И. Матысяк:
Добрый день, уважаемые зрители и слушатели, дорогие друзья! В эфире программа «Полилог» и я ее ведущая Ирина Матысяк. Сегодня у нас в гостях Владимир Лёвкин. Я думаю, что этого российского музыканта представлять особенно не надо, он очень известен.
Здравствуйте Владимир!
В. Лёвкин:
Здравствуйте Ирина, и все слушатели и зрители. Радио у нас теперь тоже обладает технологиями, слава богу, может быть это и хорошо!
И. Матысяк:
Я думаю, что не «может быть», а точно. Мы встречаемся накануне вашего юбилея. И обычно в этот период времени люди подводят итоги, и что-то такое планируют, ставят задачи на будущее. Давайте попробуем это сделать вместе. И начнем мы с детства. Вы родились в Москве, ваш отец военный вы достаточно долгое время прожили в Германии по роду его службы. Музыке вы начали учиться в 6 лет на баяне, потом вы были председателем всесоюзного пионерского штаба. Скажите, пожалуйста, какие воспоминания из детства вы сохранили на всю жизнь? Что вы не можете забыть из своего детства?
В. Лёвкин:
Ой, да много чего! И танки, и бронетранспортеры, и вот вся эта военная жизнь, это дисциплины какие-то. Я не могу сказать лишения, потому что это был Потсдам, это было очень здорово на самом деле. Жить в другой стране, общаться с людьми совершенно другой культуры. Да, в музыкальную школу пошел в шесть лет. У нас был конкурс на 9 мая, на День победы, немецкие ребята должны были играть советских композиторов, а мы играли немцев и австрийцев. Я их с Моцартом на баяне всех победил. Там интересный был момент, он правда вот в голове встает: мама купила белую рубашку, такую с жабо красивая, безрукавочка такая, зеленого цвета. Мой учитель за мной выносит баян, ставит мне на колени, меня вот столько остается, то есть жабо мамино сыграло только в начале и в конце, все остальное сам. В детстве очень много всего было, это и рождение сестры, там в Потсдаме. Это, конечно же, уникальный концерт нашей заслуженной певицы в доме офицеров. Поет совершенно уникально, по-моему, она обладательница уникального голоса, она выходит, поет «белеет ли в поле пороша», Людмила Зыкина поет. А я очень любил эту песню. «Стоит над горою Алеша, в Болгарии русский солдат», она поет эту песню, я встал в проход и пою, прям, пою в голос. Офицеры оборачиваются, благо папы рядом не было, он бы меня посадил. А она так смотрит, ну-ка иди-ка сюда, иди ко мне, и я вышел на сцену и вместе с ней допел. На самом деле для меня это было такое прямо вот мое. Позже, когда мы были в Германии на гастролях как раз на выводе войск из Германии, я напомнил ей, говорю, вы не помните Потсдам, маленький мальчик поет вместе с вами песню. Она говорит «белеет ли в поле пороша»? Я же тебе сказала, потом артистом станешь!
И. Матысяк:
То есть она как бы ваша крестная мать.
В. Лёвкин:
Да!
И. Матысяк:
Оказалась в плане музыки и пения. А потом вы поступили в МЭИ.
В. Лёвкин:
На самом деле я приехал поступать в педагогический, просто очень устал ехать. Вышел, смотрю 2 института рядышком. Ну, подумал вот этот с большими колоннами, пойду туда. Московский энергетический, да учился на ЭПТФ, электрификация автоматизация промышленности и транспорта, и наш год весь забрали в армию. Осталось там 5 институтов. Пошел в армию на северный флот. Нет сослагательных наклонений, есть просто какие-то воспоминания, которые приятные. Те же из армии воспоминания, мы играли в группе «Горизонт», ну он назывался вокально-инструментальный ансамбль «Горизонт». Играли разные песни, там было каких-то 6 обязательных, «не останусь комсомолом, буду вечно молодым». И потом когда командир уходил, мы уже играли все что угодно. Там, наверное, впервые я стал исполнять свои песни, хотя и до армии это было немножко со сцены. Был конкурс, газета «Комсомолец заполярья» проводила типа рок-фестиваля. Мы сбежали, переоделись в гражданку и заняли первое место, за что получили…
И. Матысяк:
Нарушили дисциплину.
В. Лёвкин:
Естественно! Мы же матросы военные!
И. Матысяк:
В армии во флоте с дисциплиной жестко.
В. Лёвкин:
Очень жестко конечно все, но нас простили, потому что первое место. Но строго настрого запретили, сказали: все, следующие все выступления только в военной форме.
И. Матысяк:
Потом вы поступили в Гнесинку, или что раньше, «На-На» или Гнесинка?
В. Лёвкин:
Я условно пошел экзамены сдавать и тут вот прочитал объявления подавать документы в Гнесинку, и практически сразу прочитал объявление про «На-На» и пошел туда. Взял гитарку и пошел.
И. Матысяк:
И вас выбрали по конкурсу. Вот 10 лет вы были обожаемым солистом всех символов, кумиром. Вот что главное для вас было в этом периоде жизни?
В. Лёвкин:
Учеба. На самом деле учеба была очень интересна, смотреть как Бари Каримович, кстати, у него тоже в этот же день, как и у меня, юбилей, обучает молодежь. Каким образом, подсматривать за ним какие-то режиссерские находки, что-то такое, что потом, когда я учился в ГИТИСе, для меня уже было как таблица умножения, все уже было понятно, ведь это очень близко. Иоаким Шароев, царство ему небесное, уникальный человек, когда я сдавал экзамен, говорил: «Чего вы его тут дергаете? Он уже вторую страницу из моей книжки цитирует, а вы чего, не читали мою книгу?», сказал он приемной комиссии. Вот эта жизнь, я иногда говорю, что там было все девять жизней по большому счету, потому что практически 10 лет, первый отпуск через семь лет, гастроли постоянные, по 11 месяцев нас нет дома.
И. Матысяк:
900 концертов в год.
В. Лёвкин:
Да, там один год был, конечно, оё-ёй! В книгу рекордов Гиннеса занесли этот рекорд. И когда ты понимаешь, что вроде поток-поток-поток, старшая дочь выросла практически без меня, и есть какие-то сожаления, есть какие-то вещи. Но это был очень серьезный опыт, опыт для того, чтобы идти дальше.
И. Матысяк:
Зритель, он же видит внешнюю сторону, он видит этот праздник, это шоу, которое было на сцене. А артист, он же должен что-то иметь внутри для того, чтобы это показать зрителю, донести.
В. Лёвкин:
Естественно. В любом случае иногда сложно очень говорить о том, когда молодые ребята поют песню о любви. Совсем молодые, можно сказать, дети. Потому что о любви невозможно петь, не почувствовав чувство любви матери, любви семьи, к родине, это одно. А любовь к женщине немножко другое. И когда я вижу, как молодые ребята поют песни о любви, мне как-то не по себе, потому что, да красиво, да юношеский голос, когда такие свежие ощущения, но вот чего-то не хватает. У меня примеров много, я не то, что подрожал, я учился на многих исполнителях. Когда в первый раз спел «Как это все случилось, в какие вечера, три года ты мне снилась, а встретил…», то есть это не техника, это душа. И поэтому очень важен процесс обучения. Иногда ко мне приходят молодые ребята и говорят, мы умеем петь, мы хотим… Я говорю, а музыкальную школу хотя бы закончили? Мне говорят, нет, но мы поем же ведь. Я им говорю, ну поют много. Музыкальная школа, институт дают вот этот профессионализм, держать связки в рабочем состоянии, когда нужно, когда не нужно отпустить, какие-то такие вещи, с которыми потом проще. Ты выходишь на сцену, и ты понимаешь, что ниже этого уровня ты никогда не споешь, ты можешь выше, потому что там у тебя сегодня такой день, сегодня что-то случилось. Ты можешь выдать эмоцию какую-то. Ты понимаешь, ощущаешь дыхание зрителя, а это же очень важно. Не зря в институте и вообще везде учат очень простой вещи - почувствовать зал, вот в театральном институте это очень важно, почувствовать зал. Ты выходишь условно на первую песню, и ты смотришь, где кто, кто более расположен, кто боле не расположен, куда давить и куда не давить, и вот этот мячик, как называют, ты бросаешь в зал. И ждешь ту секунду, когда он вернется. И если в середине песни - шикарно! Если сразу после этого еще лучше! В конце - отлично! Иногда нужно этот шарик бросать еще очень долго, потому что есть залы, которые очень трудные, вот поверьте.
И. Матысяк:
Это, какие?
В. Лёвкин:
Кремлевский дворец съездов, это очень трудный зал, нереально трудный.
И. Матысяк:
Почему?
В. Лёвкин:
Потому что наверно там съезды проходили.
И. Матысяк:
Вы думаете, он хранит эту энергетику?
В. Лёвкин:
Вполне возможно, не знаю. По большому счету все-таки артист это такая субстанция, которая, я по себе знаю и по своим друзьям, человек, который ищет постоянно. Потому что находиться в рамках стиля, в рамках аранжировок, на своих каких-то вокальных данных невозможно. Это неинтересно, это даже претит. Поэтому я и в кино снимался и театральную… мы в институте играли всякие разные куски.
И. Матысяк:
А вы ГИТИС окончили режиссерский, да?
В. Лёвкин:
Да, разные постановки играли очень интересно, но у меня есть несколько сценариев, которые пока не воплощены. То есть всего все очень много и на самом деле очень приятно, что вы задаете эти вопросы, они обычно где-то уходят. Вот чем ты сейчас занимаешься? Что ты там делаешь или не делаешь? А таких вопросов очень мало, и когда можно об этом поговорить, спасибо еще раз больше.
И. Матысяк:
Вы знаете, у вас, когда я готовилась к этой передаче, я поняла, что вы прожили не одну жизнь. В течение этого периода, взлеты - падения - взлеты - падения и они какие-то все разные. Скажите пожалуйста, из всего того что было, вот какая жизнь она ваша? Именно где вы являетесь сами собой?
14:12
Сегодня. Здесь и сейчас. Вы знаете, сложный вопрос! Я иногда думал об этом, но по большому счету ответить на него очень сложно. У меня есть прошлое определенное, я понимаю, что оно разное, где-то плюс, где-то минус. Свои поступки я могу трезво оценивать, слава богу, есть какие-то планы на будущее, но все равно живем мы сегодня. Вот после вас я поеду поздравлять метро с 82-летием. Буду петь прямо на станции Боровицкая, если кто будет рядом, подходите.
И. Матысяк:
То есть вы для всех открыты.
В. Лёвкин:
Да, абсолютно! Открытая информация.
И. Матысяк:
Давайте коснемся сложного периода в вашей жизни, потому что не каждый человек может это преодолеть. Я так себе представляю, слава, поклонницы, цветы, деньги, в конце концов. И вдруг раз! И все это заканчивается и человек остается один на один в борьбе за то, чтобы хотя бы, чтобы дышать, жить.
В. Лёвкин:
Ну, слава богу, рядом была семья, это и мама, и папа, и сестра, и старшая дочь, и первая жена. Все рядом были. Вообще, чтобы преодолеть барьер, должен быть треугольник. Как Валерий Григорьевич Савченко говорит, это должно быть, конечно, сам пациент, который хочет жить. Это первое, надлежащий уход профессионала - врач, доктор, и, конечно же, поддержка семьи. Вот это такой треугольник, три кита, на котором строится выздоровление. Но есть очень многие «но», потому что организм у всех разный, и, к сожалению, иногда люди даже с первой степенью уходят от нас. Ничего невозможно поделать. А когда у тебя есть вот этот треугольник, все-таки есть эта поддержка, есть понимание того куда идти.
И. Матысяк:
Что такое жажда жить?
В. Лёвкин:
Это может быть даже злость определенная. Просто ощущение того, что не дождетесь. Нет, я еще не все сделал, не дождетесь, не уйду, буду здесь до самого последнего момента. Как только могу, буду цепляться, буду идти. И самое главное, просто очень скажу, не брать в голову, не читать никакую литературу. Есть профессионал, который тебя ведет, доктор, который за тебя отвечает.
И. Матысяк:
То есть это вера.
В. Лёвкин:
Конечно! Однозначно! Тогда если нет этого ощущения, лучше не идти в больницу, в госпиталь. Лучше не идти, если ты не веришь этому врачу, доктору, то тогда ничего не получится. Потому что вот условно надо с утра какие-то таблетки и все остальное принимать, значит надо. Днем надо, значит надо, вечером надо. И никаких вопросов, лучше никаких вопросов не задавать. Потому что еще раз говорю, алгоритмы они описаны, они описаны в медицинской литературе и в некоторых книгах описаны эти алгоритмы. Но у каждого - разный организм, нет двух одинаковых организмов. Поэтому здесь все это очень важно.
И. Матысяк:
Но вот какие силы должны внутри человека быть? Это же больно! Я, например, боли боюсь. Я просто представляю, что это должна быть за боль, как с этим справится? Что должно быть внутри? Потому что это чисто физическое ощущение, от которого ты никуда не денешься.
В. Лёвкин:
Больно не всегда. Больно временами, но, слава богу, есть сейчас современное средство для снятия этой боли и всего остального. Еще раз говорю, если заболевание серьезное, рак, онкология, и много-много других заболеваний, более или менее серьезных, то это нужно идти к профессионалу. Когда мне говорят, что меня от рака вылечил народный целитель, я очень скептично к этому отношусь. Хотя и допускаю, что возможно есть люди, которые реально умеют снять боль, вполне возможно. Потому что опять-таки, наш организм, наши умения мы не до конца используем, очень многие какие-то умения.
И. Матысяк:
Да, конечно это сложный период. Поклонники, поклонники, дальше врачи, но все равно бывает это состояние, когда ты остаешься один на один.
Книги. Меня спасали книги. Очень много прочитал именно в этот момент, нереальное количество книг, постоянно просил привозить и привозить. Здесь опять-таки каждый по-своему, кто-то пишет, кто-то читает. Кто-то осваивает компьютер, потому что это возможно, у тебя руки работают. И ты понимаешь, что надо всегда чем-то себя занять.
И. Матысяк:
А музыка какая-то была?
В. Лёвкин:
Была, там музыки столько было, столько было стихов, но я, если честно, отказался от этого. Потому что как-то было смурно, на самом деле, а с другой стороны я понимал, что чего-то для создания каких-то песен чего-то не хватает, а не хватало самого главного - это здоровья. Просто чего-то не хватало, они получались какие-то коцанные, какие-то не логичные, я не видел продолжение вот в этой музыке.
И. Матысяк:
Одновременно вы поменяли свое музыкальное амплуа. Группа «Кеды», это в тот же период была?
В. Лёвкин:
Нет, это было чуть раньше. Почему поменял? Это наоборот какой-то возврат был, в молодость. Пост-панк это тот же boys band, только с гитарой, по большому счету.
И. Матысяк:
Нет, мне кажется, нет. Здесь так все легко и весело, феерично, а там достаточно тяжело.
В. Лёвкин:
Там легко и весело, когда девчонки-поклонницы приходили с кедами на концерт, так надевали их на руки и кричали «шляпу давай» в такой же формулировке. Это было очень весело конечно, нет, ну, правда! Единственное что в связи с определенными… мм… российской злобливостью что ли. Рок - радиостанций очень мало, и когда мы принесли наши песни на разные радиостанции, сказали, знамя попсы никогда не будет на рок - радиостанции. Хотя меня всегда это несколько не то, что смущает, дело в том, что, если у нас развивался бизнес, и любой менеджер хороший с хорошей жилкой понял бы, что на этом можно заработать. Как-то вот как случилось, так и случилось.
И. Матысяк:
Ну, вот мы говорим, конечно, наверное, хороший менеджер, который создал такую группу, на которой можно зарабатывать, и, насколько я понимаю, что она до сих пор еще существует, только там составы меняются. То есть один бренд, куда вставляется мозаично новые исполнители и она работает.
В. Лёвкин:
Ну, там Вовка Политов и Славка Жеребкин как бы основные, и 2 молодых парня. Один из них очень похож на меня, другой очень похож на Асимова. Причем не я это заметил, мне написали. Я говорю ну отлично, хорошо, правильно, почему нет.
И. Матысяк:
Хорошо, пойдем дальше. Почему вы вдруг стали общественным благотворительным деятелем?
В. Лёвкин:
Нет, это не вдруг и не почему, это в принципе будь у меня время, я бы этим занимался постоянно. Ну, я имею в виду да, желание. Я вообще считаю, что определенные какие-то… ну там условно, что в моих силах. Если в детский дом нужна краска, мы эту краску найдем. Мы найдем не деньги, а краску. Если в детский дом нужен компьютер, мы найдем. Но найдем компьютер, а не деньги. Именно тогда было довольно-таки сложно в связи с тем, что все вроде говорят, вы нам денег привезите, денег нет. Вот конкретно, что вам нужно? Вот это, хорошо. Вот нужно это, хорошо. Нужен проектор, найдем проектор. Вот так мне кажется, более правильно, потому что в лихие 90-е непонятно в каких фондах оседали какие средства, да и как доходили. Ничего никуда не доходило по большому счету. Это сейчас серьезный контроль и ревизионные комиссии, палаты общественные и все, что угодно.
И. Матысяк:
Но тем не менее…
В. Лёвкин:
Тем не менее, фондов миллионы.
И. Матысяк:
Никто о них ничего не знает, за исключением некоторых. Вот ваша благотворительная деятельность и общественность, она какие фонды поддерживает?
В. Лёвкин:
Мы сотрудничаем с очень многими фондами, я лично сам, если когда нужно, ко мне обращаются люди, которых я знаю. Единственная вещь, которых я знаю, понимаете вот. Либо я с ними уже сотрудничал, либо я с ним работал. Тогда да, тогда мы идем на очень серьезную вещь. Потому что я говорю: хорошо, вы пишете, что гонорар артистов пойдет в ваш фонд, я согласен, перечислите мне половину за мое выступление, и я вам тут же перечислю обратно, как выступлю. Вот когда вот такое происходит, я выступаю. А когда нет так, тогда ребята извините. Тогда я не понимаю, каким образом вы показываете эти гонорары артистов. Вот очень простой выход же да? Да я готов с вами работать, да за половину, за четверть своего гонорара, но вы мне его сначала перечислите, а потом я вам тут же перечислю на ваш счет, как пожертвование.
И. Матысяк:
То есть вы за то, чтобы был контроль.
В. Лёвкин:
Я за полный контроль. Я считаю, что это абсолютно верно, абсолютно правильно, потому что написать на афише средства от проведения мероприятия. Какие средства на проведение? Одно более или менее серьезное мероприятие в Москве стоит миллион, в небольшом каком-нибудь зальчике. Это без гонораров, потому что аренда зала, телевидение, радио и все остальное. Это же стоит денег. А тем более там гонорары артистов. У артистов разные гонорары, есть и по 10 миллионов. Но дело не в этом, дело в том, что если вы это пишите, значит, вы должны это сделать. И это должно пройти по вашей бухгалтерии. И если такое делать, да я с вами.
И. Матысяк:
А вот какова ваша личная задача в благотворительных мероприятиях? Вот вы в чем свою личную задачу видите? Привлечение внимания?
В. Лёвкин:
Как и, наверное, любой артист вижу только в привлечении внимания. Потому что есть какие-то определенные направления, на которые мы не обращаем внимания. Там, коляски для инвалидов. Кажется ведь, что они везде есть, но их же надо купить! И эти коляски условно не раз в год меняются, а раз в 10 лет. А на самом деле через два года она сломалась.
И. Матысяк:
И потом если это дети, они же растут.
В. Лёвкин:
Конечно! Дети, которые растут. И много-много всего. По поводу медикаментов, каких-то определенных, есть разрешения, нет разрешения. Кто-то знает, что там изобрели или уже используют, а у нас он есть сертифицированный. Тоже обращать внимание на это надо. Для чего? Вообще для чего общественная палата была создана? Для того, чтобы обращать внимание на то, где государство не наработало, правильно? Тот же фронт общероссийский, как угодно, на то, до чего руки не доходят.
И. Матысяк:
Но государство тоже не может все объять.
В. Лёвкин:
Да-да, правильно. И на то, где люди условно занимают не свои места. Поэтому мне кажется, я не говорю о полном каком-то контроле, но обращать внимание на определенные направления развития нашего общества - это правильно. Как артист готов, потому что… знаете, я просто сталкивался с этим очень часто. Есть дети, которые живут в хосписе и понятно, что, цинично сейчас скажу, но понятно, что по большому счету уже практически все. И у них есть желание увидеть какого-то артиста, поиграть клюшкой какого-то хоккеиста, мячик от какого-то футболиста. Я просто хочу обратиться к нашим артистам, футболистам, тем людям, которые популярны, которые на виду не отказывайте. Один день счастья такого ребенка сочтется вам там. Очень-очень много вы дадите ему счастье. И это другая сторона души артиста. Когда ты выходишь и даешь зрителю, что умеешь, счастье. А здесь другое счастье конкретному ребенку. Сфотографировать, прислать ему открытку, или приехать в конце концов в этот хоспис. Я понимаю, все заняты, но честно, время всегда можно найти для доброго дела.
И. Матысяк:
Мы уже вначале немножко затронули тему «любовь». Что для вас значит любовь? И такой вопрос, а трудно ли соответствовать чьей-то мечте? Я про сказочную историю вашей любви.
В. Лёвкин:
На самом деле, когда мы познакомились с Марусей, я практически сразу ей сказал, что я человек сложный. Я вот такой, какой я есть. Спасибо родителям воспитали, спасибо жизни, которая провела. Меняться там даже не надо. Вот какой есть. Но, по крайней мере, вот уже пять лет вроде не разочаровал. Тем более что Ника растет, ей тоже скоро 5 лет. И по большому счету это самое главное. Дети самое главное. Спасибо Маруське, что она меня помирила со старшей дочерью. Сами понимаете жизнь, она такая. И спасибо конечно Никиной семье, старшей дочери моей, за то, что она вот такая. Классная девчонка.
И. Матысяк:
Замечательный тост сказал на вашей свадьбе.
В. Лёвкин:
Да, Евгений Васильевич и Марина первая жена конечно постарались. Спасибо им за это огромное. И что такое любовь? Любовь это наверно то, что рядом с тобой даже не в юбилей, хотя юбилей будет 6 июня, и я решил собрать самых близких друзей на сцене, а в зрительном зале зрителей. Всех приглашаю, приходите ко мне 6 июня в Вегас Сити Холл. Поверьте, будет очень интересно и очень много того, что не заявлено на сцене. Вот любовь - это когда у тебя рядом те, кого любишь ты, кто любит тебя и наверно вот в этой какой-то большой такой любви и рождается такое чувство, когда ты с утра встаешь и у тебя все равно есть завтрак, если нет, то ты сам приготовил, если есть, то шикарно, если надо отвезти дочку в детский сад, так поехали. Вот какие-то такие вещи, которые понятны совершенно нормальному человеку, простому. Я не говорю о других людях, а допустим о себе. Очень просто, мне важно, мне иногда надо побыть одному, либо сочинять, либо еще что-то. Иногда подумать, а во всем остальном главное, чтобы рядом были любимые люди.
И. Матысяк:
Любимые ваши девочки.
В. Лёвкин:
И улыбались.
И. Матысяк:
У вас, кстати, девочки, все девочки.
В. Лёвкин:
Да, и все в сентябре!
И. Матысяк:
Да вы что!
В. Лёвкин:
Я весь год на сентябрь работаю.
И. Матысяк:
Понятно. Cкажите пожалуйста, вот вы говорили, что вы тяготеете к патриотической лирике.
В. Лёвкин:
Понимаете, что значит тяготеешь. Я не то, что тяготею к патриотической лирике, я считаю, что вообще патриотика сама по себе очень сложна. Ведь песня допустим о любви к женщине, к девушке это ведь тоже патриотика. Она же не о том, что надо кого-то убить, а о любви. Мне кажется это патриотика написанная сейчас в это время. Потом есть какие-то вещи, которые ты на суд зрителям практически не выносишь. Потому что там есть какое-то отношение к стране, есть какое-то отношение ко времени, я не побоюсь этого слова к власти, но все равно в любом случае практически это все не выносишь. И такие песни обычно рождаются очень просто, но стихи, я не знаю, в любом случае, стихотворение о Гоголевском бульваре, которое у меня есть, это же тоже о любви к Родине, к Москве, это патриотика. Это абсолютная патриотика. Поэтому само понятие патриотизма не сформулировано до конца. В наше время дается очень-очень много всего, но все равно патриотизм невозможно сформулировать. Его сформулировать невозможно. Да это одна из разновидностей любви, но сформулировать его невозможно. Потому что нет четких граней и, слава богу, что их нет. Если будут четко вот это патриоты, а вот эти не патриоты. Не бывает такого.
И. Матысяк:
Так уже было, хотя в то время патриотических песен было достаточно много. Вот я сейчас, в общем, затрудняюсь назвать какую-то песню, которая патриотическая. Их, наверное, не пишет, может быть считают, что не надо.
В. Лёвкин:
Нет, на самом деле очень многие даже молодые коллективы и пишут, и исполняют патриотические песни и о России, и недавно услышал, как молодой коллектив рэп читали, причем очень хорошо. Вот очень хорошо и доступным молодежным языком, совершенно простым. И как бы хочется это поддерживать. Но мы понимаем, что музыкальная индустрия - это бизнес, это самый настоящий бизнес.
И. Матысяк:
Причем жесткий.
В. Лёвкин:
Чем больше ты выложил, тем ты можешь даже проиграть. Неважно сколько ты вложил, но ты можешь проиграть.
И. Матысяк:
А вот скажите, пожалуйста, сейчас очень много разных конкурсов: «Главная сцена», на «Первом» канале «Голос», и так далее. А вот куда они все эти лауреаты деваются? Их же нет практически, концертов нет, можно по пальцам пересчитать. Это что такое, новое веяние в шоу-бизнесе?
В. Лёвкин:
Нет, во-первых, я вот читаю, что чем больше конкурсов, тем лучше. Это мое глубочайшее убеждение, потому что на каждом конкурсе выявляются люди способные к артистизму, к музыке, к тому, чтобы творить и всему остальному. Я считаю, что они необходимы и нужны. Это во-первых. Во-вторых, куда они деваются? Это, к сожалению, шоу-бизнес. Это жесткий очень бизнес сам по себе. И, по крайней мере, от победы в конкурсе, победа в конкурсе не дает автоматически тебе зеленый свет на сцену, на большую сцену. Гастроли, это большой бизнес, это серьезные вложения, это не просто так поехать, на это способны только серьезные менеджеры, которые просчитывают каждую копейку. Поэтому здесь происходит не то, что… Люди просто на какое-то время отходят и набираются опытом, средств, силы, потому что зарабатывать можно везде по большому счету. Кто-то ездит по ресторанам, кто-то по ночным клубам. Да, где-то не видно, через какое-то время раз, и Панайотов. А почему? Потому что он уже впитал в себя все, что только можно, и, естественно, с ним стали работать серьезные звукозаписывающие компании и прокатчики и все остальное.
И. Матысяк:
А вот нужно с продюсером? У вас есть продюсер? Или вы сами себя продюсируете?
В. Лёвкин:
Мало того, я еще и Марусю продюсирую. И Нику продюсирую. Нет, на самом деле, я бы хотел иметь серьезного продюсера, но я понимаю, что на данном этапе это невозможно. На данном этапе, слава богу, есть знания, слава богу, есть опыт, который можно воплотить. То есть продюсер сам по себе, конечно, это одна из сейчас главных величин в шоу-бизнесе. Потому что продюсер это и привлечения средств, и оборотный капитал, это как… вообще слово продюсер это немножко другое в нашем понимании, в нашем понимании это человек, который пишет песни, набирает эти песни. Вообще в кинопроизводстве продюсер как раз-таки это топ-менеджер, который собирает капиталы, снимает кино и потом живет на эти проценты. То есть по большому счету продюсер - это человек, который очень часто действительно на сцене, но умеет вести дело, бизнес.
И. Матысяк:
Ваш концерт, который состоится шестого числа в ваш юбилей, называется «Тысяча лун».
В. Лёвкин:
Он называется «Юбилейный», но «Тысяча лун», давайте считать так.
И. Матысяк:
И песня, которая прозвучит, она тоже называется «Тысяча лун». Скажите, пожалуйста, а вот это о чем песня? Я ее слышала, я знаю. Я просто от вас услышать хочу, о чем эта песня для вас.
В. Лёвкин:
О тех трех годах, которые мы писали этот тройной альбом. Поэтому «Тысяча лун», 6 июня, Вегас Сити Холл, 20:00. Начнем не с этой, но с хорошей песни.
И. Матысяк:
Итак, сейчас нашим зрителям прозвучит эта песня. Я благодарю вас за то, что вы нашли время и пришли. Было очень интересно, я надеюсь, что после юбилея мы еще раз с вами встретимся.
В. Лёвкин:
Будущее за нами.
И. Матысяк:
И вы нам расскажете, как прошел этот юбилей для вас.
В. Лёвкин:
Спасибо.
И. Матысяк:
Спасибо, всего доброго! До свидания!
В. Лёвкин:
До свидания!