Алексей Ларин:
«Сделано в России», Алексей Ларин.
Сегодня у нас в гостях Олег Барсуков, мельник.
Олег, приветствую тебя!
Олег Барсуков:
Здравствуй, ещё раз, Алексей!
Алексей Ларин:
Да, привет.
Как я уже сказал, Олег – мельник. И это определяет, в общем-то, ту тему, о которой мы будем сегодня говорить. Будем говорить о ручном помоле. Мельник не простой, не обычный, а – вот сейчас вы увидите, или уже видите его – человек, который заключает в себе и несёт какие-то определённые традиции. Ну, и как мне кажется, желает эти традиции иметь.
Что ж, Олег, ещё раз тебе привет. Спасибо, что пришел. В начале передачи, как и у всех, хочется попросить рассказать о себе. Потому что сейчас мы видим тебя такого, какой ты есть, и уже знаем, что ты занимаешься мукой. Но, как-то к этому нужно было подойти: какое образование, чем ты занимался раньше?
Олег Барсуков:
Спасибо, что пригласили. Образование высшее обычное - бакалавриат социологии, магистратура социальной философии, аспирантура там же (социальная философия). Российский Университет Дружбы Народов. Занимался туризмом.
Алексей Ларин:
Туризмом?
Олег Барсуков:
Да, занимался туризмом та же, и работал там же.
Алексей Ларин:
Туризмом в качестве кого?
Олег Барсуков:
В качестве менеджера по туризму. Я организовывал большие поездки для Университета Дружбы Народов. Там 152 страны мира. Всё очень интересно. По разным странам и по России.
Алексей Ларин:
Откуда взялась мука тогда?
Олег Барсуков:
По муке очень просто. Жена попросила достать муки – и я стал мельником. Это если коротко.
Алексей Ларин:
А, если по длиннее?
Олег Барсуков:
То она сказала: «Олеж, нам бы муки, «мучицы» какой-нибудь». А я просто очень увлекающийся человек. Точнее, если уж делать что-то, то делать надо нормально. Я не нашел хорошей муки. Ну, она была там в магазинах. Это не мука. В эко-магазинах, я понял, что это частично мука – та, которая должна быть по качеству идеальная. Потому что она смолота же может быть по-разному. И я просто взял и купил ручную мельницу первую.
Алексей Ларин:
Это вот эти камни огромные, которыми вручную можно молоть?
Олег Барсуков:
Да, это камни большие, 30 см в диаметре, 30 кг весом – два больших каменюки таких.
Алексей Ларин:
То есть, они до сих пор продаются? Их можно купить? Кто-то их производит?
Олег Барсуков:
Да. В принципе, можно в интернете найти нескольких производителей. Кто-то делает из клееных пород. То есть, берут керамику, или берут керамзит, или берут корунд, или берут кремний. Керамзит, я оговорился, нет такой породы, не берут. Берут кремний и керамику. Спаивают это всё, и получаются искусственные жернова. Это не наша, абсолютно, история. Это не наша тема. Наша – это всё натуральное. Я, наконец-то, нашёл натуральные жернова из кремния.
Алексей Ларин:
В России делают?
Олег Барсуков:
В России делают, обрабатывают, да. Делали сначала на Украине, а сейчас делают в России. Приходилось там какими-то правдами и неправдами кварцит доставлять сюда. Ну, полный бред. Сейчас это, слава богу, в России можно всё сделать, конечно.
Алексей Ларин:
Ну, обеспечить жену мукой для того, чтобы она спекла колобок, как говорится, это одно дело. Но сейчас для тебя – это бизнес?
Олег Барсуков:
Ну, если называть бизнесом то, что приносит доход, и чем живёт человек, то частично, наверное, да. Я бы ещё сказал, что это дело моей жизни, то единственное, которым я занимаюсь, то, что может кормить мою семью и меня. Но сейчас у нас идут вложения, вложения и вложения. Постоянно.
Алексей Ларин:
Это нормально для любого бизнеса. Когда эта история случилась с запросом жены?
Олег Барсуков:
Я думаю, что, наверное, по памяти года так полтора назад. Потому что у нас дочке практически 1 год и 9 месяцев. Вот где-то полтора года назад. Потому что мы так мукой не увлекались, хлеб покупали бездрожжевой, покупной, чтобы поддерживать в хорошем состоянии физическом и умственном каком-то себя.
Алексей Ларин:
Ну, смотри, ты сделал для жены муку?
Олег Барсуков:
Да, я начал руками молоть.
Алексей Ларин:
Да, это понятно. Первые мозоли. Всё понятно. Но стал вопрос. Ведь многие этим и заканчивают: кто-то вяжет, кто-то вышивает, кто-то куёт и т.д.
Олег Барсуков:
Кто обратно возвращает, кто не хочет молоть. Такое – это обычная тема.
Алексей Ларин:
Кто-то этим занимается для себя. Мы многие там хлебопеч покупаем, и всё остальное. Дома – ради бога. Но у тебя это превратилось в бизнес. Почему? Как это произошло?
Олег Барсуков:
Ну, потому что мукой…Моя рука – это не масштабируемая история. Она у меня одна. Ну, две. Правая – одна, потому что крутить ею вроде бы удобнее, она посильнее должна быть. Да? Приходилось крутить сначала двумя руками, левой и правой, с передышками там какими-то – 15 минут покрутишь, 1 минуту отдохнешь. Шикарный фитнес. Свежий воздух. Сразу работает весь абсолютно мышечный аппарат, начиная от ног и заканчивая макушкой. Но это не масштабируемая ситуация. И я придумал, что это нужно внести технологичный такой подход. И стал строить электрическую мельницу. Точнее, ручную мельницу с электрической тягой, чтобы – самое главное – там был соблюдён режим ручного помола. Это тот помол, который происходит на скорости моей руки – 120 оборотов в минуту. Это медленное вращение камней из настоящего камня.
Алексей Ларин:
То есть, всё-таки это уже не ручной помол?
Олег Барсуков:
Это помол в ручном режиме, но не рукой. Потому что как-то один из моих, как это называется, «однофорумлян» или «односоциальносмышликов» сказал, что: «Ребята, если вы туда корову запряжете, что, коровий помол будет?». А если водяной привод сделаете, это же водяным помолом не будет. Поэтому то, что ручным помолом можно назвать, это в принципе, когда можно перемолоть ладонями что-то. Это будет прям ручной помол. Здесь привод и принцип может быть разным абсолютно. Но самое главное – это режим ручного помола 100-120 оборотов в минуту. И мы делаем именно такие мельницы, в которых этот режим нельзя увеличить. И нельзя уменьшить. Там стабильная частота вращения, стабильный мотор. Не регулируется частота. Если она будет регулироваться, там будет специальная мощность. То есть, испортить можно всё. Наша задача – наоборот сохранить всё.
Алексей Ларин:
А, сколько сейчас мельниц у тебя?
Олег Барсуков:
Сейчас строим, вот в данный момент прям, третью строим. Она практически заканчивается, подходит к завершению строительства.
Алексей Ларин:
Ага, то есть их не так уж и много?
Олег Барсуков:
Их мало. Это эксклюзив. Наверное, когда вначале хорошего мало – вот это наша сейчас ситуация, когда хорошего много не бывает – но к нему очень быстро привыкаешь. Когда получается мука пекарная, свойства которой и свойства для здоровья удивительные, потому что в ней сохранены белки. Там жернова не греются. На обычных мельницах они греются, к сожалению. Даже на супер немецких, австрийских мельницах, где и жернова то не натуральные. Они из клееного камня, как я уже сказал. Они греются.
Алексей Ларин:
Там скорость другая?
Олег Барсуков:
Да, там большие скорости. Там 800 оборотов в минуту, может быть 1000 оборотов в минуту. Некоторые мельницы вообще огромные промышленные, вот где белая мука, говорят, что получается. Во-первых, она мелется на железных жерновах. И второе – там просто запредельные какие-то температурные режимы. Потому что, по сути, это сахар. Люди едят сахар. И от этого очень сильно страдают. Не говоря ещё о том, что она отбеливается химическими способами. Это страшное вообще мероприятие.
Алексей Ларин:
Ладно, смотри, но ты всё-таки, я хочу сказать, уходишь от ответа, как это превратилось в бизнес? Вот мне всё-таки это интересно. У тебя друзья стали просить? Ты подсел, жену обеспечил, стали знакомые просить, друзья просить? Кому был первый проданный килограмм?
Олег Барсуков:
Ой, прощу прощения.
Я помню точно этот момент, когда это перешло в бизнес. Я понял, что нельзя молоть рукой одной. Я не накормлю страну.
Алексей Ларин:
Нет. Смотри, это ты уже задумался о масштабах. А надо было сначала задуматься о том, чтобы начать это продавать, а не в семью?
Олег Барсуков:
Ну, я же не бизнесмен. Я просто человек, который делает то, что считает нужным делать.
Алексей Ларин:
Понятно. Мы и начинали с того, что люди делают для себя и не пытаются это продать. Когда ты начал продавать? Почему? Твоя идея была? Жена сказала «мне слишком много»?
Олег Барсуков:
Первая продажа – а, нет. Сначала даже я не стал продавать. Я просто начал людям дарить её. Потому что зерна много я купил. И когда я построил первую мельницу – то, что долго она строилась, - мы её 2,5 месяца строили, изобретали. Утром лежишь, глаза открываешь и думаешь, что вот эта деталь должна здесь быть. Или там, в душе стоишь, и точно знаешь, как вот этот момент сделать, например, зерно на раздатчик какой-то. И когда – раз, ты мелешь, мелешь, мелешь и её мало. А потом – раз, и у тебя большая мельница. Тебе хочется осчастливить вообще всех. То есть, чтобы кто-то попробовал эту красоту вообще, и эту вкусноту. Потому что у муки настоящей, смолотой в ручном помоле, есть вкус.
Алексей Ларин:
Первый проданный килограмм?
Олег Барсуков:
Первый проданный килограмм? Первый проданный килограмм? Это была женщина на крестьянской ярмарке. И она купила первый килограмм муки.
Алексей Ларин:
То есть, ты пошёл на ярмарку?
Олег Барсуков:
Да, я пошёл на ярмарку. Даже, как я там оказался? Нас пригласили мои знакомые. Сказали, что там будет ярмарка. Название можно ярмарки называть?
Алексей Ларин:
Можно-можно, конечно.
Олег Барсуков:
Будет ярмарка «Ладья» на Красной Пресне. Я говорю: «Ну, конечно, надо участвовать!». И мы там как раз участвовали. У меня даже видео есть в моём профиле социальных сетей, где первый проданный килограмм этой женщине.
Алексей Ларин:
Вот так, да?
Олег Барсуков:
Да, там первый проданный килограмм. Я ещё на него печать поставил свою.
Алексей Ларин:
Да, но у тебя уже была упаковочка? То есть, ты уже, в общем-то, подготовился. И подготовил такой продажный вид, расфасовал для того, чтобы продавать? Заставило фасовать именно то, что готовился к ярмарке?
Олег Барсуков:
Нет. Просто людям я не представлял, как дать муку в каком-то там кульке, пакете. Ну, если я даю человеку, он же должен ей не испачкаться, удобно донести куда-то. Потом посмотреть, кто её ему дал. И всё это делалось буквально за 3 часа до ярмарки. Я заехал быстро, взял печать. Ну, мне вырезали эту печать на каком-то устройстве. И потом вот эта вот подушечка. И мы все пакеты прямо вручную – мы и до сих пор так делаем – пакеты вручную штампуем. Это очень не технологично. Но это красиво. Потому что каждый пакет разный. И ещё по причине, почему мы делаем вручную, потому что не вручную сейчас это дорого. Мы очень стремимся, чтобы оставить нам время для чего-то другого – для постройки новых мельниц, для введения новых продуктов, для помола нового зерна, новых сортов зерна. На это же нужно время.
Алексей Ларин:
Ну, я так понимаю, ярмарка вдохновила?
Олег Барсуков:
Нет.
Алексей Ларин:
Нет? Ну, вот пошли продажи, ты увидел, что это нужно?
Олег Барсуков:
Да продажи не вдохновляют. Меня продажи не вдохновляют. Слава богу, что людям нужна хорошая мука, хороший продукт ручного помола. Меня деньги не вдохновляют. Меня вдохновляет радость людей. Ну, как? Когда какая-то есть прибыль, ну, конечно, они вдохновляют не потому что они есть, а куда их можно вложить. Я, например, знаю, что можно ещё мотор один купить, там пакеты более технологично запечатывать.
Алексей Ларин:
Смотри, во-первых, семью нужно накормить – и без денег это невозможно. Поэтому нужен какой-то минимальный объем доходов, чтобы существовала семья. И второе, всё-таки деньги – это оценка и благодарность тех, кто это покупает. Люди голосуют деньгами, нужен им этот товар или нет. Потому что, если бы он был не нужен, не интересен, его бы просто не покупали.
Олег Барсуков:
Конечно, конечно.
Алексей Ларин:
Поэтому здесь вопрос, почему я говорю про деньги? Потому что для меня это, скорее, оценка той деятельности, которую ты делаешь. Но, и в том числе, когда есть продажи, ты понимаешь, что кому-то это нужно и люди готовы это покупать, им необходим этот продукт. То есть, в этом смысле ярмарка вдохновила?
Олег Барсуков:
Она дала, первое – это вдохновение. Второе – дала очень интересную обратную связь. У нас был логотип, например, другой. Там были буквы из летописи 16-го века, где центральная буква «у» была 15-го века, а все визуально её читали как «а» или как «я». Она визуально смотрится не как «у». И когда читали «мука ручного помола», то читали «мука ржаного помола» - иногда она ещё читается как «ж». Ну, так визуально. И мы поняли, что надо поменять букву. Мы сделали её не 15-го века, а 16-го, посоветовавшись с филологами. Причем долго очень советовались, прямо такое они исследование сделали. И сказали, что у в общем, и написано неправильно было. Если «мука» ещё подходила – там «юз» стоял малый – то «ручного» - никогда бы так не написали. Там бы написали «роучного помолу» на старославянском языке, на старорусском языке. Поэтому у нас было, в общем-то, неправильно, но мы сделали правильно. В результате мы как раз этот знак «у» сделали как основным лого.
Алексей Ларин:
Тогда, - ну, мы же о бизнесе говорим – регистрировали торговый знак?
Олег Барсуков:
Да нет, конечно. А зачем? Это бесполезно. То есть, это не нужно. Это лишняя трата денег.
Алексей Ларин:
Вот такое, да, впечатление?
Олег Барсуков:
Да. Потому что наше законодательство не подразумевает защиту знака отдельно или словосочетания отдельно. То есть, можно написать « радио mediametrics» другим шрифтом, и оно будет иметь место, и где то им смогут пользоваться.
Алексей Ларин:
Нет. К счастью, нет.
Олег Барсуков:
Нет?
Алексей Ларин:
К счастью, нет. Да.
Олег Барсуков:
Значит, я чего-то не знаю.
Алексей Ларин:
Вот сейчас обращаюсь к зрителям. Смотрите как раз те ошибки, которые допускают предприниматели многие, к сожалению, в нашей стране. И, конечно, не дай бог, тебя жизнь научит, когда ты на полках увидишь продукцию, точно так же подписанную, как это написано у тебя. И тогда ты озаботишься о том, как защищать свою продукцию. Потому что тот период, когда ты продавал совсем чуть-чуть, он в общем-то закончился. И насколько я понимаю, сегодня ты уже поставляешь и в рестораны, и в сети свою продукцию? Какие объёмы производства сейчас у тебя в месяц?
Олег Барсуков:
В месяц мы можем производить с трёх мельниц – не считал. Сейчас давайте посчитаем, очень просто.
Алексей Ларин:
Сколько по факту сейчас производите?
Олег Барсуков:
5 кг в час. Умноженное на 3 – это 15 кг в час. Умноженное на 10 часов – это 150 кг в день. Умноженное на 30 дней – 4,5 тонны в месяц. Если я правильно посчитал. Они сейчас не выбираются в таком количестве. Потому что когда-то бывают такие подъемы необходимости в муке, а когда-то спады, когда ей насытились то количество новых пекарен, или те, кто делает пасту из нашей муки, или ресторан. То есть, она у них есть. Они возникли у нас, и им сразу много нужно было отгрузить и произвести. Потом, например, она там уже есть, а новая ещё как бы на подходе. Поэтому это такая не циклическая вещь, и не ровная, не постоянная. Но технически – это возможно вот в таких объёмах.
Алексей Ларин:
Угу. Ну, смотри, расскажи тогда, похвастайся, каким образом ты попал в рестораны и в сети? Потому что для многих это проблема. Многие бизнесы, которые начинаются, они в общем-то не получают развития, потому что он не может масштабироваться, не может выходить на объёмы, на заказы. И всё заканчивается тем, что люди делают и продают среди своих знакомых.
Олег Барсуков:
Хорошо. Первое – можно я чуть отвечу на предыдущий вопрос по поводу «зря ты не зарегистрировал»? Мы отдавали на регистрацию. Мы провели большую работу по этому моменту, и законодательство сказало, что – точнее, профессионалы в области законодательства, которые там занимались регистрацией, по-моему, газпромовского знака, ещё каких-то. То есть, хорошая компания очень, солидная, известная, очень дорогая. Они нам сказали, что вы можете зарегистрировать, но регистрироваться будет только вот этот логотип, этот шрифт и это словосочетание, например, «мука ручного помола». Если это ещё кто-то сделает, вот я лично буду очень рад, чтобы мукой ручного помола называлась она у всех, кто будет делать муку ручного помола на электроприводах, на водяных приводах, на чём угодно. Я не воспринимаю людей, как конкурентов. Я воспринимаю их, как партнёров и моих соратников, которые это будут делать.
Алексей Ларин:
Ты сейчас говоришь о продукте. Ну, это - то же самое, как все, кто делают пиццу – они делают пиццу. Но пиццу они делают разную, под разным брендом. И каждый конкурирует своим брендом. Ты сейчас имеешь свой бренд, который вышел на рынок, который продаётся, и многие люди хотят купить именно твою муку. Ни чью-то другую муку ручного помола, а именно твою. И они должны иметь возможность получить доступ именно к ней. Потому что как только ты столкнёшься с ситуацией, когда на рынке будет лежать чужая мука, и, не дай бог, она ещё и рассыпана из магазинной муки – это вообще подделка – но она будет упакована точно так же, как твоя, то твою покупать перестанут. Потому что подумают, что Олег Барсуков когда-то производил хорошую, а сейчас делает ерунду. Вот этот момент он очень важный. Поэтому не дай бог, чтобы так случилось.
Олег Барсуков:
Он очень просто обходится этот момент. Люди просто могут это делать через нашу сеть розничную. У нас на сайте есть вся сетка, через которую мы муку продаём. Поэтому они могут её обойти эту проблему элементарно. И как раз, если будет мука ручного помола от Алексея Ларина – вот ты займёшься мукой ручного помола, построишь себе мельницу. И сделаешь «мука ручного помола» от Алексея Ларина. Да, супер! Если она будет из того зерна, с которого мы мелем, от тех производителей – это Пенза, «шугуровское» знаменитое зерно, это «володь-советский», Ростов. Буквально мы вчера приехали и договорились с Павлом Абрамовым, к нему ездили в тульскую область и договорились о больших поставках его продукции, разнопланового вообще зерна – и гороха, и гречки, и овса, и полбы. Я попробовал молоть, и Павел на нас вышел. И самое главное, чтобы качественное сырьё было, и оно не было испорчено технологическими подходами, технологической линейкой. В том числе, и упаковкой. А люди разберутся. Здесь ничего сложного.
Алексей Ларин:
По торговому знаку мне всё понятно. И зрителям, я думаю, тоже. Поэтому не будем просто на это тратить время. Может, вне рамок передачи мне удастся тебя направить на правильный путь. По-моему мнению, твой взгляд сейчас, он не очень правильный, не буду говорить – ошибочный.
Олег Барсуков:
Абсолютно согласен.
Алексей Ларин:
И, не дай бог, тебе столкнуться здесь со сложностями, которых огромное количество.
Олег Барсуков:
Мы поменяем шрифты, сделаем что-то другое.
Алексей Ларин:
Закрываем тему. По выходу в сети?
Олег Барсуков:
По выходу в сети и первый ресторан?
Алексей Ларин:
Да, да.
Олег Барсуков:
Первый ресторан был так: я проснулся с утра и, лёжа на кровати, увидел в фейсбуке картинку дровяной печи. Это оказалась дровяная печь, в которой готовила Надежда Славуцкая в ресторане «Спичка» на Новослободской, 18. И я ей просто написал спросонья. Я восхитился. Мы тогда ещё не пекли в дровяной печи хлеб из муки ручного помола. И я ей просто написал с утра. И она говорит: «Да, конечно, давай, давай, попробуем!». И я сел в машину и приехал вроде на следующий день, или через день. Мы познакомились уже воочию. Она делала фокачча из муки нашей. Мы тогда ей ещё и масло хорошее привезли. И так вот познакомились. Вот так был выход в первый ресторан. Потом там Дмитров подключился, «Пельместо кафе» - прямо на территории дмитровского Кремля, - замечательный абсолютно. Они там ввели это в меню в виде оладьей из муки ручного помола. И так вот, слава богу, те рестораны, которые узнают. Ещё я ко многим – я прощу прощения, друзья, вот прямо к вам – я ко многим не успел. Мы это, с божьей помощью, постараемся обязательно сделать. Именно доехать, именно познакомиться. Потому что у меня принцип такой, что нужно знакомиться со всеми лично. Нужно видеть, на какой кухне это происходит. Потому что мы же рекламируем своих партнёров, как бы я про них рассказываю. И поэтому частично ответственность за то, что я людям предложу, лежит на мне. Если я приеду, а мне там что-то не понравится, я не буду рассказывать. Пусть они, например, берут муку, но…Да.
Алексей Ларин:
Хорошо. Но это говорит о том, что те, кто попробовал, им нравится то качество, которое ты предоставляешь?
Олег Барсуков:
Слава богу, нравится, да.
Алексей Ларин:
Оно стабильно, по всей видимости, это качество. Потому что самая большая проблема для всех производителей – это обеспечить стабильность качества продукции, чтобы она всё время была одинаковая. И это хорошо. Но это говорит о том, что у тебя оригинальный продукт всё-таки, достаточно. Притом, что рынок конкурентный по муке, да? У тебя мука ручного помола, предложений не очень много. И пока это даёт тебе возможность открывать двери. Потому что когда появится высокая конкуренция, конечно, попасть в рестораны и в магазины будет уже не так просто.
Смотри, тогда такой вопрос. Ты начал производить. Пока ты делал это для себя, для собственных нужд, это не требовало никакой сертификации, оформления документов, как для продуктов питания. Расскажи, насколько сложный процесс оформления всех этих документов? У нас же все боятся. У нас же все, кто хочет заняться предпринимательством, все боятся того, что это сложно, что наше государство огромные препоны ставит, невозможно чем-то заняться, ты всём должен, взятки и всё остальное.
Расскажи, как ты решил этот вопрос с точки зрения – ты делаешь продукт питания, да?
Олег Барсуков:
Да. С удовольствием. Ну, во-первых, ко всему надо подходить по-настоящему, серьёзно, глубоко, и вот так – на века, что называется. Поэтому надо обязательно пройти сертификацию. Более того, сертификацию нужно пройти честную. Для этого нужно выбрать честных партнёров, которые не скажут вам, что «с вас там 7 тысяч рублей, и мы вам дадим протоколы промышленных испытаний вашей продукции».
Алексей Ларин:
То есть, нужно тех, кто на самом деле сделает?
Олег Барсуков:
Да. Нужно найти тех, позвонить им и сказать: «Вы мне за 7 тысяч вышлите протоколы промышленных испытаний, не привозя продукт?». Они скажут: «Конечно». И вы вешаете трубку. Зачем они такие нужны? Нужно работать честно. Если ты один раз сделал что-то не честное, ну, ты-то это знаешь. А этого достаточно. Главное, ты-то это знаешь. Значит, всё надо изначально делать честно. Тогда и тебе будет спокойно, и людям будет спокойно, которые с тобой работают. Поэтому нужно вот таким образом выбрать компанию, которая делает сертификацию, отправить им образцы продукции своей. Они их будут 14 дней гонять там по своим лабораториям, взращивать на них разные какие-то культуры и т.д. И после этого выдадут настоящие честные сертификаты на руки, пришлют тебе почтой или курьером, они у тебя будут. Никаких препонов, слава богу, государство, мне кажется – вообще, люди, наверное, многого боятся. Наверное, они боятся от знаний. Это как горе от ума. Мешает ум. Я ничего не знаю. Например, я ничего не знаю о ресторанах. Я не знаю про какие-то тенденции. Я вообще ничего не знаю. Я занимаюсь своим делом, стараюсь строить качественные мельницы ручного помола на электротяге, и молоть на них качественную муку, следить за промышленным процессом на основе идеально сырья, которое поставляют хорошие хлеборобы без грамма химии. Оно идеально с экологической точки зрения. Мне этого выше крыше. Всё остальное, конечно, об этом надо думать, но всё остальное я не знаю. Ну, я так немножко утрирую, наверное, глубоко не знаю. Что-то я знаю, что-то я много знаю, что-то совсем глубоко, наверное, я не знаю. По своему незнанию всё делается элементарно: регистрируете «ИП» или «ООО» - без разницы, как вам удобнее. Можно проконсультироваться по этому поводу. Второе – сертифицируете, обязательно, всю продукцию, чтобы у вас были штрих-коды. У нас все партнёры, опять же, есть на сайте на нашем. Сайт можно сказать?
Алексей Ларин:
Можно, да.
Олег Барсуков:
мукаручногопомола.рф – русскими буквами.
И я горжусь теми людьми, с которыми я работаю. Абсолютно всеми. И обязательно всем про всех рассказываю. Ну, как горжусь? Я рад, что они со мной работают, а я с ними работаю. Потому что гордость – не очень хорошее чувство. А вот радость – это очень хорошо. За то, что они делают качественные хорошие продукты и доносят их до людей. И получаете сертификацию. Тоже можно посмотреть, через кого мы это делали. Штрих-коды на продукцию, протоколы промышленных испытаний. И, собственно говоря, можете рассылать там е-мейлы, звонить – у нас идеальный продукт. Мы таких рассылок не делали. Потому что люди как-то, слава богу, обращаются сами, обращались сами, и продолжают обращаться сами. Специально мы как-то не выходим. Но мы никому не отказываем. Я очень всем рад. Звонят из ресторана, например, или звонят из пекарни, и говорят: «Я всё знаю, у вас мука ручного помола». И они мне рассказывают то, что я им в принципе должен рассказывать. – Нам вот столько-то. И, в общем всё. Иногда такие вот даже разговоры бывают. Нам столько-то нужно, и они всё знают. То есть, люди подошли с внутренним хорошим подходом к этому моменту. Они всё изучили, всё поняли, и они сразу сделали заказ. Молодцы.
Алексей Ларин:
Хорошо. Но, а причина то в чём? Просто ты везучий? Потому что часто люди не знают и всё-таки совершают ошибки. А у тебя получается, что как-то так всё легко, без проблем, ты не напрягаешься. И всё само собой получается. Или всё не так просто?
Олег Барсуков:
Это обратная сторона, как называется, медали, то, что всё легко. Всё очень сложно.
Алексей Ларин:
Давай всё-таки несколько примеров сложностей и проблем.
Олег Барсуков:
Ну, например, разгрузка зерна, переборка зерна, просев зерна, загрузка в бункер, пакетирование, взвешивание, составление таблиц, работа в социальных сетях, выкладка, работа на ярмарках, презентационная работа. Потому что раньше я ходил, когда только начинал, я сам всё таскал. Ну, вот вообще всё. Это, опять же, не масштабируемая история. Это можно делать, но это не эффективно. Эффективней нанять человека, который бы делал какую-то функцию, ты ему платишь за это деньги. А сам ты можешь в этот момент делать что-то другое. Тогда ты можешь сделать больше, и накормить большее количество людей. Опять заработав больше денег, вложив их в производство, и накормив ещё большее количество людей. Наша задача – людей кормить хорошими продуктами. Потому что едят большое количество людей очень плохие продукты. Это очень плохо.
Алексей Ларин:
Хорошо. Смотри, ну, те, кто смотрит передачу, не могли не обратить внимание на твой такой колоритный вид. У тебя, ну, я не буду тебя просить встать, потому что, к сожалению, у нас камера не позволяет всё показать. Но – в сапогах. Правильно, ведь, в сапогах?
Олег Барсуков:
Да, да. Конечно.
Алексей Ларин:
Штаны, ремень – всё, как положено. То есть, мы, когда познакомились, я, честно говоря, подумал, что это вот такой молодой казак. Но ты не казак, ты не ходишь в казачество. Просто вот такой стиль одежды. Сейчас он для тебя повседневный, правильно я понимаю?
Олег Барсуков:
Да, он уже у меня года 2 или 2,5 повседневный.
Алексей Ларин:
Это связано, это появилось после того, как ты начал заниматься мукой? Или раньше?
Олег Барсуков:
Да, нет. Конечно, раньше.
Алексей Ларин:
Раньше?
Олег Барсуков:
Ну, конечно. А, было бы логично. Логика была, если бы он появился позже. Нет. Да я так не специально одеваюсь. Это повседневная одежда. Мне нравится белый цвет. Раньше я ходил в рубашке с галстуком, в белых рубашках с галстуком. Потому что на них грязь заметна. Если рубашка не белая, значит, что она не чистая. Если рубашка белая, значит, она должна быть всегда белой.
Алексей Ларин:
То есть, это не пиар ход?
Олег Барсуков:
Да, нет. Слава богу, я вообще об этом не думаю. Так же, как и с бородой.
Алексей Ларин:
Смотри, ты об этом не думаешь, но ты же человек не глупый, ты анализируешь?
Олег Барсуков:
Я понимаю, что это влияет. Да.
Алексей Ларин:
Поэтому, вот сейчас давай поговорим про имиджевую составляющую твоего продукта. Делаешь оригинальную вещь, делаешь это в оригинальном виде. И стилистика твоей продукции, она тоже такая старорусская. Ну, я здесь не эксперт в одежде и в культуре настолько хорошо, но это очень похоже на какие-то традиционные там старорусские, какие-то русские мотивы. Поэтому ты уже сказал, что это осознанно. Но насколько тебе это помогает в том, чем ты занимаешься? Расскажи. Извини, ты же понимаешь, что ты приходишь на встречу, переговоры и производишь первое впечатление?
Олег Барсуков:
Да. Но из-за того, что я так хожу и мне так удобнее, я не буду ходить в другом из-за того, чтобы это впечатление не производить, например. То есть, вообще надо быть собой.
Алексей Ларин:
Тебе это помогает или мешает?
Олег Барсуков:
Вот я думаю, что, не знаю, 50х50. Но это одновременно и может помогать, и мешать. Но, знаешь, какая ситуация? Что такое «помочь» в чём-то? Что такое «имидж помогает чему-то»? Это значит, что ты делаешь что-то специально для того, чтобы ты себе чем-то помог, не заслужив это. Как-то нечестно. Это расчёт называется. То есть, я вот буду бороду специально носить, чтобы все думали, что я 4,5 тонны в месяц рукой мелю, что ли?
Алексей Ларин:
Не совсем так. Вот на прошлой неделе здесь была Нелли Уварова, известная актриса. И мы говорили о том, что она занимается одним из бизнес проектов. Но тем не менее то, что она публичный человек, конечно же, помогает её бизнесу. Не потому что она хочет или не хочет, а потому что она в принципе публична. И, конечно же, это делает узнаваемым тот проект, которым она занимается.
Когда человек выглядит оригинально, специально он делает это или нет – это либо помогает, либо мешает. Поэтому мой вопрос не с точки зрения того, делаешь ли ты это умышленно? Мы уже выяснили, что это твой образ жизни.
Олег Барсуков:
Я делаю это умышленно. То есть, я хожу так умышленно, но без злого умысла.
Алексей Ларин:
Не для того, чтобы привлекать внимание. Но, вопрос: помогает ли это или мешает?
Олег Барсуков:
Почему не для того, чтобы привлекать внимание? В том числе для того, чтобы привлекать внимание людей. Но не собственной персоной, а что можно ходить в удобных штанах, они широкие. Это не узкие джинсы. Ничего никуда не давит. Всё замечательно. Можно ходить в рубахе, которая тоже не узкая. Ну, это удобно. Она тёплая, хорошая. У меня таких рубашек 7 штук. Я в этой рубахе, не знаю, или в одной из них венчался. Она венчальная. И потом я взял таких же, просто ещё 6 штук. В этом же магазине. Потому что оказалась для меня идеальная рубаха. И я просто не заморачиваюсь. Я всегда надеваю белое, я всегда надеваю чистое и глаженое. И какая разница?
Алексей Ларин:
И всё-таки, мы говорим о бизнесе. С точки зрения бизнеса – помогает или нет?
Олег Барсуков:
Не знаю.
Алексей Ларин:
Не знаешь?
Олег Барсуков:
Да нет, конечно. Не смотря на то, что я социолог по образованию, я же этих опросов не производил. Не знаю. Да и зачем это знать-то?
Алексей Ларин:
Угу. Понятно. Хорошо.
Олег Барсуков:
Допустим, что помогает и мешает одновременно. Всегда же важен угол зрения.
Алексей Ларин:
Примеры есть, когда это мешает?
Олег Барсуков:
Когда одежда мешает? Или что?
Алексей Ларин:
Да. Выстраиванию контактов, отношений. Люди смотрят на тебя предвзято, не верят, не хотят с тобой работать, потому что ты выглядишь таким образом?
Олег Барсуков:
Ну, слава богу, не было такого.
Алексей Ларин:
Не было такого? Отлично. Тему закрыли. Тогда, ну, смотри, ты сейчас имеешь то, что имеешь…
Олег Барсуков:
А будет – ничего страшного.
Алексей Ларин:
Да. Мы обсудили то, что ты имеешь сейчас. И хочется поговорить о том, куда ты стремишься дальше? То есть, у тебя направления: ты с одной стороны делаешь мельницы. И здесь вопрос, планируешь ли ты производство мельниц сделать, в том числе бизнесом, и продавать эти мельницы на рынке, как готовый продукт? И вместе с этим ты увеличиваешь объёмы производства. Поэтому есть ли планы выходить на какие-то более большие объёмы, выходить на более крупные сети, развивать представительства по всей России? Может быть, есть планы выхода на экспорт?
Олег Барсуков:
Да, это всё возможно. Всё, что ты перечислил, это всё возможно. По поводу строительства мельниц – это тоже возможно. Но здесь, если мы дадим какому-то производству наши мельницы построить, мы частично возьмём на себя ответственность. Вот для меня это как сделать автомат Калашникова, например, да? А потом из него будут людей стрелять. Это первый вариант. А могут родину защищать – это второй вариант. А может он просто висеть на стенке. И, как говорят у очень уважаемых мною людей – казаков – дай вам бог 100 лет войны, и ни одного сражения. То есть, он может висеть на стенке. Замечательное изобретение, которое всегда может пригодиться. Именно потому, что это есть, будет мир. Да?
Алексей Ларин:
Ну, мельницы всё-таки навредить не могут?
Олег Барсуков:
Могут. Конечно. Объясню, почему, элементарно.
Алексей Ларин:
Давай.
Олег Барсуков:
Если вы возьмёте химически обработанное зерно, плохое сырьё, то вы на хороших мельницах, которые могут улучшать здоровье людей, дарить радость вкуса, дарить радость жизни, вы сделаете отраву, которая будет делать другие процессы для людей.
Алексей Ларин:
Что это значит? Что, планируешь выходить на рынок, продажи уже готового оборудования или нет?
Олег Барсуков:
Если мы придумаем ситуацию, систему, которая бы страховала людей, конечных потребителей от того, что покупатели наших мельниц будут использовать только натуральное зерно, которым пользуемся мы, и которое проверено – да. Если это будет, условно говоря, человек, к которому я буду относиться с учётом этих критериев.
Алексей Ларин:
То есть, на открытом рынке продавать оборудование ты не планируешь?
Олег Барсуков:
Планирую. С учётом этим критериев. Да, если я буду уверен в человеке, мы это юридически закрепим таким образом, что это нельзя будет нарушить. Вообще, делается это очень просто. Можно сделать историю с хорошей экологической сертификацией производства. На данный момент она дорого стоит, но это реально. Когда все технологические моменты продумываются. И мы можем это сделать, но тогда мы должны пойти по пути франшиз. Это возможно, к нам обращаются за этим. Мы эти вопросы сейчас прорабатываем. И мы открыты к этому – и к проработкам открыты, и к людям, которые хотят это сделать вместе с нами. Они должны брать у нас зерно, именно у нас и через нас. И тогда люди, которые будут покупать на их производстве через них, через их бренд на наших мельницах, тогда мы их сможем уберечь. Но наши партнёры по франшизам будут покупать это зерно не по завышенным ценам, естественно, а по таким же, по каким мы. Но мы не можем, если это будет большие объёмы, а через нас проходят большие покупки, много зерна, мы попадаем на налоги, и оно для них будет немножко дороже. Но эта дороговизна будет или повышение стоимости не с точки зрения «навара», что мы подымаем стоимость и зарабатываем на зерне – нет. На зерне заработать невозможно, там можно больше потерять. И мы специально пока это не делаем, ну, вот в больших масштабах. Там первые ласточки есть, мы этот вопрос прорабатываем.
Алексей Ларин:
Хорошо. То есть, работаете над франшизой? Когда примерно планируешь запустить?
Олег Барсуков:
Да. Понятия не имею. Как бог даст.
Алексей Ларин:
Хорошо. С точки зрения выхода на большие сети, есть ли планы выйти на большие объёмы, чтобы работать с «Ашан», «Х5 ритейл» и т.д.?
Олег Барсуков:
Если кто-то к нам будет обращаться, мы с удовольствием пойдём на встречу. Со стороны сетей пока – больших сетей – не было запросов. Сейчас все запросы идут от эко-магазинов, которые понимают, в чём разница между обычной мукой и мукой ручного помола из идеального сырья. Это мини-сети, получается. А так это возможно, конечно. Но, я думаю, что это всё равно не наша история по поводу «Ашанов», по поводу совсем больших объёмов. Я вот не знаю, почему? Мне так просто внутренне кажется.
Алексей Ларин:
То есть, пока у тебя нету планов выходить на такой объём производства?
Олег Барсуков:
Так, а в этом смысла нет по одной простой причине. Они будут стараться закупать у нас дёшево муку. Я же им не буду продавать дёшево муку. У нас опт – 150 рублей/кг., розница – 200 рублей/кг. 5 кг в час – производство муки с одной мельницы. Это элитнейшая мука платинового качества. Мы можем построить ещё 300 мельниц, любое количество. И любой человек это может сделать. И, ребята, вы делайте. Вы делайте, ребята. Вы просыпайтесь с утра и стройте мельницы из настоящего камня, думайте про это. И, вкалывайте, давайте. Кормите страну. Сейчас уже есть как бы аналоги. Там ребята, слава богу, один человек 2,5 года мельницу строил. Построил и мелет. Ну, не ручной помол, у него большие жернова, например. Но тоже, слава богу. Она же хорошая. Мука качественная, зерно качественное. Он хлеб печёт. И таких много. Я не один, слава богу.
Алексей Ларин:
У нас уже не очень много времени до конца передачи. Про экспорт ещё я спрашивал, да? Сейчас очень модно, все смотрят на зарубежные рынки, в том числе, на китайский, где Китай готов закупать у нас продукты питания. Смотрел в эту сторону? В принципе, за рубеж возможности? Насколько это реалистично? Или пока ты об этом не задумывался?
Олег Барсуков:
Если будет человек, который этим займётся, я пойду на встречу. Нам бы Россию накормить. Нас мало очень осталось. Потому что нас очень мало.
Алексей Ларин:
Нас – кого?
Олег Барсуков:
Русских людей. Ну, тех, кто живёт в России, я всех называю русскими. Россиян, русских. Это не национальная принадлежность, это вот ощущение, что ты в России как-то вот русский. Это принадлежность к языку, это принадлежность к культуре. Это не принадлежность к национальности.
Алексей Ларин:
То есть, пока ты сконцентрирован на внутренний рынок наш?
Олег Барсуков:
Я буду рад, если огромное количество людей, проживающих на территории России – так как мне с ними рядом жить, и моим детям, дай бог, с ними жить – они должны быть адекватными людьми, кушающими адекватные продукты. Вот за свой продукт я отвечаю. Дай бог, что его будут есть и готовить из него большое количество людей.
Алексей Ларин:
Хорошо. Смотри, ты такой, ну, вот из всего, что я слышу – это слова некого сподвижника. То есть человека, за которым есть идеология. Сейчас, подожди, у нас совсем мало времени, поэтому вопрос будет короткий.
Олег Барсуков:
Я прошу прощения, Алексей. Так как я из Российского Университета Дружбы Народов, и 152 страны мира вот рядом, я их всех люблю. Чтобы меня правильно поняли. Очень хочется, чтобы все страны мира ели мою муку, конечно же. Но вот хочется рубашку, которая совсем близка к телу. Вот в этом плане.
Алексей Ларин:
Понятно. Так вот, твоё сподвижничество, оно, в чём заключается? В том, что ты это дело пропагандируешь. И тогда вопрос: многие, кто у нас начинают заниматься оригинальным бизнесом и это пропагандируют в хорошем смысле этого слова, начинают читать семинары, уходят в «а-ля образование». Есть ли планы у тебя вести какую-то просветительскую деятельность с точки зрения того, чтобы обучать людей как строить мельницы, как делать муку и т.д.?
Олег Барсуков:
Да, конечно. Обращайтесь, мы сделаем такие семинары.
Алексей Ларин:
Сейчас ведётся уже такая работа или нет?
Олег Барсуков:
Мы начали с того, что мы начали людей, как делать блины. Сделали мастер-класс. Научили, слава богу. Теперь мы занимаемся тем, как научить людей печь хлеб хороший бездрожжевой. И если будут предложения, как научить людей молоть муку и делать мельницы без технических тонких моментов, потому что это патентованные вещи. Мы патентуем не бренд, мы патентуем технологию.
Алексей Ларин:
То есть, технология оригинальная и запатентованная?
Олег Барсуков:
Мы технологические приёмы и технологические узлы в мельницах патентуем для того, чтобы это было за нами. Хотя это можно сделать и на коленке. Если захотеть, можно сделать на коленке. У нас каждая мельница, слава богу, получается совершеннее, чем предыдущая. А первая – вообще на коленке была.
Алексей Ларин:
Хорошо. Что же, у нас время передачи подошло к концу. Очень интересно пообщались с тобой. Тема интересная. Дай бог, чтобы таких, как ты в России, и в принципе людей, было очень много, которые занимаются тем, что любят, и любят то, чем занимаются. Это замечательно и хорошо. Тебе ещё раз большое спасибо.
Пока.
Олег Барсуков:
Спасибо вам огромное за то, что пригласили. Я плохой пример для подражания. Но, дай бог, чтобы у всех, кто хочет заниматься своим делом, всё, конечно, получалось.
Алексей Ларин:
В эфире была передача «Сделано в России», Алексей Ларин. Увидимся через неделю.
Всем пока-пока.