Анатолий Кочанов:
Добрый вечер, друзья, на Мediametrics программа «Хобби+ты», и в гостях у меня Алексей Романов, группа «Воскресенье». Вы у нас были год назад, время быстро летит, и сегодня Вы пришли с гитарой, поэтому я буду не только спрашивать, но еще и слушать. Скажите, что такое хобби?
Алексей Романов:
Это упорное занятие бесполезными вещами только для удовольствия, когда музыкант занимается фотографией или живописью, это хобби.
Анатолий Кочанов:
Вы сказали прошлый раз, что у Вас одно из хобби — коллекционирование гитар и примочек к ним. Единственное, что Вас ограничивает, это пространство и любовь, жены нас окрыляют и ограничивают. В плане коллекции что-то изменилось?
Алексей Романов:
Я не такой уж коллекционер на самом деле, и кое-что произошло в мозгах, я успокоился до некоторой степени, потому что, как говорила одна мудрая женщина, но она говорил про тряпки, примерь и успокойся. Гитар на свете много, все не перещупаешь, и для работы мне достаточно более чем. Конечно, они прекрасные, красивые, они дружелюбны к человеку.
Анатолий Кочанов:
Они живые?
Алексей Романов:
Если играть, то живые, если на полгода оставить инструмент, он обижается, перестает разговаривать, уговаривать надо, гладить, ласкать, трогать, через некоторое время опять начинает функционировать.
Анатолий Кочанов:
Много гитар — много внимания должно быть.
Алексей Романов:
Конечно, это как гарем.
Анатолий Кочанов:
А та гитара, которая сейчас у Вас?
Алексей Романов:
Я купил ее в Москве достаточно много лет назад, это Martin, но ограниченная серия, Питер Фрэмптон, их сделали около 80 штук, это 61-я из 76, гибрид из двух моделей. Она была в свое время построена под него, по его заказу, потом он ее то ли потерял, то ли украли, то ли сломал, у него часто с гитарами такие вещи происходили, у него черный Gibson пропал, разбился самолет с багажом, и на развалинах самолета кто-то эту гитару нашел. Через некоторое время где-то в Мексике ее принесли в музыкальный магазин, и хозяин магазина понес ее чинить к мастеру, а мастер эту гитару знал просто по пластинкам, фотографиям Питера, он вышел на Фрэмптона: «Да, вот здесь сколото, здесь потерто, это моя гитара». Ее починили и вручили обратно, благороднейший поступок. А я просто решил себе купить дредноут, это огромный кузов, очень гремучая гитара, выбирал несколько дней, это громко.
Анатолий Кочанов:
Мы не договаривались о том, что Вы будете исполнять, что Вы можете сейчас по желанию сыграть?
Алексей Романов:
Очень просто.
ПЕСНЯ «Случилось что-то в городе»
Анатолий Кочанов:
Сейчас песню исполнил музыкант, который играл в группе с таким простым и доступным названием «Ребята, которые начинают играть, когда полосатый гиппопотам пересекает реку Замбези». Я буду возвращаться к нашей прошлой встрече, там прозвучала фраза, она касалась Beatles, но, видимо, касается всего, зашла речь о простоте, и Вы сказали, что не так все просто, есть там хитрованские аккорды, и мне понравилась эта формулировка. Что такое хитрованские аккорды?
Алексей Романов:
Проще сказать заимствованные из джаза. Джон играл на банджо первое время и не подозревал, что можно шестью струнами пользоваться, а Джордж сразу показал несколько десятков аккордов, и Маккартни тоже был продвинутый гитарист, конечно, они выпендривались. Достаточно сложные гармонии были в поп-музыке, песенник был в основном американский и джазовый, и то, что пели Фрэнк Синатра, Элла Фицджеральд, Кол Портер, там все непросто. И когда они попали в цепкие лапы продюсера, Мартин их научил студийным фокусам. Я тут для себя совершенно неожиданно обнаружил вещь, расковыривал песенку «I’m only sleeping», на гитаре она звучит очень естественно, но Джону петь неудобно, и они взяли гитару, опустили на тон аппаратно, то есть магнитофон играл медленнее, и когда слушаешь в наушниках, слышно, что повышенная форманта, то есть Джон буратинит. В каких-то песенках подпевки ультразвуком, конечно, это на другой скорости писалось.
Анатолий Кочанов:
У Вас были свои хитрованские аккорды?
Алексей Романов:
Я некоторое время увлекался босановой и свои скудные знания пытался прикладывать к своим песенкам. Не ложится русская речь на эти пряные аккорды, мне по крайней мере.
Анатолий Кочанов:
Сейчас просто ударение переставляют, не заморачиваются с языком.
Алексей Романов:
Это излишества, которые на марсианском языке хорошо звучат, может быть, это мои додумки, например, музыка Кальмана, опереточная, она австрийская, но когда играют венгры, она становится венгерской. Так же в английской народной музыке очень характерная мелодика, или ирландскую пентатонику все-таки от татарской музыки очень легко отличить, хотя играется одно и то же.
Анатолий Кочанов:
Как Вы говорили, чем хорош блюз, что можно играть любые песни, и они будут звучать по-разному, бери песню, надо только один свой куплет вставить.
Алексей Романов:
Так делают блюзмены, артисты, когда играют каверы, переколбашивают под себя старинные известные вещи, и это считается хорошим тоном — изменить пару слов и дописать свой куплет. Я думаю про блюз по-русски, потому что это стезя достаточно скользкая, ведь это музыка черных невольников, как Сева Новгородцев придумал перевод: блюз по-русски переводится как кручина.
Анатолий Кочанов:
Что-то бурлацкое в русском варианте?
Алексей Романов:
В самом первом приближении — бросила женщина, чувак страдает, но кроме того, он еще трудится рабом на плантации, у него пониженная самооценка, наследственные болезни, алкоголизм. Кручина. Но от русских страданий отличается очень лаконичной музыкой, архаический деревенский блюз, там три аккорда и 12-тактовая сетка, как правило, есть отклонения, но я читал у Алексея Козлова, что распространенная сейчас 12-тактовая форма пришла из нью-йоркских нотных магазинов. Издатели потребовали, чтобы было именно так, они хотели однообразия и унификации. А стихотворная форма тоже очень простая — две строчки повторяются, третья строчка им отвечает, по этому принципу они легко импровизировали.
Анатолий Кочанов:
Вы когда начинали, этого понимания же не было в голове.
Алексей Романов:
Я еще мальчишкой пытался в это дело проникнуть, интерес подогревался всеобщим безумием, битломанией, кроме того, у меня были некоторые познания в нотной грамоте, я играл на контрабасе в Доме пионеров полгода, я не боюсь этих загадочных крючков. Ходили по рукам ксерокопии гитарных аккордов, и все это было очень интересно, гораздо интереснее, чем геометрия, география и так далее, тем не менее в институт я поступил с первого раза, на балконе во время подготовки к вступительным экзаменам в архитектурный мастерил себе электрогитару, выпиливал, шлифовал, покрывал лаком, построил красивый такой инструмент, что его украли.
Анатолий Кочанов:
Влияет то, что своими руками сделан инструмент и что мышление архитектурное?
Алексей Романов:
Трудно найти какую-то связь, можно притянуть за уши, но на самом деле все вещи связаны. В архитектурный меня подтолкнул отец, он архитектор.
Анатолий Кочанов:
Но восприятие мира у Вас все равно осталось визуальное.
Алексей Романов:
Я рисовал всю жизнь, пока не увлекся музыкой, но и когда увлекся музыкой, тоже рисовал: на уроках рисовал, на лекциях, рисовал в основном гитары.
Анатолий Кочанов:
Единственное время, когда Вы не рисовали, это концерты.
Алексей Романов:
Отпустило несколько лет назад, не приходит в голову никаких почеркушек сотворить, а раньше — вижу лист бумаги, сразу шаржик нарисую. Важна постоянная связь кисти с инструментом: глаз, волнение, а рука знает, что делать. С музыкальным инструментом то же самое.
Анатолий Кочанов:
Почему у одних виртуозная техника и очень хорошее владение инструментом, а не получается. Кто-то скажет, что души нет, ну не получается так, как у человека, который проще играет.
Алексей Романов:
Не случалось выступление цыган близко смотреть, не на сцене, а в этой же комнате? Они не все виртуозные мастера, но становится жарко, в душе что-то горит у исполнителя, он сам волнуется, и это передается, и всякие шероховатости прощаешь. Это как асимметрия в лице, прыщики, морщинки отличают от восковой маски.
Анатолий Кочанов:
Отличие человека классически красивого от обаятельного и симпатичного. Есть песня, которая особенно дорога?
Алексей Романов:
Вернемся к блюзу. Сейчас это космополитичная музыка, но ее в свое время привезли на пластинках в Англию, Европу, и молодые люди, которые впоследствии стали гениальными мастерами, миллионерами, привезли эту музыку обратно в Америку, и старый виртуозный дедушка Би Би Кинг сказал: «Эти мальчишки украли мою музыку, но благодаря им я теперь играю во Дворце спорта, а так сидел бы в негритянской пивной до старости лет». Эта фактура поддается русскому текстом, поскольку музыка не совсем чужая, и все это делается на ходу, я иду по улице и изобретаю какие-то словесные конструкции. А когда текст уже лег на бумагу, показал старому приятелю Саше Бутузову, Фаготу, ныне покойному, он сказал: «Вот эта строчка — Агния Барто, ты на что-нибудь замени». И в окончательном виде вдруг оказалось, что песенка нравится моей маме.
ПЕСНЯ «Посмотри, как я живу»
Анатолий Кочанов:
А где здесь была Агния Барто?
Алексей Романов:
Первая строчка — рассказать, как я живу? И еще одно признание — это не стихи, это конструкция, собраны подходящие элементы, которые сложились в пазл. Сюжет возникает по ходу, но если я быстро выучил слова, значит мне интересно.
Анатолий Кочанов:
Это для себя критерий?
Алексей Романов:
Наверное, я ведь не настоящий сварщик.
Анатолий Кочанов:
А кто тогда настоящий?
Алексей Романов:
Есть искусствоведы и искусствоведьмы, они все знают про то, как это устроено, как это делается, и им этого достаточно, для того чтобы больше ничего не делать.
Анатолий Кочанов:
Недавно вышла книга, посвященная группе «Воскресенье».
Алексей Романов:
Сергей Миров изобрел книгу, нашлось издательство, достаточно забавная получилась. Разумеется, в процессе приготовления я каждый кусочек пирога пробовал, мы с ним обсуждали, я что-то исправлял, критиковал, но там достаточно шероховатостей, отсебятины, но уже как вышло, так вышло.
Анатолий Кочанов:
Как и положено легенде, там не может быть все правдой или неправдой. Вы еще увлекаетесь компьютерной графикой, это действительно увлечение или только игрушки?
Алексей Романов:
Графика — это сильно сказано, есть сложнейшие программы, сложнейшие задачи, я всего-навсего редактирую цифровые фотографии. Мне много лет назад подарили цифровой аппарат, я не знал, что с ним делать, пришлось к нему прикупить компьютер, и пошло-поехало. Потом оказалось, что можно очень сильно внедриться в это.
Анатолий Кочанов:
Насколько вижу по Фейсбуку, фотографировать Вы любите.
Алексей Романов:
Это стало очень просто, проявлять не надо, но потом все равно идет проявка в компьютере. Я не специалист и делаю грубые ошибки в экспозиции, можно вытянуть в цифре. Сейчас (но страшная возня оказалась) снимаю три кадра с разной экспозицией с одной точки, а потом программа их совмещает. Там, где засвечено, в темном кадре небо есть, в тенях провалы, а в светлом кадре есть информация, и уже получаются картинки-открытки.
Анатолий Кочанов:
Почти как запись в студии.
Алексей Романов:
Всего-навсего технологии, никакого обмана нет, потому что когда происходила химическая обработка фото, там же какие-то маски, что-то не додерживали, специально переэкспонировали какие-то части, которые недоэкспонировали.
Анатолий Кочанов:
Как работа звукорежиссера в студии.
Алексей Романов:
Картинка в конце концов получается на плоскости, а музыка даже больше, чем трехмерная, она еще во времени.
Анатолий Кочанов:
Где интереснее работать — в студии или на концерте?
Алексей Романов:
Мне интереснее на концерте. Студия, конечно, это прекрасная лаборатория, если обладаешь еще запасом времени, то можешь колдовать и колдовать, но на концерте происходит тот необходимой мандраж, который придает изюминку, а на студии я в тапочках, трениках.
Анатолий Кочанов:
До сих пор волнуетесь, выходя?
Алексей Романов:
Конечно, может быть, я за этим и выхожу. Люди на лыжах зачем катаются, это же страшно.
Анатолий Кочанов:
Когда больше захватывает дух, когда только выходите, в процессе или когда все закончилось, и пожинаете плоды?
Алексей Романов:
Если все удалось, то отклик зала очень горячий, меня это заводит. Если это произошло, я не могу специально отмечать, анализировать — какой я молодец, я завел зал. Но если зал не завелся, потом начинаешь себя грызть: недоработал, недоволновался.
Анатолий Кочанов:
Как Вы относитесь к каверам?
Алексей Романов:
Все поют джазовые стандарты, все, кто занимался музыкой, просто поклонники джаза, любители, профессионалы. Есть обязательная программа для концертного исполнителя, нужно знать около 30 песен, которые умеют играть все, чтобы ты с любым составом вышел на сцену и мог отыграть достаточно объемный сет. Популярная музыка, которая хорошо ложится на слух, это прекрасный учебный материал, когда не надо мучить ученика, он будет изучать то, что ему нравится, копировать мастеров и быстрее научится, чем обучать его нотной грамоте до отвращения, до ненависти, а потом наконец мы начнем играть какие-то этюды, которые для него опять ничего не означают. А через 30 лет занятий музыкой наконец-то поймет, что все, что ему нравится, состоит из отрезков гамм.
Еще маркеры — кто-то знает 100 блюзов, кто-то знает 100 блатных песен, кто-то знает цыганскую музыку, все это с пластинок, магнитофонных записей изучалось на слух или в кружке с педагогом, в конце концов это дает чувство формы, приучает к выносливости и ответственности.
Анатолий Кочанов:
Сейчас изменилось время и больше доступа в к информации о том, как играют. Есть видео, аудио, и если хочешь узнать про какого-то исполнителя, это гораздо проще сделать, чем 20-30 лет назад. Это чувствуется в том, как играют молодые исполнители?
Алексей Романов:
Попадаются уличные музыканты, очень молодые люди с блестящей подготовкой, может быть, они продолжают заниматься в училищах, консерваториях. Интерес к музыке не остыл, не угас, и очень хорошо, что можно подсмотреть, научиться. Кто-то будет сочинять свое, кто-то не будет, но найдет себе репертуар, где проявит свою индивидуальность. И этих вечно зеленых хитов сотни, время от времени кто-то проявляется, удается появиться молодому человеку с давно известной песней — вдруг бабах, лучше оригинала.
Анатолий Кочанов:
Есть история с песней «Вологда» у «Песняров», ее пели очень давно, а потом вышли «Песняры» с электрогитарами и аккордеоном, и она выстрелила, это же был на тот момент кавер. У нас был в гостях Александр Пушной, но он, на мой взгляд, кокетливо сказал, что пришел с 8-струнной электрогитарой, и это для того, чтобы выпендриваться. Сыграл несколько каверов, я тут предвзят, просто очень люблю его слушать. Вы можете назвать, за кем Вы следите, кого видите, не в рамках рекламы, а на кого обратить внимание?
Алексей Романов:
Мы не так давно познакомились и, надеюсь, подружились с Мишей Башаковым, но ему это уже, наверное, осточертело, «Кто такая Элис». У него сейчас достаточно бурная концертная жизнь, и это очень хорошо, потому что мне кажется, что он мало известен широкой публике, а вполне достойный. Он прекрасный артист, темпераментный, красивый, и очень много интересного материала насочинял и продолжает сочинять, умница, интеллигент, темперамент, ветер в спину.
Анатолий Кочанов:
Концертный формат у вас трио, это наиболее удобный формат?
Алексей Романов:
Я думаю, для всех наиболее удобный формат, можно почти не договариваться, потому что нет наслаивающихся участков, делянок: бас играет бас, барабан играет ритм, гитарист выпендривается как может и еще поет.
Анатолий Кочанов:
Все при деле, и никто никому не мешает.
Алексей Романов:
Всех видно, всех слышно. Если больше 4-5 человек, уже нужен музыкальный руководитель, человек, который слышит всех и обладает авторитетом, может что-то отменить, что-то поправить. Вчетвером уже приходится договариваться, мы сейчас репетируем и выступаем с клавишником, нам приходится делить с ним поляну, потому что я привык играть за всех, он привык играть за всех, и оказывается, что когда меньше нот, то музыка слышнее.
Анатолий Кочанов:
Приходится делить музыкальное пространство.
Алексей Романов:
Делить и прореживать, через некоторое время получается осмысленно и красиво.
Анатолий Кочанов:
Не могу не задать вопрос не совсем в тему — кто-то очень много работает, но все равно не происходит чуда, а кто-то тоже много работает, и получается. Меня заинтересовала история Вашего дедушки, Мугбиль Гасанович. Была удивительная история с японским языком, при том, что он его не знал.
Алексей Романов:
Он знал массу тюркских языков и нашел какие-то алгоритмы.
Анатолий Кочанов:
В советское время он работал в наркомате иностранных дел переводчиком, и просто оказалось, что есть японцы, но нет переводчика, и он попросил, чтобы они 30 минут просто поговорили. Я даже не могу это объяснить.
Алексей Романов:
Знание близких языков. Японский язык близок не к китайской или дальневосточной группе, а через какое-то родство к тюркской группе. Он различил отдельные слова, потом услышал корни, привык к произношению.
Анатолий Кочанов:
Видимо, музыкальный слух — это тоже в роду.
Алексей Романов:
Музыкальный слух — это в большей степени хорошая память и координация. Мы не узнаем, есть у человека слух или нет, пока он не споет фальшиво или наоборот, точно, то есть это координация того, что он слышал, что запомнил и что в состоянии воспроизвести. Мне очень трудно поймать мячик, но в ноты попадаю иногда.
Анатолий Кочанов:
Время пролетело очень быстро, спойте нам.
ПЕСНЯ «Первый шаг»
Анатолий Кочанов:
Благодарю за то, что пришли в гости, благодарю наших зрителей. Анатолий Кочанов на Мediametrics в программе «Хобби-ты» задавал вопросы и слушал замечательного Алексея Романова. Всего доброго.