Александр Трещёв: Добрый вечер, дорогие друзья! Итак, сегодня наша первая программа, называется «Защита Трещёва». Мы будем разговаривать сегодня о Полонском. Дело в том, что ровно через два дня ему вынесут приговор. Казнить нельзя помиловать – как правильно расставить знаки препинания? Ведь от этого зависит его дальнейшая судьба. Для многих других людей, которые наблюдали и наблюдают, продолжают наблюдать за этим процессом, всё это было очень интересно. Я не думаю, что у нас будет сегодня такое смешное шоу, но и грустным я его тоже не назову по одной простой причине – уж слишком яркий персонаж. Ну, а у нас в гостях – звезда, адвокат Александр Добровинский, яркий, модный, красивый. Я, кстати, не люблю говорить комплименты мужчинам, предпочитаю говорить это девушкам. Но он, пожалуй, один из немногих, а, может быть, даже единственный, которому я готов отвесить такой комплимент, потому что он на самом деле стильный. И я где-то читал, что своим стилем вы занимаетесь сами?
Александр Добровинский: Сам, сам. Спасибо, Александр! Во-первых, спасибо, что позвали, и спасибо за комплименты. Да, действительно стилем занимаюсь я сам, ну а поговорим с удовольствием.
Александр Трещёв: Да-да, потому что меня, например, самого часто спрашивают: а есть ли у вас стилист? Я думаю, что нормальному человеку никакой стилист не нужен.
Александр Добровинский: Это правда. Надо носить вещи, которые тебе нравятся, я считаю.
Александр Трещёв: Да, абсолютно. И это должна быть сложная комбинация, не простая, как у пиццерийщиков – пришёл, купил в одном месте и потом вдруг внезапно получил премию GQ, как самый модный.
Александр Добровинский: Это правда. Я считаю, что носить надо вещи, которые тебе нравятся. Мода относительна, следишь-не следишь – совершенно неважно, потому что вещи должны в первую очередь тебе идти. Если будут модные вещи, которые ну совершенно тебе ни к чему, пусть 150 раз они будут модные, всё равно я их не куплю никогда.
Александр Трещёв: То есть мы говорим о некоем консерватизме, который актуален всегда, везде и всюду. Я думаю, что это и отличает людей, которые что-то понимают и что-то знают, а вернее, знают очень много, в отличие от тех, кто следует. Они следуют, а кое-кто определяет. Ну что, Александр, начнём наше шоу?
Александр Добровинский: Поехали, любые вопросы!
Александр Трещёв: Наш персонаж – зажигательный, интересный, сказочный и где-то даже волшебный. С другой стороны, большая часть людей, которых я опросил, говорят о том, что у него пограничная ситуация: вот это нормальный человек, здесь он гений, а здесь он больной. И вся его вот эта верёвочка вилась примерно так, как ДНК. Вот так вот он выходил из одного состояния, в другое входил. И сейчас, через два дня, ему вынесут приговор. Я думаю, что мы в конце сделаем какие-то прогнозы, что его ждёт. Ну а сейчас, я думаю, что абсолютно непредвзято попробуем описать, кто же такой был Сергей Полонский, что он сделал и что его привело на скамью подсудимых. Ведь он уже несколько лет не радует ни Твиттер, ни Инстаграм своим присутствием. Дело в том, что, наверное, в камере ему этого не позволяют сделать. Итак, он грозился, что, если он выйдет, а вернее, когда у него было последнее слово, он сказал, что, когда он выйдет, первым делом он будет гоняться за Александром Добровинским. Как же так? Дело в том, что я помню эти времена, когда вы его представляли и, если я правильно вспоминаю, вы взяли и просто его обидчика разорвали.
Александр Добровинский: Это правда. Лебедева вы имеете в виду, да?
Александр Трещёв: Да.
Александр Добровинский: Ну, Сергей Юрьевич – человек настроения, поэтому я не знаю, будет ли он за мной гоняться. А что за мной гоняться, я сижу, его жду, пусть приходит. Он грозился меня засудить в Лондоне, мы можем отдельно поговорить на эту тему. Это был совершенно грандиозный первый процесс, сейчас будет второй. У Сергея Юрьевича, абсолютно правильно вы сказали, настроение идёт синусоидой, появляются друзья, потом они становятся врагами и т. д. и т. п. Он работал, например, с Романом Троценко, с которым был близок, а потом тот стал врагом. Потом был такой Николай в Камбодже.
Александр Трещёв: Да-да, я помню. У него развивается и с девушками такая же история, если я не ошибаюсь.
Александр Добровинский: И с девушками, да? Ну, наверное, да, потому что была там известная моя подруга, одна была, потом другая. Слушайте, ну такой известный у нас персонаж, без него было бы скучно в России.
Александр Трещёв: Я абсолютно с этим согласен. Он необходим был рынку, не только потому, что цены космически взлетели при нём, когда он строил жилые помещения для богатых и знаменитых, но и потому, что он сам был интересным персонажем. Я хочу показать нашим слушателям и зрителям телефон, по которому вы можете нам звонить, мы будем отвечать на все ваши вопросы. Я согласен с Александром Добровинским, который сказал: нету никаких ограничений, нету никаких проблем. Мы будем отвечать на все вопросы, потому что, наверное, это очень необычная программа. Здесь вы услышите правду, она будет непредвзята, объективна. И самое главное, что здесь все люди, которые не слышали, не читали об этом, хотя и слышали, и читали, но были в разные периоды жизни этого персонажа внутри. Кто-то ближе, кто-то дальше в какие-то моменты, но в любом случае. Что я прошу вас, дорогие зрители и слушатели, мне бы очень хотелось, чтобы наша передача, как сейчас модно говорить, была очень хайповой. Поэтому каждый из вас, кто сейчас у экрана, кто слушает радио, кто смотрит в компьютер, я прошу вас, смотрите и продолжайте делать не только сами, но и призывайте всех своих друзей. Потому что не так часто вы можете нас увидеть здесь. Кстати говоря, я приглашал и адвокатов Полонского, приглашал и его супругу, но они не пришли. Знаете что, Александр, вы расстроились по этому поводу?
Александр Добровинский: Нет, абсолютно.
Александр Трещёв: И я – нет. Я посмотрел, как они вели себя после последнего слова, не очень внятно. Адвокаты в принципе, которые принимают участие в уголовном процессе, конечно же, должны примерно звучать так - после того, как обвинитель попросил 8 лет, они должны сказать: «Вы всё видели и слышали сами, наш подзащитный не совершал этих деяний преступных, он агнец, он хороший человек, он помогал, он делал и строил для людей!» Но они звучали в основном так невнятно, и я понял, что Полонский в очередной раз наступает на одни и те же грабли. В каком смысле? Он всё время хотел иметь адвокатов в прямом и переносном смысле, хотел их учить, давать советы.
Александр Добровинский: Это правда, да.
Александр Трещёв: Кстати говоря, он мне тоже несколько раз звонил из Камбоджийской тюрьмы. Но, поговорив с ним 10 минут и помня о том, как ряд людей, которые представляли его интересы, сначала он их хвалил, говорил, что они талантливые, умные, проницательные и всемогущие, а потом писал на них заявления, обливая и оскорбляя последними словами. Расскажите вашу историю, как вы с ним познакомились и как эти отношения пошли в гору?
Александр Добровинский: Мы с ним познакомились на таком очень маленьком проекте, который не состоялся. Были какие-то съёмки в здании, где он сидел, в Сити, и кто-то там что-то не так снял. Он хотел засудить английского режиссёра этого рекламного ролика, я не взялся за дело, но мы как-то разговорились. А потом произошёл знаменитый инцидент на телевидении с господином Лебедевым, и вот тут вот уже пришлось взяться за дело. Ну, результат мы все знаем, Лебедев был осуждён. Его защищал наш коллега господин Резник, который был уверен, что он выиграет процесс.
Александр Трещёв: Он защищал Лебедева?
Александр Добровинский: Лебедева, да. Он был уверен, что он выиграет процесс, но не получилось. Получилось всё наоборот – Лебедев получил приговор, какой он получил.
Александр Трещёв: По-моему, он был приговорен к исправработам и где-то что-то мёл или что-то там такое делал в этом ключе, да?
Александр Добровинский: Да, подметал улицы или доил корову, я не помню.
Александр Трещёв: Ну, он хотел быть, наверное, как Наоми Кэмпбелл, которая кинула телефоном в свою какую-то домработницу и после этого подметала улицы, раздавала интервью и блистала своей яркостью, но ей было чем блистать.
Александр Добровинский: Совершенно верно, а с Лебедевым – это особый разговор.
Александр Трещёв: Я помню, он угрожал всем, пытался вывести всех на чистую воду. И, если я не ошибаюсь, я тоже общался в этот период времени с Сергеем Полонским, мне показалось, что для него это была большая такая, очень сильная душевная травма, которая его вывела из себя, из равновесия. Он был, как мне показалось, достаточно напуган, он взял себе тренера и пару недель в спортивном зале, где мы все занимались, где был джентльменский клуб и не было девушек, он пытался не только уже дышать и исполнять цигун, но и, наверное, репетировал бой с тенью.
Александр Добровинский: У него была такая идея, от которой я отговорил. Он хотел вызвать Лебедева на дуэль в каком-то виде, я не знаю, в каком, но он готовился к дуэли. Потом я сказал: «Слушайте, ну это бред сивой кобылы вообще!»
Александр Трещёв: Но это его поразило в самое сердце, он к этому не был готов, я понимаю, да?
Александр Добровинский: Он не был готов. Понимаете, Сергей Юрьевич Полонский, на мой взгляд, это человек, который не выносит ударов судьбы. Есть люди стойкие, знаете, боксёры – получает, встаёт, вот Кассиус Клей, он бился до конца и выигрывал, и он один из лучших боксёров современности, наверное. Но это не Сергей Юрьевич Полонский, он не воспринимает удары, этот человек воспринимает только победы. Но жизнь не может быть одного цвета, она бы была другой. Да, вот была такая история с Лебедевым, а потом, в общем, дело шло под откос, конечно.
Александр Трещёв: Вы имеете в виду корпоративное, его компанию, кризис?
Александр Добровинский: Да, его компанию – и кризис, и огромные долги. А потом неумение, конечно, управлять компанией в момент кризиса, когда деньги перестали заходить в кассу и когда надо было, в общем, затянуть пояса и делать что-то другое. А уже компания на этот момент была обложена колоссальными долгами, которые, кстати, никто никогда не подсчитал до конца. Приблизительно 1 200 000 000 долларов, я думаю, что в общей сложности он должен был. И тогда он нашёл человека, довольно известного в Москве на тот период времени, банкир, которого звали и зовут сейчас Алякин.
Александр Трещёв: Александр, извините, я вас перебью, у меня была с ним связана смешная история.
Александр Добровинский: С Алякиным?
Александр Трещёв: Да. Я поднимался в башне «Федерация», которую сделал Полонский, в спортивный клуб. Алякину моё лицо показалось отчасти знакомым, он не мог меня 100 % идентифицировать, но – я знал таких персонажей, встречал не раз – он набрал 6 цифр телефона, не 7, что нужно было сделать, а 6, и стал давать задачи, с кем-то разговаривал и рассказывал, как он Собянину нарезал задачи, а Собянин ему обещал что-то там исполнить, выполнить. И делал он это, конечно, для меня, поэтому я примерно представляю, что это был за герой.
Александр Добровинский: А дальше, значит, произошла такая история. Алякин хотел купить весь бизнес у Полонского, а Полонский хотел продать. Что интересно, что Полонский не мог продать, а Алякин не мог купить. Почему Полонский не мог продать прежде всего? Это, кстати, очень интересная история. Дело в том, что там есть каскад офшоров, на чём висел бизнес, без согласия миноритариев продать бизнес было невозможно. То есть продать он не мог, ему нечего было продавать, понимаете?
Александр Трещёв: О, я слышал эту историю. Я потом дополню.
Александр Добровинский: Там был из миноритариев такой известный человек, как Роман Троценко, потом там был такой Голубев Владимир и ещё два человека.
Александр Трещёв: Он же Бармалей в прошлой жизни.
Александр Добровинский: Да, да. Нечего было продать, невозможно было продать. Что же касается Алякина, то у него не было денег купить, а так-то всё замечательно. Вот сошлись два таких замечательных человека, подписали документы, которые невозможно было выполнить.
Александр Трещёв: Как в анекдоте, один пошёл искать то, что он может продать, а другой пошёл за деньгами.
Александр Добровинский: Приблизительно так. Дальше произошла такая история. Алякин дал какие-то очень маленькие деньги, только, чтобы Полонский уехал. Полонский уехал в Камбоджу.
Александр Трещёв: А почему он стал скрываться? Уже начиналось какое-то уголовное преследование или какие-то акционеры пытались на него давить?
Александр Добровинский: Нет, акционеры давить не хотели, но, во-первых, миллиард долгов, за которые частично Полонский, знаете, берут же подпись, когда ты там, в Сбербанке под 200 миллионов был кредит и персональная ответственность Полонского.
Александр Трещёв: Да-да, я помню эту всю историю. Герман Греф сказал: «Вы же сумасшедший!», а потом вдруг через какое-то время его попросил Чубайс, и он ему отписал деньги какие-то.
Александр Добровинский: Что-то в этом духе, да. Да-да, Чубайс попросил, совершенно верно. Я потом разговаривал с Чубайсом по поводу Полонского, он просил меня, чтоб я позвонил Анатолию Борисовичу, они в хороших отношениях были. Потом, по-моему, разругались, но не суть. И тут назревало уже уголовное дело, по которому он сегодня.
Александр Трещёв: Уже практически без пяти минут.
Александр Добровинский: Да. И Полонский решил уехать в Камбоджу. В Камбодже у него был приятель Николай Дорошенко, с которым они вместе приобрели…
Александр Трещёв: Самый крупный остров или нет?
Александр Добровинский: Пять островов. И он прибыл туда. В этот момент Алякину надо было что-то делать, и Полонский написал, так как продать он не мог. Я отказался делать сделку, потому что эта сделка была невыполнима. Мне прислали проект договора купли-продажи – это просто смешно было, понимаете?
Александр Трещёв: Александр, я хочу сделать маленькое уточнение. Он вас тогда уже сделал управляющим компании «Поток»?
Александр Добровинский: Нет ещё, это было до этого. Я отказался от всего, и Полонский тут же меня забыл и забыл вообще про все деньги, которые он мне должен, про все гонорары, и уехал в Камбоджу. Уехал и уехал, и я забыл всю эту историю. Однако её очень хорошо помнил господин Алякин. И господин Алякин, который получил доверенность на управление, он начал благополучно продавать и закладывать активы, которые там были. И активы начали исчезать, а деньги к Полонскому приходить не приходили в Камбоджу.
Александр Трещёв: То есть они ничего не продавал, никакие свои активы, а у Алякина была куча своих долгов, куча физических лиц в банке.
Александр Добровинский: Да-да, у Алякина свои были проблемы, поэтому он брал активы Полонского, закладывал в банк, брал деньги и с этими деньгами жил – хорошая история вообще, если бы не тяжёлая развязка. В это время в декабре месяце происходит известная ситуация с выкидыванием за борт этих самых камбоджийских моряков, и он там запер ещё капитана корабля то ли в туалет, то ли в чулан, я не помню, что-то такое. Там история такая: они не хотели идти на дальний остров, потому что не было бензина. Полонский был в каком-то…
Александр Трещёв: А грести не хотели.
Александр Добровинский: Да. Они могли дойти до дальнего острова, неизвестно, зачем туда надо было идти, но на той лодке, на которой был в эту секунду Полонский, не хватило бензина, чтобы идти обратно. Они же не Робинзоны, чтобы там прожить энное количество лет в ожидании проходящего мимо танкера с нефтью. Поэтому они отказались идти. Но перечить Сергею Юрьевичу ни к чему, он взял и повыбрасывал их за борт. Но капитан оказался сыном…
Александр Трещёв: Прокурора, да?
Александр Добровинский: Нет, капитан оказался сыном начальника порта Камбоджи. А в Камбодже самое главное вообще место в стране – это порт, потому что он одновременно военный, пассажирский и грузовой, и это очень важная вещь. Поэтому там начальник порта на уровне министра вообще. И ему из туалета позвонил мальчик и говорит: «Папа, меня похитили, я сижу взаперти в туалете». И за ним погнались уже военные.
Александр Трещёв: Знаете, что меня удивляет? Вот Полонский, наверное, я не знаю, как он учился, но я прекрасно помню историю Пол Пота, камбоджийскую эту, когда из 8 миллионов два с половиной было замучено и убито тяпками вот этими, которыми обрабатывали землю, даже пули на них не тратили. И я помню эти просто груды черепов, просто страна с такой историей, мне кажется, каждого четвёртого убили, даже не отрезали голову, а забили сапкой. А он себе позволял там такое! Я думаю, что он, конечно, в этом смысле везунчик, потому что, прятавшись в джунглях, там бы его могли на кусочки порубить.
Александр Добровинский: Могли-могли, но Сергей Юрьевич всем говорил, что он миллиардер, и поэтому все ждали этого момента. Довольно коррумпированная страна – Камбоджа, взятки гуляют. И поэтому все ждали того, что вот сейчас миллиардер сделает из Камбоджи Нью-Васюки, и всё будет замечательно, поэтому ему многое прощалось. Ну суть да дело, в общем, после этой истории он попадает в тюрьму, потому что он выбросил этих людей за борт и т. д. Сидит в тюрьме и из тюрьмы уже раздаётся звонок мне: «Помогите, спасите!» Я не понимал, что я могу сделать, потому что в Камбодже есть свои адвокаты, а лететь из Москвы…
Александр Трещёв: Далеко, жарко, влажно.
Александр Добровинский: И что можно сделать там? Поэтому я ему предложил найти всё-таки адвоката местного сначала. А в это время Алякин распродаёт все активы и вообще ни денег, ничего нет. Компания и так в долгах, а теперь у неё не будет и активов. И Полонский просит меня две вещи: первое – выкинуть Алякина, а второе – продать компанию заново. Выкинуть Алякина – это что значит? Выкинуть Алякина – это каким-то образом его надо вывести из состава, что, в общем, можно сделать теоретически и остановить распродажу активов. А потом уже на то, что там осталось, искать покупателя.
Александр Трещёв: Это был какой год?
Александр Добровинский: 2013-й, по-моему.
Александр Трещёв: Я хочу нашим зрителям напомнить, что в какой-то момент, внезапно ворвавшись в Москву из Санкт-Петербурга, Полонский даже не на белом коне, а на белом единороге, через короткий промежуток времени сколотил гигантское состояние. Он был как Дональд Трамп, только Дональда Трампа всегда делали меньше, чем он был, всегда его состояние пытались принизить и говорили, что оно где-то колеблется между 3,8 - 4,2 миллиарда. У Полонского официально было 1 200 000 000, но он всегда говорил, что у него за 4. Так вот, в какой-то момент он стал самым большим девелопером в Москве. Порядка у него в портфеле было около 12 миллионов квадратных метров, то есть он обошёл всех. Как он это сделал? Злые языки утверждали, что у него сложились прекрасные отношения не только с Ресиным, зам. мэра, но и с женой Лужкова Батуриной, то есть в этот период времени он просто летел на крыльях вверх и вверх. И прошло 5 лет, и вдруг, когда вы приступили ко всей этой истории, это была уже грусть, где был 1 200 000 000 долгов.
Александр Добровинский: Совершенно верно. Вместо 1 200 000 000 плюс было 1 200 000 000 минус. Надо сказать ещё, возвращаясь, что насколько я слышал на суде, господин Полонский вот на нынешнем суде говорит, что он расскажет всю правду и посадит, надо посадить и Ресина, и Лужкова.
Александр Трещёв: Написал заявление генпрокурору – привлечь к ответственности Слуцкого и Ресина, сдал всех. Хотя Ресин, я помню тот период, называл его чуть ли не сыном, относился к нему очень хорошо. Ну и, собственно говоря, в Москве невозможно было ничего сделать, если бы тебе не открывали двери, которые были закрыты для других.
Александр Добровинский: А Слуцкого – это какого, тренера футбольной команды? Какого Слуцкого?
Александр Трещёв: Нет, это был, наверное, какой-то сенатор. Хотя, кстати говоря, вы сказали про тренера, я вдруг вспомнил про Мутко, в какой-то период времени они тоже дружили, и Мутко его поддерживал. Думаю, что сейчас уже не очень.
Александр Добровинский: Результат операции, в общем, я вывожу Алякина отовсюду, выбрасываю его, но он наделал много дел. Он, к сожалению, основные активы продал. И Полонский широким жестом назначает меня не помню кем, кем я быть совершенно не могу. Ну он написал и написал там в Твиттере.
Александр Трещёв: А не можете почему, в силу статуса адвоката?
Александр Добровинский: В силу статуса адвоката я им не могу быть, он написал и написал, и мне приходится разруливать эту ситуацию, для того, чтобы – второе задание, которое приходит – продать. Продать компанию абсолютно невозможно, нереально. В силу обстоятельств нету, такое слово дью-дилидженс, проверка активов и долгов, сделать невозможно, потому что Алякин уничтожил с собой весь архив. Вот ничего нет.
Александр Трещёв: А Полонский вряд ли помнит, чем он владел?
Александр Добровинский: Конечно, он никогда не помнит. Второе, что совершенно невозможно сделать, это продать компанию без согласия миноритариев. Это уже проходил Алякин, это невозможно. И тогда остаётся только один человек, которому можно было это всё сделать, это был один из миноритариев, Роман Троценко, который взял на себя возможность договориться с остальными миноритариями. И мы договорились, я уже не помню цифры, где-то, если мне не изменяет память, на 600 миллионов долларов, что-то в этом духе. Уже не помню, не ловите меня.
Александр Трещёв: Я помню, даже Роман благородно, без каких-то подписей, когда тот был в Камбодже, по-моему, дал ему 30 миллионов.
Александр Добровинский: Совершенно верно, под слово дал. Мало этого, это ещё не всё, Роман забрал на себя, и вот это очень важный момент, все обязательства личные Сергея Юрьевича Полонского себе.
Александр Трещёв: Я знаю, я общался, я просто тоже работал со Сбербанком, как раз с департаментом проблемных активов, и я помню, когда Роман Троценко очень с грустью сказал, что ему пришлось дать личное поручительство. Мы знаем, что Роман не только талантливый банкир, но у него было юридическое образование. И, наверное, у любого человека, который понимает последствия этого, рука часто дрожит и не спешит дать личное обязательство. Почему? Потому что все твои активы могут находиться под ударом в тот момент, когда дью-дил не сделан и непонятно, сколько долгов реально.
Александр Добровинский: Абсолютно верно. И дальше происходит следующая вещь, что он отправляет ему деньги просто вперёд. Полонский в тюрьме, я подписываю от имени Полонского, с его доверенностью подписываю продажи и считаю, что сделал совершенный подвиг, абсолютно, потому что продать эту компанию в этой ситуации было невозможно никаким образом. Сергей Юрьевич выходит из тюрьмы и совершает обычный свой момент, потому что он это делал уже несколько раз – идёт продажа, он берёт залог, а потом продажа по каким-то ему ведомым причинам останавливается, только залог не возвращается. Это было с Алякиным.
Александр Трещёв: То есть это такое чистое кидалово, если называть вещи своими именами.
Александр Добровинский: Клиент, не могу так сказать, хоть и бывший. Вы можете, я – нет. И тогда Полонский решает, но рядом всегда много людей, которые хотят заработать.
Александр Трещёв: Да, он влюблялся и так же быстро расходился.
Александр Добровинский: Абсолютно верно, которые хотят заработать. И они говорят: «Послушай, если ты подашь в суд на Добровинского, что он за маленькие деньги продал твою компанию, то тогда вообще нам счастье, ничего возвращать не надо и всё будет хорошо». Полонский в это время продолжает, он в Израиле жил, там всё закончилось плачевно, из Израиля его выселили.
Александр Трещёв: Александр, я извиняюсь, в порядке, чтобы нашим зрителям было интересно слушать и смотреть, есть история Мата Хари или как её назвать. Ведь вдруг Диана Татосова стала его адвокатом, все оторопели. Яркая, пылкая, страстная, опасная, сексуальная, которая не скрывала своих форм, не знаю уж, обладала ли она какими-то юридическими талантами. Но вдруг они слились в одном угаре и даже вместе проводили время в Израиле.
Александр Добровинский: Это правда.
Александр Трещёв: И злые языки приписывали, что это был ваш агент. Или нет?
Александр Добровинский: Агент, такой серьёзный агент. Дело в том, что Сергей Юрьевич просил на каждом этапе, чтобы в Камбодже находился кто-то. И там постоянно был один из моих адвокатов или привлечённый, потому что в Камбодже жить месяцами не хотел никто. Сначала была адвокатесса из Лондона Наталья Левинсон, против которой он тоже судился. Потом Наталье надоело, и она хотела уже отдохнуть в нормальной стране, она уехала. Никто ехать не хотел, меня познакомили с адвокатом Татосовой, и она согласилась за какое-то вознаграждение прожить там месяц. Никто ж не думал, что господин Полонский будет за ней ухаживать и всё такое прочее. И потом, когда он был в Израиле, он забрал Татосову с собой, и в его любимом Твиттере была Дианочка.
Александр Трещёв: Да, эта сексапильная попа.
Александр Добровинский: «Вот какой должен быть адвокат!» - я помню эту подпись.
Александр Трещёв: Закончилось, если я не ошибаюсь, что он, публично меняя в очередной раз адвокатов, пытался привлечь её к ответственности, написал письмо в Адвокатскую палату города Москвы с тем, чтобы лишить её статуса ввиду её профессиональной некомпетенции, и второе – ввиду нарушения кодекса или там корпоративных каких-то устоев.
Александр Добровинский: Абсолютно верно. Не получилось. Надо сказать, что везде, где пишет Сергей Юрьевич, ничего не получается по каким-то причинам, но это уже отдельная тема. Короче говоря, его уговаривают подать на меня в суд, из Израиля его выгнали, он живёт в Камбодже.
Александр Трещёв: А уговаривают, наверное, новые адвокаты, которые, как всегда, находятся гениальные, которые говорят: «Мы сейчас тут со всеми разберёмся».
Александр Добровинский: Ну конечно, только плати вот теми деньгами, которые он получил от Романа Троценко. И он подаёт в Лондоне в суд, чем делает мне грандиозный подарок. Почему? Потому что найти Сергея Юрьевича Полонского и судить его в Камбодже, который мне ничего не заплатил гонорар причитающийся, невозможно.
Александр Трещёв: Непонятна судебная система, а Лондон – это Лондон.
Александр Добровинский: Да. И он подаёт и тут же получает встречный иск.
Александр Трещёв: Чей иск был больше – его к вам или ваш к нему?
Александр Добровинский: Его, конечно, больше был ко мне. Два года идёт судебное следствие. Результат первого суда – первого сейчас, подчёркиваю – нет, подождите, до результата расскажу, что там было. Свидетельские показания адвокатов Полонского – наших, российских. «Мы пришли к господину Добровинскому такого-то числа в его офис». Фотография офиса, которая есть во всех интернет-ресурсах. «Такого-то числа в такое-то время он нам угрожал и шантажировал». Английские адвокаты, наши коллеги, которые это дело ведут, упали.
Александр Трещёв: А кто был – Уайтон Кейс или кто-то другие?
Александр Добровинский: Сначала был Уайтон Кейс, потом я других взял.
Александр Трещёв: Большие компании, как всегда, недееспособны, по моему опыту – куча денег и абсолютно бесполезны.
Александр Добровинский: Преклоняюсь перед умом, совершенно бесполезны, но денег столько, что сойти с ума. Да, адвокаты падают в обморок, говорят: «Как, два адвоката российских не могут врать, они говорят, что они были в это время». Я думаю: сойти с ума! Открываю дневник, попадаю на то, что меня не было в этот день в Москве. И вот начинается суд. Мы предъявляем мой паспорт, что я вылетел за день до этого. Один говорит: «Нет, у него есть второй паспорт». Мы показываем билеты. Они говорят: «Да, извините, мы перепутали, это было не в этот день, а это было на следующий день». Или там через неделю, я не помню. мы показываем роуминг моих телефонов за границей, что я находился в это время в отпуске в Таиланде. Судья говорит: «Что-нибудь ещё?» Они говорят: «Вы знаете, мы и с этой датой ошиблись, это было вообще не тогда, это было…» Судья говорит: «Знаете, извините, хватит, у вас было две попытки. Ещё какие претензии есть?» Они говорят: «Есть ещё претензии. Мы хотим вызвать адвоката Ходорковского». Что хочет адвокат Ходорковского сказать? Приходит адвокат Ходорковского и говорит: «Вы знаете, Сергей Юрьевич не может сейчас судиться, надо перенести на 10 лет по причине того, что (и английский адвокат, адвокат Ходорковского говорит) в российских тюрьмах всё слушается. Мало того, что всё слушается, но всё ещё доносится. Вот они всё слушают и прибегают к адвокату Добровинскому и всё рассказывают». Я думаю: как интересно-то!
Александр Трещёв: Какая хорошая реклама!
Александр Добровинский: Да-да. Судья говорит: «Доказывайте». Ну, они доказывают, что Ходорковского слушали, когда он сидел в российской тюрьме. Судья выслушал и потом говорит: «А теперь докажите, что они, те дядьки, которые это слушают в тюрьме, носят это адвокату Добровинскому». Не получилось доказать ни одного слова. Пошли дальше. Но тут встают мои адвокаты и говорят: «Вы знаете, какое дело, вот Сергей Юрьевич говорит, что он не может сейчас судиться, а он параллельно судится с господином Троценко. Мало того, ещё суд идёт, и он пишет письма прямо из тюрьмы, а говорит здесь, что он не может судиться». Судья, обращаясь к адвокатам Полонского, говорит: «Это правда?», на что, ну нельзя так говорить, тем более на английском суде, встаёт ведущий адвокат со стороны Полонского и, не моргая, говорит: «Я не хочу отвечать на этот вопрос, это не дело этого суда». Я потом всё расскажу, что написал судья в своём решении.
Александр Трещёв: Александр, я нашим зрителям прокомментирую, если позволите. Во-первых, в отличие от российских судов, на Западе вся система правосудия держится на двух принципиальных вещах. Первое – ты можешь убить, ты можешь украсть миллиарды, ты можешь получить 10 лет тюрьмы, но, отбыв одну четверть, через 2,5 года легко выйти по УДО. В Америке примерно так и в разных странах. Но если ты соврал в суде, ты получишь 4,5-5 лет, и никакое УДО невозможно. Мы все помним секретаршу Клинтона, которая врала, пытаясь его прикрыть, что у него не было даже орального секса с Моникой Левински. За это она получила 4,5 года, отсидела до звонка. Поэтому в английском суде любой судья считает, как по латыни – «фальсисус уно, фальсисус омнибус» - совравший раз обманет всегда. Честно говоря, я удивлён, что судья был лоялен. Обычно в лондонском суде они таких адвокатов выкидывают пинком под зад по одной простой причине…
Александр Добровинский: Сейчас доберёмся, подожди, сейчас доберёмся до решения.
Александр Трещёв: Да-да, потому что это просто вопиющий факт, и очень часто привлекают их к ответственности. Дают убежать и заочно приговаривают за неуважение к суду на парочку лет.
Александр Добровинский: Это правда. И ещё был такой железный аргумент. В своё время, когда Полонского арестовали для экстрадиции в Россию, я выставил фотографии ареста, которые взял в камбоджийском ресурсе, агентство камбоджийское дало фотографии. Что сделали эти люди? Они подрезали ссылку на камбоджийское агентство и представили это суду, что мои люди – мои люди! – арестовывали Полонского в Камбодже. Потрясающе – «Мы разыскали, это всё показали». Теперь решение суда – иск Полонского ко мне и мой к Полонскому. Цитирую практически дословно. Я оценил, насколько судья английский владел делом, он знал досконально всё, потрясающе.
Александр Трещёв: Это их отличает от некоторых наших судей, которые читают за 15 минут дело.
Александр Добровинский: Знал всё, причём наизусть каждую страницу. Он написал: «Свидетели, которые являются адвокатами господина Полонского, живут в сказочном пространстве. Они фантазируют, потом излагают и верят своим фантазиям. Я не могу принять их аргументы. Что же касается господина Полонского и его аргументов, что его слушают в суде, не доказано никаким образом. Слушают наверняка, и слушают во всех странах».
Александр Трещёв: Даже если и будет доказано, то это не имеет никакого отношения к делу.
Александр Добровинский: Конечно. Это английский судья пишет: «Слушают во всех странах, и это нормально. Но докажите мне, а вы не доказали, что вот это всё переходит потом к адвокату Добровинскому». Дальше. «Инсценировка с фотографиями заслуживает отдельной темы и, если господин Добровинский захочет подать на них в суд, то я буду представлять его интересы», что-то в этом духе. Дальше. «На основании всего изложенного я не верю ни одному слову (вы совершенно правильно сказали, совравший один раз врёт всегда), которое было сказано в защиту Полонского, и выношу решение: сторона Полонского проиграла процесс, она должна выплатить все расходы господину Добровинскому и 5 миллионов долларов (как это у нас в школе, помните, было – саечка за испуг?) штрафных санкций за то, что он пошёл против меня в суд. При этом остаётся полная возможность у адвоката Добровинского судить господина Полонского. Я не прекращаю процесс, как просил Полонский (он просил прекратить процесс до его выхода), в общей сложности вы должны заплатить 5 миллионов господину Добровинскому, и господин Добровинский имеет теперь полное право судить вас за все гонорары. Суд начинается через полтора месяца».
Александр Трещёв: Сколько вы ему предъявите?
Александр Добровинский: 40 миллионов долларов.
35:13
Александр Трещёв: Я считаю, что это разумная, адекватная цена по одной простой причине, что мы все должны жить по одним принципам. Они первыми начали.
Александр Добровинский: Совершенно верно. Вот так закончился лондонский суд. Сергей Юрьевич очень громко всегда заявлял, что он разорвёт меня в Лондоне и т. д. и т. п. Я совершенно на него не таю зла. Дело в том, что его завели, конечно, в тупик, потому что ему советовали люди, которые хорошо на этом нажились. Приблизительная стоимость всех его расходов в лондонском суде против меня – это где-то около 10 миллионов долларов. Вместо того, чтобы дать эти 10 миллионов несчастны людям, которые там не получили квартиры, он выбросил их на ветер в лондонском суде. И вдруг я слышу в последнем слове, мы все читаем, которое было сказано несколько дней назад, отголосок неумения работать с адвокатами опять. Он сказал одну фразу, которая просто на суде, ну вы же великолепный адвокат, вы сейчас всё разложите по полкам, он сказал одну фразу, которую говорить никогда нельзя. Он сказал: «Если вы меня выпустите, я всем всё отдам и заплачу». Александр, объясните слушателям, что это просто суицид.
Александр Трещёв: Да, конечно. Я, кстати, тоже на это обратил внимание, мне резануло слух, это как признание. Дело в том, что очень часто, я думаю, вокруг нас было много всяких людей, которые нам попадались на пути – вместе, против нас. И я хочу сказать, большинство, Москва сейчас кишит юристами или адвокатами, которые всё время говорят: «А, судья коррумпирован, судья дурак!» Я хочу сказать, что судьи часто, может быть, почти что всегда совсем не дураки. Они же всё прекрасно понимают, видя материалы дела изнутри. Конечно, они дают возможность высказаться, поиграть в дурака или что-то ещё, но тем не менее, конечно, кроме как брезгливости, это не вызывает никаких ощущений. И когда Полонский так заявил, я тоже думаю, что глупее этого нет ничего. Вы правы, он не слушает своих адвокатов, у них нет на него влияния. И поэтому, вот я смотрел, когда они вышли, стали что-то говорить, ну это просто, почему я даже не стал второй раз их приглашать, потому что я понял, что они у нас с вами украдут время, и наши радио- и телезрители не узнают таких пикантных, интересных вещей.
Александр Добровинский: Конечно. Понимаете, человек, который сидит в застенке, он должен совещаться, надо выстроить свою линию защиты. У нас серьёзный процесс, прокурор попросил 8 лет в результате, значит, надо как-то себя вести. Мало того, что ты был удалён из зала за полную глупость – хамить судье, зачем?
Александр Трещёв: Конечно, это точно не уменьшит вины.
Александр Добровинский: Но твоё последнее слово, уж что-то сделай в нём! Но говорить о том, что (это же публичная информация была, мы не были в зале суда, мы её читали, то, что было написано) я выйду и всем заплачу! Смотрите, сколько минусов в этой фразе. Первое – это значит, что ты признался, если ты хочешь, иначе что тебе платить? Второе – если ты сидел в тюрьме и не заплатил, то почему тебя надо выпустить для того, чтобы ты заплатил? Когда ты был под следствием, когда ты находился в «Матросской тишине» или где там он сидит, я не знаю, заплати тогда уже, и суд немножко, может быть, по-другому к тебе отнесётся.
Александр Трещёв: А как вы считаете, у него есть деньги?
Александр Добровинский: Моё личное мнение, что где-то что-то спрятано, безусловно.
Александр Трещёв: Знаете, я вот слышал такую же историю, о которой вы сказали, что где-то в Голландии есть агент, который там хранит, но вы правильно сказали, вот это, может быть, и подтверждающий факт, что все акционеры – Максим Темников, та первая группа людей, бригада, которая с ним приехала в Москву покорять её – они должны все собраться вместе, и якобы там на счетах где-то не менее 500 миллионов долларов есть. Что я замечаю? Он часто оказывается в ситуации, когда надо платить, и всегда вдруг в какой-то крайний момент что-то находится, он может урегулировать какие-то вещи. При всём при том, что денег нет, он не платит адвокатам и, кстати, сейчас опять он где-то там объявление дал, что ищет молодых талантливых адвокатов. Наверное, он опять ищет очередную волну. И я с вами согласен, я думаю, что, конечно, некачественные были услуги предоставлены. А они и не могли быть качественными, потому что люди находились под его влиянием, по одной простой причине, что 2,5 миллиарда, которые он должен был в «Кутузовском мире», не такие большие деньги, они бы могли найти, он бы вышел. И, наверное, его таланты хайповать в Твиттере, в Инстаграме, он бы быстро отбил эти деньги. Но, наверное, он утратил репутацию, связь с реальностью, и, как сказал лондонский судья, не только его адвокаты, но и он сам давно, как воздушный шарик, куда-то улетел.
Александр Добровинский: Это правда. А вот теперь, что будет дальше? Помните, в самом начале передачи вы сказали: «Давайте погадаем, что же будет». Вы знаете, вы абсолютно правы, когда вы говорили, что настроить судью против себя очень легко, а потом снять это очень тяжело, понимаете? Прокурор, который попросил 8 лет, у нас обычно что делают судьи? Немножко дадут меньше, наверное, чуть-чуть. Что это – семь с половиной, семь? Ну где-то так, моё предположение.
Александр Трещёв: Я тоже думаю, что вероятность того, что его оправдают, хотя, как вы считаете, вот у меня такой вопрос: в текущий момент его кто-то из людей вокруг, из адвокатов, из юристов, из решальщиков, разводит на деньги, обещая то, что он 12 числа выйдет на свободу?
Александр Добровинский: Я могу предполагать, что да, потому что без этого нельзя, Сергей Юрьевич без этого не может, он должен слышать то, что ему хочется слышать.
Александр Трещёв: У меня тоже есть такая информация, что его сейчас там разводят, ведутся торги. Серьёзные люди, я с ними общался, как всегда, через посредников, говорят, что он завтра выйдет. Я в это, конечно же, не верю, я даю этому 1 % на миллион. Если бы это произошло, то это был бы вовсе не триумф российского правосудия, а, скорее всего, то, что кому-то нужна какая-то его очередная подпись, хотя можно получить достаточно и без этого. Я тоже думаю, что, наверное, вот, к сожалению, пустое место, люди не пришли, не захотели высказать и защитить своего клиента, своего мужа. Это большая ошибка по одной простой причине, что я им говорил, что я хочу, чтобы две стороны выразили своё мнение. Я хочу сказать, вот, что говорила супруга. (диктофонная запись) «Я могла бы прийти, но, ещё раз, я не хочу в студии видеть Добровинского и Татосову». Слушайте, но мы должны дать только шанс, почему я вам сказал, что я даже второй раз не стал звонить? По одной простой причине – я понял, что это будет бессодержательно, они все верят в то, во что верят, склонны обманывать себя. Вот ещё такой блиц-вопрос: как вы думаете, кому обязан Полонский тем, что оказался в такой ситуации?
Александр Добровинский: Вы знаете, только себе, только себе. Это человек, который хочет слышать то, что ему нравится, исключительно, и знакомство с реалиями для него очень болезненно. Ну не может человек всегда быть правым и только одной истиной в последней инстанции, не может.
Александр Трещёв: А что – альтер-эго, что это такое?
Александр Добровинский: Это альтер-эго, это всё в нём, и мир сосредоточен на нём, понимаете?
Александр Трещёв: Откуда это у простого мальчика, который вырос в непонятно какой, ну как бы понятно, в какой семье. Но, знаете, он один из первых стал делать какие-то корпоративные тренинги. Я достаточно погрузился, разобрался и тоже понял – это и сам он многое читал, но всё-таки в основе это было не желание сделать что-то, это было такое one men show, где он всецело забирал внимание всех, всю их энергию, питался ею и показывал, что он такой неординарный, всем своим менеджерам, совладельцам, не считая их при этом совладельцами. И, конечно же, я поддержу и согласен с вами, что все попытки обвинить кого-то в том, что он стал жертвой заговора, вряд ли соответствуют действительности по одной простой причине, что он обязан только сам себе, своим талантам, что он так высоко поднялся, сделал реальные вещи, но нереально скатился вниз и уже перешёл не только от какой-то травки, но уже к каким-то грибам и к каким-то другим пилюлям, этим и утратил связь. Не хочется, конечно, чтобы его осудили, хочется каждому пожелать того, чтобы он оказался на свободе. Но в его случае, думаю, это нереально, хотя скрестим пальчики, потому что нам так его не хватает – яркого, неординарного, весёлого, смешного. Но, с другой стороны, я думаю, что вы со мной согласитесь, мы слишком такие все хорошие ребята и прощаем вещи, которые он совершал по отношению к родным и близким, которые вряд ли всегда можно прощать.
Александр Добровинский: Вы абсолютно правы. Вы знаете, я зла не таю на него, пусть будет, что будет. Единственное, что я, честно говоря, если эти деньги не спрятаны, о которых мы говорим, я не вижу второго взлёта Сергея Юрьевича на олимп.
Александр Трещёв: Нет, этого не будет. Он в лучшем случае будет персонажем социал-медиа, не более того.
Александр Добровинский: Да, его время прошло, к сожалению.
Александр Трещёв: Его время прошло, время вот таких безбашенных чуваков, которые ворвались в Москву и всех покорили. Он всех сдал, на всех дал показания, всех грозится посадить в тюрьму – это не прощается и, наверное, это правильно.
Александр Добровинский: Спасибо за чудный разговор.
Александр Трещёв: Спасибо вам, Александр! Диана нам бы помешала или не помешала сейчас?
Александр Добровинский: Нет-нет, с Дианой очень интересно.
Александр Трещёв: Но она тоже стала заложницей одной этой истории. Я очень ей желаю тоже состояться как адвокату, получить хороших клиентов.
Александр Добровинский: Она хороший адвокат, она, знаете, работяга такая. Ну что делать, вот судьба её свела с господином Полонским. Что же касается его супруги Ольги, пусть они живут счастливо, только мне кажется, что это тоже ненадолго.
Александр Трещёв: Я тоже думаю, что она просто его жертва, он манипулятор, тонкий психолог. Ему нужна связь с реальностью, чтобы управлять. И я тоже ей желаю счастья. Мне кажется, ей нравится роль вот этой декабристки, она в ней себя органично чувствует, ей нравится, что к ней приходят и жалеют. Но думаю, что, если когда-то он окажется на свободе, первая, кому он вонзит кол в спину, это будет, конечно же, она, к сожалению.
Александр Добровинский: 100 %. А вот как доказать ему, что избавиться от людей вокруг, которые ведут его неправильно, и что он должен научиться слушать? Он увлекался в своё время какими-то восточными практиками. Восточные практики основаны на том, что должны быть учителя вокруг. Ты не можешь быть учителем сам для себя, это убийственно, понимаете? Посмотрим.
Александр Трещёв: Ну что, у нас заканчивается время или нет, скажите нам. Я хочу сказать всем сказать большое спасибо, кто нас смотрел и слушал. Продолжайте это делать, у нас всегда будут только самые топовые люди, с которыми есть что обсудить, а им есть что рассказать, о том, о чём вы не слышали, не видели и прочитаете спустя лишь только годы в мемуарах, которые люди будут писать. Александр, спасибо, что составили хорошую компанию.
Александр Добровинский: Спасибо, зовите ещё.
Александр Трещёв: Благодарю всех. До свидания, друзья!
Александр Добровинский: Будьте здоровы.