясающие своей дикостью, уровень, которые позволяют себе, дикие какие-то.
Е. Додолев:
А мне нравится.
И. Кононов:
Мне очень нравятся.
О. Дружбинский:
Я, кстати, сейчас подумал, что, вот, был бы «Взгляд» сегодня, то он позвал бы к себе этих рэперов в эфир.
Е. Додолев:
Это обязательно.
О. Дружбинский:
И, да, вот скажи, Женя.
Е. Додолев:
Абсолютно точно.
О. Дружбинский:
И, ну, может быть, так с запикиванием, но пускай с запикиванием, но все равно они бы что-то там отчитали.
Е. Додолев:
Да.
О. Дружбинский:
Но сегодня такой программы на телевидение нет.
И. Кононов:
Об этом и речь.
О. Дружбинский:
Вот и хочется Вас спросить – почему ее нет?
Е. Додолев:
Почему ее нет на утреннем вещании Первого канала, где главный режиссер.
И. Кононов:
Ты утреннее вещание не трогай.
О. Дружбинский:
Вот «Взгляд» бы позвал.
И. Кононов:
Ты утреннее вещание не трогай, потому что оно совершенно, им поставлена тоже задача, если не развлекать, то, по крайней мере, зрителям давать какие-то предметные практические ориентиры в жизни.
О. Дружбинский:
Хорошо, оправдание прошло, О’кей. А теперь по вопросу.
И. Кононов:
Они вне политики, они даже вне каких-то там социальных бурлений, они просто показывают, как можно и нужно, и как люди живут, в своей повседневной жизни. Вот, а что касается почему, вот мне кажется…
О. Дружбинский:
Может быть, извините…
И. Кононов:
Я вам скажу честно, значит, вот, опять-таки, возвращаясь к этим ребятам из батла. Тот же Дима Быков непонятно с какой коннотации, говорит о том, что, вот, там радует начальство понимает, что если они есть, то не будет майдана. На мой взгляд, как раз в этом ничего нет отрицательного, есть только положительное.
Е. Додолев:
В чем?
И. Кононов:
В том, что майдана не будет, потому что людям есть, где высказаться. И вот то, что нет, где высказаться большинству людей, это очень плохо. Потому что обратная связь у телевидения нарушена полностью. Та самая коммуникационная составляющая, которая, на мой взгляд, телевидение должно, прежде всего, приносить в жизнь человека, то есть, чувствовать себя причастным с разной стороны, потому что я вижу, потому что я оцениваю, так или иначе. Это все привело к тому, что нет ничего среднего, а среднее появляется, когда люди с полярными точками зрения начинают разговаривать. И да, они сначала, конфронтация происходит, то да се, а все-таки появляется нечто усредненное, когда этого нет, когда диалог отсутствует, тогда появляется крайность.
О. Дружбинский:
Правильно ли я Вас сейчас, правильно ли я сформулирую то, что я понял. Вы говорите о том, что современное наше отечественное телевидение, что называется, заскорузло в своем снобизме, и совершенно не видит общество. Я утрирую, но, тем не менее, смысл. А общество в свою очередь, я имею ввиду молодое, интеллектуальное, какое угодно, прогрессивное, не смотрит это телевидение, вообще.
И. Кононов:
Не, ну, Вы даже не вопрос задаете, Вы констатируете.
О. Дружбинский:
Нет, я говорю, правильно ли я понял.
И. Кононов:
Ну, это оно, на самом деле, так и есть.
Е. Додолев:
То есть, правильно.
О. Дружбинский:
Правильно понял.
И. Кононов:
Правильно.
О. Дружбинский:
То есть, с одной стороны, некие снобы, которые считают « мы-то все знаем», и есть какие-то муравьи, которые, там, не смотрят, ну и черт с ними.
И. Кононов:
Ну, мало того, они не просто не смотрят, они должны смотреть то, что мы им показываем.
О. Дружбинский:
И радоваться.
И. Кононов:
И радоваться, или принимать на веру, что, собственно, пока и происходит. Потому что те, кто смотрит, я просто наблюдаю за теми людьми, которые, там, смотрят, да, они верят, они получают то, что, собственно говоря, ждут, что они должны получить. И пока это все прокатывает, пока.
Те, кто смотрит, верят. Они получают то, что, собственно говоря, ждут, что они должны получить. И пока это все прокатывает. Пока…
Е. Додолев:
А что Иван Кононов смотрит в 2017 году.
И. Кононов:
Я смотрю, я смотрю Comedy Club.
О. Дружбинский:
Понятно. А на самом деле YouTube. Все понятно.
И. Кононов:
Да, или в YouTube смотрю 95-й квартал украинский, ну, так, для развлекаловки, или какие-нибудь фильмы серьезные, которые мне интересны.
Е. Додолев:
То есть, новости, вообще, нет.
И. Кононов:
Нет. Я смотрю.
Е. Додолев:
Новости да.
И. Кононов:
Если честно, вот, когда я там обедаю, я включаю Первую студию. Мне очень нравится, как работает, как его, господи…
Е. Додолев:
Шейнин?
И. Кононов:
Толя, Толя, как работает. Ну, вот, как его фамилия, господи. Выпало у меня из головы. Он сейчас дневные эфиры ведет.
Е. Додолев:
Артем Шейнин?
И. Кононов:
Нет, Шейнин, это оголтелый такой парень, а есть, Кузичев, Толя Кузичев.
Е. Додолев:
А, Анатолий Кузичев.
И. Кононов:
Толя Кузичев, из вашей, из нашей гвардии человек, который очень взвешенно, с иронией, с уважением к говорящему, себя ведет. Мне это очень нравится.
Е. Додолев:
А вот молодые коллеги мне говорят, что у нас лучший сейчас телевизионщик, ну, скорее всего в жанре интервью имеется в виду, Дудь.
И. Кононов:
Дуть – блистательный. Мне тоже очень нравится.
Е. Додолев:
Нравится, да.
И. Кононов:
Я видел его с Ходорковским, я видел его со Шнуром. Мне очень нравится, честно говоря, я тебе, Жень, скажу, как ты себя ведешь в эфире, как интервьюер.
Е. Додолев:
Ой, ну это нет, давай это проедим.
И. Кононов:
Серьезно.
Е. Додолев:
Нет, ну, вот это вот, у нас прямой эфир, жалко вырезать нельзя, но проедим, нет, неудобно.
О. Дружбинский:
Хорошо. Тогда больше иронии.
И. Кононов:
Я скажу тогда про себя, если не хочешь, чтоб про тебя, я скажу про себя.
Е. Додолев:
Вот, да, с удовольствием.
И. Кононов:
Значит, помимо того, что есть что вспомнить «12-й этаж», это само собой, и прежде всего «Лестница», да, но я страшно горжусь тем, что я запустил в свое время вместе с Лешей Гигановым, режиссером, это была моя идея, «Будку гласности».
Е. Додолев:
Да, да. Из этого столько вышло, на самом деле.
И. Кононов:
Я считаю, сто это был прообраз, на самом деле, если угодно, социальных сетей. Почему? Потому что люди там не были обременены телевизионщиками.
Е. Додолев:
Да, это все не помнят, я хотел бы, чтоб описание было этого формата.
И. Кононов:
Описание очень простое. Стояла будка, которая…
Е. Додолев:
На улице.
И. Кононов:
На улице, да. Мы ее сначала поставили возле ВДНХ, потом она объездила все точки, мыслимые и немыслимые, включая тюрьму, включая, там, заводы…
Е. Додолев:
И туда можно было зайти, да.
И. Кононов:
Туда можно было зайти, и там на тебя смотрел объектив.
Е. Додолев:
Ни оператора, никого не было, просто камера.
И. Кононов:
Никого. Ты включал свет, и оказывался наедине с миром. И тебе давалась минута, в течение которой ты должен был сказать все, что ты хочешь сказать. Было интересно даже наблюдать не за тем, что говорили люди, а как они себя вели внутри. Это было потрясающе.
Е. Додолев:
Эта ведь придумка была не лицензионной, никакой, в чистом виде, да, аутентичный формат.
И. Кононов:
Это, абсолютно чистой была, да, и, кстати, мы ее не залицензировали, естественно, потому что было время…
Е. Додолев:
Ну, тогда никто не думал об этом.
И. Кононов:
Когда ты не думал об этом. Она мне пришла в голову по очень простой причине. И сейчас появились будочки, где люди заходят и себя фотографируют, я подумал, что если вместо камеры, поставить видео, и люди буду заходить и снимать себя на видео. Вот так и появилась. И, кстати, потом, как выяснилось, а потом похожий формат появился на СТС у Роднянского «Хочу сказать». За единственным исключением, они хотели сказать и говорили, но стояли люди.
Е. Додолев:
Зритель, да, это совершенно другой контекст.
И. Кононов:
Не зритель, даже не зритель, оператор, тут техник, то се.
Е. Додолев:
А второе, это зритель.
И. Кононов:
И все, да.
Е. Додолев:
Это контекст меняет абсолютно.
И. Кононов:
И все. Я говорю, откуда ты взял этот контент, он говорит – мы у канадцев купили.
О. Дружбинский:
Оп. Здрасте вам.
И. Кононов:
И выяснилось, что они, оказывается, делают один в один, как мне мечталось. Они запустили вот такие будочки. Вот в Монреале стояли такие будочки, куда заходили люди и говорили, и потом ездила машина, и собирала кассеты, и монтировала из этого, значит, передачи. И, кстати сказать, тогда говорили, когда я предлагал эту историю, да чего там, у нас гласность, перестройка, говори, что хочешь и так. Не отдавая себе отчет, что важен контекст.
Е. Додолев:
Абсолютно точно.
И. Кононов:
Важна форматная какая-то история. И мы сами балдели с Гигановым, когда, мы не знали, о чем они там говорят, это как консервную банку открываешь, а на ней ничего не написано, ты не знаешь, что это такое. И мы вскрывали, и сидели, разинув рот, потому что там были такие типажи, такие люди. Когда НТВ попыталось, возвращаясь к этой теме, это было уже, наверное, лет десять назад, поскольку будке и того больше, попытались реконструировать эту историю. И меня пригласили, ну, так вот, поговорить, вспомнить, и попытаться сделать такую же вещь, на ВДНХ мы поставили подобие, да, народ, как от чумы шарахался.
Е. Додолев:
Другой настрой.
И. Кононов:
И для меня это было шоком.
О. Дружбинский:
А почему, как Вы думаете?
И. Кононов:
Ну, я боюсь даже как-то тут попасть пальцем в небо, потому что мне казалось, что те, кто смотрел к тому времени телевизор, понимал, что время изменилось, и уже нет этого драйва телевизионной правды, телевизионной остроты, и они не хотели в это лезть, и в этом участвовать. Те, кто его не смотрел, уже стали пользоваться интернетом, и тоже к этому относились скептически. Поэтому, несмотря на то, что, когда она только начиналась, самым распространенным вопросом был – не посадят? А второй вопрос был – а сколько стоит?
О. Дружбинский:
Это прекрасно.
Е. Додолев:
Да, это да.
И. Кононов:
И это был потрясающий синтез, да, ожидаемого, вроде бы, ожидаемых репрессий и ожидаемой подлянки со стороны коммерсантов, которые наживаются на этой истории.
Е. Додолев:
А было ощущение в конце 80-х, или оно было только у таких наивных и глуповатых ребят, как я, что реально могут посадить или как-то репрессировать, за то, что делается на телевидение, в конце 80-х, вот когда мы.?
И. Кононов:
В 80-х, нет, не было.
Е. Додолев:
Не было ощущений, да, что могут быть репрессии, какой-то откат, запрет на профессию.
И. Кононов:
Не было, поэтому я с холодом в желудке проснулся 19 августа.
Е. Додолев:
Да. То есть, это было неожиданно.
И. Кононов:
1991 год. Это был шок полный. Мой Юра тогда уже тяготел
Е. Додолев:
Сколько лет было сыну?
И. Кононов:
Ну, вот, 91-й год, с 76-го он, считай. 15.
Е. Додолев:
15 лет, да.
И. Кононов:
Пятнадцать? Пятнадцать, вот. И он увлекался прослушиванием Кругозора, собирал старые эти записи советские. И я сквозь сон, я пришел с монтажа, слышу какой-то голос оттуда, с Кругозора, как бы, с советского. Я говорю, Юр, ну, дай поспать, выключи. Он говорит, папа, ты че не врубился, у нас переворот. И это было страшно. Вот это было…
Е. Додолев:
То есть, в тот момент было страшно?
И. Кононов:
Было страшно.
Е. Додолев:
Это ж были аресты.
И. Кононов:
Было страшно до той степени, что мы вот собрались тут же, благо, что я живу там, рядом, у нас тогда на Чистых прудах был офис, у Авторского телевидения, и мы тут же бросились все снимать, и тут же прятали. Мы боялись, что на нас вот-вот нагрянут, отнимут, нас закатают. Поэтому снимали и прятали, снимали и прятали.
О. Дружбинский:
Иван, вот Вы подняли очень хорошую тему, на мой взгляд, одну из самых интересных, да. Почему во времена конца Советского Союза, мощное КГБ, мощные правоохранительные органы, жесткая идеология, люди не боялись выступать. И каждый раз, когда, там мои родители смотрели «Взгляд», они говорили – « сейчас этих мальчиков посадят». Это было так, знаете, общее ощущение народа Советского Союза. И когда все, вот, реально ведь, это же самое КГБ сажало, там, диссидентов, присваивало сроки.
И. Кононов:
На моих глазах арестовывали людей, ну, практически, мы по телефону сидели, были тогда ЛИТО, литературные объединения, и в наше ЛИТО. Я прощу прощения, что свои пять копеек, потому что это вдогонку. Наш ЛИТО вел такой поэт Эдмунд Иодковский, который написал в свое время « едим мы друзья, в дальние края», но он был страшным диссидентом. И мы сочетали там, что бог на душу положит, и я сам помню, как мы собирались на этом объединении, и он звонил кому-то, и говорил, - «как арестовали», - я сейчас не помню фамилии, но это было, просто в режиме онлайн, что называется, происходило на наших глазах.
О. Дружбинский:
Так вот, интересно. Так вот, и в то время, как Вы сами только что рассказали сейчас, в будку гласности заходил человек и начинал откровенно говорить все, что хотел, хотя его могли посадить с гораздо большей вероятностью, скажем так. А сегодня, когда ты можешь высказывать, собственно, все что хочешь, и масса людей пишет в интернете все что, хочет, да.
Е. Додолев:
Да, там такие вещи, да, просто.
О. Дружбинский:
И снимает видео, да все, что угодно говорят. А сегодня люди бояться заходить в эту будку гласности и говорить. В чем феномен?
И. Кононов:
Мне кажется, что индивидуализация произошла очень сильная у людей. Общность пропала, как раз из-за того, что телевидение превратилось в зомби ящик. Казалось бы, общность должна быть наоборот, мобилизационной. Мобилизация есть, но только в одном направление. Если ты с народом, и ты говоришь громко и на всех углах, что Крым наш, тебе. А все остальное очень индивидуально. Вот каждый живет в своем мире, и не выносит на поверхность потаенные какие-то свои вещи. Почему? Именно потому, что не работает обратная связь, зацементирована абсолютно эта история. Тогда ее, эту плотину вскрыли, и люди поняли, что от них ждут позиции, ждут критики, они поверили, если угодно, Горбачеву, поверили времени этому. Сейчас они не верят.
О. Дружбинский:
Много раз обманывали, вот в чем дело.
И. Кононов:
Они не верят, потому что они не видят примеров диалога общества и власти, не видят. Власть делает, что ей заблагорассудится, не несет за это никакой ответственности, и не несет никаких ответов на вопросы, которые общество власти пытается задать. Вот, можно сейчас получить внятный ответ, почему в Москве происходит сейчас то, что происходит, почему, - вот я даже готов потерпеть, когда снимут наконец-то эти бинты со всех улиц, да.
Власть делает, что ей заблагорассудится, не несет за это никакой ответственности, и не несет никаких ответов на вопросы, которые общество власти пытается задать
О. Дружбинский:
Бело-зеленые.
И. Кононов:
Бело-зеленые, да. И, бог с ним, и как знаешь, Собянин дернет, как иллюзионист, и скажет, вот, получите чудо Москву.
О. Дружбинский:
Так.
И. Кононов:
Ну, почему, во-первых, уменьшается, непонятно ради чего, проезжая часть в разы, уменьшается поток машин в разы, почему плитка перекладывается по двадцать раз. На моем родном, там, Покровском бульваре выложили цветы железные в прошлом году, провели там, траншею выкопали, значит, кабель подключили, все это было безумно по определению, но я отнюдь не возрадовался, когда это все сняли. Потому что зачем надо было класть? Сняли, теперь посадили цветы, спустя какое-то время цветы выкорчевали. Это все происходит на протяжении, там, зримого времени, месяц, два, три, четыре, и по несколько раз, и заново и заново.
Е. Додолев:
Это ответ на «мы ждем перемен, мы ждем перемен». Вот вам перемены.
И. Кононов:
И где диалог, где диалог. Его нет. Где возможность спросить, может быть разумны эти вещи, я хочу услышать, задав вопрос. Почему? Зачем? Вот, мне кажется, что сегодня, на самом деле, мы пришли к краю, вот этому, абсолютному, и мне почему-то представляется, что сейчас произойдет маятник в другую сторону. Что диалог сейчас будет востребован. Другое дело, что уже во многих направлениях безнадежно опоздали.
Е. Додолев:
Диалог будет востребован в медийки?
И. Кононов:
Да. Мне так кажется. Во-первых, потому что, ну, новые, как бы, технологии они, ну, как бы, не будут спрашивать востребованы они или нет, они уже появляются. Новые технологии, которые, я не знаю, вот, у вас есть прямая связь в эфире?
О. Дружбинский:
С аудиторией? Да есть прямая, но мы ее в таких программах не используем, потому что, ну, ни для кого не секрет, что более 70% аудитории, которая звонит или пишет, это чаще всего люди, назовем это так, не очень здоровые. Но дело не в этом. Дело в том, что вот Вы думаете, что такая вот программа, как «12-й этаж» она была бы сегодня актуальна? Как Вы думаете?
Е. Додолев:
Когда молодые имеют возможность высказывать то, что у них.
И. Кононов:
Вот так, вот так, нет, «12-й этаж» уже безнадежно устарел.
О. Дружбинский:
Ну, я говорю, такая.
И. Кононов:
А вот диалог, и возможность высказаться, это более чем актуально.
Е. Додолев:
Диалог подразумевает коммуникацию с двух сторон.
И. Кононов:
Услышанье, да.
Е. Додолев:
Хорошо. Здесь с этой стороны, условно говоря, народ, а кто отвечает, кому задаются вопросы?
И. Кононов:
Мы, как раз, тогда вот. Уже больше всего критики было в этой ситуации, от людей, которые раскачивали, что называется, тогда, да. Что гласность-то есть, а вот слышимости нет. То есть, много кричали, много говорили, а в ответ тишина. Поэтому диалог тогда был в обратную сторону, то есть, народ шумел – власть молчала. Сейчас народ молчит - власть его, этот народ, окучивает.
Е. Додолев:
В социальных сетях достаточно много таких групп.
И. Кононов:
Вот эти вот социальные сети, на мой взгляд, они сейчас, как бы, количественно перерастут, по-моему, качество.
Е. Додолев:
Конечно, там есть каналы, когда миллионы подпищиков, есть миллионы, это действительно, не фигура речи.
И. Кононов:
Те же батлы, почти 8 миллионов.
Е. Додолев:
Аудитория больше, чем у федеральных каналов
И. Кононов:
И они качественно, я думаю, вырастут, потому что это. Хотя, да, вот опять, тот же Дима Быков, безумно талантливый человек, и подоплёку очень классную сегодня выложил, кстати, на Эхо, да, всей этой истории. Вспомнил там и виенов, и акынов, и ашугов и, вообще, как бы, и сказал, что всегда были, есть, и будут, ничего особенного. Тем более, друг друга обкладывать там матом, вообще, это не искусство. Но я-то считаю, что это как раз тот случай, как с «Будкой гласности». Вроде бы все то же самое, а технологически это все по-другому. И способ доставки до зрителя, и способ воздействия на человека, он другой, это сеть, это аудитория, которая ждет, это люди, которые начинают в это играть, это другая совсем конфигурация, чем там даже спор, там, поэтов друг с другом, это не просто, это друга совершенно форма, которая прорывная. Мы сейчас, я думаю, получим этих форм все больше и больше. И они станут превалировать. И, на самом деле, я еще в 10-ом году преподавал, и был проректором Московского института телевидения и радио, и говорил своим студентам. Что друзья мои, вы находитесь в счастливое время перемен, потому что не пройдет и года-двух, как уже перестанет быть важным первый, второй, четвёртый, пятый канал, триста первый, как медиа, ваш, метрикс. У вас же тоже канал есть?
О. Дружбинский:
Да, да.
И. Кононов:
Что, что современная технология будет определять в большей степени то, что вы будете смотреть. И когда обсуждалось, на Старой площади общественное телевидение, и я к этому имел отношение.
Современная технология будет определять в большей степени то, что вы будете смотреть
Е. Додолев:
Общественное телевидение, это же вот Лысенко.
И. Кононов:
Которое Лысенко сделал, я считаю, что никакое, к сожалению, я, мой тезис был тогда таков, что будущее телевидение - это телевидение не нового контента, а новых технологий.
Е. Додолев:
А почему никакое?
И. Кононов:
Новых технологий.
Е. Додолев:
Почему у Анатолия Григорьевича, который, как мы помним, создатель «Взгляда».
И. Кононов:
Он папа «Взгляда», да.
Е. Додолев:
И команда взглядовская, там Лена Саркисян, там Карпова, там тот же был.
И. Кононов:
Сережа Ломакин.
Е. Додолев:
Ломакин. Понамарев.
И. Кононов:
Сережа Морозов, там, куча народа.
Е. Додолев:
Почему, вообще, ничего не получилось? То есть, это действительно, его нет этого канала, бюджет есть, его рейтинг, цитирую, нулевой. Почему, вообще, ничего не получилось?
И. Кононов:
Видимо, был такой социальный заказ, или там политический, какой угодно. Не высовываться, знаешь, как трамвай в законе.
Е. Додолев:
Зачем тогда, вообще, деньги тратить на это? Государственные.
И. Кононов:
А чтобы было, было сказано – как нет у нас общественного телевидения. Как нет – у нас есть. Как нет.
Е. Додолев:
То есть, Анатолий Григорьевич, он может пойти на такие компромиссы? И что?
И. Кононов:
Ну, пошел же. Что значит, может, он пошел.
Е. Додолев:
Понятно.
И. Кононов:
Там же, я считаю, что была возможность сделать как раз обратную связь, наладить новые технологии, как, поставить на те самые рельсы, с которых начинался и «Взгляд», и «12-й этаж», и работала вся молодежка. Ну, тогда был политический заказ со стороны, сверху, а сейчас он другой. И скорее же, наверное, что надо показывать общество позитивным, двигающимся к своим достижениям. Там есть какие-то полемические передачи, я видел краем глаза, но это все забавно.
Е. Додолев:
Забавно.
О. Дружбинский:
Ну, это мягко говоря, забавно. Вы знаете, дело в том, что, на мой взгляд, и не только, кстати, мой, в основном полемические передачи на нашем телевидение, они напоминают или какой-то балаган, извиняюсь…
И. Кононов:
Причем, намеренно создаваемый.
О. Дружбинский:
Намеренно создаваемый, да. Когда главная задача, в общем, не в том, чтобы кто-то из гостей донес какую-то мысль, а в том, чтобы они скорее друг друга обгавкали, и аудитория, нанятая по 500 рублей за голову, в этот момент громко, значит, хлопала, или топала, или еще что-то делала.
И. Кононов:
Там даже термин у них появился, я не помню, как он точно называется, как гость по раймости, или там, ну что-то в этом духе.
О. Дружбинский:
Ну, да, да.
И. Кононов:
Как он подходит по степени.
Е. Додолев:
По орущасти.
И. Кононов:
По степени орущасти, да.
О. Дружбинский:
Степень орущасти, рейтинг орущасти.
И. Кононов:
А нет, этот типа не оручий, поэтому
О. Дружбинский:
Не годится.
И. Кононов:
Нет. Я сам несколько раз, я не оручий в этом смысле человек, меня приглашали, но я благополучно отмалчивался и уходил, там, ни сказав, ни слова. Как правило.
О. Дружбинский:
Вы же знаете, о чем Вы говорите. Да, очень интересно. У нас подходит передача уже к концу, осталось буквально две минуты. И мы так, в общем, что называется, по вспоминали старый телек, и поговорили про сегодняшний…
И. Кононов:
К сожалению, мне кажется, ни о чем толком не поговорили, ну да ладно. Я, хотя, все время усиленно думаю о том, чтобы я сейчас хотел, чтобы я хотел бы сделать, и по большому счету вижу перспективы в некоторых направлениях, и если мне это удастся, я это сделаю. И хотел бы с вами сотрудничать, кстати сказать, потому что при всей моей критики, в том числе Московских властей, я вижу, что, вот скажем, в образование что-то происходит. Есть такой канал МособлТВ, и я вот как раз еду туда сегодня смотреть, что там.
Е. Додолев:
Пропиарил, пропиарил, молодец. Как хорошо.
И. Кононов:
Я хотел бы туда привнести, как раз обратную связь.
Е. Додолев:
Я думаю, что мы не последний раз, первый, но не последний раз.
О. Дружбинский:
Не последний, да.
Е. Додолев:
Мы его пригласим, товарища Кононова, еще не раз, потому что, действительно еще много осталось не раскрытого. Кстати, у нас гость проаносирован, помимо всего прочего, был как режиссер. А мы накануне эфира выяснили, что в Википедии ошибка, и что сам…
И. Кононов:
Нет, режиссерского у меня нет багажа, я сделал один фильм, но это не считается.
Е. Додолев:
Я помню монтажи очень многих, многих передач.
И. Кононов:
Ну, монтаж, я монтировал, как редактор.
Е. Додолев:
А, ну, то есть, никак телережиссер. Хорошо. Но и мы совершенно, не в достаточном объеме, не проговорили вот эту творческую составляющую, которую сейчас могут наши зрители, слеш-слушатели ознакомиться, пусть сейчас будет несколько номеров в исполнение.
И. Кононов:
Да, одну песню вы услышите в исполнение Ирочки Шведовой, которая написала песню на мои стихи, вторую вместе с Донной Луной, мы поем, там и стихи, и музыка, ну, и Ростовская, как всегда.
О. Дружбинский:
Прекрасно.
Е. Додолев:
Ну, и надеюсь, повторюсь, что не последний раз мы в этой студии беседуем. В эфире была программа Мимонот, ее вел Олег Дружбинский, и я, Евгений Додолев. А в гостях у нас был Иван Арсеньевич Кононов. Спасибо.
И. Кононов:
Спасибо, ребята. Всего наилучшего.
О. Дружбинский:
Спасибо большое.