Е. Крюкова:

Здравствуйте, в эфире «Медиадоктор». Программа «Онлайн прием», веду ее я, Екатерина Крюкова. У меня в гостях Алексей Ковалев, заведующий лабораторией инновационных биомедицинских технологий, старший научный сотрудник лаборатории соединительной ткани с группой клинической генетики «ЦИТО им. Н.Н. Приорова», кандидат медицинских наук, профессор Российской академии естествознания, лауреат премии имени Е. А. Кириллова, здравствуйте. 

А. Ковалёв:

Здравствуйте.

Е. Крюкова:

Тема нашей сегодняшней программы «От трансплантации органов к клеточным технологиям». Исходя из этой темы я сразу бы хотела спросить, как дело обстоит с отраслью трансплантации органов, может быть, наметились какие-то проблемы, потому что мы, собственно, об этом говорим. Чего ей не хватает на сегодняшний день?

А. Ковалёв:

Я не трансплантолог, я сертифицированный врач-хирург, и моя научная специальность – это цитология, гистология и клеточная биология.

Про себя могу сказать, что я учусь всю жизнь, и регенеративная медицина – это сфера моих интересов, трансплантоло́гия. Под трансплантологией понимают пересадку органов и тканей. Мы сейчас занимаемся другими вопросами. Известен дефицит донорских органов, это давно известная проблема, существует проблема гистосовместимости тканей и органов, которая не совсем нашла оптимальное решение на сегодняшний день. А развитие науки нам позволяет ставить вопросы о конструировании и создании органов de novo. Этими вопросами занимается новый раздел регенеративной медицины тканевая инженерия.

Известны уровни организации жизни, то есть от молекулярного до более крупных. Пересадку органов и ткани рано или поздно заменит пересадка, которая будет основана на использовании клеточных технологий.

Мы с Вами планировали обсудить, что такое биоискусственные органы. Надо сказать следующее, это абсолютно новая тема. И даже если мы возьмем англоязычную литературу, то сам термин биоискусственные органы в некоторых случаях пишется через дефис, а в некоторых случаях слитно, на сегодняшний день даже нет общепринятого определения, что это такое. Создать биоискусственный орган вне организма – достаточно сложная научная проблема. Но с чем это связано?

Первое, это покажется парадоксальным, недостаточно глубоко и полно изучили структуру тела человека. Говоря о структуре человека тела, мы сталкиваемся с астрономическими порядками цифр, которые описывают эту структуру. Как показали недавние исследования (не знаю, насколько можно верить этим данным), общее количество клеток тела взрослого человека превышает 30 триллионов. Чтобы переложить клетки из одной точки в другую, нам потребуется больше 30 000 лет. Мы недостаточно изучили физиологическую регенерацию.

Пересадку органов и ткани рано или поздно заменит пересадка, которая будет основана на использовании клеточных технологий

Е. Крюкова:

То есть естественную регенерацию.

А. Ковалёв:

Естественную регенерацию, да. То, что мы живем достаточно долго, то есть средняя продолжительность жизни уже перевалила за 70 лет, это следствие того, что наше тело постоянно обновляется и ремонтирует себя, то есть это базовый уровень. И вот это обновление, факт того, что происходит это обновление, уже был известен много лет тому назад. Физиологическая регенерация – это базис, фундаментальные знания, которые нам нужны для того, чтобы строить орган.

Крайне важно детальное изучение структуры. Приведу простой пример, роговица. Там толщина менее миллиметра, и сотни тысяч офтальмологов с увеличительными приборами смотрят на роговицу или через нее. И на сегодняшний день ученые спорят, сколько там слоев: 5 или 6. Допустим, боуменова мембрана является, на самом деле, мембраной или это что-то другое? А как там расположены нервные окончания?  И почему роговица прозрачная? Тот же коллаген I-го типа, как в коже? При этом кожа у нас непрозрачная, а роговица прозрачная. Есть огромное количество объяснений, но это в основном теории на сегодняшний день.

Следующая сложная проблема, которая требует своего решения и осмысления, –это проблема получения клеточного материала, то есть источники клеточного материала. Давно известно, что клетки можно выделить вне организма и размножать их в особых условиях, то есть в условиях биореактора или в условиях клеточных культур. Мы можем наращивать достаточно прилично клеточной биомассы, которую можно использовать, как строительный материал. Но и здесь существует проблема, которая сейчас начинает требовать своего осмысление и технических решений. При длительном культивировании клетки теряют свою дифференцировку или специализацию и, наоборот, адаптируются под эту неестественной для них питательную среду. И с помощью клеточных культур мы на сегодняшний день не можем получить все, что нам нужно.

То, что мы живем достаточно долго, то есть средняя продолжительность жизни уже перевалила за 70 лет, это следствие того, что наше тело постоянно обновляется и ремонтирует себя

Е. Крюкова:

Конкретный орган или биоматериал?

А. Ковалёв:

Да. Что такое орган или ткань? Это внеклеточный матрикс, который заселен разными типами клеток, которые образуют функционирующее определенные структуры. Все это взаимосвязано, интегрировано и опять-таки связано с астрономическими числами вот этих структур. Если растянуть сосуды с учетом капилляров, получится 100 000 километров, то есть понятна проблема и сложность. Что нам позволяет говорить о том, что мы продвинулись в этом направлении и какие есть положительные моменты, и почему есть смысл вообще над этим работать, какие перспективы?

Во-первых, обнаружено очень интересное явление. Если мы получаем из органа клетки и помещаем их в особые условия, иногда их называют 3D, может это, не совсем правильно, в матригель, обнаружена способность их к самоорганизации или к самосборке. То есть выделенные из органа или из тела клетки начинают собирать структуры, в которых они находились до этого. Это первый момент.

Второй момент. Волоконный остов органа, что это такое? На Западе сейчас называют поэтично «бледные призраки органов», когда берется донорский орган и с помощью специальных реактивов освобождается от клеточного компонента, то есть остается как бы скелет соединительнотканный или волоконный, как его еще можно правильнее назвать. Введение клеток в такие структуры позволяет этим клеткам занять те места, которые они и должны занять, и приобрести свои морфофункциональные признаки, какие они имели в нормальной ткани. Грубо говоря, клетка принимает самостоятельное решение, как ей расположиться и располагается правильно. Это очень важный момент.

Е. Крюкова:

Это почти не подконтрольные человеку вещи, когда клетка самоорганизовывается?

А. Ковалёв:

Все в нашем теле работает по программам, которые записаны на молекулах наследственной информации. И эти программы реализуются. Значит, это важно.

Следующий момент. Уже на сегодняшний день известно, что такие структуры, заселенные клетками при трансплантации в живой организм, способны полноценно интегрироваться в организм. Приведем пример, это участки мочеточника, часть мочевого пузыря.

Была разработана технология восстановления органотипических утраченных структур. Допустим, у молодого человека маленький мочевой пузырь, он не способен накапливать мочу. Жизнь такого человека сложнее, она ограничена он испытывает страдания и физические, и духовные. Чем мы ему можем помочь? До недавнего времени ничем. А оказалось, что можно взять биопсию его ткани и вырастить структуру, которую можно вшить, использовать в пластических целях. И эта структура является, с одной стороны, источником клеток для регенерации, а с другой стороны, тем каркасом, который является основой для восстановления полноценной стенки мочевого пузыря.

Речь идет о получении новых возможностей, и для этого нам не надо ждать, что кто-то умрет, не надо извлекать ткани из мертвого тела. В лабораторных условиях мы делаем запчасти для того, чтобы использовать их в результате хирургической операции. Допустим, проблема нарушения строения стенки мочеточника, страдает и выделение мочи, и образование мочи, и орган страдает. Когда мы используем готовую живую запасную часть из тех же клеток, из которых состоит сам пациент, и восстанавливаем этот орган, устраняем проблему, это уже достаточно значимый и достаточно ценный результат.

Когда мы используем готовую живую запасную часть из тех же клеток, из которых состоит сам пациент, и восстанавливаем орган, устраняем проблему, это уже достаточно значимый и достаточно ценный результат

Е. Крюкова:

Почему это важно?

А. Ковалёв:

Как возникла тема регенеративной медицины. У нас в Советском Союзе, и уже в Российской Федерации, как бы по инерции мы всегда говорили о чем? Регенерация, технологии регенерации для медицины. Но на Западе любят сделать акцент на чем-то. И Ларри Кайзер – это один из руководителей крупной американской клиники, анализируя экономическую деятельность прежде всего своей клиники, пришел к выводу, что если в процессе старения не ремонтировать органы, не менять их структуру, то затраты по лечению таких пациентов становятся очень большими. И он предложил такое направление обозначить, как регенеративная медицина.

И вот эта регенеративная медицина уже внутри себя имеет разные подразделения, одно из которых – это тканевая инженерия. Это создание в искусственных условиях эквивалентных органов. Пока мы не можем создать полноценный орган, то есть мы не можем создать такое сердце, которое эффективно работает в человеческом теле.

Е. Крюкова:

А в чем заключается проблема?

А. Ковалёв:

Это огромное количество клеток, невозможность их получить, поставить в нужные позиции. Главная проблема – это проблема получения нужной биомассы из нужного количества и соотношения клеток.

Е. Крюкова:

Откуда извлекается биомасса?

А. Ковалёв:

Биомасса – это клетки. Речь идет о клетках. Источники получения клеток разные, то есть источником может быть сам человек, которому мы готовим орган. Источниками могут быть стволовые клетки. Причем, если мы поднимаем вопрос о стволовых клетках, то на сегодняшний день огромное количество предложений, информации. Хотя достаточно четкого и удовлетворяющего, по крайней мере меня, определения, что такое стволовые клетки, наверное, нет. Я даже могу сделать такое отступление и рассказать, откуда возник этот термин.

Стволовые клетки, stem cells, то есть это росток. В свое время с развитием идеи эволюции дарвинизма немецкий ученый Эрнст Геккель, который был зоологом и эмбриологом, и вообще очень талантливым человеком, нарисовал генеалогическое дерево животного мира. Причем он предположил, что все развивается от чего-то простого, и самое простое – это одноклеточные организмы, которые дают начало эволюционному развитию. И вот эти клетки он называл стволовыми клетками. Поскольку генеалогические деревья были очень красивы, были напечатаны во всех энциклопедиях, и он был прекрасным оратором, его называли «цепным псом идеи дарвинизма». Он активно популяризовал это все, а поскольку он был и эмбриологом (у нас сейчас в учебниках дети изучают зоологию, там закон зародышевого сходства Геккеля-Мюллера присутствует), то он, естественно, распространил и на индивидуальное развитие. Он сказал, что сложный многоклеточный организм развивается из одной клетки – зиготы. Почему бы ее не назвать стволовой клеткой?  Вот о чем шла речь.

Когда начался информационный взрыв, связанный со стволовыми клетками? Тогда, когда смогли из раннего эмбриона человека извлечь клетки и начать их выращивать вне человеческого организма.

Информационный взрыв, связанный со стволовыми клетками, начался тогда, когда смогли из раннего эмбриона человека извлечь клетки и начать их выращивать вне человеческого организма

Е. Крюкова:

Скажите, а как их выращивают?

А. Ковалёв:

Это достаточно сложная проблема. Для того, чтобы вырастить эмбриональные стволовые клетки, потребовались многие годы. Во-первых, это система вне организма, это биореактор. То есть это прибор, который поддерживает определенные параметры, которые характерны для нашей внутренней среды организма. Для того, чтобы стволовые клетки могли размножаться, для них должны быть созданы специальные условия применительно к технологии выращивания эмбриональных стволовых клеток – это фидерный слой или слой питающий. То есть это особые клетки, которые получаются из костного мозга, они как бы покрывают всю поверхность питательного флакона для культивирования или той емкости, в которой происходит культивирование. И на этот слой клеток помещают колонии, некие клеточные конгломераты, имеющие происхождение из эмбриона, эмбриональные.

Е. Крюкова:

То есть мы в биореакторе имитируем те условия жизни, из которых клетки были извлечены?

А. Ковалёв:

Естественно. У нас есть такое понятие – гомеостаз, естественная жизнь клеток может быть только в благоприятных условиях постоянной среды жизни, к которой они приспособлены. Более того, для того, чтобы они не теряли свою полипотентность и не дифференцировались, помимо фидерного слоя, который препятствует контакту этих клеток с подложкой, то есть тормозит их расползание в питательную среду, в которой есть аминокислоты, витамины, микроэлементы, сыворотки определенные, вводятся еще специальные цитокины, которые тормозят специализацию этих клеток. Это достаточно сложная технология, но на сегодняшний день она для ученых не представляет никаких сложностей.

Е. Крюкова:

Наверно, затратные чудовищны.

А. Ковалёв:

Естественно, она затратная. Но развитие науки подразумевает постоянное удешевление этого производства и вообще любой технологии. Если мы возьмем расшифровку генома, то изначально на одного человека, если посчитать выделенные деньги, порядка 10 миллионов долларов стоила расшифровка генома. Сегодня мы приблизились к 1000 долларов.

Я могу сказать, что когда я начал заниматься много лет тому назад клеточными технологиями, у нас мало чего было, все, что мы использовали, это было многоразовым, то есть мы мыли, готовили, стерилизовали. Сегодня в нашем распоряжении есть практически все, о чем можно мечтать. А если нам чего-то не хватает, то все это создается достаточно быстро. Но, к сожалению, я не нашу страну имею в виду, а зарубежье.

Развитие науки подразумевает постоянное удешевление производства и любой технологии

Е. Крюкова:

Давайте вернемся к стволовым клеткам. Мы остановились на том, что первые клетки выделили из эмбриона. Что последовало за этим?

А. Ковалёв:

Развитие науки сегодня сопровождается определенным антуражем. Это реакция средств массовой информацией, это какие-то эмоциональные всплески, которые для науки не очень полезны. Есть клетки эмбриональные, есть клетки фетальные, есть клетки стволовые, которые получены от взрослого человека. Причем есть стволовые клетки центральные, периферические, тканевые.

На сегодняшний день ученые научились обращать время вспять. И даже была получена Нобелевская премия за создание индуцированных плюрипотентных стволовых клеток, когда мы можем взять клетку кожи и превратить ее в стволовую. Естественно встает вопрос, как эти знания мы можем использовать в медицине и какие это может дать преимущества?

Говоря о стволовых клетках, мы должны сказать о том, что технология их применения и использования в медицине превышают многие десятилетия. Скажем так, почти вся онкогематология, высокодозная химиотерапия опухолей построена на применении клеточных технологий. О чем идет речь? Костный мозг, несмотря на то, что его часто относят к тканям, это орган, и это тот орган, который способен восстанавливаться. Если мы гипотетически возьмем живой объект, полностью удалим у него костный мозг, поместим его в стерильные условия и внутривенно прокапаем стволовые клетки этого костного мозга, то эти клетки найдут свои позиции, свой дом. Вот этот эффект называется «хоумингом». Они обживут эти пустые жилища и полностью восстановят структуру этого органа клеточной массы. И этот костный мозг будет всю жизнь производить клетки крови, а это несколько тонн на протяжении человеческой жизни, и будет работать, организм не будет чувствовать утраты чего-то, то есть и функции, и формы будут восстановлены.

Почти вся онкогематология, высокодозная химиотерапия опухолей построена на применении клеточных технологий

Е. Крюкова:

В течение какого времени орган самовосстанавливается?

А. Ковалёв:

Это занимает неделю, месяц, то есть это достаточно быстро.

Е. Крюкова:

Как реагируют на это сторонние органы и система?

А. Ковалёв:

Реагируют они прекрасно. Костный мозг вырабатывает клетки, которые не только дифференцированы, это эритроциты, лейкоциты и лимфоциты. Он вырабатывает определенные клетки, которые называются по-разному. Кто-то называет их циркулирующими фиброцитами, кто-то циркулирующими стволовыми клетками, гемопоэтическими. И циркуляция стволовых клеток в теле организма – это тот базис, который обеспечивает здоровое состояние всех органов и тканей.

На сегодняшний день есть работы, которые показывают, что изменение количества или уровня присутствия этих клеток в кровотоке ведет к развитию сердечно-сосудистых заболеваний. Вот это очень важно.

При старении уменьшается количество стволовых клеток, это факт

Е. Крюкова:

То есть подсаживание стволовых клеток может омолодить, отремонтировать наш организм, какие-то конкретные органы?

А. Ковалёв:

Давайте не будем торопиться. Установленный факт: в течение жизни, в течение онтогенеза, после рождения человека, после формирования зрелости происходит постепенное уменьшение общего количества стволовых клеток. Причем современные генетические исследования позволяют определить, сколько клеток находится в организме. Допустим, делать это у молодого человека, где 50 000 гемопоэтических стволовых клеток, это сложно, но исследовали у старейшей, на тот момент, жительницы Земли клетки крови и выявили, что они являются потомками всего 2-х стволовых клеток. Идет речь о катастрофической потере стволовых клеток. Это не только гемопоэтические, это стромальные клетки, то есть мы можем говорить об определенной закономерности. При старении уменьшается количество стволовых клеток, это факт.

Вопросы омоложения, реабилитация. Это требует тщательного исследования. Но на сегодняшний день есть работы, которые свидетельствуют о том, что пересадка стволовых клеток костного мозга достоверно и существенно на 30% продлевает жизнь индивидуума.

Пересадка стволовых клеток костного мозга достоверно и существенно на 30% продлевает жизнь индивидуума

Е. Крюкова:

Но при всех преимуществах как же так получилось, что использование стволовых клеток в медицинских целях запрещено в некоторых странах?

А. Ковалёв:

Это не запрещено нигде. Более того, и в Америке, и в Японии сейчас режим максимального благоприятствования регистрации клеточных технологий, особенно в тех случаях, когда стандартные методы лечения помочь не могут. Ни в одной стране мира с развитой медициной трансплантации клеток не прекращались никогда. Спасти ребенка с лейкозом без трансплантации костного мозга или стволовых клеток пуповины крови часто невозможно.

Вообще, когда я читаю лекции или меня спрашивают, а когда это впервые произошло, когда стволовые клетки от одного организма попали в другой, я всегда говорю: «Приблизительно 420 миллионов лет назад». Все удивляются. О чем идет речь? А речь идет о появлении первых плацентарных животных. У всех животных с плацентой происходит обмен клетками, в том числе и стволовыми, между организмом матери и организмом плода. И это называется явлением фетального микрохимеризма. При определенных заболеваниях, например, кардиомиопатиях беременность и такой микрохимеризм позволяет существенно улучшить состояние сердца органа у этих беременных.

Е. Крюкова:

Народный метод поедания плаценты?

А. Ковалёв:

Насчет поедания плаценты я не знаю. Народный метод был втирать плаценту в раны. Наносились насечки на кожу, и плацента втиралась для лечения онкологических больных. Этот народный метод был.

Е. Крюкова:

Я читала, что некоторые матери поедают, чтобы успешно восстановиться после сложных родов.

А. Ковалёв:

Может быть. По крайней мере, многие животные поедают, это точно. Там большое количество биологически активных веществ, каких-то симуляторов.

Е. Крюкова:

В России разрешено использование стволовых клеток в случаях заболеваниях крови и использование их из костного мозга.

А. Ковалёв:

И в других случаях, если эти технологии были зарегистрированы в свое время.

Когда возник информационный бум, связанный с эмбриональными стволовыми клетками, у нас, в рамках Академии медицинских наук, которую мы, к сожалению, потеряли, возникла Отраслевая программа «Клеточные технологии в медицине». И в рамках этой Программы профессиональное медицинское общество разработало определенный план действий, каким образом мы можем клеточные технологии сделать доступными для спасения или лечения пациентов. Было принято решение лицензировать работу с клетками, и возникли лицензии, которые изначально назывались «Лицензия на применение новых клеточных технологий». В рамках этого понимания необходимости развития медицины в этом направлении было принято решение о регистрации новых медицинских технологий. И все технологии, которые предполагали использование клеточных трансплантаций, проходили через этот экспертный совет, и при определенной клинической апробации они разрешались к клиническому применению. Выдавался документ «Разрешение на применение клеточных технологий».

Эта Программа и такая практическая реализация позволили нашей стране достаточно уверенно развивать медицину и занять приличное, подобающее место в инновационных технологиях, т есть с применением клеток. Потом по непонятным причинам все было отменено, то есть не запрещено, а просто отменили регистрацию новых технологий, перестали выдавать лицензии. Хотя некоторые лицензии вообще были выданы бессрочно. И было принято решение создать новые законодательные акты или иные, которые будут регулировать эту инновационную медицинскую деятельность. Кому это было надо – не понятно, то есть зачем, когда есть что-то хорошее, менять на что-то плохое. Но, тем не менее, у нас не так давно был принят закон «О биомедицинских клеточных продуктах», и почему-то все считают, что этот закон как-то регулирует регенеративную медицину. Этот закон регулирует только обращение клеточных культур. Это далеко не все регенеративные технологии, это может быть и не совсем идеально, но по решению с Министерством здравоохранения, когда мы обсуждали на заседание на круглом столе в Государственной Думе, руководство Минздрава озвучило, что все те медицинские технологии, которые получили регистрацию, могут быть использованы в здравоохранении.

Следующий момент. Любое научное исследовательское учреждение, любой институт может использовать, выносить технологию на Ученый совет, получать его одобрение, одобрение этического комитета и применять в рамках клинических исследований. То есть сегодня вот такая ситуация сложилось.

Если мы возьмем Америку или другие страны, то там проще. Там зарегистрировано уже достаточно много клеточных продуктов.

Не так давно был принят закон «О биомедицинских клеточных продуктах», и почему-то все считают, что этот закон как-то регулирует регенеративную медицину. Этот закон регулирует только обращение клеточных культур. Это далеко не все регенеративные технологии

Е. Крюкова:

Я так понимаю, исследовать можно почти все, что угодно, но выводить на медицинский рынок такие вещи следует с осторожностью.

А. Ковалёв:

Вы понимаете, медицинский рынок — это этот термин, который мне не очень нравится. Я получил советское образование, и медицина как рынок или какой-то базар мне режет слух, и я считаю, что медицина должна быть бесплатная.

Е. Крюкова:

Я просто говорила о необходимости клинических испытаний.

А. Ковалёв:

Естественно. Без клинических испытаний, без клинической апробации ничего применено быть не может. Более того, клеточные технологии относятся к высоким медицинским технологиям. И этими технологиями должны заниматься только специалисты, которые прошли необходимое образование и обучение. У нас в России создан реестр специалистов по клеточным технологиям. По крайней мере, я в этом реестре состою. Все технологии, все клетки, которые применяются в клинике, должны иметь Разрешение на применение в клинике. Это однозначно и не обсуждается.

Е. Крюкова:

Вы сказали, что государство не отменяет использование клеточных технологий, но регулирует. Тогда в чем состоит вопрос, почему мы не занимаемся этим на более широком уровне?

А. Ковалёв:

Для того, чтобы заниматься на более широком уровне, нам нужны специалисты, лаборатории. То есть для масштабирования нужен очень большой ресурс. И нужен большой бюджет.

Детки заболевают онкогематологическими заболеваниями – лейкозы, то есть система крови поражена опухолью. Если эту опухоль не убить, не заместить в ряде случаев донорским костным мозгом, ребенка спасти невозможно.

Какие существуют решения? Допустим, ребенок до 12 килограммов, то есть такому ребенку в качестве трансплантата подходит пуповинная кровь. Если создать государственный банк пуповинной крови, где будут сохраняться гемопоэтические стволовые клетки 500 тысяч детей, то с большой вероятностью нам не придется этих деток отправлять на Запад, собирать всем миром деньги, а внутри страны у нас будет тот банк стволовых клеток, который позволит решить эту проблему. Это важно? Важно. Технически это осуществимо? Осуществимо.

У нас есть коммерческие банки, которые хранят пуповинную кровь. Хорошо это или плохо? Прекрасно, замечательно для тех, кто может себе это позволить.

Е. Крюкова:

Я слышала, существуют большие проблемы с подходящестью стволовых клеток, что очень долго в очереди ждут.

А. Ковалёв:

Проблема стволовых клеток по принципу гистосовместимости точно такая же, как проблема совместимости органов. надо найти. Считается в среднем, чтобы найти донора для одного человека, надо обследовать 500 000 потенциальных доноров. И это касается как пересадки органов, так и пересадки костного мозга. Костного мозга более обостренно, потому что развивается очень опасная реакция – трансплантат против хозяина. Если он не оптимально подобран, то этот пересаженный костный мозг начинает формировать такую иммунную систему, которая уничтожает организм реципиента. Это очень сложная проблема. И заниматься трансплантацией костного мозга не может обычный врач. Это высококвалифицированный специалист.

Если пересаженный костный мозг не оптимально подобран, то он начинает формировать такую иммунную систему, которая уничтожает организм реципиента

Е. Крюкова:

Некоторые говорят о том, что избыточный рост стволовых клеток приводит к раковым образованиям.

А. Ковалёв:

Я даже написал специальную статью «Стволовые клетки и рак». Я хотел ее сделать поменьше, но там более 60 листов. Частично в разных средствах массовой информации размещена. Целиком она опубликована интернете.

С 70-х годов прошлого века известно, что стволовые клетки опухолевой трансформации не подвержены. Это ограничение компетенции опухолевой трансформации, никто эти данные не опроверг. Я, к сожалению, в течение нескольких минут не могу привести все аргументы, вот и отправляю заинтересованных лиц к опубликованному материалу.

Но хочу сказать следующее, что пересадка стволовых клеток костного мозга не провоцирует избыточного роста опухолей у пациентов, которым была проведена химиотерапия.

Е. Крюкова:

Чисто по логике, если наши клетки способны озлокачествляться, стволовые клетки – прообраз …

А. Ковалёв:

Это никакой не прообраз. Все клетки – все прообраз. Раковые клетки – это наши собственные клетки, это не инопланетяне какие-то. Рак – это заболевание (в советское время было правильно обозначено) всего организма.

Я могу привести пример наших западных партнеров, которые часто учат, что и как делать. В свое время была получена культура очень злокачественной опухоли, это опухоль линии HeLa. Это опухоль шейки матки, которая достаточно быстро убила чернокожую женщину. Взяли биопсию этой опухоли и научились эти клетки растить вне организма. Это была первая бессмертная линия клеток человека. На сегодняшний день произведены десятки тонн. Так вот, когда американские ученые решили посмотреть, что будет, то есть они брали культуру этих опухолевых клеток и пересаживали заключенным, делали укол в кожу плеча, и развивалась опухоль. Но она благополучно разрушилась.

То есть для возникновения злокачественного процесса нужен целый ряд условий. И стволовые клетки – это тот базис, который позволит рано или поздно решить проблему онкозаболеваний. Благодаря пересадке стволовых клеток развивается реакция трансплантата против лейкоза, без которой спасти или полностью вылечить от лейкоза невозможно.

Менее известная реакция трансплантатов против опухолей, которая на сегодняшний день исследуется, изучается на Западе созданной компанией, которая отбирает доноров с повышенной устойчивостью к опухолевым процессам и выделяет те стволовые клетки, которые сформируют определенную часть иммунной системы, которая будет атаковать опухоль.

Е. Крюкова:

Я благодарю Вас за беседу, в студии был Алексей Ковалев, заведующий лабораторией инновационных биомедицинских технологий, старший научный сотрудник лаборатории соединительной ткани с группы клинической генетики «ЦИТО им. Н.Н. Приорова», кандидат медицинских наук, профессор Российской академии естествознания, лауреат премии имени Е. А. Кириллова. Я, Екатерина Крюкова, это была программа «Онлайн прием». Будьте здоровы, до свидания.