Н. Фридрихсон:
В далеком 1988-м году Виктор Цой исполнил песню «Дальше действовать будем мы». И хотя прошло 19 лет, эта песня наряду с «Хочу перемен» по-прежнему ассоциируется с желанием изменений и в основном этот запрос зреет среди молодежи. Россия, 2017-й год, столетие Октябрьской революции, молодежь снова политически активна. По стране периодически прокатывается волна митингов, в которых активное участие принимают молодые россияне, а митинг 12 июня показал, что в акциях протеста готовы участвовать даже школьники. Эксперты тут же заговорили о происках Госдепа. Хотя есть и те, что уверен, что активизация молодежи происходит без участия внешний сил.
Голос за кадром: Об этом вам лучше спросить у них самих.
Н. Фридрихсон:
Так зреют ли в России революционные настроения, на какой идеологии они могут базироваться, кто может стать лидером протестного движения и на что готова пойти сегодня российская молодежь.
Добрый день, в эфире «Медиаметрикс», программа «Внутренний рубеж», с вами Надана Фридрихсон. Говорим сегодня о российской молодежи и ее революционном потенциале. У нас в студии Дарья Митина – секретарь ЦК Объединенной Коммунистической партии. Дарья, добрый день.
Д. Митина:
Добрый день.
Н. Фридрихсон:
И Павел Родькин – доцент высшей школы экономики, член Зиновьевского клуба. Павел, добрый день.
П. Родькин:
Добрый день.
Н. Фридрихсон:
Добрый день, да. Коллеги, ну смотрите, до 26-го марта, до 12-го июня 2017-го года многие в России – эксперты, простые смертные, искренне были уверены, что в основном российская молодежь сегодня аполитична, поэтому многие были удивлены, когда увидели, что даже школьники принимают участие в акциях протеста. И эти 2 митинга показали главный момент и заставляют нас задаться главным вопросом: как получилось, что молодежь, которая выросла в «путинской России», при нынешней власти выросла и состоялась, сегодня выходить протестовать против этой самой власти. Вот в какой момент что-то пошло не так, Дарья?
Д. Митина:
Ну, во-первых, я удивлена самой постановке вопроса. К сожалению, молодежь, она как была аполитична, ну, к сожалению или к счастью, для каждого, наверное, по-своему, она как была аполитична, так и остается. А что касается, я, честно говоря, не мерю историю 26-го марта, 12-е июня, для меня история – это 1917-й год, 91-й, 93-й, 96-й, 2000, условно говоря, 12-й – да, вот это вехи, да, вот здесь можно замерять, делать какие-то выводы, сопоставлять.
Н. Фридрихсон:
Для тебя это тоже, может быть, когда-то будет рубежом.
Д. Митина:
На основе событий, которые произошли неделю, месяц назад, я думаю, никаких выводов делать нельзя. Я по-прежнему считаю, что молодежь в политических процессах у нас не участвует, она выключена и из политической жизни, отчасти она выключена искусственно, об этом, я думаю, мы еще сегодня поговорим. То есть наша власть делает всё возможное, на всех фронтах. И это касается не только слоев так называемой протестной молодежи. Да, безусловно, есть протестные слои, здесь отрицать глупо. Но тем не менее, общая политика нашей власти на протяжении вот уже четверти века – это максимально выключать, так сказать, половозрелые слои населения из какой-либо общественной политической борьбы, и молодежь здесь не исключение.
Н. Фридрихсон:
Павел, вы согласны, что российская молодежь по-прежнему аполитична?
П. Родькин:
Да, я бы согласился с такой трактовкой, молодежь действительно аполитична, только, на мой взгляд, линия разломам, она проходит не по, извиняюсь за тафтологию, не по линии красных-белых патриотов либералов, а линия разлома проходит по обществу потребления. Что случилось с нашей молодежью? Наша молодежь, которая выходила на митинги, которые так всех поразили, собственно, это уже продукт общества потребления, а общество потребления основано на идеологии какой? На идеологии глобализма. Когда мы говорим глобализм, мы подразумеваем западнизм, западнизацию, ресторанизацию, это идеология западного общества и вот здесь, собственно, на этой идеологии вся молодежь и воспитана. И здесь, кстати, возникает очень одно противоречие, которое никто не понял. Идеология общества потребления, с одной стороны, воспитывает потребителей достаточно покорных, людей, которые, в общем, будут хайпить, когда сейчас говорят, только по каким-то тем точкам, которые им это общество наметило, в теории коммуникации это можно, как бы называется фреймированием, Вот молодежь, она в рамках фреймов вот этих вот держится.
Н. Фридрихсон:
Но здесь не держалась, здесь молодежь вышла все-таки с протестами.
П. Родькин:
В том-то и дело, что политическая власть, она не вполне контролирует вот это общество потребления, она не вполне…
Н. Фридрихсон:
Власть их вырастила, но потеряла контроль над ними.
П. Родькин:
А она изначально не контролировала вот этот вот глобалистский дискурс, вот это вот общество потребления.
Н. Фридрихсон:
Павел, давайте немножечко попроще языком. Мы говорим сейчас о молодежи, которой 16, 15, 17 лет, которые в том числе оказались участниками митингов. Что такое в их понимании, прости господи, глобалистское мышление? Вот если переводить на их простой язык, Дарья, может быть, вы сможете мне пояснить, глобалистское мышление в 15 лет?
Д. Митина:
Нет, ну я на самом деле я бы вообще не заостряла внимание на этих митингах, потому что я не рассматривают их вообще как какой-то политический акт, как политическое событие, потому что 90% той молодежи, которую ты сейчас имеешь в виду, это люди, которые вышли потусоваться. Они плохо представляют себе, что такое политика, за что они выходили, с кем они выходили, кто лидер и так далее.
Н. Фридрихсон:
То есть на революцию они не рассчитывали?
Д. Митина:
Какая революция, я тебя умоляю.
Н. Фридрихсон:
Ну как, они были готовы к появлению полиции, ОМОНа, они вполне себя дерзко вели, они не испугались.
Д. Митина:
Ну спортивные фанаты тоже вполне себе готовы всегда к появлению омона.
Н. Фридрихсон:
Спортивные фанаты – да, но это шкурники.
Д. Митина:
Да, это не значит, что они выступают с политическими требованиями.
Н. Фридрихсон:
Ну у спортивных фанатов есть подобные, с идеологией.
Д. Митина:
Они вышли потому, что по приколу, потому, что весело, потому, что нечего было делать, потому, что кто-то кинул призыв, потому, что была манипуляция.
Н. Фридрихсон:
Нет, кто-то вполне конкретный…
Д. Митина:
Ну да, не будем.
Н. Фридрихсон:
Манипуляция все-таки?
Д. Митина:
Да, с одной стороны, манипуляция, да, потому что на самом деле молодые ребята, не нужно отрицать, что есть люди, которые вполне сознательно участвуют в политическом процессе и в общественной жизни страны, но они выходят на совершенно другие мероприятия, на совершенно другие акции. И вообще, честно говоря, меня убивает сам подход, потому что мне кажется, что не вполне правомерно выделять молодежь как отдельную такую категорию. Я глубоко убеждена, что в обществе либо есть революционный потенциал, либо его нет.
Н. Фридрихсон:
Согласна, но война – дело молодых.
Д. Митина:
Если в обществе есть революционный потенциал, то на улицы выйдет и стар, и млад, как это показывают уже те события в нашей истории, которые принято считать ключевыми.
Н. Фридрихсон:
Но все-таки хочется сделать акцент на молодежи, потому что пока мы видим, что именно молодежь попадает под объект в том числе и манипуляций, как вы сказали.
Д. Митина:
Конечно, конечно.
Н. Фридрихсон:
И вот смотрите, что интересно: вы согласны с тем, что в целом молодежь аполитична, не считая вот этих парочки митингов, но, например, опрос ВЦИОМа, который проводился с 31 марта по 11 апреля 17-го года, затронул 130 населенных пунктов в 46 областях и так далее, выборка 9000 человек, как они уверяют, они пришли к выводу, что молодые люди в целом склонны более критично оценивать политическую сферу и работу чиновников. И в этом смысле не кажется ли вам, что, например, события Болотной площади, которые шумели в конце 11-го, в 12-м году, в каком-то смысле все-таки могли подраскачать нынешнюю молодежь, которая сегодня тоже решила, может быть, пока действительно потусоваться. Но какой-то призыв к протесту у них все-таки растет?
Д. Митина:
Надана, не нужно путать политические взгляды, готовность их как-то артикулировать и выражать, с психофизическими свойствами разных возрастных групп. То же самое молодежь. Молодежь, в принципе, они нигилисты, это возрастное свойство, оно свойственно всем.
Н. Фридрихсон:
Это нормальное состояние, да.
Д. Митина:
Кто бы из этого молодого человека не вырос потом – коммунист, либерал, демократ, националист, уголовник, зек, кто угодно. Они нигилисты в этом возрасте. Но проблема-то не в этом. Проблема в том, что молодой человек 16-ти лет, вот нынешний, именно говорю, что нынешний, потому что сейчас инфантилизация молодежи, она очень сильная.
Н. Фридрихсон:
Ну она всегда была такой.
Д. Митина:
Он не может артикулировать, почему ему не нравится работа чиновников, он не представляет себе, как работает чиновник, он не представляет себе, как строится наше общество, он не представляет себе, как выстроена власть, он учился по плохим учебникам обществоведения и плохо учился. Ну любой предметный опрос, вот социологи опрашивали на улице ту же самую молодежь 26-го, если копнуть немножко поглубже и спросить, а какие вообще основы нашего государственного строя, а кто у нас отвечает за это, за то…
Н. Фридрихсон:
Не ответят, скорее всего.
Д. Митина:
Кто у нас занимается этим, кто у нас министр, премьер правительства, начинается, вот что-то поплыл. Поэтому это нельзя назвать сознательным протестом. Да, есть нигилизм, есть какой-то негатив по отношению ко всему, что тебя окружает, но это сродни тому, как «Назло бабушке уши отморожу», это чисто возрастное свойство.
Н. Фридрихсон:
То есть в некотором смысле мы всё равно имеем дело с технологией, в том числе которую использует Алексей Навальный?
Д. Митина:
Конечно.
Н. Фридрихсон:
Павел, на ваш взгляд, Навальный гений, что догадался эту технологию применить сейчас, вот именно в данный временной отрезок, против молодежи и школьников? Или ему кто-то подсказал? Или это его ошибка на перспективу?
П. Родькин:
Ну, вы знаете, я бы. Кстати, тоже провел еще одну аналогию. Многие молодежные субкультуры тоже ведут себя достаточно странно, согласитесь, по кладбищам бродят, всякие тоже, знаете…
Н. Фридрихсон:
Не бродила, не знаю.
П. Родькин:
Ну всякие всевозможные действия совершают. В конце концов это ведь, вот эти вот молодежные настроения – это, может быть, и элемент некой моды…
Н. Фридрихсон:
Согласна.
П. Родькин:
Элемент какой-то очень странной, извращенной субкультуры, которая то, что да, наигрались уже во всё, общество потребления, опять, извините, возвращаюсь к этой теме, тоже, в общем, буксует, тоже надо что-то предлагать. Ну вот как бы народился такой извращенный вариант. Что же касается вашего вопроса про Навального, ну да, безусловно, здесь элемент новизны, он присутствует, навальный, как бы к нему ни относиться, давайте сейчас абстрагируемся, не будем его оценивать, а вот с точки зрения технологии он действительно затронул тот сегмент общества, на который политические партии крупные, какие-то серьезные дяди в пиджаках, да, они либо не обращали внимание, либо это превращали всё в такие как бы формальные какие-то мероприятия. Но Навальный, в общем-то, он эту точку –то, в общем, угадал, и Навальный, собственно, попытался разговаривать вот с этим социальным объектом…
Н. Фридрихсон:
На своем языке.
П. Родькин:
На понятном языке. Это то, что ни власть, ни чиновники либо вообще этого языка не понимают, либо достаточно кондово на нем пытаются говорить.
Н. Фридрихсон:
Как стрит-арт и артрит перепутал, да. Дарья, вы не согласны были?
Д. Митина:
Нет, ну как, почему? Почему Навальный не политик? Потому что он использует на самом деле… Он хороший коммивояжер, такой приличный деятель маркетинга, который умело впаривает какие-то новые технологии, примочки, гаджеты и так далее.
Н. Фридрихсон:
Бесспорно.
Д. Митина:
То есть метод мобилизации молодежи точно такой же, как, например, мобилизуется молодежь, которая стоит в километровых очередях, допустим, за новым Айфоном. «Ребята, приходите, вы получите новую штучку, у вас будет 150 000 новых лайков, друзей, любимая девушка и еще что-нибудь». Навальный использует те же самые методы. И на самом деле его метод мобилизации молодежи – «Приходите, вы получите что-нибудь», «Приходите, мы с вами вместе изменим этот мир, мы сделаем его лучше», и так далее.
Н. Фридрихсон:
Но работает же?
Д. Митина:
Работает. Но в политике работают немножко другие методы. Если ты скажешь человеку… Вот Черчилль, тоже не самый непопулярный политический деятель в истории…
Н. Фридрихсон:
Безусловно.
Д. Митина:
Как он сказал, обращаясь к нации? «Я не могу вам предложить ничего, кроме страданий и слез». И на самом деле ну это такая квинтэссенция политической жизни, потому что на самом деле ну вот мы, мы тоже можем сказать: «Ребята, приходите, вы получите мир цветной, небо в алмазах».
Н. Фридрихсон:
А почему не говорите?
Д. Митина:
Потому что у нас есть ответственность, у нас есть социальная ответственность. Мы говорим: «Ребята, будет трудно, будут дубинки, будет ОМОН, у вас есть риск получить срока, вылететь с работы, вылететь из университета».
Н. Фридрихсон:
Нет, на войне тоже предупреждают об этом.
Д. Митина:
Да, но…
Н. Фридрихсон:
Да Навальный тоже им это говорил.
Д. Митина:
Нет, почему, ты же помнишь, он говорил: «Мы вас защитим, вы получите по 10 000 евро в Страсбургском суде»…
Н. Фридрихсон:
Так это же еще важнее.
Д. Митина:
Другое дело, что их никто не получил. Но мы не можем…
Н. Фридрихсон:
Он тот политик, который может защитить своих людей.
Д. Митина:
Политик, неважно, какой ориентации, но, если это политик и это ответственный человек, он не может себе позволить такое. И любой политик, как бы к нему ни относились, он действует по-другому, он говорит, что «Да, мы пойдем путем лишений, каких-то самоограничений, жертв, это путь, он не выстлан розами, он очень труден, он сопряжен действительно с какими-то жертвами решениями и так далее». Навальный – нет, это чистый коммерс, это чистый маркетолог, скажем так.
Н. Фридрихсон:
Нашла ваше интервью, которому примерно 7 лет, если верить дате публикации на Ютуб, но, возможно, оно было еще чуть раньше, поправите меня. Вы в интервью «Школы злословия» тогда сказали следующее: «Наш главный акцент на беспартийную молодежь. Если человек самоопределился в пользу партии, он, конечно, представляет определенную ценность, но для нас главное – работа с теми людьми, которые пока еще не нашли себя в жизни – это старшие школьники, это студенты».
Д. Митина:
Да, было такое.
Н. Фридрихсон:
То есть получается, минимум 7 лет ваша партия, вы в том числе…
Д. Митина:
Нашей партии 3 года.
Н. Фридрихсон:
Но вы, как политический деятель, вы же тоже так говорили: «Мы».
Д. Митина:
Мы говорили о комсомоле тогда, да, я помню
Н. Фридрихсон:
Хорошо, все-таки вы, хорошо, вы тоже держали в уме, что со школьниками, старшими классами, по крайней мере, тоже надо как-то работать. Но получается, что Навальному вы эту борьбу проигрываете?
Д. Митина:
Секунду, здесь есть нюанс. Мы говорили о Российском Коммунистическом союзе молодежи, это общественная организация, не политическая.
Н. Фридрихсон:
Вы говорили, что она не похожа на ту, которая была.
Д. Митина:
Это общественная организация, да, чем она отличается от политических? Общественным организациям можно работать и создавать свои ячейки в вузе, в школе и так далее. Политическим структурам, как вы знаете, по действующему законодательству ничего этого делать нельзя. Мы не можем вести политическую агитацию как общественная организация, но мы можем ввести просветительскую работу, мы можем воспитывать людей в определенном духе. Безусловно, это нам закон позволяет. И мы говорили в данном случае именно об общественной организации молодежной, которая призвана именно работать с теми, людьми, которые еще не самоопределились в жизни. Это немножко другое.
Н. Фридрихсон:
Но это тоже в некотором смысле помогло?
Д. Митина:
Конечно. Когда мы их выпускаем в большую жизнь, мы говорим: «Ребята, вот вы посмотрели, что есть вы посмотрели какие бывают общественные учения, вы посмотрели на историю нашей страны, вы можете сделать сами самостоятельный выбор, мы его в любом случае примем, но помните, что, конечно нам бы было приятнее, если бы вы пошли по пути такому-то, такому-то». Это совсем другое дело.
Н. Фридрихсон:
Ну вы более ответственны, но тем не менее, Алексей Навальный не такой ответственный, вы сказали, что нон действует скорее как маркетолог, пытаясь втюхать какие-то свои фишечки.
Д. Митина:
Впарить.
Н. Фридрихсон:
Впарить, хорошо, да, впарить. И что мы имеем? То есть например, такие политические партии, которые в том числе представляет Павел Родькин, она молодежь, получается, теряет, потому что рассказывает им правду жизни, что «Ребята, будет трудно», и есть Леша Навальный, который говорит: «Эгей, это весело», - и молодежь идет за ним. Получается, будущий протест, если Навальный сможет его довести до серьезного протеста, он выведет молодежь, которая будет кричать, это, в общем-то, весело, а остальные партии проиграют эту борьбу?
П. Родькин:
Это политический язык на самом деле будущего и, собственно, его использует не только Навальный. Посмотрите на наших представителей таких маститых, либералов или неолибералов. Вот господин Греф, он, кстати, много тоже говорит о будущем. Я думаю, что он, кстати, его там все красивые речи о цифровой экономике…
Д. Митина:
Ну Греф тоже не политик, вы меня извините.
Н. Фридрихсон:
Экономист, да.
П. Родькин:
О блокчейнах, обо всём, новое цифровое общество, открытый мир, Ну молодежь не менее на это податлива и это, собственно, вот тот язык таких ярких эмоциональных красивых брендов, в которые…
Д. Митина:
Только это не имеет ни малейшего отношения к политике. Это имеет отношение к коммерческой рекламе.
П. Родькин:
Нет, суть-то та же. Навальный, он пользуется теми же самыми инструментами…
Д. Митина:
О чем я и говорю, это коммерческая реклама.
П. Родькин:
Он дает красивый политический бренд, он его продает.
Д. Митина:
Политика – это вообще не о том.
П. Родькин:
Нет, ну мы же о технологии говорим.
Н. Фридрихсон:
Нет, в глазах молодежи, у которой клиповое мышление, это как раз-таки что-то такое быстрое, яркое и клиповое. Навальный использует технологии коммерции, допустим, в своей политической кампании вполне успешно, и молодежь за ним идет. А за ответственными партиями, которые предлагают молодежи подумать, молодежь не идет.
П. Родькин:
Люди идут по самому простому пути.
Н. Фридрихсон:
По самому простому пути, да.
П. Родькин:
И это, кстати, не только молодежи касается, потому что наше общество, да, мы сегодня затрагивали проблемы обществознания, но сознательность нашего общества, не только среди молодежи, они, в общем, тоже на достаточно низком уровне и обществу в целом достаточно сложно определить свой классовый интерес, свой групповой интерес и на борьбу с коррупцией, извините, не только молодежь можно развести, много людей на это пойдут.
Д. Митина:
Проблема в том, что я не вижу в действиях Навального вообще никакой политической составляющей. У него нет программы, он никуда не зовет.
Н. Фридрихсон:
Нет, программа у него есть, подождите, он ее даже публиковал.
Д. Митина:
Нет, Воровать плохо – это не программа.
Н. Фридрихсон:
И тем не менее, он презентует ее как программу. Он занимается коррупцией, он делает расследования на эту тему.
Д. Митина:
Ну это не он делает, он занимается размещаловом сливов, которые ему дают непонятно откуда.
Н. Фридрихсон:
У него есть штат, который этим занимается. У него все инструменты влезть в политическую жизнь.
Д. Митина:
То есть по сути, он, в общем-то, ничем не отличается от редакционного коллектива, допустим, той же самой «Новой газеты» или журнала «Нью таймс», они тоже размещают то, что им слили соответствующие структуры.
Н. Фридрихсон:
Но пиарит он себя как политика и молодежь за ним идет, она в нем видит политика, а не главного редактора «Новой газеты».
Д. Митина:
Да не идет она за ним, она выходит потусоваться, повеселиться, хорошо провести время.
Н. Фридрихсон:
Это пока. Сейчас он будет делать тестовый выход на улицу.
Д. Митина:
Ну опять же, спроси любого человека, собственно, а что завтра, а куда вы зовете нас, а какой ваш социальный идеал, к чему вы призываете, что вы хотите, собственно говоря?
Н. Фридрихсон:
Они скажут: «То, что говорим на митинге».
Д. Митина:
«Мы хотим, чтобы не врали и не воровали», - скажут нам.
Н. Фридрихсон:
И чтобы отменили продленку, да, но он примерно что-то скажет.
Д. Митина:
Прекрасно, но если это политика, то, извините...
П. Родькин:
Это вообще, кстати, не вопрос, как ведет себя политик и какими технологиями он использует. Тут можно пример как бы тоже исторически привести. Гитлер истерически кричал…
Н. Фридрихсон:
Харизматичный.
П. Родькин:
Да, а Сталин был, в общем-то, косноязычный, но оба очень хорошо держали и намагничивали аудиторию.
Д. Митина:
Нет, ну, простите, и у того, и у другого была прекрасная политическая программа, артикулированная, описанная и целая система идеологии там и там.
П. Родькин:
Вопрос не как политик себя ведет, вопрос, как его целевая аудитория воспринимает.
Н. Фридрихсон:
Это важно.
П. Родькин:
И если молодежь то, что делает Навальный, воспринимает, да, с точки зрения политики, с точки зрения идеологии это всё неправильно, с точки зрения политического конструирования так это не делается, но это же работает.
Н. Фридрихсон:
Это работает пока.
П. Родькин:
Его же воспринимает общество, вопрос-то в этом.
Н. Фридрихсон:
Дарья, тут еще один важный момент, потому что я читала в интернете, пока готовилась к сегодняшнему эфиру, многие писали, что одна из причин, почему молодежь выбирает Навального? Потому что у Навального пока особо нет конкуренции. И они перечисляли разные партии, в том числе отмечали так называемый левый фронт, что все партии, которые находятся в этом крыле, они проигрывают, потому что, скажем так, их много, у них между собой есть какая-то конкуренция. Вот я хочу, чтобы вы мне объяснили и нашим слушателям, чтобы я поняла: Все-таки какая сегодня ситуация на так называемом левом фронте, в чем разница между вашей партией, партией КПРФ, Социал-Демократической партией и, например, запрещенной уже партией Эдуарда Лимонова «Национал-большевики» - вот принципиальные отличия этих партий.
Д. Митина:
Да, я сейчас об этом коротко скажу, но, прежде всего, я, опять, я не стесняюсь в 150-й раз повторить, что у Навального конкуренция, безусловно, есть, но это совершенно другие области и сферы нашей жизни. Мы ему не конкуренты и он нам не конкурент, потому что, грубо говоря, мы о разных вещах говорим. В сфере коммерческой рекламы Дима Билан – это да, это конкурент Навального, какой-нибудь там Гнойный и Оксимирон – это конкуренты Навального, Какой-нибудь Иван Гай – это тоже, Юрий Дудь, как видеоблоггер – это конкурент Навального. Это разные вещи, мы в разных мирах, и мы о разных вещах говорим.
Н. Фридрихсон:
Тогда уточняющий вопрос: в вашей партии много молодежи, сознательной?
Д. Митина:
Да, в нашей партии много молодежи и, к сожалению, у нас есть некий провал возрастной категории 50 – 55. Мне это очень печально, потому что это самый, в общем-то, креативный слой и самый креативный возраст для политика.
Н. Фридрихсон:
50 лет?
Д. Митина:
Да.
Н. Фридрихсон:
Пожалуй.
Д. Митина:
У нас много очень молодежи, где-то половина партии, и у нас много представителей старшего поколения.
Н. Фридрихсон:
Какого возраста молодежь, о ком мы конкретно говорим – 20, 25, 18?
Д. Митина:
Начиная со старших школьников и заканчивая высшей границей 30 лет.
Н. Фридрихсон:
Старшие школьники, как вы их завлекли?
Д. Митина:
Ну как мы их завлекли? Для начала человек формируется под влиянием семьи, прочитанных книжек, чего-то еще.
Н. Фридрихсон:
Я конкретно, вы в школу приходили, листовки раздавали, или что?
Дарья Митина? Мы приходили, в вузы мы приходили, безусловно, в школы мы не можем приходить, мы партия потому что.
Н. Фридрихсон:
А как же у вас школьники оказались?
Д. Митина:
Они приходят на нас, не мы к ним приходим, они на нас выходят. Да, вот механизм такой. К сожалению, законодательство нас ограничивает.
Н. Фридрихсон:
Хорошо, давайте все-таки разберемся, что…
Д. Митина:
Поэтому школьники приходят либо через влияние своих родителей, либо они прочитали о нас в интернете, либо они про нас услышали и так далее.
Н. Фридрихсон:
И что, им близки какие-то ваши взгляды?
Д. Митина:
Конечно.
Н. Фридрихсон:
Социализм, коммунизм, марксизм?
Д. Митина:
Конечно, к нам приходят люди, которые уже полуфабрикаты, скажем так, молодые люди. Они приходят, да, у них обостренное чувство справедливости, у них то, что называется, такой стандартный набор левых взглядов, они за социальную справедливость они интернационалисты.
Н. Фридрихсон:
Ну здесь тоже по верхам, то же самое, что и у аудитории Навального: «Хотим, чтобы всё было хорошо, никто не воровал и была справедливость», то же самое.
Д. Митина:
Нет, ни в коем случае, люди уже понимают, где корень зла, люди понимают, что надо делать, чтобы эту ситуацию изменить…
Н. Фридрихсон:
И где корень зла, по их версии?
Д. Митина:
Корень зла в том общественном строе, который сегодня существует в России.
Н. Фридрихсон:
То же самое и у Навального – корень зла – это вертикаль власти.
Д. Митина:
Нет, корень зла у Навального – это на самом деле Димон, который построил себе очередной дворец.
Н. Фридрихсон:
Премьер-министр, как они говорят. Они тоже отдают себе отчет, что речь идет о политической верхушке.
Д. Митина:
Премьер-министр, да. Есть премьер-министр, есть какие-то абстрактные друзья Путина, которые нечисты на руку, да, они наворовали.
Н. Фридрихсон:
А ваша молодежь об этом не говорит, не думает?
Д. Митина:
Почему? Нет, она думает о другом. Она прекрасно понимает, что все вот эти явления – да, они, безусловно, существуют, но это побочные явления.
Н. Фридрихсон:
А, они вглубь смотрят.
Д. Митина:
А наша молодежь, она видит причину, она видит примерно путь, по которому нужно идти, чтобы ситуацию изменить, а то, что да, то, что капитализм, в его, так сказать, людоедской, империалистической форме, которая у нас существует – да, у него есть много побочных эффектов – это пауперизация населения, это поляризация огромная по доходам, когда вот этот децильный коэффициент, вы знаете, составляет сотни.
Н. Фридрихсон:
Я надеюсь, это не ваши школьники говорят, децильный коэффициент?
Д. Митина:
Почему, наши школьники говорят, но дебилизировать-то не надо их.
Н. Фридрихсон:
Семнадцатилетние школьники?
Д. Митина:
это Навальный делает ставку на дебилов, мы-то ставку на дебилов не делаем.
Н. Фридрихсон:
Хорошо, то есть у нас прямо почти академики просто.
Д. Митина:
17-летние школьники, извините меня, это люди, которые поступают в вузы, а про децильный коэффициент на современных уроках обществознания…
Н. Фридрихсон:
То есть я сама толком не понимаю, что это такое.
Д. Митина:
Почитай учебник…
Н. Фридрихсон:
Придется.
Д. Митина:
на современных уроках обществознания детям рассказывают об этом в 8-м классе.
Н. Фридрихсон:
Хорошо, давайте все-таки вернемся к базовому вопросу. Все-таки это образованная, умнейшая, видимо, молодежь пришла именно в вашу партию. Почему не в КПРФ, почему не в социал-демократическую и в чем разница между вашей партией, КПРФ, социал-демократами и лимоновцами?
Д. Митина:
Нет, почему, зачастую так бывает, что они приходят в КПРФ.
Н. Фридрихсон:
Понятно, что там тоже есть молодежь. В чем разница?
Д. Митина:
Безусловно, они могут, допустим, остаться там и если они ориентированы на карьеру, на то, чтобы занять какие-то позиции в партии…
Н. Фридрихсон:
А вы карьеру не предлагаете?
Д. Митина:
Ну пока мы не можем ничего предложить, потому что мы оппозиционная партия.
Н. Фридрихсон:
Ну КПРФ тоже, извините, оппозиционная.
Д. Митина:
КПРФ оппозиционная?
Н. Фридрихсон:
Вообще позиционирует себя – да.
Д. Митина:
Но вообще это системная парламентская партия, вторая сила в стране вообще-то.
Н. Фридрихсон:
Они выдвигают свою кандидатуру в противовес президенту? Выдвигают, критикуют? Критикуют. Давайте так, хотя бы публично они в некой плоскости оппозиции, очень мягенькой, очень ласковой, но оппозиции.
Д. Митина:
Ну да, безусловно, да, поэтому к ним идет молодежь. Потом молодежь, когда она понимает, что такое КПРФ, в зависимости от своих склонностей. Если они готовы с этим мириться и существовать в этой парадигме дальше, да, они останутся, а если они не готовы, они придут к нам.
Н. Фридрихсон:
Так разница, Дарья, в чем разница, принципиальная, ключевая между вами, КПРФ, социал-демократами и запрещенными теперь уже лимоновцами, нацболами?
Д. Митина:
Разница между нами, всеми перечисленными и КПРФ в том, что мы не системная оппозиция, не парламентская, мы не получает денег от государства, в отличие от КПРФ, которая живет за счет налогоплательщиков…
Н. Фридрихсон:
Так, а социал-демократы тоже получают финансирование?
Д. Митина:
Нет, если ты имеешь в виду партию «Справедливая Россия», то это не социал-демократы, а искусственное образование, которое…
Н. Фридрихсон:
Есть конкретно социал-демократическая партия, у них даже есть сайт свой.
Д. Митина:
Да, но она не парламентская, они не за счет государственных средств живут.
Н. Фридрихсон:
Нет, я имею в виду не вот эти юридические моменты, а идеологические.
Д. Митина:
Идеологические? Очень просто. Мы подлинные интернационалисты, в отличие от КПРФ. Ну, во-первых, здесь нужно не только смотреть программы, программы примерно у всех компартий одинаковые…
Н. Фридрихсон:
Аналогичные.
Д. Митина:
Надо смотреть на реальную практику. Мы действительно оппозиция, то есть мы не готовы идти на компромисс по тем или иным вопросам, на который вынуждена идти КПРФ, как системная партия – 2. Третье – мы не считаем, что Россия исчерпала лимит на революции, о чем говорит Геннадий Андреевич.
Н. Фридрихсон:
А, он уже сдался, понятно.
Д. Митина:
Эта мысль, которая красной линией проходит через всю практическую деятельность КПРФ. То есть в КПРФ идут люди в основном…
Н. Фридрихсон:
Беззубые.
Д. Митина:
С некими элементами ностальгии, да, по прошлому, которые помнят, как они были молодыми и как всё было для них хорошо…
Н. Фридрихсон:
И Ленин молодой.
Д. Митина:
Да, но они не готовы к активному сопротивлению.
Н. Фридрихсон:
Ну вы ближе к лимоновцам, получается, может быть, не в такой радикальной форме, когда запретили.
Д. Митина:
Нет, мы ближе к лимоновцам, наверное, по образу существования. Да, мы привыкли жить в жесткой оппозиции, да, и в этом плане лимоновцы, они, безусловно, нас превосходят, потому что у них опыт, так сказать, они более старшая партия и у них есть опыт своих политзаключенных, чего у нас меньше гораздо, в том числе и сам лидер партии, он отсидел срок.
Н. Фридрихсон:
Ну там про него вообще много историй, не будем перечислять.
Д. Митина:
То есть это ребята, которые действительно готовы жертвовать собой и не по-глупому, а многие, допустим, из тех же… Вот в чем мы сходимся с лимоновцами? Допустим, многие лимоновцы и очень многие члены нашей партии, они, допустим, поехали оказывать помощь, допустим, на юго-востоке Украины украинскому сопротивлению.
Н. Фридрихсон:
Люди дела.
Д. Митина:
Да, в этом мы похожи, безусловно.
Н. Фридрихсон:
Павел, то есть что получается из того, что сказала Дарья? Люди дела, люди готовые все-таки на революцию, пусть в перспективе, это партия Дарьи, это, например, лимоновцы, но, получается, люди, которые окружают Алексея Навального, люди, которые окружают КПРФ – это такие милые, беззубые ушастики, которые пришли делать карьеру, получается примерно такая картина. Вы согласны с этим, что революционные взгляды живы только вот в таких партиях, как у Дарьи, как лимоновцы, ну, может быть, еще парочку иже с ними?
П. Родькин:
Ну, во-первых, для левых сил вообще исторически это достаточно нормальная ситуация – существование в таком фрагментированном виде. В общем, как классик учил, чтобы объединиться, нужно вначале решительно размежеваться, поэтому это абсолютно нормальное явление. Мне кажется, что здесь нужно смотреть, собственно, на систему нашего общества. Социально-экономическая система и социально-политическая система нашего общества устроена таким образом, что действительно любой системный глубинный протест, он будет либо подавляться, либо каким-то образом размываться, потому что, я знаю, что КПРФ критикуется за то, что она, в общем, превратилась в такую классическую буржуазную, соответственно, партию, партию как бы системную, которая, в общем…
Н. Фридрихсон:
Играет по правилам.
П. Родькин:
Которая отличается, ну как бы разница только эстетическая – другие лозунги, другие цвета, но это представители всё той же самой системы, ну, кстати, как в Америке. Там есть демократы и есть республиканцы, но в принципе, это, по сути, одна и та же самая, в общем, партия, это просто разные крылья одного и того же истеблишмента. И естественно, наше общество, оно не может не порождать лишних людей, оно не может не порождать людей недовольных, людей, которым, в общем, места нету в этой системе. И люди, которые при этом хотят каких-то смыслов, общество потребления этих смыслов дать не может, а общество политического спектакля, оно может дать какие-то псевдосмыслы, но люди этим не удовлетворены, поэтому есть значительная часть людей, которая пытается какую-то свою субъектность нащупать в таких малых партиях.
Н. Фридрихсон:
Павел, вы таким красивым, сложным языком говорите, что прям не могу вас не спросить. Как вы думаете, а вот, например, Удальцов, который недавно вышел из тюрьмы, для многих это действительно был большой праздник, этот человек может действительно как-то обуздать революционные настроения, которые в том числе есть на левом фронте и стать для них харизматичным лидером? Мы опустим, что там уголовная ответственность, что он пока не может избираться. Я имею в виду сугубо идеологически харизматично, у Удальцова есть такой потенциал?
П. Родькин:
Ну здесь всё зависит от Удальцова, что, собственно, он хочет.
Н. Фридрихсон:
Подождите, Павел, стоп, стоп. Мы видели его первые интервью, мы видели, как он держит себя перед камерами, мы помним, как он вел себя на Болотной, у нас достаточно материала, как я думаю, чтобы примерно себе в голове сложить, этот человек как политический лидер способен капсулировать вот этот революционный потенциал левого фронта и повести его за собой?
П. Родькин:
Чисто технологически – да.
Н. Фридрихсон:
Харизмой?
П. Родькин:
Ну, во-первых, это политик, который все-таки реально отсидел…
Н. Фридрихсон:
Это хорошо.
П. Родькин:
А это в политической борьбе ну очень…
Д. Митина:
В политике это хорошо.
П. Родькин:
В политике это что-то да значит все-таки. Да, в отличие от других…
Н. Фридрихсон:
То есть зоновский жаргон…
Д. Митина:
Лимонов, кстати, очень часто Удальцова упрекал 5 лет назад, что «Вот я отсидел, я могу здесь говорить, а ты, мальчик, посиди пока».
Н. Фридрихсон:
Удальцову есть что ему теперь сказать.
Д. Митина:
Так что теперь да, Удальцову есть что сказать.
Н. Фридрихсон:
Павел, договаривайте.
П. Родькин:
Я понимаю, это как бы да, классический революционный лидер, в общем, это действительно, в политике это много очень значит. Для меня, честно говоря, вопрос…
Д. Митина:
Не только сам факт отсидки, а как еще человек вел себя, как был мужиком, потому что Костя Лебедев тоже отсидел, но…
П. Родькин:
Для меня открытым остается вопрос, что Удальцов хочет. На самом деле он может как этот протест революционный возглавить, так его и на самом деле и канализировать.
Н. Фридрихсон:
А вот давайте у Дарьи Митиной спросим. Я знаю, что вы в хороших отношениях с Удальцовым.
Д. Митина:
Да.
Н. Фридрихсон:
Я читала ваш пост.
Д. Митина:
Я не просто в хороших отношениях с Удальцовым, мы с ним основатели левого фронта. Я много лет была членом совета левого фронта. Так же, как и Удальцов.
Н. Фридрихсон:
Тем более. Дарья, чего хочет Сергей Удальцов?
Д. Митина:
Вот на самом деле Павел очень правильную вещь сказал. Всё зависит от того, чего действительно хочет не только Удальцов, но и левые протестные массы, потому что очень важно различать – протест ради протеста, что предлагает там тот же самый Навальный и протест ради идеи. И конечная цель, вот конечная цель, стратегия, потому что зачастую очень часто приходится слышать о том или ином политике, что он блестящий тактик, но никакой стратег, потому что у него нет видения будущего. Вот это Навальный, он может тактически в чем-то преуспеть, но он не может даже сам артикулировать, что он хочет иметь на выходе. На самом деле действительно очень многое будет зависеть от того, сможет ли Сергей, во-первых, действительно сформулировать конечную цель и донести ее до и реальных, и потенциальных сторонников, потому что у него очень много и тех, и других. Вот сейчас я смотрю, когда он вышел, новая волна симпатизирующих ему людей, которые, может быть, еще 5 лет назад не знали кто это и что это…
Н. Фридрихсон:
Кто это такой, да.
Д. Митина:
Да, вот теперь они начинают рефлексировать, читать, как-то интересоваться этой темой. Да, безусловно, некая реанимация Левого фронта как организационной структуры – да, безусловно, она нас ждет. Но она может закончиться ничем и не дать никаких результатов продуктивных, а может привести действительно к изменению общества. И очень многое зависит не только от нас, но и от общества в целом, потому что…
Н. Фридрихсон:
Пока он еще не определился, я так поняла.
Д. Митина:
Потому что мы тоже действуем не в безвоздушном пространстве.
Н. Фридрихсон:
Ну это очевидно.
Д. Митина:
И естественно, 11-й и 12-й год – это была немножко другая ситуация, была ситуация общественного подъема и тогда любое сказанное слово звучало по-другому и любые 3 человека, вышедшие на улицу, они совершенно могли делать другие вещи. Сейчас, к сожалению, мы на пике регресса, сейчас общественного подъема нет, он затух, частично он подавлен искусственно, частично люди сами разочаровались.
Н. Фридрихсон:
Но его можно поднять.
Д. Митина:
Его можно поднять, но опять же, дохлую лошадь, как говорится, надувай, надувай через соломинку… Либо есть революционный потенциал в обществе, либо его нет, пока, увы.
Н. Фридрихсон:
Дарья, справедливости ради, извините, перебью вас, но все-таки я посмотрела первое выступление Удальцова с точки зрения подачи себя даже. Я не знаю, может, у него действительно не было времени подготовиться, но вот я смотрю его интервью с Минаевым, например, Некрасовским. Ну слабо он себя подает.
Д. Митина:
А он никогда не думает, как подавать себя, он говорит так, как он думает, вот он такой есть.
Н. Фридрихсон:
Неуверенно он думает.
Д. Митина:
Совершенно уверенно.
Н. Фридрихсон:
Он не производит впечатления, он как-то мнется, он зажат.
Д. Митина:
Не знаю. Если бы ты сказала, что Удальцов прост, как 3 копейки, я бы с тобой согласилась, хотя он, конечно, не прост, как 3 копейки, но иногда такое впечатление производит.
Н. Фридрихсон:
Я не думаю, что он прост, как 3 копейки.
Д. Митина:
Он совершенно не прост, как 3 копейки.
Н. Фридрихсон:
Здесь я соглашусь.
Д. Митина:
Но он формулирует максимально четко, максимально лаконично и максимально понятно. Другое дело, что, опять же, он очень хорошо ориентируется в текущей ситуации, блестяще, может быть, лучше, чем все мы вместе взятые.
Н. Фридрихсон:
Он телевизор смотрел, пока был в тюрьме, по его словам.
Д. Митина:
Но он пока, пока что не рассказал никому и не объяснил действительно, что будет через год, что будет черед 5 лет, что будет через 10 лет и к чему, собственно говоря, мы все должны вырулить. Вот это вот одна из основных ошибок, которые, в общем-то, пока стоят нам очень дорого. Если Сережа это поймет и сделает из этого выводы, то ура, нас ждет успех, если нет, то увы.
Н. Фридрихсон:
Дарья, но в принципе, зачем ждать, пока Сергей Удальцов разберется со своими мыслями? Я прочитала, что вас…
Д. Митина:
Условно, коллективный Удальцов, да.
Н. Фридрихсон:
Условно. Вас лично внесли в список топ-10 кандидаты для патриотической оппозиции.
Д. Митина:
Я вчера об этом узнала, из прессы, как говорится.
Н. Фридрихсон:
Да. Это значит топ-10, этот список подготовил Леонид Развозжаев, член левого фронта, бывший фигурант Болотного дела и так далее. Что меня удивило? В этом списке, помимо вас, оказались такие люди, как Михаил Делягин, Сергей Глазьев, Сергей Шаргунов и так далее. Скажите честно, вам комфортно быть в списке с такими людьми?
Д. Митина:
А почему нет?
Н. Фридрихсон:
Со всеми комфортно?
Д. Митина:
Это все мои в той или иной степени единомышленники, кто-то на 100%, Кто-то на 40%, кто-то на 70%, это мои личные друзья в основном. То есть я посмотрела этот список, это люди, с которыми действительно мне комфортно и на одной трибуне, и за столом, и в заводском цеху и на дружеской пьянке. Но мне кажется, что в чем революционное творчество масс? Вот сказал Удальцов на своей пресс-конференции, что нужно устроить праймерис среди левых сил, нужно помериться авторитетами и так далее- вот, пожалуйста, вот вам воплощение. Сел Ленька Развозжаев, написал свой топ-10, у меня этот топ-10 может быть какой-то другой, у кого-то еще другой.
Н. Фридрихсон:
Он вообще у него странный, честно говоря.
Д. Митина:
Нет, просто идея-то, она, в общем, не нова…
Н. Фридрихсон:
Павел Родькин, Михаил Делягин и Глазьев в одном списке – это как-то странно.
Д. Митина:
Нет, а что такого-то?
Н. Фридрихсон:
Дарья, между вами и Михаилом Делягиным огромная разница.
Д. Митина:
И что?
Н. Фридрихсон:
Ну и вообще странно, что вас ставят перед запятой в один список.
Д. Митина:
Ну вообще-то да, мы, собственно говоря, разных полов, то есть вот это ключевая разница. А так-то, в общем, между нами не очень большая разница, мы с Мишей не просто друзья, Мы и как бы это самое, здрасьте.
Н. Фридрихсон:
Нет, простите, Выступления Михаила Делягина показывают, что он популист. Михаил Делягин позиционирует себя экономистом, поэтому любые его выступления на федеральных каналах, которые в открытом доступе показывают, что он кто угодно, только не экономист. Популист, агрессивный популист.
Д. Митина:
Нет, ну был бы он популистом, он был бы на одной трибуне с Навальным. Был бы он карьеристом…
Н. Фридрихсон:
Так его не приглашают.
Д. Митина:
Здрасьте, его не приглашают. По уровню авторитета, допустим, в той же экономической сфере, ну, здесь не нужно сравнивать.
Н. Фридрихсон:
У нас заканчивается время, а у меня к вам ключевой вопрос.
Д. Митина:
Миша Делягин был вообще-то советником премьер-министра, так, на всякий случай.
Н. Фридрихсон:
Был – это ключевой момент. Скажите, вы чувствуете в себе лично потенциал стать альтернативой Владимиру Путину, если вы действительно станете альтернативным кандидатом во время президентской гонки?
Д. Митина:
Ну, собственно говоря, Владимир Путин не находится ни в какой эксклюзивной ситуации…
Н. Фридрихсон:
Чувствуете или нет?
Д. Митина:
Он один из 146 миллионов граждан. А почему нет?
Н. Фридрихсон:
Хорошо, Павел, у меня к вам тоже очень важный вопрос. Нет, не про чувствуете ли вы потенциал поконкурировать с Владимиром Путиным. Вопрос в другом. Меня в последнее время очень удивляет и где-то пугает, что в российском обществе среди молодежи поднимаются монархические идеи. Очень старается в этом смысле Наталья Поклонская, надо отдать ей должное, из кожи вон лезет. Важный вопрос: кто стоит за этим проектом, почему вдруг стали появляться вот эти вот монархические идеи, почему их стали так агрессивно насаждать и возможно ли, что за этим стоит руководство русской православной церкви?
П. Родькин:
Знаете, мне кажется, что монархическая вся вот эта вот тематика, она молодежи меньше всего касается.
Н. Фридрихсон:
Но ее навязывают, насаждают.
Д. Митина:
Навязывают, насаждают.
П. Родькин:
Ну, навязывают, но вот это навязывание встречает, в общем-то, либо непонимание, либо кручение у виска, потому что, знаете, это взрослые ведут какую-то безумную полемику по протухшей теме насчет фильма «Матильда», молодежь ничего об этом не ведет, ей это вообще не интересно.
Н. Фридрихсон:
Но на мозг ей капают. Кто за этим стоит, на ваш взгляд, кто может стоять за этой компанией – возрождение монархизма в умах?
П. Родькин:
Знаете, вот когда я слышу про всю вот эту монархическую тему, то мне кажется, что это показатель, что в эпоху холодной войны соответствующие отделы ЦРУ, которые, в общем, тоже вот этой всей белой тематикой занимались…
Н. Фридрихсон:
Да, конечно.
Д. Митина:
НТС, опять же.
П. Родькин:
Свой хлеб ели не зря.
Д. Митина:
И едят.
П. Родькин:
Ребята работали хорошо.
Д. Митина:
Мигель Краснов, НТС – это всё, всё…
Н. Фридрихсон:
Подождите, за Натальей Поклонской ЦРУ стоит, что ли?
П. Родькин:
Нет, вот этот вот идейный вирус…
Н. Фридрихсон:
Я спрашиваю, кто стоит за вот этим вот монархизмом и Поклонской?
Д. Митина:
Поклонская – это милый и красивый и удобный интерфейс для того, чтобы заворачивать какие-то идеи, тренды и тенденции, которые выгодны, опять же…
Н. Фридрихсон:
Кому, кто за этим стоит?
Д. Митина:
Я, как марксист, я во всем вижу экономическую основу. Та же РПЦ, под эти сладкоголосые песни о возрождении монархизма, всего вот этого, они отжали очень много государственной собственности уже, так называемые реституции, то, что раньше они пытались прокачать через Совет Федерации и через сенатора Ваню Старикова. Но Ваня Стариков оказался немножко в этом плане недалек, он им не очень сильно помог, они значит теперь не мытьем, так катаньем. Они идеологически теперь действуют.
Н. Фридрихсон:
Это их проект?
Д. Митина:
Через СМИ. Это проект не только их, это большая тенденция, за которой стоят реваншистские силы, скажем так.
Н. Фридрихсон:
Ну кто эти силы, Дарья, ну назовите.
П. Родькин:
Российская буржуазия, выражаясь…
Д. Митина:
Российская буржуазия, российская национальная буржуазия.
Н. Фридрихсон:
Кто, вот одно имя, одно имя представителя российской национальной буржуазии, что это за аморфная масса, любой представитель?
Д. Митина:
Да нет одного имени.
Н. Фридрихсон:
Ну пример, человек из этой тусовки.
Д. Митина:
Это огромная прослойка национальной буржуазии. Есть компрадорская буржуазия, которая ориентирована на запад, а есть национальная буржуазия, которая ориентирована, соответственно…
Н. Фридрихсон:
Так, я так понимаю, имен у них нет, паспортов у них нет, я так понимаю?
Д. Митина:
Ну конечно нет, это сила, это класс.
П. Родькин:
Есть класс.
Н. Фридрихсон:
Хорошо, для чего они это делают, конечная цель.
Д. Митина:
Конечная цель – увеличить свою ресурсную базу, увеличить свое влияние в обществе, свой статус в обществе, вернуть себе собственность во многом, соответственно, параллельно с этим уменьшить влияние тех же левых сил.
Н. Фридрихсон:
То есть это прививка против левых?
Д. Митина:
Безусловно.
Н. Фридрихсон:
В том числе против вас?
Д. Митина:
Безусловно, это сила белого реваншизма, это крайне оголтелые антикоммунистические силы, которым важно стереть любую память о нашем советском прошлом, не допустить реванша какой-то социалистической революции в будущем.
Н. Фридрихсон:
А к чему это приведет?
Д. Митина:
И безусловно, кстати, как и у западнической вот этой компрадорской буржуазии, есть, безусловно, своя поддержка на западе, так и у этих сил. Тот же кто такой Мигель Краснов, кто такой что такое НТС и так далее, давайте вспомним.
Н. Фридрихсон:
К чему приведет? Дарья, 6 секунд, к чему приведет, если против левых идет прививка монархизма и наоборот, к чему противостояние левых и монархистов приведет?
Д. Митина:
Приведет? Как сказал Иосиф Виссарионович Сталин, к обострению классовой борьбы.
Н. Фридрихсон:
То есть гражданская война?
Д. Митина:
Мы будем бороться с ними, они будут бороться с нами. Будет ли это война или не будет, покажет, как говорится, история.
Н. Фридрихсон:
А революция?
Д. Митина:
Революция неизбежна.
Н. Фридрихсон:
Но борьба за молодые умы как раз между вот этими двумя силами идет очень активная…
Д. Митина:
Конечно, на разных фронтах.
Н. Фридрихсон:
На разных фронтах.
Д. Митина:
Это просто другой фронт той же самой идеологической борьбы.
Н. Фридрихсон:
Благодарю вас. Это была программа «Внутренний рубеж», говорили о российской молодежи и о том, какая идеология может собрать молодежь вместе и повести ее по революционному курсу. У нас в студии были Павел Родькин, Дарья Митина. Спасибо за дискуссию, хороших вам выходных, оставайтесь на «Медиаметрикс».
Д. Митина:
До свидания.
П. Родькин:
Спасибо.