Мария Третьякова
- Доброе утро, друзья! С вами специальный выпуск программы «Личность в искусстве». С вами искусствовед и общественный деятель Мария Третьякова и русская поэзия, которая, как говорил Иосиф Бродский, «делает наш мир выносимым».
Отрывок из спектакля «Евгений Онегин»
Но вот багряною рукою Заря от утренних долинВыводит с солнцем за собоюВеселый праздник именин.С утра дом Лариной гостямиВесь полон; целыми семьямиСоседи съехались в возках,В кибитках, в бричках и в санях.В передней толкотня, тревога;В гостиной встреча новых лиц,Лай мосек, чмоканье девиц,Шум, хохот, давка у порога,Поклоны, шарканье гостей,Кормилиц крик и плач детей. С своей супругою дороднойПриехал толстый Пустяков;Гвоздин, хозяин превосходный,Владелец нищих мужиков;Скотинины, чета седая,С детьми всех возрастов, считаяОт тридцати до двух годов;Уездный франтик Петушков,Мой брат двоюродный, Буянов,В пуху, в картузе с козырьком(Как вам, конечно, он знаком),И отставной советник Флянов,Тяжелый сплетник, старый плут,Обжора, взяточник и шут. И вот из ближнего посадаСозревших барышень кумир,Уездных матушек отрада,Приехал ротный командир;Вошел... Ах, новость, да какая!Музыка будет полковая!Полковник сам ее послал.Какая радость: будет бал!Девчонки прыгают заранеНо кушать подали. ЧетойИдут за стол рука с рукой.Теснятся барышни к Татьяне;Мужчины против; и, крестясь,Толпа жужжит, за стол садясь. На миг умолкли разговоры;Уста жуют. Со всех сторонГремят тарелки и приборыДа рюмок раздается звон.Но вскоре гости понемногуПодъемлют общую тревогу.Никто не слушает, кричат,Смеются, спорят и пищат.Вдруг двери настежь. Ленский входит,И с ним Онегин. «Ах, творец!—Кричит хозяйка: — Наконец!»Теснятся гости, всяк отводитПриборы, стулья поскорей;Зовут, сажают двух друзей.Сажают прямо против ТаниМария Третьякова
- «С утра дом Лариных гостями полон», а гостеприимный дом радио «МедиаМетрикс» тоже встречает замечательного гостя. Наш ранний утренний гость, замечательный артист театра и кино, лауреат премии «Чайка», заслуженный артист России, Анатолий Белый. Доброе утро!
Анатолий Белый
- Доброе утро!
Мария Третьякова
- Спасибо, что нашли время в своём безумном графике. Знаю, что готовите новый проект и, в общем, мы и позвали поговорить, прежде всего, о нём. Но сначала я хотела порадоваться тому, что мы встретились в одном поэтическом проекте. Это проект «Быть поэтом» и в нём вы читали Маяковского, я рассказывала о его поэзии. Это очень приятно. И тем более приятно встретиться здесь, в этой студии на моей программе. Каждый выпуск я начинаю словами Бродского: «Поэзия делает наш мир выносимым». Вопрос: что делает поэзия в вашей жизни? Если продолжить «поэзия делает…» что? В вашей жизни.
Анатолий Белый
- В моей жизни, вы знаете, Мария, так получилось, что она с детства со мной, поэзия. Я сразу вам отвечу продолжением фразы: поэзия, наверное, очищает мою душу. Вот так я вам скажу. Потому что какой-то её целебный эффект, целебное воздействие я наблюдаю с детства. Потому что любовь была привита моей мамой, которая работала учительницей немецкого языка и обожала поэзию с молодости. Тоже вела всякие кружки, читала поэзию со сцены сама. И вот в этом духе я воспитывался. Она нам читала по вечерам с сестрой выдержки из журнала «Огонёк», где рассказывались биографии разных художников, поэтов. У нас, как я сейчас помню, в книжном шкафу стояли на первых полках Вознесенский, Рождественский, Заболоцкий, Симонов, не считая классиков, в то время это были современные поэты. И мама обожала читать военную поэзию, Вознесенского очень много. Вот в этом духе я и воспитывался, поэтому…
Мария Третьякова
- С молоком матери, можно так сказать.
Анатолий Белый
- Можно и так сказать, да, в общем-то. Поэтому, наверное, не странно и не удивительно, что я постепенно пришёл к тому, чтобы читать стихи самому. Хотя в театральном училище мне педагог, Наталья Николаева Штода говорила: «Толя, я слышу, ты можешь это делать, я вижу это, поэтому знай, что как только что-то будет не то с работой, какой-то будет промежуток более свободный, знай, что это твой второй хлеб». И подбирался я к этому хлебу довольно-таки долго, был занят другими какими-то вещами. В театре много работал, снимался, и как-то было не до этого. Знаете, когда всё руки не доходят, всё кажется, вот сейчас, откладываешь на завтра, потом, потом.
Мария Третьякова
- Успею-успею.
Анатолий Белый
- Да. Успею-успею, и вот, собственно, никак не доходишь до этого. Какое-то время назад, года три назад от канала «Культура» мне поступило предложение сделать именно программу и почитать свои любимые стихи в рамках программы «Послушайте».
Мария Третьякова
- Угу, у нас будут сегодня звучать в эфире, дорогие друзья, отрывки из этой программы.
Анатолий Белый
- Да-да-да. Вот это был такой мой первый выход с поэзией в свет. Я сделал программу, мы с режиссёром составили, придумали, как это всё будет, и это был первый мой опыт такого большого стихотворного... ну, не спектакля, но такой программы.
Мария Третьякова
- Такой опыт чтецкого искусства. Вы упомянули педагога, я, когда готовила эфир, очень внимательно читала сайты, материалы, которые вообще доступны, но прежде всего, конечно, информация с сайта, очень много интересного и, в частности, там написано, что вы выпускник Щукинского училища...
Анатолий Белый
- Щепкинского.
Мария Третьякова
- Да, Щепкинского училища. У меня просто был неделю назад замечательный Саша Кузнецов, коллега, и почему такая оговорка, скажу сразу: и в его, и в вашем лице авиация потеряла инженеров. Интересный такой момент, я знаю, что сначала был институт - Московский авиационный.
Анатолий Белый
- Нет, не московский, самарский.
Мария Третьякова
- Самарский, даже два курса, по-моему.
Анатолий Белый
- Даже два курса. Даже три.
Мария Третьякова
- И как же всё это «оп» - и пошло в театр, как это понесло так вот?
Анатолий Белый
- Ну, как понесло... Как-то так понесло. Ну, видимо, мамины гены взыграли и я, честно говоря, об этом уже много тысяч раз говорил.
Мария Третьякова
- А наши радиослушатели еще...
Анатолий Белый
- Я понимаю, что вас много, но я же один. Поэтому я, чтобы не становиться попугаем, который повторяет одно и то же, коротко об этом. Действительно, да, это было. Мне кажется, что в этом есть какой-то смысл, потому что авиация, небо, в этом есть какая-то…
Мария Третьякова
- Романтика.
Анатолий Белый
- Да, романтика. И люди с определённым складом, наверное, все-таки идут в авиацию. Поэтому это для меня не удивительно. И, да, так произошло, что мамины гены превозобладали над папиными, и я круто как-то повернул свою жизнь, уехал в Москву и поступил.
Мария Третьякова
- И поступили в Щепкинское.
Анатолий Белый
- В Щепкинское театральное училище при малом театре СССР.
Мария Третьякова
- Довелось вам поработать с такими метрами, режиссерами, как Роберт Стуруа, Кирилл Серебренников, Сергей Женовач, Тадаси Судзуки. Известно, что актёрская профессия зависимая. Можно быть прекрасным актёром, но ждать предложений. А тут такое созвездие вдруг посыпалось. Это случайно или вы всё-таки вы долго и целенаправленно шли к своей мечте, к своей цели?
Анатолий Белый
- Вы знаете, в нашей профессии, как мне кажется, есть две составляющие: упорный труд и везение. Вот одно без другого не живёт. И не работает. Поэтому здесь эти две составляющие в какой-то момент совпали на какое-то время. Потому что труд был всегда: и в институте грыз, и до сих пор грызу эту науку актёрского какого-то мастерства. Что-то, видимо, где-то звёзды сошлись, что в моей жизни были все эти вышеперечисленные режиссёры. Это такие подарки судьбы.
Мария Третьякова
- Но вот всё-таки, наверное, не совсем подарки. Я скажу вам, дорогие радиослушатели, что, во-первых, мы знакомы по проекту «Быть поэтом», я знаю и вижу, как Анатолий работает. Работа, кроме таланта, - играет огромную роль. Это человек, который приезжает настолько раньше до эфира, с таким колоссальным уровнем ответственности, он не падает на крыло самолёта, он приезжает очень рано. И вообще, эта гиперответственность и это большое умение много работать - для меня нет никаких сомнений, что это основная составляющая успеха. Мы талант опустим, вынесем сразу за скобки и умножим. Такие большие роли, о которых мечтает, наверное, каждый артист - Король Лир, Мастер. Есть любимое? Я знаю, что ты неоднократный лауреат театральной премии «Чайка». Вот так обласкан ты, вы всеми и зрителями...
Анатолий Белый
- Можем на ты.
Мария Третьякова
- И зрителями, и критикой, что совсем не идёт, чаще всего, нога в ногу. Иногда критика хвалит, а зрители ругают или наоборот. А тут всё…
Анатолий Белый
- Мария, я немножко ваши иллюзии разрушу, потому что не всё так гладко. И, слава Богу. Потому что когда нравится всем, для меня это какой-то знак не очень хороший. Поэтому чем больше мнений, разных, чем больше они отличаются друг от друга, тем лучше. Разные спектакли воспринимались по-разному. Спектакль Судзуки критиками воспринялся очень резко, хотя зритель очень любил и ходил на него. Но критика разгромила в пух и прах, но это её работа. И многие спектакли воспринимались неоднозначно. Тот же первый спектакль Кирилла Серебренникова «Откровенные полароидные снимки» был просто разбомблен, и все просто плевались и говорили: «Что это такое? Что это, вообще, за деградация театра? Падение нравов!» И всё такое прочее.
Мария Третьякова
- У меня отдельный вопрос был. Как говорится, снял с языка. По поводу этой роли, если речь зашла об этом спектакле. Я сейчас, сегодня, в этот день думаю о том, что уже невозможно так, как раньше поставить спектакль. Всё уже запрещено. Всё, что там есть, уже всё запрещено. Ругаться нельзя, ничего нельзя. Я говорю об «Откровенных полароидных снимках». Вообще, ощущение от этой роли? Она такая своеобразная. Это надо было сделать, это был всё-таки прорыв? Моё мнение, что спектакль о любви все-таки. О том, что во всей грязи, которая существует в жизни, мы находим и должны искать, в этом смысл и очищение души, в общем, то, с чего мы начали.
Анатолий Белый
- Именно так, и ни о чём другом. На первой же репетиции Кирилл сказал, что это будет спектакль скорее о поисках любви, об одиночестве, о неумении людей коммуницировать, неумении общаться, любить, дружить. Все эти основополагающие чувства во многих с детских лет уже разрушены обстоятельствами их жизни. И вот об этом, о таком глобальном одиночестве, о том, что мы все растём, как ежи в лесу, и соприкасаемся только иголками. Вот об этом и ни о чём другом. Средства выражения были адекватны тому времени, потому что спектакль был уже давно, более десяти лет назад. Поэтому и та ненормативная лексика, и темы, которые там были затронуты, они на первый взгляд кажутся эпатажными, а с другой стороны - это просто как разрез скальпелем. Ну, что больного всё поглаживать да массировать?
Мария Третьякова
- Отрежем и всё.
Анатолий Белый
- Иногда нужно вскрывать какие-то гнойники, была такая абсолютно операбельная вещь, операция. И, конечно, она многими была воспринята резко, отрицательно. Тем не менее, спектакль нашёл своего зрителя, ездил по фестивалям и получил различные премии театральные. Но мне не хочется очень заостряться на моём прошлом.
Мария Третьякова
- Да. Мы не будем.
Анатолий Белый
- Мы сегодня собрались, мне кажется, по другому поводу. Нет?
Мария Третьякова
- Да, конечно. Вот ещё момент. Дело в том, что нас слушает очень много деловых людей. Вообще это радио в большей степени с деловой тематикой. Всё-таки всех интересуют истории успеха. Мы говорили, что есть составляющие того, той занятости, той востребованности, которая имеется в данном случае. И всё-таки судьбоносный звонок Меньшикову. Он был? Я прочитала на сайте, что Меньшиков прослушал и взял в проект в свой какой-то.
Анатолий Белый
- Это был спектакль «Горе от ума». Первый спектакль, который ставил Олег Евгеньевич в своём «Театральном товариществе 714».
Мария Третьякова
- 714?
Анатолий Белый
- 814. Да, я звонил и много раз звонил секретарю, помощнику. Добивался встречи, добивался показа, проб и так далее. И, собственно, добился этого. Олег Евгеньевич меня посмотрел и взял на совсем небольшую роль, Господин Н. И с этого всё началось. Просто в этом спектакле нужны были в сцене бала какие-то сценические эффекты, и пригодилось моё акробатическое прошлое. Собственно, с этого я и начал в театре. Слов было минимальное количество, но нужно было сделать какие-то трюки, которые я проделывал на сцене в сцене бала. С этого всё и началось.
Мария Третьякова
- Друзья, Анатолий - мастер спорта международного класса по акробатике. Вот такие уникальные люди у нас в студии. Никогда не сдавайтесь, идите к своей мечте. Новый проект «Триптих», то, ради чего мы выдернули сегодня нашего замечательного артиста. Это композиция из стихов Мандельштама, Бродского...
Анатолий Белый
- И Пастернака.
Мария Третьякова
- И Пастернака. Поподробнее можно?
Анатолий Белый
- Конечно, можно. И, собственно, действительно за этим сюда и пришёл, чтобы рассказать о том новом деле, которым я увлёкся в последнее время, которое сейчас составляет львиную часть моей жизни, и чему я очень рад. Наконец-то моё увлечение стихами выливается и вылилось в то, что я сделал самостоятельную... вы знаете, мне больше нравится слово «поэтический спектакль», применимо к этому действу. Потому что не программа, не просто чтение, не литературно-музыкальные композиции - не люблю очень это словосочетание, потому что от него веет каким-то нафталином. Это уже действительно ближе к спектаклю. Поэтическому, составленному действительно на поэзии, по поэзии Мандельштама, Пастернака и Бродского. Это нечто сродни тому, что было на «Послушайте», на канале «Культура» в программе «Послушайте», но я преобразовал. То есть, ключ тот же. Три поэта, три темы и такое триединство христианское соблюдено. И три точки зрения на одну и ту же тему, трёх поэтов XX века. Осип Мандельштам - начало века, Борис Пастернак - середина века и Иосиф Бродский - конец XX века.
Мария Третьякова
- Вот почему эти поэты. Был вопрос.
Анатолий Белый
- И вот эти поэты почему? Потому что это три ипостаси века, совершенно яркие. Самые, мне кажется, яркие проявления XX века, на мой взгляд. Это мои любимые поэты. И вот мы берём тему. Три основополагающие темы для поэта: муза, пространство и время. Мы берём музу, лирика - и вот три точки зрения на эту тему, три взгляда. Пространство - город, который формирует поэта. В данном случае мною взят Петербург, как самый такой поэтический город, наверное. Сложный, драматический, инфернальный, мистический.
Мария Третьякова
- Изменчивый.
Анатолий Белый
- Изменчивый, метафизический, самый интересный город России, как мне кажется, именно в таком романтическо-байроновском плане. И вот три точки зрения. Три взгляда, три фотографии, если можно сказать, этого города: в начале века, середине и в конце. Время - три отношения к времени, тоже совершенно различные, потому что три отрезка XX века, совершенно разные. 20-30 годы Мандельштама, совершенно загнанный человек, который, собственно, и закончил трагически.
Мария Третьякова
- 47 лет, друзья, напомню, Осип Мандельштам погиб на этапе, очень долго был не похоронен, его тело не могло упокоиться. Вот такое страшное время было. Тем не менее, нам остались его стихи. Скоро 124 года исполняется ему, в декабре.
Анатолий Белый
- Если я не ошибаюсь, 125. Годовщина.
Мария Третьякова
- 125, юбилей. Даже вчера прикидывала. Тем более это приятно, если будет годовщина его рождения. Чудесно. Вообще у нас сплошные дни рождения поэтов. Этот год, наверное, поэтому годом литературы у нас в России объявлен. Выбор поэтов связан, прежде всего, с тем, что они любимые, что они выражают каждый свою эпоху определённую. Вообще стихи сложные, Бродский достаточно элитарный все-таки поэт. Как, с помощью каких средств в новом проекте, «Триптихе», вы с вашей командой попытались донести эту поэзию? Какие там художественно-выразительные средства? Это очень интересно. Может, какая-то визуализация у вас используется?
Анатолий Белый
- Да, несомненно. Поэтому я и говорил, что это ближе к спектаклю. Потому что на дворе XXI век у нас, если я не ошибаюсь. Правильно? И мне кажется, что сейчас нужно использовать то, что дают нам технологии, развитие технического прогресса. Конечно, не в полной мере я это использую, но, думаю, в дальнейшем, может быть в каких-то других проектах, может быть, будет большая финансовая стабильность, будет больше возможностей сделать что-то.
Мария Третьякова
- Спонсоры, услышьте, друзья!
Анатолий Белый
- Да-да-да-да.
Мария Третьякова
- У нас прекрасный артист.
Анатолий Белый
- И тем не менее, даже более того - всё равно, вопреки всему, как обычно в стране и происходит, в спектакле действительно есть и оригинальная музыка, написанная именно к этому спектаклю, и видеоарт. Петербуржский музыкант, композитор Даниил Калашник - замечательный музыкант, написал оригинальную музыку. Видеоарт сделали наши Московские художницы Лера Шемчук и Лена Маренко. Всё это - и слово, и музыка, и видео, это всё вместе триединством направленно на то, чтобы раскрыть смысл поэзии, донести эмоцию. Просто читать стихи со сцены можно. Это делалось всегда, и это такой первый камешек, первый кирпичик. Да, это можно делать. Но как мне кажется, сейчас уже можно и нужно подключать и другие органы чувств человека, чтобы человек и слышал музыку, которая дополняет, создаёт некую атмосферу, передаёт эмоцию, дополняет эмоцию стиха, и в то же время задействовано зрение, глаз видит некий образ. Это не впрямую визуализация стиха - то, что написано, то и вижу. Нет, конечно.
Мария Третьякова
- Что вижу, о том и пою?
Анатолий Белый
- Да, что вижу, о том и пою. Нет, это ассоциативно. Это какие-то образы, возникающие, опять же таки раскрывающие смысл. Всё это: и музыка, и чтение, и видео направлены только на одно. То есть, если бы можно было добавить ещё запах, я бы с удовольствием это сделал. Потому что направленно только на одно, чтобы раскрыть смысл поэзии, донести её эмоцию, донести в полной мере, даже может быть, в большей мере, чем просто написанный стих. Посредством музыки, посредством того, что идут, там, нервные скрипки. А в это время на экране (в порядке бреда говорю) - раскрывается какая-то красная роза на весь экран, и это всё направленно только на одно. Чтобы до зрителя... пробить его эмоцию, донести до него этот смысл. И слова, буквы, которые лежат на бумаге, вписаны, - я для себя так определяю - чтобы их поднять и вот туда вот положить. Только для этого.
Мария Третьякова
- 3D такое, даже уже, наверное, 4D.
Анатолий Белый
- Если бы был запах, то четыре. А так вообще три. Пока что три.
Мария Третьякова
- Будем надеяться, что скоро мы сможем технически доносить и ароматы, для того, чтобы слушатель, зритель мог в полной мере насладиться красотой поэзии. Ведь это огромное содержание, выраженное в очень малой форме. На дворе XXI век, как сказал Анатолий Белый. Мы послушаем «Ностальгию по-настоящему».
Музыкальная пауза
Мария Третьякова
Действительно, браво! Анатолий Белый у нас сегодня в утреннем эфире, специальный выпуск программы «Личность в искусстве». Мы возвращаемся к новому проекту «Триптих». Очень интересный проект. Друзья, посмотрите, пожалуйста, на страничке Анатолия в «Facebook», на моей страничке «Поэзия моды» замечательный анонс, видеоролик такой красивый. Он мало что объясняет, но очень интригует. Там можно кусочек видеоряда замечательного, уникального посмотреть. Такой вопрос... наверное, сложно вот так взять и подытожить такое большое содержание, но всё-таки. Если мы возьмём сейчас Мандельштама, Пастернака и Бродского. Вот по твоему мнению, Мандельштам - его муза, его пространство, его время, да? Вот так, вкратце: Мандельштам - какая его муза, этот образ? Что общего и что разного у этих поэтов? Можно как-то обобщить?
Анатолий Белый
- Это непростая задача, в трёх словах рассказать о таких глыбах.
Мария Третьякова
- Вопрос с подвохом, да? Просто твои ощущения.
Анатолий Белый
- Да, я понимаю. Действительно, ты права, что они совершенно разные, поэтому я их и взял. Вроде бы один век, с точки зрения истории ничто - сто лет.
Мария Третьякова
- И не так уж много лет разделяет их.
Анатолий Белый
- Да-да. В том-то и дело, что они идут практически друг за другом. И, тем не менее, настолько разные ощущения. У меня от Мандельштама ощущение какой-то раненной птицы, какого-то воробья московского раненного, который выпал в своё время из гнезда. Настолько не похож, настолько своеобразен и уникален. Действительно, он же самородок, человек, который взялся из ниоткуда. Не помню, то ли Ахматова, то ли Цветаева писала о нём: «Ну, откуда взялось это небесное явление? - сейчас не дословно цитирую, но... - Что-то, божественная какая-то гармония, которая есть в стихах Мандельштама». Откуда это взялось?
Мария Третьякова
- Предпосылок не было.
Анатолий Белый
- Абсолютно. Это действительно загадка. Это какой-то посланец, пришелец. Абсолютное ощущение глубокого ранения, у меня образ какой-то раненной птицы, которая с этим волочащимся крылом, тем не менее, летает. Не смотря ни на что летает, потому что этот полёт не прервешь. И его не прервали, ни его смерть физическая, ни расстояние, ни пространство, ни время, ни все эти категории, потому что они сейчас дошли до нас. И, возвращаясь к тому, что такое поэзия, и в принципе, почему я трепетно и очень нервно отношусь к этому. Потому что действительно ты права, это квинтэссенция. Поэзия - что это? Это выражение сути в очень малом пространстве. В маленьких строчках. И поэтому это для меня как стрела. Это не роман Льва Толстого, который тоже прекрасен, это совершенно другая энергия. Здесь абсолютно сценическое, почему я думаю, что это для театра, это театрально, потому что это тот же сгусток энергии в поэзии, что и должен быть в спектакле. За два часа нужно рассказать историю, за полтора. «Триптих» идёт полтора максимум.
Мария Третьякова
- Без антракта?
Анатолий Белый
- Без антракта. Потому что поэзию долго человек воспринимать не может, теряется внимание, это физическая данность. Поэтому, не насилуя органику и психофизику человека - полтора часа максимум. Тем не менее, вот такой вот стрелой. Поэтому, возвращаясь к Мандельштаму, это что-то кровоточащее, это что-то…
Мария Третьякова
- Неприкаянное.
Анатолий Белый
- Неприкаянное, действительно. Он же абсолютно был беспредметен. Он абсолютно был без быта. Это постоянное мотание между Питером и Москвой, эта непривязанность ни к чему. Это абсолютный полёт в чистом виде, который... опять же Цветаева говорила о Белом Андрее «пленный дух». Вот это пленённый дух - Мандельштам для меня то же самое. Пастернак. Совершенно другая энергия. Видно, что человек умнейший, философское первое образование даёт о себе знать. Круг с детства, в котором он воспитывался, который был вокруг него, конечно, даёт отпечаток. Для меня у этого человека ум, мозг равно сердце.
Мария Третьякова
- Очень органичен, да. Я согласна.
Анатолий Белый
- То есть у него эмоция шла через мозг, через интеллект, равно как и у Бродского. Но что такое Пастернак? Это середина XX века. Это вначале он был в той же среде, где-то даже отголоски Маяковского у него иногда есть в стихах, это такой Серебряный век ещё.
Мария Третьякова
- Конечно же, абсолютно. Да.
Анатолий Белый
- Но впоследствии как это было прервано! У этих поэтов, у всех трёх, трагические судьбы. И это такая примета времени, примета страны, наша общая примета. Нам нельзя об этом забывать, об этих трагических судьбах. Всегда надо оглядываться, и помнить, и делать выводы, самое главное. Делать уроки из этого. Пастернак: абсолютно такая духота переделкинская, это знойное лето, какие-то мухи, бьющиеся в стекло. Потому что вот это его заточение после отказа от Нобелевской, после того, как его затравили и просто загнали в этот угол. Он вынужден был долгое время заниматься только переводами, сделал потрясающие переводы. Дал нам в подарок, оставил в наследие такие замечательные переводы, даже будучи уже просто в тюрьме переделкинской, иначе не назвать. Для меня это - спазм в горле, духота, когда уже невозможно дышать, человек ограничен в этом пространстве. И тем не менее, чем больше пресс, тем больше как из тюбика выдавливаются краски.
Мария Третьякова
- Видимое такое как бы благополучие в то страшное время: жив, в стране. Одного расстреляли, один умер у нас на этапе, наш герой, я просто вспомнила сейчас и про Хармса, про все эти страшные судьбы поэтов.
Анатолий Белый
- А Цветаева?
Мария Третьякова
- Вообще, 30-40 годы - это просто совершенные кошмары. Поэтому Осип Мандельштам у нас умер на этапе, Иосиф Бродский тоже очень сильно пострадал.
Анатолий Белый
- Претерпел очень многое.
Мария Третьякова
- Перетерпел многое.
Анатолий Белый
- И психушку, и тюрьму, и ссылку.
Мария Третьякова
- И в конечном итоге он все-таки написал: «Ни страны, ни погоста не хочу выбирать, на Васильевский остров я приду умирать». Он ведь, как и Мандельштам, долго был не погребённым. Ты помнишь? Ведь он умер в эмиграции, и мне в Венеции рассказывали эту историю местные венецианцы о том, что долго не могли его похоронить там, на кладбище Сан-Микелия. И вроде бы между Осипом Мандельштамом и Иосифом Бродским Пастернак был благополучен. Как бы. От Нобелевской премии отказался, но она же есть, признание мировое. Заточение в Переделкино - но живой же, не в тюрьме. Но вот ты очень правильно сказал, потрясающе совершенно выразил две вещи: эта духота сильного духа гениального писателя и поэта, мощного человека, который, понимая, что происходит вокруг, вынужден сидеть в тюрьме, как в тюрьме. И он понимает, что он должен довольствоваться тем, что есть. И очень здорово еще про сердце, про ум и сердце. Я всегда думала о том, что Пастернак очень выстроенный в своих стихах. Но в то же время он очень эмоциональный.
Анатолий Белый
- Абсолютно.
Мария Третьякова
- Ты очень здорово это…
Анатолий Белый
- Это эмоция интеллекта. Это я для себя сформулировал. Равно, как и у Бродского.
Мария Третьякова
- Но тепло же, тепло от них!
Анатолий Белый
- Всё равно, конечно.
Мария Третьякова
- А подобрались мы к Иосифу Броскому. Он очень сложный поэт. Очень сложный. И сейчас очень модно…
Анатолий Белый
- Да-да, к сожалению. Празднуется в этом году 75 лет, и как обычно у нас: ничего-ничего, потом всё обрушивается потоком, обвалом, и девочки цитируют «Не выходи из комнаты».
Мария Третьякова
- И в «Instagramm» выкладывают селфи.
Анатолий Белый
- Ты знаешь, я отношусь к этому философски. Всё понятно. И на самом деле в этом ничего плохо я не вижу. Потому, что всё равно, каким образом - тинейджеровским или уже более взрослым образом, это всё равно отдаётся дань, и всё равно мы о нём помним, это память. Это самое главное. Было бы хуже, если бы никто сейчас не вспомнил, что Бродскому 75, или мельком как-то, как в кино говорят - четвёртым экраном это бы прошло где-то в стороне. Пусть это сейчас схлынет, но всё равно, во многих юношеских сердцах останется эта память. И многие познакомились с ним сейчас, благодаря этому шуму, празднованию. Да, это всегда палка о двух концах. Да, всегда бывает какой-то перегиб, Бог с ним. Для меня это не главное, главное то, что его помнят, что он вернулся к нам. Потому что это действительно возвращение человека, который физически был невозвращенцем. И это было его трагическое восприятие: его невозвращение на не-родину, не-город и не-жизнь. Вот эта приставка «не», которая сопутствовала ему по жизни. И, тем не менее, он вернулся, как подобает поэту, в стихах. Как у Мандельштама: «Сохрани мою речь навсегда». Вот эта речь сохранена, и это самое главное. Для меня Бродский, если мы вернемся к тем ассоциациям, о которых ты меня спрашивала, - конец XX века. Мандельштам - весна, Пастернак - лето. Естественно, Бродский - это уже скорее даже не осень, это осень, переходящая в зиму. Потому что он для меня - некий такой Покров XX века. Он как бы покрыл это всё снежком.
Мария Третьякова
- «В Рождество».
Анатолий Белый
- «В Рождество», «Волхвы». И вообще, тема оледенения, тема холода. Как в одном стихотворении у него есть: «Сильный мороз, суть откровения телу о его будущей температуре». То есть для него эта тема оледенения, зимы, холода - это как раз то, к чему мы идём. Это его мировоззрение, его мировосприятие. Это то, к чему мы идём.
Мария Третьякова
- Жизнь и смерть. Вот так вот зациклены, да?
Анатолий Белый
- Да. И зацикленны, и для него холод - это наше будущее. Оно может так кажется, по первому впечатлению: ну, как же так, душа же бессмертна. Конечно, душа бессмертна, но, тем не менее, для Бродского ощущение будущего - как какого-то холода. И поэтому для меня он такой Покров, снежком этот век покрыл. Посыпал, засыпал, и на этом век XX закончился.
Мария Третьякова
- Да, кстати. В конце XX века, если бы он дожил, то сейчас бы мы, возможно, имели бы ещё одного Нобелевского лауреата по литературе. Это я говорю сейчас о Борисе Рыжем. Почему я вспомнила о нём, потому что он очень рано ушёл из жизни, трагически. И когда я вспоминаю Бродского, я всегда провожу ассоциации, параллели с Рыжим, который тоже припорошил... даже нет, если Бродский припорошил, то Рыжий, наверное, протоптал дорожку уже из XX века в XXI.
Анатолий Белый
- Да. Можно так сказать.
Мария Третьякова
- Я бы так сказала. Был замечательный спектакль, я не знаю, идет он или нет, в «Мастерской Петра Фоменко».
Анатолий Белый
- Идёт.
Мария Третьякова
- Идёт.
Анатолий Белый
- Я его недавно смотрел.
Мария Третьякова
- Ну как?
Анатолий Белый
- Потрясающе. Это, действительно, очень удачное воплощение поэзии на сцене. Это именно тот путь, по которому я тоже пытаюсь идти, по-своему, как я могу. Но там действительно режиссура, именно спектакль драматический, поставленный только на поэзии Бориса Рыжего. И это прекрасно, идите и смотрите.
Мария Третьякова
- Это я говорю к тому, друзья, что поэзия, слава Богу... Россия - это единственная страна, где читали стихи на стадионах. Дай Бог, чтобы так продолжалось. И русская поэзия на Бродском, слава Богу, не закончилась и не заканчивается. Это большая радость для всех нас. А мы говорим сейчас с замечательным актёром Анатолием Белым о его новом проекте «Триптих». Когда идти смотреть?
Анатолий Белый
- 16 ноября. Запомните эту дату.
Мария Третьякова
- 16 ноября, друзья, Московский международный Дом музыки.
Анатолий Белый
- В камерном зале, в 19:00.
Мария Третьякова
- Зал не очень большой. Торопитесь приобрести билеты. Можно на сайте.
Анатолий Белый
- Да, на сайте Дома музыки, именно там, в электронном виде, чтобы не ходить никуда, не ездить, не бегать. Всё можно купить через интернет, на сайте Дома музыки, есть билеты. Пока ещё есть.
Мария Третьякова
- Там очень удобный сервис, кстати, замечательный, я сама заказываю на сайте. Торопитесь друзья, зал маленький, ещё раз говорю. Не пропустите. Уникальный спектакль «Триптих». А ты один на сцене там?
Анатолий Белый
- На сцене мы вдвоём с музыкантом. Потому что для меня музыка - это всегда неотъемлемая часть поэзии, и не только для меня. Я имею в виду, сценически это даже выстроено так, что музыкант и актёр - это две ипостаси. Музыка и слово - это неразделимое для поэта, потому что это люди, чутко и остро чувствующие ритм.
Мария Третьякова
- Мелодику.
Анатолий Белый
- Мелодику. Они музыканты. Они в высшем понятии этого слова - музыканты, все поэты. Поэтому на сцене и музыкант, который играет живую музыку. Две гитары стоят на сцене, и компьютерная установка у нас звучит. Музыка электронная и живая гитара.
Мария Третьякова
- Акустические гитары?
Анатолий Белый
- И электро и акустическая.
Мария Третьякова
- И он один играет на всех инструментах?
Анатолий Белый
- Да. Он сочинил всю музыку.
Мария Третьякова
- Автор музыки.
Анатолий Белый
- На компьютере звучит тема, и он поверх темы играет на гитаре, то на электро, то на акустической. И сценография очень простая, я поставил на сцену три печатные машинки.
Мария Третьякова
- Прекрасно. Старые? «Ундервуды» какие-нибудь?
Анатолий Белый
- Старые. «Ундервуды», «Олимпии», «Триумфы» - да, вот это всё, «Ритэйл». В общем, старые машинки, и они у нас тоже участвуют в спектакле.
Мария Третьякова
- Не будем раскрывать все секреты.
Анатолий Белый
- Не будем раскрывать всех секретов, но машинки у нас тоже являются действующими лицами этого спектакля. Мы вдвоём находимся на сцене. Есть ещё один сюрприз, о котором я не буду говорить, в первый раз... это будет моя премьера в этой ипостаси, будет ещё одна вещь, которую мы совместно с музыкантом будем делать.
Мария Третьякова
- Просто невероятно много сюрпризов, интриг. Вообще, конечно, очень-очень хочется послушать хотя бы одно стихотворение из этого проекта или, может быть, что придёт на ум, любимое. Может быть, Мандельштама или Пастернака, или Бродского. Первое, что ложится на душу сейчас. Можно из «Триптиха», можно и просто так.
Анатолий Белый
- Да. Я прочту стихотворение из «Триптиха». Оно звучит в эпилоге нашего спектакля. Знаешь, у меня всегда такая штука есть: я от волнения иногда боюсь ошибиться даже, вот такая у меня есть вещь. Но, тем не менее, я попробую. Если я запнусь, не обессудьте.
Мария Третьякова
- Конечно, это же прямой эфир, спецвыпуск. Анатолий Белый, друзья.
Анатолий Белый
- Я прочту стихотворение Осипа Мандельштама, оно без названия.
Нежнее нежного лицо твоё,
Белее белого твоя рука,
От мира целого ты далека,
И все в тебе - от неизбежного.
От неизбежного твоя печаль,
И пальцы рук неостывающих,
И тихий звук
Неунывающих речей,
И даль твоих очей.
Мария Третьякова
- Какая нежность, друзья. Вот такой сюрприз с утра. Спасибо. Вообще - такие дивные стихи. Действительно, очень-очень трогает. Дорогие друзья, у нас в эфире замечательный актер театра и кино Анатолий Белый. Мы говорим о его новом проекте «Триптих», который состоится 16 ноября в Московском международном Доме музыки в камерном зале. Билеты уже поступили в продажу. Слушайте, смотрите, любите поэзию. Что-то ещё, может быть, ты хочешь рассказать об этом спектакле? Приоткрыть ещё завесу тайны или как-нибудь ещё заманить.
Анатолий Белый
- У меня нет такого, знаешь, чётко направленного: «Приходите, приходите», - чем больше говоришь это слово, тем больше у людей появляется ощущение: «А что же они так зазывают-то?» Поэтому я просто скажу: «Дорогие друзья, приходите послушать поэзию!» Её не так много в окружающем нас мире, и есть один день в году - по крайней мере, который я знаю точно - 16 ноября, когда она будет звучать, и когда вы можете её послушать. Возвращаясь к тому, с чего мы начали, приходите очистить ваши души.
Мария Третьякова
- Какие прекрасные слова. А я добавлю от себя, что я тоже буду на премьере и приглашаю вас послушать и посмотреть проект «Триптих». Потому что его делают неравнодушные люди. Действительно, давайте пойдём и очистим свои души поэзией. С вами была программа «Личность в искусстве» с Марией Третьяковой на радио «МедиаМетрикс» и замечательный актёр театра и кино Анатолий Белый. Удачи и до новых встреч!
Анатолий Белый
- Спасибо. До свидания.