Евгения Горкина
- Здравствуйте. «МедиаМетрикс». Программа «Горкина правда». У микрофона Евгения Горкина. Сегодня мы поговорим про Военно-морской флот. Такая необычная тема сегодня у меня, потому что я знаю офицеров Военно-морского флота. И, конечно, не могу не пригласить в студию, чтобы поговорить на военную тему. У меня в гостях Олег Козаренко, офицер запаса, випускник Балтийского военно-морского института имени Ушакова (факультет «Ракетное вооружение надводных кораблей). Служил Олег на Каспийской флотилии. Также Олег пишет статьи о проблемах и развитии военно-морского флота. Сейчас он в отставке, в запасе. Офицер запаса. И работает Олег директором стратегических проектов корпорации «Проект-техника». Это частная военно-промышленная компания, являющаяся лидером на рынке вооружения и военной техники в области мобильных модульных решений. Когда я познакомилась с Олегом, узнала, что его прошлое и настоящее связаны, потому что ты остался в военной тематике. Был военным и остался им – работаешь в компании. Это же здорово. То есть какая-то преемственность, передача опыта.
Олег Козаренко
- Женя, мне повезло.
Евгения Горкина
- А мне кажется, что это им повезло.
Олег Козаренко
- Посмотрим. Время покажет. У меня был перерыв между военными тематиками. И так получилось, что несколько лет назад я попал в эту компанию, и я этому сильно рад. Это мое.
Евгения Горкина
- А почему ушел?
Олег Козаренко
- Так сложилось. Раньше был убежден, чтобы стать офицером нужно знать историю флота, любить море, быть романтиком. Да, все это важно. Но важнее, наверное, иметь стержень внутри, то есть способность в критический момент быть хладнокровным, спокойным и не реагировать на различного рода проблемы. В складе своего характера мне тяжело было реагировать на эти проблемы. Поэтому, дослужив свой контракт спокойно, я принял решение уйти на «гражданку». И как показывают последние два-три года, это было правильное решение. Я ни о чем не жалею.
Евгения Горкина
- Все равно твои друзья, бывшие коллеги…
Олег Козаренко
- Лучшие дивиденды, которые я получил на флоте, - это мои сослуживцы, мои товарищи, мой первый экипаж, мой дивизион, моя бригада. И сейчас я общаюсь с одноклассниками, с выпускниками. Буквально вчера проездом из Мурманска был мой однокурсник из училища. Мы не виделись очень много лет. Он служит в Мурманске. Мило пообщались с ним. Продолжаю со всеми общаться.
Евгения Горкина
- А что значит быть курсантом училища? Что это за подготовка такая?
Олег Козаренко
- Это некий полуфабрикат. Знаете, как «курсант» переводится? Колоссальная, универсальная рабочая сила, абсолютно не желающая трудиться.
Евгения Горкина
- Желающая служить?
Олег Козаренко
- Не желающая трудиться. Потому что в мои годы курсантов направляли на разного рода неурочные, урочные работы по сборке картофеля, урожая, по покраске, ремонту. Естественно, была и учеба, и практика. И мы тогда обросли чешуей.
Евгения Горкина
- Это хорошо, если есть какие-то непрофильные занятия?
Олег Козаренко
- Раньше я на это злился и считал, что это неправильно. Но сейчас я считаю, что, наверное, надо быть универсальным человеком, надо потрогать все, не только белое, но и черное. Поэтому от училища у меня остались самые приятные воспоминания, наверное, как и у моих однокурсников.
Евгения Горкина
- А почему ты выбрал военно-морское училище?
Олег Козаренко
- Это работа деда. Он единственный в моей семье военный офицер, все остальные – моряки гражданские. А именно он военно-морской офицер. Он очень много вложил в мое воспитание и рассказывал только хорошее и приятное о флоте. И я сделал этот выбор.
Евгения Горкина
- А где ты жил?
Олег Козаренко
- Жил я в Калининграде. Я проживал там до 2001 года, до самого выпуска. А потом начало меня мотать. Потом Астрахань, потом Махачкала, потом Каспийск, снова Астрахань. Потом проездом я поехал уже уволенным человеком через Москву в Калининград и не доехал. Теперь я в Москве. Стал москалем.
Евгения Горкина
- Не хотел, но пришлось.
Олег Козаренко
- Честно, не хотел. Это было случайно. Я остался у лучшего друга переночевать. Он задал мне несколько вопросов прямых, что-то типа: «Тебя там кто-то ждет?». – «Нет». – «Ты знаешь, чем будешь заниматься?». – «Нет». – «Останься на месяц-два у меня. Вместе поработаем, притремся». И мы с ним долго вместе работали. У нас был свой бизнес. И все было достаточно неплохо. Но потом наши сферы немного разошлись. Он пошел по своему пути, а я пошел по своему, что тоже к лучшему.
Евгения Горкина
- Я читала некоторые статьи Олега. Он пишет для специализированных изданий на эту тему - про корабли, про флот, про особенности, про историю и настоящее. Он знает огромное количество интересных вещей. Это правда, что, не имея экспертизы, не имея любви к истории, очень сложно все это рассказать, объединить, с удовольствием говорить на геополитические темы. Поэтому мы хотели бы начать нашу программу с того, что сегодня, 22 июня – день начала войны, трагический день. И мы примерно знаем, как она начиналась, как напали. Но я, например, не знаю, как встретил флот, что происходило на флоте.
Олег Козаренко
- Информация достаточно открытая, но не все знают. Поэтому, если не против, могу коротко рассказать.
Евгения Горкина
- Расскажи о первых месяцах.
Олег Козаренко
- Флот – единственный, кто принял начало Великой Отечественной войны во всеоружии. Потому что был тогда прославленный нарком Николай Герасимович Кузнецов, который очень сильно доверял разведданным, прекрасно понимал, что будет происходить, и не строил никаких иллюзий в отличие от наших верхов. Он один из самых молодых наркомов, которые пришли в конце 30-х в управление флота. Он был новатором в своем деле. Он разработал несколько степеней боевой готовности. И в отличие от других родов войск он уже тогда (в 1941 году), когда немецкие самолеты облетали корабли флотов, на свой страх и риск давал указания обстреливать их, за что не единожды получал выговора от верховного. Его карьера была на краю. Но флот 22 июня встретил во всеоружии. Другой вопрос, что флот не готовился к такому стечению обстоятельств, что обстановка на фронтах будет очень быстро меняться. Тут две причины. Флот был на стадии реформирования.
Евгения Горкина
- Ты про Балтийский флот говоришь?
Олег Козаренко
- Я говорю о всех флотах, потому что Кузнецов командовал всеми флотами. И в конце 30-х годов была заложена большая программа модернизации флота, выхода флота в океан. Были заложены линкоры, крейсера. Очень много было заложено эсминцев, подводных лодок. И эта программа была рассчитана на десять лет. То есть к 1947 году флот был бы мощнейшим. Он был в два раза больше. Даже на сегодняшний день наша страна не может себе позволить такой кораблестроительной программы, которая была заложена тогда.
Евгения Горкина
- Это какие цифры? Какой масштаб?
Олег Козаренко
- Я скажу ориентировочно. Тогда флот был в районе 250 кораблей, а хотели перейти на цифру свыше 500. И это должны были осуществить за 10 лет.
Евгения Горкина
- А сейчас?
Олег Козаренко
- Сейчас ситуация немного другая. И, наверное, есть смысл об этом поговорить чуть попозже. На самом деле под утро 1941 года немцы начали бомбить наши базы в Севастополе, бомбили Лиепаю, Ригу. Полярный на Северном флоте сразу бомбили. Но их встретили. И ситуация в корне изменилась в худшую сторону только в связи с тем, что немецкий план Барбаросса предусматривал именно захват нашей страны сухопутным сегментом, именно тремя группами армий: Север, Центр и Юг. Поэтому, когда начали очень быстро брать Прибалтику, мы начали очень быстро терять базы: Лиепая, Рига. Наш флот не был приспособлен к такому быстрому реагированию. Мы стали терять корабли. Люди стали погибать. Эвакуация происходила очень медленно. Тот самый знаменитый героический Таллиннский переход, прорыв…
Евгения Горкина
- А что это? Расскажи подробнее.
Олег Козаренко
- В конце августа, когда Таллину грозил полный захват, приняли запоздалое решение об эвакуации всех боевых и торговых кораблей, войска, гражданского населения. Вывозилось все очень быстро. И когда эта армада пошла в Кронштадт, немцы начали бомбить очень сильно. И погибло порядка 10 тысяч человек. Все плачут по «Титанику», где погибло порядка полторы тысяч человек, но только с одного затопленного теплохода в том конвое погибло свыше трех тысяч человек. И было очень печально. Погибло очень много людей. И как раз острова Финского залива (знаменитый Гогланд) давал передышку уходящим кораблям, судам. Может быть, вы слышали о том, что там была затоплено очень много кораблей. И до сих пор их ищут, до сих пор поисковые группы работают, потому что историческую память нужно восстанавливать. И в конце 1941 года Балтийский флот был заперт в Кронштадте. Потом корабли переводились уже в устье Невы. Потом пошел захват ключевых островов. Получается, что дверь нам закрыли. Финны и немцы сделали свое дело. В 1942 году они уже запаковали конкретно Финский залив, поставили сети, противолодочные мины-заграждения.
Евгения Горкина
- Там целые минные поля были.
Олег Козаренко
- Да. Немецкий морской еж. И мы были заперты.
Евгения Горкина
- А как участвовали? Как воевали?
Олег Козаренко
- Балтийский флот был вспомогательным, в основном. Он не мог работать активно на морских военных театрах, к чему его готовил Кузнецов. Он выполнял вспомогательные функции, то есть оказывал поддержку сухопутным войскам в обороне. Работала корабельная артиллерия. Это были вылазки катеров. Работали наши минные заградители. Это героические походы наших подводников.
Евгения Горкина
- Тральщики, наверное?
Олег Козаренко
- Да, тральщики, минзаги (минные заграждения). Очень много лодок шло на прорыв, погибало героически. Очень много десанта высаживали на острова Финского залива, чтобы открывать эту пробку, чтобы как-то помочь нашим кораблям и судам более активно действовать. Потому что, когда немцы закрыли ту пробку, они очень шустро стали пользоваться Балтийским морем как своим транспортным трафиком. 80% шведской железной руды шло именно через Балтийское море. И если бы мы имели открытый доступ через Финский залив, мы бы им крови попортили очень сильно. Но немцы свое дело грязное сделали. Балтийский флот выполнял чисто оборонительную функцию. Черноморский флот также активно работал до той поры, пока Севастополь не взяли. А Северный флот тогда выполнял вспомогательную функцию. Никто не знал, что у нас будет ленд-лиз, что будут конвои идти через Север, что такой поток техники и вооружения пойдет из Канады, из Англии, из Америки. И тогда уже Северный морской театр стал одним из основных.
Евгения Горкина
- Расскажи подробнее, что за вооружение из Канады?
Олег Козаренко
- Когда в 1941 году наша страна стояла на краю гибели, Сталин обратился к странам Запада по поводу поставок техники и вооружения. Несмотря на то, что мы с западной идеологией были в контрах… Товарищ Черчилль никогда не любил товарища Сталина. Это открытая информация. Товарищ Рузвельт не испытывал никаких иллюзий по поводу коммунизма, потому что мы мечтали о рассвете во всем мире, о великом пожаре. Но, когда Англия в том же 1941 году тоже стояла на большом краю пропасти, Черчилль и Рузвельт подписали со Сталиным договор по ленд-лизу. И к нам шла большая партия техники, о чем в советские годы умалчивали. Можно смело сказать, что вся колесная техника, легкая и тяжелая, - это американские грузовики. Американская техника шла, авиация, аэрокобра – любимый самолет товарища Покрышкина, нашего великолепного аса. К нам шли танки, джипы. Поэтому им надо дать должное. Кстати, погибло в тех конвоях свыше 5 тысяч английских и американских моряков, о чем каждое 9 Мая мы вспоминаем.
Евгения Горкина
- Их немцы бомбили?
Олег Козаренко
- Немцы бомбили, топили. Знаменитая гибель каравана PQ-17 – яркий тому пример. Тогда погибло очень много людей. Караван был очень сильно потрепан. Большая часть техники погибла. Поэтому со счетов этот трафик сбрасывать нельзя.
Евгения Горкина
- А как у Германии тогда было с флотом?
Олег Козаренко
- Германия во время Второй мировой войны не была великой морской державой. Потому что, как и Сталин, Гитлер тоже заложил свою крупную кораблестроительную программу. Называлась программа «Z». Он тоже рассчитывал построить большое количество линкоров, подводных лодок, крейсеров, но товарищ Адольф вошел в войну раньше и тоже не был готов к крупным морским сражениям. С 1939 по 1941 год командующим Кригмарине был гросс-адмирал Редер. Его политика была такова, что крупные немецкие корабли (линкоры, крейсера, вспомогательные крейсера, которые из торговых судов переделывают) должны работать на коммуникациях противника, то есть это были официальные пираты. В Южной Америке работали. Работали в Индийском океане. Потом работали во всей Атлантике. И с гибелью нескольких крупных кораблей эта тактика оказалась тупиковой. Их начали ловить, многие перетопили. И уже попозже, с 1942 года, немцы стали делать большую ставку на подводный сегмент. Потому что подводные лодки были очень страшным оружием, о чем Черчилль писал в своих мемуарах. Немцы навели большого шороху. Англичане не были готовы к подводной войне в 1939 году. Если бы в свое время немцы поставили ставку именно на подводный флот, а не на надводный, все могло бы закончиться печально для англичан. Немцы не были готовы к полномасштабной войне. У них было несколько крупных линкоров, несколько линкоров поменьше, много подводных лодок. Но они осуществляли рейдерские функции, то есть в основном война на коммуникациях. Полномасштабных боев у них не было.
Евгения Горкина
- Вернемся к Балтике, поскольку я к этому имела отношение, к экспедициям, поискам погибших подводных лодок на Балтике. Интересно, какая задача была? Почему прорывались? В 1942 и в 1943 годах погибло очень много наших подводных лодок.
Олег Козаренко
- Основной функцией наших лодок была той же, что и у немцев, которую они выполняли в Атлантике, - это битва за коммуникации. Мы должны были нарушить трафик из Швеции в Германию. Из Швеции шла руда не только шведская.
Евгения Горкина
- Они должны были подорвать корабль? Какая военная задача у них стояла?
Олег Козаренко
- Топить торговый флот Германии, потому что там шла руда, которая была артерией для техники. Если потопить небольшой танкер с нефтью среднего рода, то это автоматически лишает как минимум 5 тысяч заправок самолетов. Поэтому танкеры и сухогрузы с рудой были кровью и питанием Вермахта. Но мы, к сожалению, несмотря на все подвиги, не смогли в полной мере осуществить, потому что немцы заперли Финский залив.
Евгения Горкина
- Когда его открыли?
Олег Козаренко
- В полной мере Финский залив стал освобождаться именно в 1944 году, когда немцы ушли с островов, когда Финляндия вышли из войны, когда наши начали тралить проходы. А разгулялись мы в Финском заливе и в Балтийском море (именно в Балтийском море) в 1945 году, когда немцы уже уходили из Восточной Пруссии, из Польши. Там наши подводники сильно отличились. Там же произошла знаменитая атака века Александра Маринеско, когда он потопил несколько крупных кораблей. Один из них назывался «Вильгельм Густлофф». Эвакуировали из Данцига школу подводников. И на этом корабле среди всех больших немецких бонз, среди войск, среди архивов и, возможно, каких-то золотовалютных запасов было 30 готовых экипажей для немецких лодок, 30 новейших лодок. Их ждали в Германии. Если бы они вышли в море, они бы крови попортили очень сильно, потому что под них готовили новейшие лодки, достаточно уникальные. И когда Гитлер узнал, что это судно затопили, он объявил Александра Маринеско врагом Третьего рейха номер один.
Евгения Горкина
- Спасибо. Столько информации. Поскольку я тоже была связана с островами на Балтике, можешь несколько слов сказать про Гогланд, Тютерс, Соммерс? Сейчас там ведутся поисковые работы?
Олег Козаренко
- Сейчас там работают поисковые группы российского географического общества. Сегодня они работают на трех островах: Гогланд, Большой Тютерс и Соммерс. Но основные острова называются «внешние острова Финского залива». Наиболее ключевыми островами, которые имели большое важное значение именно для Балтийского флота, были Гогланд, как самый большой, и остров Большой Тютерс. На Гогланде сидели финны. На Большом Тютерсе сидели немцы. И немцы настолько напичкали его техникой и вооружением, что после войны его стали называть «остров смерти», потому что немцы уходили и все заминировали. И сейчас там ребята ходят, ищут наших погибших морских пехотинцев, ищут технику, и, волей-неволей, всякие гадости попадаются.
Евгения Горкина
- Взрывали уже что-то?
Олег Козаренко
- С 50-х годов остров разминировали. Там работали минеры, саперы.
Евгения Горкина
- Я слышала, что что-то, может быть, и осталось или нет?
Олег Козаренко
- В 2012 году там очень сильно поработали работники МЧС, раскурочили весь остров. Они это делали спонтанно, не системно. В 2015 году работали уже саперы Международного противоминного центра. Ребята хорошо поработали. Но они взрывали склады, которые находили. Поисковая группа РГО. Но какие-то мины, снаряды остаются.
Евгения Горкина
- Рабочие даже?
Олег Козаренко
- На самом деле большинство уже давно не работает, но рисковать не надо. За 70 лет всякое может быть. Поэтому, если что-то серьезное наши ребята найдут, они, конечно, сообщат руководству или ВМБ, Западному военному округу. И придут саперные группы и будут работать.
Евгения Горкина
- Правильно я понимаю, что эти острова еще не изучены. Почему такой интерес? И они еще не тронуты, так как находились и находятся в пограничной зоне. Там людей нет.
Олег Козаренко
- Они интересны не только как исторические памятники Великой Отечественной войны, они интересны тем, что это древние острова. Там были древние поселения викингов. Там археологам работать и работать. Гогланд по-своему очень уникален. А Большой Тютерс, несмотря на то, что он поменьше… Побывав там в этом году, я для себя открыл еще одну Мекку. Там очень красиво. И если бы не колючая проволока и осколки, израненный остров был бы намного приятнее.
Евгения Горкина
- Там много колючей проволоки?
Олег Козаренко
- Конечно. Потому что весь остров был оцеплен пушками, окопами, позициями. Естественно, немцы этого не вывозили, и колючки там очень много. Следы войны видны. Они прямо на песке. Если не ошибаюсь 14-го числа ребята открыли там несколько позиций, откопали несколько орудий немецких, на которые не рассчитывали. Они думали, что их вывезли немцы. А немцы их оставили. Но вам для этого лучше пригласить хорошего специалиста Артема Валерьевича Хуторского, который является многолетним руководителем неоднократной экспедиции, который знает об этих островах все до мелочей, кто, когда, в какое время, почасовая, поминутная. И он вам расскажет не протокольным языком, а очень интересно, живо, поделится своим опытом. Поэтому давайте глубоко копать не будем.
Евгения Горкина
- А мне кажется, что ты – хороший пример того, что можно найти связь между военным и гражданским. Ты тоже рассказываешь не протокольным языком.
Олег Козаренко
- Я долго отучался.
Евгения Горкина
- А насколько глубоки эти привычки?
Олег Козаренко
- Я, наверное, год-два отходил от военно-морского флота. Иногда говорил «Есть!», «Так точно», общаясь с гражданскими. «Прошу разрешения зайти», «Прошу добро». Военный сленг останется до самого последнего момента.
Евгения Горкина
- А почему так?
Олег Козаренко
- Это на молекулярном уровне отбивается. Во-первых, пять лет военно-морского института, когда у тебя действительно вырабатывается. В первый год из тебя всю гражданку выбивают. Задача такая, чтобы ты забыл, что такое мама, папа, ванная, душевая и вкусные котлеты. Ты должен проникнуться и пропахнуть насквозь военной системой. Кому-то это не нравится, потому что сопротивление всегда шло. Кто-то потихоньку к пятому курсу понимает, что уже пора одевать две звездочки, кортик и вперед за орденами. Все выпускаются – тельняшка нараспашку: «Я подниму флот! Я все изменю!». Но пелена сразу спадает, потому что в военно-морском институте все гораздо проще, приятнее и комфортнее. А когда ты приходишь служить в воинскую часть или на корабль, там первое, что говорят: «Лейтенант, вы ничего не знаете. Вы будете здесь учиться заново». И это правильно.
Евгения Горкина
- И сколько приходится после пяти лет обучения еще учиться на корабле?
Олег Козаренко
- Это зависит от каждого человека. Кто-то может за полгода, за год корабль изучить, а кто-то никогда этого не сделает, потому что он ментально может не подходить. У меня был хороший сослуживец из моего первого экипажа. Зовут Артем. Он великолепный человек, интеллектуал. Но он с первого дня сказал: «Ребята, я попал не в свою тарелку». Он честно, откровенно сказал: «Это не мое. Увольте меня, пожалуйста». Он год промучился на корабле, именно промучился. А потом его перевели на берег. И он там спокойно уволился.
Евгения Горкина
- Что должно быть у военных моряков, чтобы любить море, качку? Какие особенности службы? Все-таки от наземных отличаются.
Олег Козаренко
- Да, отличаются. Есть своя культура, свои традиции. Это, прежде всего, зависит от человека. У меня были многие выпускники, которые были отличниками с золотыми медалями, с красными дипломами. Но парадокс в том, многие с красными дипломами как раз в первый год и уходят. Да и время такое было, Женя. Время было не самое приятное. Любой строитель на стройке получал в несколько раз больше, чем офицер, который отвечал за оружие, за секреты, за людей. За каждую ошибку в этом направлении он мог очень сильно пострадать, вплоть до посещения мест не столь отдаленных.
Евгения Горкина
- Ответственность.
Олег Козаренко
- Да. И эта ответственность не соответствовала тому отношению, которое шло к людям, включая не только денежное довольствие, но и элементарные материальные блага. Жилье не давали. Мы жили на корабле. Фактически наша жизнь, наша семья, наша личная жизнь и наша работа происходила в одном и том же замкнутом пространстве. И на берег сходить, в принципе, не было смысла, потому что на берегу никто не ждал, и там был чужой народ. И когда ты пропах этим железом и приезжаешь в отпуск домой, вон он диван, телевизор, налил себе чая. А встаешь ты, как правило, в семь утра, потому что ты почему-то встаешь в семь утра. Все спят, а ты ходишь как зомби: что я делаю здесь? Ты открываешь свою сумку с вещами, а там кораблем пахнет, третьим коридором моего корабля запахло. Я сразу окунулся, у меня аж голова замутилась. Надо срочно менять обстановку, надо все это в стирку, надо на месяц отключиться. Вот такая ситуация. Кому-то это нравится. А кому-то это всегда претило.
Евгения Горкина
- Но тебе это нравится?
Олег Козаренко
- Мне это нравилось первое время, а потом и я сломался. Есть такая поговорка: начальник для подчиненного должен иметь и кнут и пряник. Кнут был, а пряника не было. Это могут подтвердить все мои сослуживцы, включая тех, кто был с моего первого экипажа. Пряника не было. Надо же конфеткой поманить, надо же подбодрить человека. И сейчас на «гражданке» я прекрасно понимаю, что на подчиненного кричать, ругать, из него давить нет смысла, потому что подчиненный должен знать, за что он бьется, если он нормальный и хороший специалист. На флоте все по-другому. Там ставят задачу, и ты должен ее исполнить. То же самое в любом роде войск. Сделать, а как сделаешь – неважно. Разбейся, вылезь из кожи своей. И эта порочная черта так и осталась.
Евгения Горкина
- Не совсем человеческое отношение, что ли? Мне кажется, что вы друг друга поддерживаете.
Олег Козаренко
- Сами Вооруженные силы абсолютно противоположны ментальности гражданского человека. Нельзя сравнивать, человеческое, нечеловеческое. Есть военные, есть гражданские. Гражданскому не понравится вся эта атмосфера. И очень многие военные, которые потом увольняются на «гражданку», тоже чувствует себя не в своей тарелке, потому что за 10-20, особенно за 30 лет пенсионеры не могут себя найти на «гражданке». Они не понимают, с кем разговаривают, а оппонент не понимает его. Ломка в голове происходит. Слава Богу, я перестроился.
Евгения Горкина
- В голове что-то заскрипело, потому что очень хочется понять, какая разница. Быть моряком, офицером флота сложнее? Люди, которых раньше брали на подводные лодки, должны быть какие-то мегастрессоустойчивые, то есть должны обладать какими-то суперспособностями, чтобы быть в таких условиях. Для меня корабль – это тоже… Мне кажется, что на земле проще или нет? То есть уровень подготовки, отбора людей для службы.
Олег Козаренко
- Это и есть, на самом деле. Даже в мое время, когда я учился, было четыре группы психологического профотбора. Первые две группы наиболее приспособлены для того, чтобы служить в тяжелых условиях. А третья и четвертая группа считалась… Из четвертой вообще могли уволить. Служба на корабле в корне отличается от службы на берегу, потому что я служил и на берегу, и на корабле.
Евгения Горкина
- Чем? Расскажи подробнее.
Олег Козаренко
- Не называя воинские части, скажу, на берегу я обслуживал крылатые ракеты. Для того чтобы крылатая ракета смогла поразить цель из какого-то ракетного носителя, она хранится на базе вооружения, она проходит техническое обслуживание, ремонт, подготовку. Она заправляется необходимыми интересными веществами и потом отгружается, например, на крейсер. Служба в этой части мне вначале не понравилась. Через три месяца я взвыл: что за разгильдяйство, почему у нас так спокойно и комфортно. А это было в Астрахани, старое русло Волги. Там же рыбалка, охота. Времена-то были голодные. А у нас на обед сазан копченый. Помидоры, огурцы привезли с поля. Благодать. А меня же учили покорять океаны и моря: вперед за орденами! Все, надо переводиться. И я перевелся на новостроящийся корабль. По тем временам это было уникально, потому что в те годы корабли вообще не строили. И попав на этот корабль, я познакомился с действительно настоящими людьми. Я их телефоны знаю. Я знаю, где они сейчас, чем они занимаются, у кого какие проблемы. Кое-кого вы, Евгения, может быть, видели.
Евгения Горкина
- Да, имела честь.
Олег Козаренко
- И на корабле все по-другому.
Евгения Горкина
- А сколько людей служило на этом корабле?
Олег Козаренко
- На этом корабле служило около сотни человек.
Евгения Горкина
- Этот корабль считается большим?
Олег Козаренко
- Смотря, по каким меркам. По российским меркам он средний. А по меркам Соединенных Штатов или Великобритании это маленький корабль.
Евгения Горкина
- А какие у нас самые большие корабли? Расскажи о классификации кораблей.
Олег Козаренко
- Все корабли классифицируются на классы и подклассы. Например, есть класс ракетно-артиллеристских кораблей. Соответственно, подклассы.
Евгения Горкина
- Мне кажется, я очень глубокий вопрос задала.
Олег Козаренко
- Я коротко, ради примера. Подкласс ракетно-артиллеристских кораблей: тяжелый атомный крейсер, просто ракетный крейсер, тяжелый атомный ракетный крейсер, как «Петр Великий». Потом ракетные крейсера идут, потом эскадренные миноносцы, потом ракетные корабли второго ранга.
Евгения Горкина
- У миноносцев какие-то мины?
Олег Козаренко
- Эскадренные миноносцы – это, скорее, традиция. Потому что первые корабли были миноносцами. Они носили торпеды и мины. И потом их так и оставили. Эскадренные миноносцы. Хотя они не такие уж маленькие, как раньше, они достаточно большие. И их основная функция – нести ракеты, а не мины. Это как пример. Самый большой корабль у нас – это флагман морского флота, тяжелый авианесущий крейсер «Адмирал Кузнецов», единственный и последний, который недавно сходил к берегам Сирии и, слава Богу, вернулся. Поменьше корабли – «Петр Великий», который, по слухам, должен быть на параде в Кронштадте. Крейсера, эсминцы и другие поменьше.
Евгения Горкина
- У нас было столько моментов, которые можно обсудить. Мы все не успеем. Обратила внимание на особенности поведения в иностранных портах.
Олег Козаренко
- Когда я был курсантом, всего один иностранный порт посетил. Это был Хельсинки в далеком 1999 году. Мне просто есть с чем сравнить. Я видел, как ведут себя другие моряки. Допустим, я видел, как к нам приходили матросы и офицеры с немецкого фрегата «Бранденбург». Я видел, как они себя в кабаках и в барах вели. Пока не на борту корабля, у них иерархия. Как только они в город сошли, они могут вместе за столом сидеть, могут лишнего употребить, могут расхлябано себя вести.
Евгения Горкина
- И между собой.
Олег Козаренко
- И между собой никакой субординации. Я лично это видел, потому что был рядом. У нас такого нет. У нас старая традиция осталась. Во-первых, матроса одного в город никогда не отпустят. Существует понятие «пятерка»: один офицер и с ним матросы. Без офицера матрос никуда не ходит, не участвует ни в каких злачных, проблемных местах, не ходит и не общается жестко с местным населением. Мы тогда в Хельсинки (в Финляндии) ходили…
Евгения Горкина
- Это только в иностранных портах?
Олег Козаренко
- Да, только в иностранных портах.
Евгения Горкина
- В наших могут ходить.
Олег Козаренко
- Есть увольнение – пожалуйста, можешь по «гражданке» выйти. В иностранных портах только по форме: поглажен, почищен, побрит. У тебя нормальный вид. На тебя смотрят. Ты лицо не только корабля и флота, ты лицо государства. У нас за этим продолжают следить. И мне это нравится. А изучая иностранную прессу, прекрасно знаем, как ведут себя в Латвии или в той же Констанце (в Румынии) американские моряки, когда их привозят побитыми, разбитыми из полицейских участков, где они бедокурят, на них пишут заявления. У них в Риге даже есть небольшая традиция. В Риге есть уникальный памятник – «Стела Независимости». У англичан есть негласная традиция – под этим памятником испражнятся. У нас такого себе не могут позволить. Поэтому здесь я горд за нас в какой-то степени. Да, у нас есть проблемные ребята. Они никуда не денутся. Этого не избежать. Но чтобы так погано, без уважения, относиться к местному населению, я себе такого представить не могу. Тем более, у меня есть информация, как наши вели себя в порту, где строили «Мистрали», в Сен-Назера. А там был не только экипаж учебного корабля «Смольный», который был негласной гостиницей, там еще были два экипажа на «Мистрале». То есть было очень много человек, сотни людей. И я видел видеозапись, как провожало учебный корабль «Смольный» местное население, как они пришли на пирс, махали руками, какие были отношения между местным населением и матросами, моряками. Там настолько было взаимосвязано, интересно. Местные жители были немного огорчены, что мы уходим.
Евгения Горкина
- А сколько они там были?
Олег Козаренко
- Если не ошибаюсь, что-то около года. Эпопея с «Мистралями» очень долго продолжалась. И было неясно, чем все закончится, поэтому до последнего тянули. Но закончилась безрезультатно. Но память о себе мы оставили в Сен-Назера очень приятную. Это ведь не на три дня выйти в город. Люди там жили очень долгое время. И в любом случае были какие-то маленькие проблемные моменты. Но я не видел ни в одной иностранной прессе, которая нас хает, что матросы с учебного корабля «Смольный» вели себя беспардонно. Приятно.
Евгения Горкина
- Я тоже с вами провела какое-то время, но у меня остались такие же приятные воспоминания. И ощущение защиты и надежности тоже присутствовало. Наверное, это отличительная черта всех военных. Не знаю, как у вас, а у меня так.
Олег Козаренко
- Идеализировать нас не стоит.
Евгения Горкина
- Возможно. Потому что, если ты совсем гражданский и никогда не пересекался с этим миром… Мне, как журналисту, нравится общаться с военными.
Олег Козаренко
- У нас есть и темная сторона.
Евгения Горкина
- Расскажи. Развей мои иллюзии прямо сейчас.
Олег Козаренко
- Какой военный не любит «погудеть», покутить. Есть яркий пример. Когда мы в 2002 году пришли за кораблем в город Зеленодольск, мы жили в учебном центре, если его можно так назвать. Он протекал, был старый, разбитый. Его ремонтировали три месяца. А город был криминальный, самый криминальный в Татарстане. И в первый же вечер, когда мы пришли, к нам пришел начальник УВД и сказал: «В город не выходите. Здесь опасно. У нас крупную партию наркотиков взяли. Здесь убивают». И на самом деле город показался мрачным, потому что вся категория мужской половины делилась на свои части: бандиты, милиция, которая друг друга постреливала, и рабочие с завода, которые периодически заливались.
Евгения Горкина
- Отличное место.
Олег Козаренко
- И только ушел этот великий милиционер, полковник, мы тут же пошли в город, в ресторан «Волга» по форме. И когда мы зашли в ресторан «Волга», все встали и загудели: «О!». Так начались наши приключения в этом городе.
Евгения Горкина
- И что было? Все нормально?
Олег Козаренко
- Там было замечательно. Женщины нас любили. С бандитами мы гуляли вместе. И все было замечательно. Если были какие-то проблемные моменты с какими-то беспредельщиками, приезжала добрая милиция, разводила нас в стороны и говорила: «Кого подвезти домой?». Поэтому о том городе у нас остались приятные впечатления, хотя время было голодное. Побуянить мы любили, но это было в пределах нормы.
Евгения Горкина
- Если так сдерживают, то где-то же должно выходить.
Олег Козаренко
- Согласен.
Евгения Горкина
- У тебя, наверное, очень много разных историй. Давай поговорим на серьезную тему. Что сейчас происходит с флотом?
Олег Козаренко
- Сейчас идет процесс реформирования, обновления, идет очень медленно. То, что пишется в средствах массовой информации, муссируется на различных блогах, это, конечно, все хорошо, но немного оторвано от действительности. Если кто-то посещает выставки, военно-морской салон или на любой стенд объединенной судостроительной корпорации зайдет, то там очень много макетов кораблей: мы сейчас построим авианосец, мы сейчас построим ракетный крейсер типа «Лидер», сейчас мы построим свой «Мистраль» (это корабли типа «Прибой»), мы все хотим построить. А если реально посмотреть на наши судостроительные возможности, то мне кажется, что на сегодня мы это не можем построить – нет возможности такой: не хватает людей, не хватает специалистов. Нельзя после 20 лет разрухи (голодные 90-ые и 2000-ые) резко взять и набрать 3 тысячи сварщиков.
Евгения Горкина
- А ты говорил, что сварщиков с завода отправляют в командировки.
Олег Козаренко
- Специалисты, которые заняты судостроением, на самом деле кочуют с завода на завод, закрывают дырки по текущим проектам. Это такая закрытая практика. В интернете и в СМИ проскакивают эти вести. Я в это верю, потому что не хватает специалистов. Столько юристов и экономистов наплодилось за последние 15 лет, вернее, за 90-ые годы. Кому хотелось быть сварщиком? А это очень востребованная профессия. Монтажник, сварщик, электрик.
Евгения Горкина
- Я слышала, что у многих возникает такой вопрос: зачем вообще нужен флот?
Олег Козаренко
- Как зачем?
Евгения Горкина
- Необходимость. Армия как-то укрепляется на земле. А в море насколько? В каком объеме все это должно быть?
Олег Козаренко
- Может быть, флот не нужен был России тысячу лет назад. Но тот же Петр понял, что без флота никак. А что его сподвигло на это? Петр хотел расширять свою Россию, расширять границы. Не пришел, захватил, все убрал, хотя и не без этого было. Он хотел торговать. А для того чтобы торговать, нужен торговый флот, чтобы суда ходили, чтобы они были безопасны.
Евгения Горкина
- Чтобы суда ходили, нужна охрана.
Олег Козаренко
- В том числе. Поэтому Петр Первый в первую очередь расширял возможности наших торговых путей. И «окно в Европу» - это первое, что он сделал. Екатерина продолжила его путь и пробила «окно» в другую Европу уже со стороны Черного моря, укрепившись и основав Севастополь. Для чего сегодня нужен флот? Давайте вспомним, что происходило у нас хотя бы лет 10 назад. Вспомните, как норвежская береговая охрана беспредельничала, потому что у нас корабли очень мало выходили. Они нас не боялись. Это яркий пример. Были у нас проблемы и на Каспийском море. Были инциденты с Азербайджаном. Были проблемы в Японском море, когда беспредельничали в нашей рыболовной, экономической зоне, где они не имеют права без лицензии это осуществлять.
Евгения Горкина
- Возможно, я задала немного глупый вопрос: зачем нужно оружие. Понятно, что оно нужно. И не обязательно, что из него сейчас будут стрелять. Но нужно укреплять военную мощь. Просто у флота есть такая особенность, что он менее задействован.
Олег Козаренко
- Давайте сразу зададимся вопросом: зачем нужны Вооруженные силы? Очень много сейчас витает информации среди продвинутых демократов, политиков, как посчитать экономическую составляющую или экономическую выгоду от Вооруженных сил? Никак вы не посчитаете. В первую очередь, военно-промышленный комплекс (это мое мнение) – это дв игатель экономики. И не только у нас. Он двигатель экономики и в Соединенных Штатах. Тот же «Боинг». Все думают, что «Боинг» гражданские делают. Ни в коем случае. Они делают и другие интересные разработки: «Lockheed Мartin», «General Еlectric».
Евгения Горкина
- Ты писал в своей статье, что все гражданские пришли из военной…
Олег Козаренко
- Абсолютно верно. Наиболее новаторские решения, новации разрабатываются именно в военном секторе. Вопрос в другом: дойдут ли они до «гражданки» или нет? Основная проблема нашего ВПК на сегодняшний день – это то, что наши государственные и частные компании целиком и полностью заострены чисто на военные, а о гражданском секторе мало кто думает. Американские и европейские компании… Опять же, «Боинг».
Евгения Горкина
- Микроволновка, говорят, была изобретена.
Олег Козаренко
- Если «Боинг» делает шикарные самолеты, он делает не только военные самолеты, он делает и великолепные гражданские самолеты. У них судостроение великолепно развито. Они делают прекрасные корабли не только военные, но и гражданские. Они перестраиваются. У них, наверняка, большая доля прибыли идет не только с военного сектора. Я их статистику не изучал, но они молодцы в этом плане. Есть чему поучиться. Давайте представим на секунду, что завтра наш военный бюджет превратится в маленький ноль. Что будут делать наши компании? Они не могут резко и быстро перестроиться на гражданский сектор. И это одна из ключевых проблем. Они умрут, сократят людей. Будет брошено производство, будет опять упадок. Должна быть какая-то конверсия. Если не ошибаюсь, наш Президент об этом намекал не так давно: «Ребята, давайте думать не только о танках и самолетах, но и думать о гражданском секторе».
Евгения Горкина
- Это так и происходит. Я знаю, что «Калашников» уже практической стрельбой занимается – оружие для спорта и многое другое.
Олег Козаренко
- Это, скорее, частный случай. И «Калашников» в этом направлении правильно идет.
Евгения Горкина
- У нас с тобой осталось девять секунд. Все байки мы не вспомнили. Но мне кажется, мы еще что-нибудь повспоминаем.
Олег Козаренко
- А я предупреждал.
Евгения Горкина
- Про Военно-морской флот. Большая гордость, что ты ко мне пришел и поделился своим опытом.
Олег Козаренко
- И ни одной темы мы не раскрыли.
Евгения Горкина
- Не раскрыли, но мы попытались.
Олег Козаренко
- И ни одной байки я не рассказал.
Евгения Горкина
- Расскажи напоследок байку какую-нибудь. Так не вспомнишь? Будешь потом меня ругать, скажешь: «Не тот вопрос задала журналист». Расскажи мне байку.
Олег Козаренко
- Не успеваю уже, наверное. Сколько секунд осталось? Предлагаю сделать вторую часть как-нибудь, если получится.
Евгения Горкина
- У меня в гостях был офицер запаса Военно-морского флота Олег Козаренко. Я Евгения Горкина. Всего хорошего. До свидания.
Олег Козаренко
- Всего доброго.