Альбина Пылаева: Добрый вечер. «Интернет-экономика» на канале Mediametrics. Сегодня мы обсуждаем с нашим экспертом Сергеем Мониным (менеджером департамента инфраструктурных решений управления сервисов Группы компаний Softline) тему – формирование образа производства завтрашнего дня. Мы не случайно затронули эту тему сегодня, в дни Питерского экономического форума, где две трети повестки, и мы сегодня, я думаю, многие следили за этим, две трети повестки этого форума посвящены именно российской экономике. Ну и практически, скорее, даже наоборот. И огромная часть форума затрагивает темы, которые волнуют весь мир сегодня. Это темы будущего. И в самих названиях сессий вот этот тренд – как мы чувствуем приближающееся технологическое будущее, он очень явный и четкий. Формирование образа производства завтрашнего дня. Он невозможен без высоких технологий, о которых мы говорим в каждой нашей передаче. И самое интересное, было бы узнать, что происходит в производственной сфере? Где эти IT? Какие новые именно технологии? И где та замечательная часть этих технологий, которая называется «интернет вещей»? Мы хотим обсудить с вами, Сергей. Давайте начнем с самого определения – что такое «интернет вещей»?
Сергей Монин: Давайте.
Альбина Пылаева: И как он вписывается, ну, и в повестку самого главного экономического форума, который говорит, как нам жить дальше? Как он вписывается, вообще, в производство сегодняшнего и завтрашнего дня, этот тренд («интернет вещей»)?
Сергей Монин: Альбина, еще раз здравствуйте. Добрый день, коллеги и уважаемые слушатели. Давайте поговорим на эту тему. Тема, действительно, животрепещущая. И вот, работая в компании Softline, я сталкиваюсь с ней, процентов семьдесят моего рабочего времени посвящаю вот как раз проектам, связанным с «интернетом вещей» и подобного рода проблемам. Да, перед началом нашего разговора, конечно, логично будет какие-то определения внести, что это такое вообще, что это за зверь такой – «интернет вещей».
Альбина Пылаева: Смотрите, я, как всегда, начинаю с точки зрения обывателя.
Сергей Монин: Да, конечно.
Альбина Пылаева: Начнем с того, что есть в массовом сознании. Есть ли разница между тем, как его специалисты определяют? Для большинства людей, даже если они слышали, что такое «интернет вещей», то есть это что-то такое: «умные» домашние приборы, «умный холодильник».
Сергей Монин: Да.
Альбина Пылаева: В конце концов, «умный» город, «умный» дом. Что в принципе такое «интернет вещей» и что такое «интернет вещей» в производстве?
Сергей Монин: Вот это самая главная проблема. Вот обычно именно с этого мы все разговоры и начинаем, чтобы отделить мух от котлет и дать определение, что такое «умный» холодильник и «умный» пылесос, как они между собой общаются.
Альбина Пылаева: Да, и зачем вообще он нужен. Не проще ли, не дешевле вручную все делать?
Сергей Монин: Действительно, есть огромная область человеческой деятельности, которая посвящена «умным» домам и решениям по взаимодействию холодильника с пылесосом и другими бытовыми приборами, но это не совсем зона наших интересов. Есть решения на рынке, их довольно много, они вполне себе успешные. Если мы говорим, так сказать, о таком консьюмерском рынке, им занимаются уважаемые вендоры, которые даже не хочу сейчас перечислять. И там все достаточно хорошо, и малоинтересно. Я думаю, что интереснее нашим слушателям и нам с вами поговорить именно о том, что называется «Industrial Internet of Things» («промышленный «интернет вещей»). Это нам интересно как интегратору, который продает свои решения, это интересно производителям этого оборудования и это, в первую очередь, интересно самому производству.
Альбина Пылаева: В первую очередь, знаете, чем интересно? Опять-таки, возвращаясь к этому форуму, который несколько воодушевляет, о том, что и российская экономика имеет какой-то стержень и стимулы к развитию. И конечно же, не хочется быть отстающими, тем более, что мы знаем, что мы выдающаяся страна программистов и т.д. Вот эти новинки, как они именно, сыграют ли роль, что они дают производству? Потому что зачем нужны эти «умные» машины? Можем ли мы их сами производить? Можем ли мы организовать это производство таким образом, чтобы оно было в ногу со временем?
Сергей Монин: Давайте ваш вопрос разобьем на несколько маленьких.
Альбина Пылаева: Давайте мой вопрос разобьем.
Сергей Монин: Первый вопрос. Зачем это, вообще, нужно?
Альбина Пылаева: Да. Вообще, вот что такое «умная» вещь? Определение. Это взаимодействие вещей посредством чего?
Сергей Монин: Отлично. Давайте начнем. Значит, смотрите, какая история.
Альбина Пылаева: Простое есть определение?
Сергей Монин: Есть.
Альбина Пылаева: Пожалуйста.
Сергей Монин: Как только начинается какой-нибудь форум, связанный с «интернетом вещей», где-то к обеду находится какой-нибудь пожилой человек, который терпит вот до обеда, к обеду его прорывает. Он встает и говорит: «Ребята, то, о чем вы говорите, я внедрял в одна тысяча девятьсот восемьдесят там пятом году на предприятиях таких-то, таких-то. И у нас это называлось «автоматизированная система управления производством». АСУ, АСУ ТП и т.д. (там много различных вариаций). И формально говоря, этот человек абсолютно прав. Термин «интернет вещей», он на восемьдесят процентов маркетинговый, но поскольку маркетинг двигает рынком нашим, шевелит его туда и сюда, то, собственно, поэтому это легко и продается таким образом. То есть то, что мы называем «межмашинным взаимодействием»: станок с ЧПУ сказал, что он употребляет 80 кВт/ч энергии (за сегодняшний день употребил), а какое-то другое устройство, приняв эту информацию, сделало выводы и позвало ремонтника, который починил. Вот это и есть «интернет вещей». Две машинки провзаимодействовали друг с другом и чего-то решили. И это, конечно, было еще в 1985 году. В чем разница? Почему «интернет вещей» стали называть? Добавилось совсем немного. Добавился этот самый Интернет, который позволяет этим машинкам взаимодействовать через публичные сети. И добавилось совсем немного новых технологий, которые позволяют, допустим, передавать данные через беспроводные сети, которых не было в 1985 году. Это не революционные, на самом деле, изменения. Ну, добавился Интернет. Значит, мы должны что? Мы должны учесть безопасность, зашифровать там все хорошо и обеспечить качество обслуживания, чтобы пакеты ходили быстро. Мы решили проблему с Интернетом, и с безопасностью. Надо передать данные без проводов, там на десять километров, с достаточно хорошим качеством. Есть современные технологии, которые позволяют это уже делать. Мы их внедрили, и получили все ту же самую автоматизированную систему управления производством, только немножко на новом витке. Конечно, есть дополнительные всякие технологии типа туманных вычислений, которых раньше не было, в прошлом веке, и т.д. Но это такие, в общем, не сказать, что уж прям, действительно, революционные изменения.
Альбина Пылаева: Вот смотрите, из того, что вы говорите, опять-таки я вернусь к своим составляющим.
Сергей Монин: Давайте.
Альбина Пылаева: Да, я все в одно сложила: высокие технологии, искусственный интеллект и т.д. И самый главный, наверно, основной такой очень распространенный термин этой будущей экономики и будущей жизни – это «Big Data».
Сергей Монин: Да, тут вы правы.
Альбина Пылаева: Тогда «умные» вещи они что, эти данные собирают?
Сергей Монин: Совершенно верно, да. Вот «умные» машины являются поставщиком этих самых данных, которые через транспортную сеть куда-то складываются, в некие базы. Неважно, как это хранится, в облаке, не в облаке, это уже вкусовые всякие вещи. Накапливаются, и современные алгоритмы, анализируя эти самые данные, могут уже помочь производству сэкономить кучу денег, например, на логистике. Такой пример предиктивной аналитики, которая собирает данные от «умных» всяких девайсов (тех же погрузчиков, тех же видеокамер, которые оцифровывают изображения). И анализируя все, что эти поставщики смогли положить в базу данных, технологии Big Data позволяют выдать конкретную рекомендацию хозяину предприятия, например: прими еще двух человек, и ты заработаешь тогда на этом.
Альбина Пылаева: То есть «интернет вещей» может принести бизнесу преимущества?
Сергей Монин: Вот сейчас про мотивацию. Откуда берется мотивация заниматься «интернетом вещей»? Мотиваций ровно две. Когда встречаешься с потенциальным заказчиком, он сначала начинает говорить, что ему надо точно понимать, когда станок выйдет из строя, ему нужно понимать, сколько электроэнергии тратит то или иное устройство, когда ему надо поливать поля. А потом, когда он устает это говорить, выясняется, что мотиваций ровно две в Российской Федерации сейчас. Первая мотивация – деньги. То есть когда ты говоришь: «вот если ты внедришь эту технологию, ты получишь вот столько прибыли или сэкономишь вот столько денег», – это совершенно четкая понятная мотивация, сразу же все стает на свои места и тут все хорошо. И вторая мотивация, которая у нас есть, – это страх уголовного преследования. Потому что если ты не выполняешь требования регулятора уважаемого государства, условно говоря, что твои рабочие все должны ходить в касках, если ты это не выполняешь и, не дай бог, что-то произошло с рабочим, то ты, как работодатель, идешь в тюрьму. И вот это вот второй очень серьезный мотив, по которому мы идем, как интегратор, в этом направлении. Потому что заказчики часто говорят. Вот типичный кейс сейчас приведу. Произошел несчастный случай у одного из наших заказчиков. На рабочего выплеснулась часть расплавленного металла. Очень неприятная история. К сожалению, закончилось все трагически. Рабочий был без каски. Его руководитель сел. Получил, совершенно понятно, срок за то, что его рабочий снял каску вот в этот момент. Понятно, что каска бы не спасла, конечно (потому что расплавленный металл и каска – это как бы такие вещи не очень дружащие друг с другом), но законодательство есть законодательство. И ровно заказчик, пройдя через всю эту историю, обратился сам к нам, даже не мы к нему, как интегратор, пришли, они сами к нам обратились со словами: «Ребята, мы в тюрьму не хотим. Сделайте нам, пожалуйста, такую систему, которая будет отслеживать положение каски на голове у сотрудников».
Альбина Пылаева: Я прошу прощения, что я вас перебиваю.
Сергей Монин: Нет, я как раз сформулировал.
Альбина Пылаева: В принципе, выбор компании Softline и эксперта из этой компании, он отчасти был связан с тем, что я прочла информацию про как раз «умные» каски на производстве.
Сергей Монин: Да.
Альбина Пылаева: Мы сейчас об этом? Это тот самый случай?
Сергей Монин: Вот тот самый случай ровно и есть. К нам обратились коллеги из уважаемого заказчика.
Альбина Пылаева: То есть мне хотелось увидеть вот как бы предметно. Вот производство – невозможно ничего потрогать, но вот уже каски потрогать можно.
Сергей Монин: Абсолютно. Я сожалею, что не взял с собой.
Альбина Пылаева: Кстати, да, можно было.
Сергей Монин: Я просто подумал, что раз радио, то можно обойтись и без вещественных доказательств.
Альбина Пылаева: Бывает, маленьких роботов приносили.
Сергей Монин: В следующий раз приду в каске обязательно. Сейчас просто какой-то феноменальный спрос. Мы вышли с этим решением в виде прототипа работающего в апреле-месяце. На выставке уважаемого вендора Cisco мы представили решение с «умной» каской. Сейчас все три каски разорваны в клочья, они путешествуют по всей стране сейчас. Вот буквально сейчас привезли из Мухино.
Альбина Пылаева: Так что, будет массовое производство касок?
Сергей Монин: Да. Нас просто рвут на части с просьбой организовать пилотные проекты с этим решением. Если в двух словах о нем. Вот тот самый заказчик сказал: «У нас проблема. Мы не видим, как рабочий, в каске он в настоящий момент или нет. И это большая проблема, потому что – не страховые случаи, уголовное преследование, убытки и все такое прочее. Сделайте что-нибудь». Мы начали копать эту тему достаточно глубоко. Обнаружили, что у заказчика есть, кстати говоря, прекрасная система видеоаналитики, которая умеет определять: каска на голове или нет. Но видеокамеры – довольно дорого и в каждой точке пространства предприятия их поставить просто нереально. Очень дорого получается.
Альбина Пылаева: Это какой-то грандиозный заказчик у вас. Сколько там человек работает?
Сергей Монин: Да. Мы когда заходили сейчас к нам в офис, меня сопровождал мой коллега из маркетинга, и он, провожая меня и махая рукой, просил не называть никаких заказчиков.
Альбина Пылаева: Мы не будем называть, конечно. Но хотя бы отрасль можем назвать и количество людей. Это большой бизнес, правильно?
Сергей Монин: Да, это очень большой бизнес. Это нефтепроизводство, производство нефтепродуктов.
Альбина Пылаева: Сразу напрашивается вопрос: кто это может себе позволить?
Сергей Монин: Не так много этих названий. Мы, проезжая по городу-герою Москве, эти заправки видим регулярно, и часто там даже заправляемся. Вот так давайте сформулируем.
Альбина Пылаева: Ну, хорошо.
Сергей Монин: И заказчик попросил решение, которое было бы относительно недорогим по сравнению с видеокамерами, и которое могло бы позволить мониторить просто факт – на голове каска или нет.
Альбина Пылаева: Для меня важна следующая вещь. Поскольку у меня свой интерес раскрыть эту тему через призму вещественных доказательств того, что существуют инструменты, существуют реально сделанные вещи, а не слова, то я бы хотела что сказать? Получается, что заказчик не IT-компания. То есть идея этих касок – не IT-компаний.
Сергей Монин: Да.
Альбина Пылаева: То есть вы получили нормальный заказ с производства?
Сергей Монин: Да, абсолютно.
Альбина Пылаева: Получается, что заказ для IT-отрасли и для индустрии вот этих «умных» вещей. Заказчик кто? То есть у него есть заказчик?
Сергей Монин: Производство.
Альбина Пылаева: Или сама IT-отрасль предлагает какие-то новации?
Сергей Монин: Да. Есть два типа заказчиков, ну, это я их актер делю, в области «интернета вещей», с которыми мы сталкиваемся. Первые приходят к нам с головной болью (например, как с каской): «У нас проблема. Мы не видим точно, на голове каска или нет», а второй тип заказчиков, более даже интересный что ли, они нас вызывают со словами: «Вы знаете, у нас все есть уже. Удивите нас чем-нибудь в области «интернета вещей», или в области умных данных, или аналитики». Это два разных подхода, но инициатива, как правило, исходит от заказчика в данном случае. И это очень хорошо. Вот нам как интеграторам, это очень радует. Конечно, после выставок и показов этой «умной» каски – прибавляется. Понятно, что тут инициатива уже от нас идет. Наши решения не только в области «умных» касок – всяких вещей, но меня очень радует, что за последний год производство наше отечественное российское, какое бы оно там ни было, оно начинает проявлять интерес уже само.
Альбина Пылаева: То есть, правильно я понимаю, что есть сам бизнес, IT-отрасль, которая предлагает вот эти вещи, разрабатывает их и есть запрос от производственников?
Сергей Монин: Да.
Альбина Пылаева: То есть тут с двух сторон идет процесс?
Сергей Монин: Да.
Альбина Пылаева: Ну, тогда, может быть, с чего начнем? Про производственников сказали. Вообще, можно ли монетизировать?
Сергей Монин: Подобные решения?
Альбина Пылаева: Индустрию «умных» вещей.
Сергей Монин: И можно и нужно. Да, сейчас уже, сейчас это видно, как, ну, потому что уже.
Альбина Пылаева: То есть кому это больше выгодно? Тем, кто предлагает решения? Или тем, кто внедряет сейчас, тратит на это деньги и где-то получит прибыль, может быть, из этих вложений не сразу?
Сергей Монин: Тут ситуация как раз, как вот принято у новомодных стартапов говорить, то есть выигрывают обе стороны. Это реально так. Это не какое-то рекламное зазывание. Нам интересно, потому что мы интегратор, мы зарабатываем, это наш бизнес. Поэтому любое внедрение нам идет только, так сказать, в положительные какие-то моменты в финансовом смысле. Бизнес решает свои задачи: либо задача – не сесть в тюрьму, либо задача – сэкономить, например, кучу денег на каких-то там моментах или заработать кучу денег на каких-то моментах. И сказать, кто здесь больше выигрывает, я даже, честно говоря, затрудняюсь. Обе стороны в плюсе. Правда.
Альбина Пылаева: Вы не экономический эксперт, но, тем не менее, если мы возьмем, я говорила про монетизацию. Можно ли вообще назвать бизнесом «интернет вещей»?
Сергей Монин: Можно.
Альбина Пылаева: И измерим ли он в каких-то показателях?
Сергей Монин: Он, к сожалению, сейчас.
Альбина Пылаева: Количество компаний, количество заработанных денег, место в рейтинге в каком-нибудь?
Сергей Монин: Сложный вопрос вы задали сейчас. Сложный, но, я объясню, почему. Дело в том, что этот бизнес не очень типовой. Вот мое руководство с надеждой смотрит на меня каждый раз, когда мы начинаем разговаривать про «интернет вещей» со словами: «Дай нам типовое решение». Потому что интегратору очень приятно продавать типовое коробочное решение.
Альбина Пылаева: Сергей, вот вы тот самый человек, который что делает?
Сергей Монин: Вот это сложный опять вопрос. Нет, не сложный. Я человек, который отвечает за решения в области инфраструктурных моментов, связанных с любыми сетями, то есть в нашей компании сетевыми технологиями занимаюсь я.
Альбина Пылаева: Просто я проверила это, для того чтобы, вот мы сейчас же про бизнес говорим. Вот насколько соотношение того, что вы делаете.
Сергей Монин: Да, я конечно, не экономист. Я с удовольствием трачу деньги.
Альбина Пылаева: И мой вопрос про экономику отрасли.
Сергей Монин: Я с удовольствием трачу деньги, то есть есть целая служба, которая совместно со мной работает, которая мне не дает много тратить денег, которая отвечает за бизнесовую часть, вот за экономику как раз. И я с удовольствием в этом направлении стараюсь не развиваться, потому что не хочется отбирать хлеб у людей, которые это умеют делать лучше меня, но я отлично вижу, что все истории, связанные с «интернетом вещей», они не в минус, то есть они прибыльные для нас и прибыльные для заказчика. У заказчика совершенно понятные планы окупаемости, что если вкладываешь икс денег, то обратно они к тебе вернуться через икс месяцев, условно говоря. Поэтому не вижу здесь как бы.
Альбина Пылаева: Вот сейчас хочу задать вопрос. Я, конечно, понимаю, что вы скажите: «да, действительно, это так», но вот по сути, честно, возможно ли современное производство без «интернета вещей»?
Сергей Монин: Ну, к сожалению, да.
Альбина Пылаева: Современное. Акцент – на современное. Не будущее, а современное.
Сергей Монин: Уже в меньшей степени, чем это было два-три года назад, но все еще, пока еще вот есть такие оплоты староверов, которые строят по-настоящему, в общем-то, современные производственные какие-то мощности без использования технологии «интернета вещей», но они, как правило, возвращаются все равно со словами: «А давайте что-нибудь, соберем информацию с датчиков, проанализируем ее». Я думаю, что сейчас уже развивается все это достаточно интенсивно, то есть уже количество вещей, подключенных к сетям, превысило количество людей, живущих на нашем земном шаре. И это просто нам намекает на то, что дальше будет только хуже в смысле количества, но только лучше с точки зрения технологии. И никуда они не денутся, еще год-полтора-два. Ну, мы реально сейчас сталкиваемся с заказчиками, которые на нас выходят сами.
Альбина Пылаева: Есть новые отрасли какие-то? Я понимаю, мы сейчас говорили про нефтегаз. Понятно, отрасль богатая и, естественно, она в мировом тренде находится.
Сергей Монин: Да, конечно.
Альбина Пылаева: Какие еще отрасли? С какими отраслями, может быть, новыми приходится работать? И какие традиционно уже сотрудничают с вами, им нужны ваши решения, скажем так?
Сергей Монин: Конечно, богатые отрасли. Нефть, переработка, нефтехимия. У них, конечно. Просто химия. Буквально недавно вернулся с командировки из такого объекта, который заинтересован в этом решении, громадного. Они, конечно, впереди всех, потому что у них больше финансовых возможностей. Но на нас сейчас выходят объекты производства, которые не сопоставимы просто по бюджету. Например, магазины. Вот обычные продовольственные магазины. В Красногорске есть такой, у которого решается очень простая задача – экономия электроэнергии. Как она решается? В продовольственном магазине есть большой холодильник. Если у него дверь открыта, то температура в нем растет – электроэнергии тратиться больше. Совершенно банальнейшая вещь абсолютно. А если у него компрессор выходит из строя – у него вибрация начинает расти. Мы вешает датчик температуры внутри, температуры снаружи, датчик вибрации на компрессор. Все это идет в облако, где работает аналитика, не очень больших денег стоящая, которая просто говорит: дорогой друг, у тебя в течение такого-то времени открыта дверь в холодильнике. И вот камера, которая включилась после открытия двери, которая показывает: кто это зашел и не закрыл дверь. Директор магазина счастлив просто. Он начал экономить деньги на электричестве. Затраты не бешеные. Датчики стоят сейчас достаточно смешных денег. Аналитика – тоже какие-то разумные деньги. Доступ в Интернет в любом магазине есть.
Альбина Пылаева: То есть техника дисциплинирует людей?
Сергей Монин: Абсолютно. А главное, что она приходит от нефтянки, которая располагала безумными какими-то деньгами, на уровень простого магазина, который видит, как он отобьет свои затраты, достаточно быстро.
Альбина Пылаева: Вот скажите, сама технология и подходы «интернета вещей» – это, вообще, революция?
Сергей Монин: Нет. Это эволюция. Но есть такая профессия – маркетологи. «Это весело, но стыдно – так обычно говорят про них. Нет, без них, конечно, никуда. Но это все, конечно, очень раскручено. Это позволяет продавать эти технологии достаточно легко и приятно, поэтому я только за, конечно. Но, в принципе, это эволюционное развитие тех самых систем управления, к которым добавились несколько технологий: аналитических, технологии передачи данных. И все это приняло вот такой вот вид. Ну, для нас же не обязательно идти под флагом революции. Пусть будет эволюция.
Альбина Пылаева: Тогда опять-таки к предметным вещам вернемся. Вот какие самые интересные разработки на данный момент у вашей компании?
Сергей Монин: Каска просто бьет все рекорды по популярности. «Умная» каска, которая позволяет контролировать: одета ли она на голову, в какой момент она снимается с головы, какова температура внутри каски. Это на случай если, не дай бог, человека чем-нибудь завалило, а мы видим, что температура +100, – это значит, можно не очень торопиться его доставать, к сожалению. Каска также меряет удары по ней. То есть если пришел удар по каске – в реальном времени оператор видит, что Петрову, или Иванову там, что-то ударило по голове. И датчик невесомости: если падает с лестницы, с каких-то высоких объектов. Все это передается в облако Softline, например. Наше любимое облако. Или если у партнера, допустим, облако Microsoft есть – можем Microsoft, амазоновское облако, куда угодно, не принципиально, или на локальный сервер предприятия. И там все это дело прекрасно видно в реальном времени. Я вам пришлю обязательно ролик, где все это дело отражается.
Альбина Пылаева: Интересно.
Сергей Монин: Есть также система вызова помощи. Если сотрудник бьет кулаком по каске три раза подряд, то у оператора всплывает надпись: «Сотрудник просит помощи». Вот эту штуку мы, действительно, сейчас пилотируем просто на огромном количестве, огромное количество желающих пилотировать этот проект.
Альбина Пылаева: Себестоимость дорогая? Изготовления этой вещи.
Сергей Монин: Вот сегодня у нас как раз было совещание, ровно с него, мы определяли, как мы это продавать-то будем. То есть модель продаж. Если как бы открывать карты и говорить про себестоимость каски, она, в принципе, не великая получается. Прототипы мы делали на устройствах, которые покупали в магазине. На улицу вышли, в радиолюбительский магазин зашли, датчиков накупили разных, все это туда собрали. Для прототипа, не для производства.
Альбина Пылаева: А кстати, кто будет собирать-то вот это все?
Сергей Монин: У нас есть любимый партнер – компания «Компонента», которая нам как раз вот в этом смысле помогает очень. Потому что, собственно, производство. Мы интеграторы. Мы руками работаем, но не выпиливаем сами платы, не травим их кислотой. Для этого есть специально обученные наши любимые партнеры.
Альбина Пылаева: Про каски говорили. Я перебила вас вопросом: дорого или нет.
Сергей Монин: Ничего-ничего. Да. Так вот, к тому, что сама каска не очень дорого будет стоить.
Альбина Пылаева: Ну, вообще, с каской уже все понятно. Прекрасный продукт, пойдет в жизнь. Может быть?
Сергей Монин: Второй кейс, да?
Альбина Пылаева: Да, второй кейс.
Сергей Монин: Вы просили несколько.
Альбина Пылаева: Несколько, если есть.
Сергей Монин: Второй кейс шикарный, который тоже сейчас пользуется большим спросом и будет внедряться на предприятиях Москвы в том числе, там один из нефтехимических объектов. Это позиционирование. Чрезвычайно важно видеть, где Иванов, как сотрудник, находится в этот момент. Учитывая, что у него еще и каска на голове, допустим, ему стало плохо (а мы это с помощью каски можем определить) – надо понять, где ему стало плохо. У нас есть карта офиса – и мы можем современными технологиями на основе радиочастотных меток (так называемые RFID) понять, где находится Иванов. И мало того, что Иванов, что ему плохо, мы можем даже вызвать какую-то бригаду, которая ему поможет, в конкретную точку пространства. Эти две технологии у нас работают совместно, но они, вообще могут и независимо друг от друга работать. Потому что некоторым нужна только каска, а некоторым нужна только система позиционирования. Вот это второй кейс, который в области «интернета вещей» – позиционирование людей, объектов.
Альбина Пылаева: Как хорошо, что эпоха роботов еще не наступила. Вы сможете выпустить достаточно много таких касок. И еще у вас будет спрос на позиционирование, потому что находится живой человек.
Сергей Монин: Да, кстати говоря, система, мне кажется, скоро заинтересуется. Они предлагают там вшивать чипы под кожу на затылке людям, и тогда будет не обязательно вешать метку радиочастот.
Альбина Пылаева: А здоровье как же?
Сергей Монин: Ну.
Альбина Пылаева: Пока об этом не думают, пока только о профессии.
Сергей Монин: Нет, думаем. Почему нет?
Альбина Пылаева: Ну, я думаю, конечно.
Сергей Монин: Да.
Альбина Пылаева: Все-таки, наверно, как любая «умная» вещь, она требуют какого-то системного охвата. Иначе она не будет «умной», мне кажется.
Сергей Монин: Совершенно верно. И, конечно, вопросы о сертификации, в том числе и медицинские, они стоят. Но в этой области, я думаю, все будет не страшно, потому что частоты, которые там используются, они, в общем, нам всем хорошо знакомы. Например, сотовый телефон в свое время как раз работал на одной из частот, которые используют каски. Там 868 мГц. Примерно там работали старые сотовые, и никто не жаловался. А тут будет и передатчик в 10 раз меньше, слабее, даже больше, чем в 10 раз. Более слабый передатчик, а частоты те же. То есть, тут, скорее всего, проблем.
Альбина Пылаева: Ну, телефон с нами круглосуточно, а рабочий день по КЗОТу – восемь часов.
Сергей Монин: Да, и каску можно снять.
Альбина Пылаева: Значит, позиционирование, кейсы.
Сергей Монин: Да, дальше мы сразу несколько кейсов производственных. Вот типа магазин. Мы хотим анализировать расход электроэнергии. Производство небольшое такое. Есть компания, которая занимается производством кухонь, вот эти решения кухни. У них производственный цех, и там тоже нужно анализировать обстановку, связанную с температурой, с вибрациями оборудования, с влажностью, с вытяжкой. Потому что там мебельное производство, кухонная мебель – для них все это критично важно. То есть вот кейсы, которые в работе я перечислил, которые прям сейчас уже работают.
Альбина Пылаева: Понятно. А может быть, про перспективу? Или вот вы, как эксперт, и сравнивая, что, какие вещи уже востребованы, делаются, какими другими компаниями в других странах, например?
Сергей Монин: Сегодня пришел. Я просто продолжаю про эти все истории рассказывать. Что касается других стран, объявился заказчик, который просит провести пилотный проект с касками в США. Неожиданно для нас совершенно. Просто на выставке наши партнеры каску показывали нашу в Мюнхене. Сегодня прилетели оттуда. И пилотный проект в США уже в процессе. Реальный заказчик абсолютно. «Приезжайте, ставьте. У нас, – говорит, – нет проблем с сертификацией». Ну, у нас-то есть, то есть у нас нельзя внедрить так легко решение – прям вот без подписи, что она безопасна для здоровья. Там как-то с этим проще. Видимо, меньше думают про своих сотрудников. И готовы внедрить там. То есть эти технологии не сказать, что это супер космическая идея с касками, все довольно понятно, как обычно говорят в таких случаях, но она неожиданно оказалась востребованной в большой области спектра человеческих активностей и в том числе за рубежом. Вот обычно еще спрашивают: насколько мы отстаем от развитых стран.
Альбина Пылаева: Я хотела, знаете, я хотела немножко более укрупнить этот вопрос, но вы мне не рассказали, что в мире, вообще, происходит с этим «интернетом вещей».
Сергей Монин: Вот я к чему и веду.
Альбина Пылаева: У нас каски, а что еще? Я просто хотела вопрос про отставание, ну, более глобально задать, хотя давайте сейчас его и разберем.
Сергей Монин: Давайте.
Альбина Пылаева: Давайте. Отстаем мы или нет на самом деле?
Сергей Монин: Нет.
Альбина Пылаева: Потому что это же вот как раз не по количеству предметов, которые мы внедрили, а в целом есть какая-то экономическая составляющая. Отстаем насколько? Потому что.
Сергей Монин: Да, вот по количеству внедрений, наверняка, отстаем. Но мы не отстаем по технологиям. Технологии в современном мире распространяются мгновенно практически. Как только была принята технология, стандартизована технология передачи данных по беспроводке с батарейкой, которая держит там десять лет заряд (есть такой протокол), она моментально практически появилась в России. Чипы делают в Китае. Мы их собираем, вставляем в каску, еще куда-то. Это что значит – мы отстаем? Заимствуем что-то? Да нет, весь мир так живет. То есть в этом смысле сейчас слово «отставание» очень, скажем так, странное слово. Да, на уровне производителей чипсетов, на уровне элементной базы мы практически отстали на всю жизнь от каких-то стран, но на уровне решений (интеграции, внедрения каких-то новых технологий), ну, в общем, я бы не сказал, что отставание какое-то заметное. Совсем небольшое. Я не рассказал еще о третьей части составляющей, то есть данные собирают датчики, передает их транспортная инфраструктура, а дальше вступает в силу третья часть – аналитика. Она может быть обычной – примитивной, которая просто в виде светофора (хорошо-плохо, красный-зеленый, вызови скорую). А может быть совершенно гениальной, в смысле, по своей предиктивности, то есть она может предсказать какие-то события: сказать, что вот твое производство станет убыточным, если ты будешь продолжать вот в таком режиме использовать оборудование. Ну, как вариант. Умные предиктивные решения – это совершенно замечательная гениальная вещь. И она, основываясь на этих данных (давайте называть их «Big Data» – так моднее будет звучать), может такие выводы делать.
Альбина Пылаева: Ну, вот смотрите, если мы говорим об отставании, допустим, российских компаний именно в сфере «интернета вещей», само это направление очень молодо, может быть, здесь нет какого-то разрыва и очень легко все нагнать?
Сергей Монин: Именно поэтому, да.
Альбина Пылаева: А если сравнивать с другими, не с «интернетом вещей», а с другими составляющими промышленной революции, то здесь, вот как вы считаете, как эксперт, мы догоняем? Намного отстаем? Потому что есть же цифры, что если в странах-лидерах на десять тысяч человек, по-моему, приходится триста или четыреста роботов, то в России – два.
Сергей Монин: Несомненно так, да.
Альбина Пылаева: То есть у нас вообще отрыв небольшой или только в области «интернета вещей»?
Сергей Монин: Нет, это, конечно, и в робототехнике, где угодно. Но тут, понимаете, если у нас было два робота хороших, а в какой-то соседней стране – триста, тоже неплохих, то технологически, значит, мы не отстаем. Мы отстаем по количеству внедрений, да: два против трехсот.
Альбина Пылаева: А что мешает тогда?
Сергей Монин: Тут много факторов. В первую очередь, конечно, производство. То есть мы заносим какие-то идеи – производство может им сопротивляться, может – нет. Но меня, повторюсь, в течение последнего года.
Альбина Пылаева: То есть психологическая неготовность бизнеса?
Сергей Монин: Да.
Альбина Пылаева: Или какая-то другая?
Сергей Монин: Да, психологическая. Потому что экономически у них уже нет отмазки, грубо говоря, не внедрять это. Когда ты на пальцах показываешь, что ты сейчас вложишь икс денег, а потом получишь икс плюс пятьдесят, через там полгода, условно говоря, – это довод для любого руководителя предприятия сногсшибательный.
Альбина Пылаева: Может быть есть какое-то неверие в цифры или нет примеров каких-то успешных?
Сергей Монин: Уже есть какие-то успешные примеры. Уже есть. Вот проблема в этом сейчас немножко. Но, я повторюсь, уже.
Альбина Пылаева: Или, наоборот, проблема в технологическом внедрении?
Сергей Монин: Нет.
Альбина Пылаева: Где преграда?
Сергей Монин: Проблем технологических внедрении я не вижу, честно говоря. Технологии более-менее знакомы, уже опробованы, то есть есть нюансы, конечно. Есть законодательство, о котором мы еще не успели с вами поговорить, которое в каком-то смысле может помочь, а может и затормозить. Да, есть куча нюансов, но нет пропасти. Да, мы внедрили два робота, а там где-нибудь в каком-то другом государстве – триста, но это только количественная разница. Повторюсь, похоже, ситуация меняется. Меня очень радует, что инициатива начала приходить от производства. Они начинают приходить к нам (к айтишникам) со словами: «Сделайте что-нибудь. Я слышал, что это можно». Вот ровно, я прям вижу этот рост, за последние особенно полгода-год. Поэтому надежды у меня очень такие радужные.
Альбина Пылаева: Вот мы говорим в общем и целом, а можно вот определиться по доле российских предприятий, которые внедрили «интернет вещей»? Есть какая-то статистика на этот счет?
Сергей Монин: Я так эмпирически, просто из своего опыта могу. У меня точной статистики нет, просто моя какая-то у меня статистика. Я думаю, что этот процент небольшой и выражается где-то порядка. Внедрили или хотят? Или в стадии внедрения находятся? Ну, давайте так. Проявляют интерес к этой тематике, да?
Альбина Пылаева: Нет, интерес к тематике – это одно. Это можно повстречаться с заказчиками. Вы их, займетесь просветительской работой – сделаете презентацию. А уже работать с этим?
Сергей Монин: То есть уже прям вот?
Альбина Пылаева: Да.
Сергей Монин: Тут процент, конечно, небольшой.
Альбина Пылаева: То есть делать нормально цифровую фабрику, цифровое предприятие.
Сергей Монин: Тут процент, правду сказать надо, небольшой. Я думаю, процента два – которые уже что-то.
Альбина Пылаева: Хорошо. Уже работают, уже можно считать их предприятиями будущего.
Сергей Монин: Да, не более двух процентов.
Альбина Пылаева: А готовность тогда?
Сергей Монин: А вот готовность значительно выше уже.
Альбина Пылаева: И как скоро от идеи, от как бы энтузиазма что-то делать предприятия перейдут к следующей стадии – просто вкладывание денег, налаживание, поиск поставщиков IT-решений и т.д.? Вот когда этот процесс придет в менеджерское решение, скажем так?
Сергей Монин: Тут есть несколько нюансов, конечно. Когда я сказал, что таких значительно больше, – действительно, больше на порядок. Но порядок – это, соответственно, пятнадцать процентов, которые начали проявлять интерес к этим, и готовы что-то делать. Сейчас в менеджерское решение трансформируется все следующим образом. Вот те времена, благословенные для интеграторов, когда интеграторы просто отгружали коробки, они уже, в общем, практически закончились. Сейчас просто коробки с маршрутизаторами, с коммутаторами и с точками доступа – еще есть такие продажи, но они все стремятся уменьшиться, к сожалению. Сейчас, как правило, заказчики приходят со своими болями какими-то. Они приходят и говорят: «Мне не нужно 28 маршрутизаторов такой-то фирмы. Решите мою проблему с тем, что у меня некачественно получается кирпич (допустим, если какое-то кирпичное производство)». Или там бетонные плиты. Кейс недавно такой был. Начинаем интересоваться: «А что не так с вашими бетонными плитами?» Они говорят: «Ну, трескаются на входе. Что-нибудь придумайте. Поставьте какие-то камеры, какую-то аналитику. Придумайте сами. Вот мы вам свою боль головную высказали. Решите ее». Вот как сейчас в этой области выглядит бизнес, очень интересно. И что дальше происходит? Мы начинаем искать.
Альбина Пылаева: Это озвучивает генеральный директор или какой-то?
Сергей Монин: Зачастую даже айтишник.
Альбина Пылаева: Айтишник скорее?
Сергей Монин: Хотя, конечно, это такая речь генерального директора, конечно, да. Вот решите мою проблему в том, что у меня много брака. Вот решите мне ее и все. Как – не знаю. Ваши проблемы. Что дальше происходит? Мы начинаем искать решения какие-то. Это, кстати, самый интересный момент – когда мы начинаем искать. Как это можно сделать? С помощью каких решений на рынке? Если нет решений рынке, давайте что-нибудь придумаем, какую-нибудь каску хитрую или там видеоаналитику какую-то интересную. Когда решение на уровне пилота какого-то готово, мы приходим со словами: «Дорогой заказчик, вот есть пилотное решение, которое решит твою проблему». И тут он его не покупает опять-таки, а говорит: «Отлично! Давайте пилотный проект. Давайте посмотрим, как он работает». Это еще там несколько месяцев эксплуатации, тестовые, пилотные решения, критика.
Альбина Пылаева: А за чей счет этот проект?
Сергей Монин: Вы сейчас затонули такую головную боль интегратора: за чей счет этот банкет с пилотными. Зачастую иногда за счет интегратора, хотя это очень неприятно, и хочется как-то разделить эти риски с заказчиком. Но бывает всякое. Вот после успешного пилотного проекта, если он успешный, вот тогда случается менеджерское решение. «Да, внедряем, – говорит менеджер, – убедили, это работает». Вот такой сейчас длинный путь. Поэтому сказать прям сразу, поэтому и сложно сказать процент предприятий, которые.
Альбина Пылаева: Ну, вот опять, возвращаясь к тому, что я слышала про этот, с форума, предлагается, действительно, это решение, во-первых, чуть ли не к 2024-ому году сделать экономику цифровой. И там нет как раз вот перенесения полномочий, что вот только IT-отрасль это все принесет и сделает всю экономику цифровой. Нет, там как раз какая-то цепочка: и наука, и производство и т.д. (ну, то, что обычно говорится). Но, все эти цепочки в какую-то официальную цепочку создаются. Это не холдинг, а вот как бы масса проектов, заключенных в один проект. Вот такие предлагаются решения интересные. Я думаю, вот то, о чем вы говорите, – это само собой складывается эта цепочка будущих, цепочка внедрений, когда, наверно, сокращается время, да?
Сергей Монин: Да.
Альбина Пылаева: От одного проекта до другого. Все проекты складываются в один какой-то, и получается внедрение конкретной вещи на производство. Ну, я не специалист, здесь, может быть я не точна.
Сергей Монин: Нет, вы правы, мысль-то понятна. Да, действительно, так и происходит по большому счету. Тут роль вот этих форумов в том, чтобы как-то глобализировать что ли, вот эти все вещи, которые порождаются, свести их в общие решения, которые можно было бы там глобально распространять на заказчиков.
Альбина Пылаева: Ну, а в принципе есть какие-то критерии, по которым можно сказать: вот это производство – цифровое? Вообще, насколько глубоко это все у нас в российской промышленности? Какие направления здесь можно считать приоритетными?
Сергей Монин: Что касается определения – цифровое либо не цифровое производство, скажем так, если какие-то решения принимаются не оператором с аналоговым мозгом (то есть не человеком), а какой-то программой (каким-то механизмом, каким-то прибором), условно говоря, то тут уже можно говорить о каких-то цифровых производствах, цифровых предприятиях. Пока управление производством лежит на плечах операциониста (оператора, человека со всеми его ошибками и прочими пирогами), – это все не цифровая история. Поэтому здесь как раз довольно просто. Если решение автоматизировано и не требует вмешательства человека, давайте считать его цифровым. Вот предлагаю такое определение внести.
Альбина Пылаева: Не так много времени осталось, но очень важный вопрос. Вы, говорили, когда мы перечисляли, что мешает, промелькнуло слово «стандарты». Стандарт – это очень близко к госрегулированию.
Сергей Монин: Да.
Альбина Пылаева: Вот как вообще в принципе к «интернету вещей» относится государство?
Сергей Монин: Государство – структура инертная. Как только появляется какая-то новая технология, вряд ли государство будет моментально как-то реагировать. По понятным причинам. Государство – такой неповоротливый слон, который старается не делать резких движений. Зачастую он старается, не всегда у него это получается. Поэтому, как правило, на новые технологии он реагирует с большим запозданием. К чему это приводит? Это часто является большим тормозом в развитии. Например. Характерный пример. Осенью мы встречались с одним потенциальным нашим заказчиком, который является страховой компанией, занимающейся страхованием в области медицины. Эта компания оказывает услуги по лечению граждан. Глобальная проблема, которую они нам преподнесли во время первой встречи, заключалась в том, что им бы хотелось по возможности оказывать медицинскую помощь в каких-то рамках удаленно (так называемая телемедицина). Мы с большим удовольствием включились в работу. Предложили несколько решений: о том, как организовать видеоконференцсвязь между больным и доктором, как обеспечить экстренный вызов скорой застрахованному лицу, как все его медицинские данные доктору для консультации выводить на экран. И все это разбилось ровно о законодательство. О законодательство осени прошлого года.
Альбина Пылаева: Ну, смотрите, по-моему, государство ведь тоже заинтересовано. У государственных учреждений очень много цифр.
Сергей Монин: Да.
Альбина Пылаева: Оно одно из интересантов, вообще-то, всей этой истории.
Сергей Монин: Так я вот, если позволите, завершу, чем дело-то кончилось. То есть осенью все это разбилось о то, что законодательства не было о телемедицине.
Альбина Пылаева: Так сейчас.
Сергей Монин: А сейчас вроде бы как сдвинулся, то есть сейчас уже телега начала двигаться в этом направлении. Уже приняты какие-то решения. Уже можно вот эту тему развивать. Это вот просто пример – как влияет на «интернет вещей» государство. Ровно своим законодательством.
Альбина Пылаева: А что происходит в области стандартизации?
Сергей Монин: В области стандартизации.
Альбина Пылаева: Ведь трудно придумать стандарты к чему-то новому. Вообще, инновации стандартизировать достаточно сложно.
Сергей Монин: А тут, понимаете, какая благодатная область. Мы же определились с тем, что «интернет вещей» – технология не супер революционная, не новая. Если мы используем другой стандарт в передаче данных из точки А в точку Б, – ну, он стандартизуется со временем, а сейчас если не стандартизован – так большой беды зачастую в этом и нет. То есть я бы не сказал, что стандартизация – очень уж большой тормоз на пути развития «интернета вещей». Да, есть несколько технологий передачи данных, которые до сих пор еще не стандартизованы. Причем, я не про государство даже говорю, а про технические стандарты.
Альбина Пылаева: Госрегулирование, скорее, да?
Сергей Монин: Да я даже про технические стандарты, которые пока еще не приняты, потому что это свежие технологии. Но с технической точки зрения, это не является проблемой. Ну, по крайней мере, эта проблема легко как-то решается. А вот в области госрегулирования – да, может быть. Вот пример с телемедициной. Без госрегулирования в этой области мы не можем двигаться вперед. Нам просто, это будет нарушением законодательства. Поэтому тут вот так, такая история.
Альбина Пылаева: А есть ли реальный, действительно, спрос? И что еще нужно сделать, чтобы «интернет вещей» с какими-то темпами соответствующими вообще тому, как настигают новые технологии и производства, и другие сферы нашей жизни, что нужно сделать, чтобы спрос был реальный и «интернет вещей» просто стал массовым явлением?
Сергей Монин: Если говорить про индустриальный «интернет вещей», а не про домашний. Потому что домашний как-то сам себе пробьет дорогу. Там понятная история.
Альбина Пылаева: Потребительский, да, мы сегодня не затронули потребительскую историю.
Сергей Монин: Да, это отдельная тема просто. Не индустриальный, а обычный домашний «интернет вещей» – тема отдельная. Что касается индустриального «интернета вещей», то для того чтобы он развивался более бурными темпами, на самом деле, достаточно правильным образом рассказать потенциальным заказчикам, какие выгоды он получит. Мы сейчас, как интегратор, получаем, ну, работаем больше от заказчика, то есть вот сейчас такая ситуация, когда заказчики к нам приходят со словами: «Сделайте нам». Они, может быть, и не знают этих слов: «интернет вещей». Но они приходят с теми вот своими проблемами, которые хотели бы решить, и, как мы понимаем, с помощью этих технологий, они это сделают. Но достаточно большое количество предприятий в нашей стране, и не только в нашей стране, они просто не знают, что эти проблемы можно решить. Я бы на месте какого-то там предприятия в области СМИ, например, Mediametrics, просто посвятил бы достаточно большое количество каких-то своих мероприятий.
Альбина Пылаева: А у нас есть просто целый канал медицинский.
Сергей Монин: Это прекрасно. Просвещение в данном случае сработает.
Альбина Пылаева: Целый медицинский канал, и он работает.
Сергей Монин: И вот сейчас, тем более, когда законодательство сдвинулось с мертвой точки в области телемедицины, это просто благодатная тема.
Альбина Пылаева: Наш разговор подходит к концу. Напоминаю, что с нами был Сергей Монин – менеджер департамента инфраструктурных решений управления сервисов Группы компаний Softline, и мы говорили об «интернете вещей». И как вывод, к которому мы, наверно, пришли вместе с Сергеем: «интернет вещей» – это шанс построить современную экономику. Его просто нужно вовремя и хорошо использовать. Спасибо вам, Сергей, за сегодняшний разговор.
Сергей Монин: Спасибо вам.
Альбина Пылаева: Надеюсь, было интересно и тем, кто нас слушал.
Сергей Монин: Спасибо.