Мария Большакова:
Здравствуйте, с вами программа «Взрослый разговор» и я, Мария Большакова. Более 700 человек только в этом сезоне обратились за помощью, потому что потерялись. Грибной сезон ещё не закончен, сегодня у нас прекрасная погода. И наш сегодняшний гость, Александр Михайлов, руководитель добровольного вертолётного поисково-спасательного отряда «Ангел», надо сказать, пришёл после бурной ночи, потому что этой ночью пришлось искать довольно большое количество людей. Из 700 человек, которые потерялись о том, как сложилась их судьба и как их находят, Александр нам обязательно расскажет сам. Я сейчас просто скажу вам, что знаете, когда мы идём в лес или особенно наши бабушки, родители идут в лес, нам кажется, что мы не заблудимся или что у нас спасут. Как выглядит ситуация на самом деле, как нам разделить эту ответственность с государством, с теми, кто готов нас спасать, как нам себя вести в этой ситуации, мы сегодня и поговорим. Итак, Александр, здравствуйте!
Александр Михайлов:
Здравствуйте, Мария.
Мария Большакова:
Итак, 700 человек только тех, кто вам позвонил через службу 112.
Александр Михайлов:
710 человек на 26 сентября, это та цифра, количество человек, которые обратились за помощью через службу 112, через горячую линию Лиза Алерт в Московской области.
Мария Большакова:
То есть вы работаете с МЧС, если служба 112.
Александр Михайлов:
Да, конечно.
Мария Большакова:
Вы информируетесь через МЧС и через Лиза Алерт. Но Лиза Алерт - это уже когда прямо потерялись и у людей паника.
Александр Михайлов:
Лиза Алерт так же, как и мы плотно работает с МЧС, со службой 112 в Москве, в Московской области, в Новой Москве, в соседних регионах и вообще по всей стране.
Мария Большакова:
Куда долетите.
Александр Михайлов:
Это что касается нас, куда долетим. Но Лиза Алерт сейчас действительно, это организация межрегиональная, у нас бывают случаи, в этом году был совершенно замечательный для меня случай, когда ребёнок потерялся под Хабаровском, в тайге, в посёлке, в таежном посёлке. Координатор Лиза Алерт, обеспечивавший этот поиск, живёт в Ростове. А авиацию, там организовывать авиационную поддержку пришлось нам из Москвы с Хабаровскими авиаторами. Вот как-то так получается.
Мария Большакова:
И ребёнка нашли.
Александр Михайлов:
Да. Ребёнка нашли, помощь авиации там не потребовалась, там быстро собралось большое количество народа, ребёнка нашли в канаве, в трубе, спящим, пережившим ночь. Хорошо, что было тепло, и он не ушёл далеко.
Мария Большакова:
А какова судьба этих 710, которые… Они сами обращаются или родственники обращаются?
Александр Михайлов:
Ситуации совершенно разные бывают. Если у человека есть связь, он может обратиться сам. Но буквально вчера уже фактически в ночь наш вертолёт летал на поиск дедушки, его не было 2 дня и на это обратили внимание соседи. Дедушка был доступен, телефон у него был доступен, он за двое суток, проведя в лесу, сам не решился обратиться почему-то в 112. Обратились соседи в отношении него.
Мария Большакова:
Подожди, а как, он просто ходил и пытался выйти?
Александр Михайлов:
Он просто переночевал в лесу и пытался вторые сутки выйти. У нас есть достаточно жёсткая статистика, которая говорит о том, что 95 % людей, по поводу которых начались розыскные работы в первые сутки, мы их находим, выводим. К третьим суткам это, если поиск начинается на третьи сутки, то процент удачных падает до 45.
Мария Большакова:
Из тех 710.
Александр Михайлов:
Из 710, это статистика с апреля месяца по конец сентября, 614 человек были найдены живыми, 19 человек были найдены погибшими, и 77 человек не найдены вообще на сегодняшний день.
Мария Большакова:
То есть их судьба...
Александр Михайлов:
Их судьба неизвестна.
Мария Большакова:
Однозначно или это считается?
Александр Михайлов:
Бывает, но мне, например, сейчас я не вспомню прецедентов, чтобы больше недели человек выживал в лесу. Естественно, если это не Рэмбо, а у нас таких в Подмосковье по-моему нет.
Мария Большакова:
Где в основном идёт, где самая большая локация потеряшек?
Александр Михайлов:
Самая большая локация, как правило, северо-восток, восток области. Это болота, это буреломы, это ветровалы. На Западе, если совсем жёстко говорить? то в нашем регионе деньги живут на западе, а на востоке их меньше. Соответственно для многих людей эти шесть соток на болотах, это когда-то выданные очень дешёвые куски земли людям. И уровень, финансовый уровень гораздо ниже там, чем на западе Подмосковья, соответственно, как и стоимость жилья и так далее, тому подобное. Для многих ягоды и грибы - это те способы, с которыми можно пережить зиму.
Мария Большакова:
То есть это важно.
Александр Михайлов:
Это важно, это продукты, это важно. И конечно, основной наш контингент, это пожилые люди.
Мария Большакова:
Казалось бы, пожилые люди, прошедшие лихие 90-е, ещё другие сложности, всю жизнь ходят в лес, потому что неофит, он с грибами просто не разберётся. Я видела людей, которые ходят за грибами с книжкой, но они далеко не уходят. Я помню, 25 лет назад я оказалась в Псковской области, а там такие леса, Саша, если там покопаться, там еще партизаны где-нибудь живут и не знают, что война кончилась. Очень глухие. Тогда ещё не было мобильных телефонов. И старушки, для которых это тоже было продуктом и способом выживания и пережить зиму, они надевали ярко-розовые кофты, вот она зачем нужна ярко-розовая кофта, а вы думали с Филиппом Киркоровым разговаривать. Брали свистки, плюс к этому небольшой запас еды и воды и кучкой уходили. Я когда первый раз увидела эту радостную компанию со свистками в розовых кофточках, естественно, очень веселилась. Оказалось, что в этом есть некий глобальный смысл. Во-первых, они яркие, они друг друга видят, во-вторых, если не видят, то слышат, могут друг другу посвистеть. Свисток отгоняет каких-то животных, которые всё равно водятся в лесах. Ну и если что, теоретически, пока старушка в розовой кофте может свистеть, есть шанс, что их найдут.
Александр Михайлов:
Совершенно верно.
Мария Большакова:
А у нас все упорно ходят в лес в камуфляже. Я не знаю, от кого они прячутся, диких зверей, наверное.
Александр Михайлов:
Это, наверное, национальная традиция, зимой ходить в белом, а летом в зелёном в лес. У нас это поголовно. Если на человеке что-то надето розовое или красное, это уже, фактически, подарок судьбы. А по поводу бабушек, никто не вел, мы же не знаем статистики тех времён и тех регионов, о которых вы говорите. Мы знаем свою статистику. Знаем примеры, с которыми мы работаем. Люди больше половины, они говорят: я всю жизнь ходил в этот лес. А дальше наблюдения личные, личных знакомых, по опросам. Человек с мамой ходит 50 лет в один и тот же лес рядом со своим домом. Маме было 25, сейчас маме 70. Собирают грибы, собираются домой, мама говорит: всё, идёт домой. И разворачивается в другую сторону от дома. Человек 50 лет прожил на этом месте, 50 лет ходил в лес. Звонок или информация после поиска о том, что у человека якобы сломался компас, то есть ходят бабушки и дедушки с компасом, перестают верить компасу. Ближе к 70 годам какой-то внутренний, я не врач, какой-то внутренней GPS выходит из строя, и человек, попав на незнакомую полянку, уже не может взять направление. Это половина беды. Вторая половина беды, например, мы чётко знали, что позавчера, в субботу в нашем регионе будет минимум человек, минимум звонков, минимум заявок на активный поиск от граждан. Потому что была хорошая погода, светило солнышко. Если зайти в любую деревню, спросить у любой бабушки, где север, она может не сказать. Но она чётко знает, что когда она идёт за грибами, солнце справа, а когда идёт с грибами, солнце слева. Совершенно с другой стороны светит. И когда мы видим, что подходит циклон, хороший фронт, многоярусная облачность, мы понимаем, особенно если это началось не с утра, а люди ушли уже в лес, то мы понимаем, что сегодня будет жаркий вечер и жаркая ночь. Нет солнца...
Мария Большакова:
Сколько сегодня ночью человек?
Александр Михайлов:
Я пока, честно говоря, не могу посчитать, я знаю, что сейчас ещё за Солнечногорском еще женщина в лесу осталась со вчерашнего дня. Сегодня ночью была очень тяжёлая операция в районе Солнечногорска. Мужчина споткнулся уже в темноте, пропорол себе в живот об сук, долгое время не выходил на связь. Когда информация дошла до нас, началась, все наверное помнят, вчера была гроза, пришлось столкнуться с этой грозой, мы просто уже физически подходили к такой грани риска, если бы там начали работать ночью. Сегодня, к сожалению, не могли ничем помочь, уже после 10 вечера началась гроза фронтальная, и после этого, естественно, дальше туман после осадков, температура пограничная. В 5 часов утра Лиза Алерт, полиция, спасатели, МЧС, там работает один из лучших в этом районе 29-й поисково-спасательный отряд Московской области.
Мария Большакова:
Это официальный государственный отряд.
Александр Михайлов:
Да. Они все тоже очень разные. Официальные государственные отряды очень разные. Это, знаете, как подвести к лесу охотничьих собак, которые будут рваться в него идти, вот это, наверное, пусть это, может быть, не очень корректное сравнение, но 29-й я знаю, что если мы с ними работаем, то они..
Мария Большакова:
До последнего.
Александр Михайлов:
Они в команде «На старт! Внимание!» ждут, когда мы дадим координаты поиска. Они готовы идти в лес. Далеко не все готовы так, как они. Профессионализм отрядов совершенно разный.
Мария Большакова:
При этом Лиза Алерт - это вообще волонтёр, это ни кем не финансируемая история, это просто личная ответственность, личная активность всегда.
Александр Михайлов:
Да. Это такие же, как мы, это ребята волонтёры, очень мотивированные, поэтому с нами в основном сейчас, с этого года с нами работают, как с авиационным отрядом в основном группы эвакуации, так называемые двойки. Это пары спасателей, хорошо подготовленные к работе в лесу, имеющие средства первой помощи, умеющие оказывать первую помощь, имеющие средства навигации. И почти всегда сейчас стараемся делать так, что к нам поступает заявка, пока мы обрабатываем её, пока мы готовимся к вылету, в район поисков уже выдвигается эвакуационная двойка, не из Москвы, а именно стараемся найти в том регионе? куда нам предстоит лететь.
Мария Большакова:
Смотрите, какая история, я просто сейчас, заметка финолога. Вот нас есть в школе такой предмет, основы безопасности жизнедеятельности. До сих пор никто не понимает, что там на самом деле преподают. Может быть, стоит обратить внимание на основы оказания первой помощи и корректное ориентирование в незнакомом пространстве, в частности, в лесу, как вызывать спасателей и как их ждать. Потому что, как показывает практика, проблема даже не в том, что человек боится, какой-то дедушка испугаться нажать 112. Люди идут с не заряженными телефонами, без запасных батареек. Севшая батарейка, это, честно говоря, в темноте уже пониженный шанс на то, что вас спасут. Начинают некорректно выполнять ваши команды, насколько я от вас слышала.
Александр Михайлов:
Да, позавчера у нас была ситуация, когда по первичной информации человек не на связи, но ушёл с очень хорошо заряженным телефоном и имеет спички. То есть сразу у него шансы повышаются. Появится на связи, либо к ночи разведет костёр. В результате оказалось, что телефон, уже к вечеру выяснилось, что телефон человека забыл дома, а со спичками окунулся в болото, спички лежали в наружном кармане. В результате, опять же, эвакуационная группа Лиза Алерт вытаскивала его ночью с болота. Мужчина построил себе маленький шалашик из хвои и был сильно удивлён, что за ним кто-то ночью пришёл.
Мария Большакова:
Ему было хорошо.
Александр Михайлов:
Подробностей не знаю, просто в таком количестве.
Мария Большакова:
А с детьми, мы говорим о старушках, мы говорим о мужчинах, а дети? Люди уходят с детьми.
Александр Михайлов:
В нашем регионе отдельно детей тяжёлых случаев в этом году не было вообще.
Мария Большакова:
Слава богу.
Александр Михайлов:
Слава богу, да. Если случается, если, во-первых, уходят и теряются люди с детьми, то эти случаи сразу стараются на контроле всеми службами: МЧС, полиция, розыск, Лиза Алерт, мы. По этим случаям, независимо от того, есть телефон, нет телефона, мы обязательно ставим на контроль и, как минимум, мы осмотрим открытые пространства. Потому что искать человека в лесу, закрытого кронами деревьев бесполезно с любыми тепловизорами, просто бесполезно. Когда мы прилетаем, многие считают, если у нас есть, а у нас есть тепловизоры, у нас есть телефонная связь, у нас усилители сотовой связи стоят в вертолётах, у нас есть связь с МЧС, радиостанции специально отдельные. Мы ничего не сможем сделать, если человек в зелёном закрыт кронами деревьев. Никакой тепловизор его не увидит.
Мария Большакова:
То есть камуфляж.
Александр Михайлов:
Камуфляж - наше всё.
Мария Большакова:
Наше все. Лучший способ спрятаться от спасателей.
Александр Михайлов:
Да, хотя из вертолёта, из летящего вертолёта можно увидеть, совершенно спокойно можно увидеть прыгающего зайца и совершенно невозможно увидеть стоящего спокойно среди листвы лося.
Мария Большакова:
Надо двигаться.
Александр Михайлов:
То есть лось весом 500 кг, если он будет стоять спокойно, взгляд за него не зацепится. Если будет человек даже махать зелёной тряпкой, даже веткой какой-то от дерева, будет движение, сразу взгляду зацепится. Синее ведерко можно увидеть, когда идёт сплошной прочес, например, с воздуха, квадрат за квадратом проверяешь, каждый раз бочонок какой-нибудь, ведерко синее где-то лежит, ты увидишь со всех ракурсов, с любых углов, оно тебе просто мешает наблюдать. Синий цвет, это самый лучший цвет, наверное, в природной среде, зимой, летом, весной, осенью.
Мария Большакова:
В синем лучше, иметь что-то синее.
Александр Михайлов:
Яркие оранжевые вещи тоже хорошо.
Мария Большакова:
А светоотражалки?
Александр Михайлов:
Светоотражалки слабо помогут нам, во всяком случае, с воздуха. Но, например, если у вас даже будет что-то оранжевое на вас надето, а лес будет осенний, то оранжевый без движения может запросто слиться. Синий цвет точно не сливается.
Мария Большакова:
Вы знаете, у нас с собой у Александра есть ролик, чтобы вы поняли, в каких условиях происходят спасательные работы. Притом, что мы отдельно после ролика обсудим опцию добровольного спасательного отряда. Потому что добровольный, это значит, просто люди сами собираются после работы и нас, дураков, которые в лес ходят, спасают.
Александр Михайлов:
Часто вместо работы.
Мария Большакова:
Иногда вместо работы, у кого есть такая возможность. Давайте посмотрим, как это бывает.
Ну вот, эта история закончилась хорошо, бабушку нашли.
Александр Михайлов:
Да, самое страшное в таких историях, когда ты работаешь с человеком, который внизу терпит бедствие. Когда ты к нему вылетаешь, связываешься с ним, даёшь инструкции, обычно голос спокойный, человек нормальный. Он просто даже не верит изначально, что за какой-то бабушкой прилетит вертолёт среди ночи. Как он меня найдёт, как он меня увидит. Когда начинаешь работать уже на месте, человек видит вертолёт, естественно, там градус эмоций очень сильно повышается, нужно, чтобы человек чётко давал тебе инструкции, потому что не я его нахожу, он меня видит, он меня доворачивает. Это самый простой, надёжный и быстрый способ. И вот здесь наш страшный сон, наверное, что в этот момент закончится связь, сядет батарейка и ты можешь спокойно стать в этот раз последним, кто слышал этого человека живым, если дальше с ним что-то случится, его не найдут. И когда удаётся точно зафиксировать его координаты, либо даже если человек перестаёт отвечать, самая лучшая музыка для нас, это когда в телефоне потеряшки слышишь лопасти своего вертолёта, то есть ответный звук через наушники, слышишь, что у него в телефоне слышно вертолёт. Всё, значит в радиусе 100 м наш клиент находится.
Мария Большакова:
Слушайте, но при этом вы даёте сигнал тем, кто идёт по земле.
Александр Михайлов:
Да, мы передаём координаты, мы сразу же передаём координаты либо по радио, либо стараемся сделать через нашего диспетчера. Опять же, наши диспетчера и операторы, координаторы поиска, они всё время, всё время поиска они видят местонахождение вертолёта. Потому что задача достаточно ответственная, достаточно сложная и достаточно опасная. То есть работа на малых высотах, работа ночью. И самое главное - не потерять свой вертолёт на поиске.
Мария Большакова:
Вы очень мягко это сформулировали.
Александр Михайлов:
У нас ни в коем случае не вылетает ни один борт на поиски, если на нём не стоит спутниковая система слежения.
Мария Большакова:
Слушайте, днём вы работаете, те люди, которые занимаются спасением. Ночью вы спасаете людей. Всё это абсолютно бесплатно.
Александр Михайлов:
Нет, работаем мы за деньги.
Мария Большакова:
Работаете вы за деньги. А людей спасаете вы просто потому, что вы их спасаете. Насколько я знаю, МЧС не сразу приняло вас, как партнёра. Это сейчас уже мы с вами сегодня разговариваем, есть Лиза Алерт, принятая всеми, МЧС сотрудничает. Полиция сотрудничает?
Александр Михайлов:
Да, полиция сотрудничает тоже достаточно активно.
Мария Большакова:
То есть сейчас органы государственного спасения, так их назовём, представители государства, официальные поисково-спасательные отряды приняли вас, как полноправных участников, даже часто неких руководителей процесса, драйверов. Но при этом поисково-спасательные отряды, это медали, звания, выслуга, заработная плата. А вы можете потерять, вместе с вертолётом вы теряете...
Александр Михайлов:
Я с вами не соглашусь.
Мария Большакова:
Нафига вам это?
Александр Михайлов:
Во-первых, наш отряд является лауреатом премии губернатора Подмосковья, у нас огромная куча благодарностей и от МЧС.
Мария Большакова:
Да я думаю, что за вас все молятся.
Александр Михайлов:
И от полиции, и от администрации. Это во-вторых. В-третьих, нам всё это надо. Вот уже по-другому жить не можем. В-четвёртых, это всё происходит всего лишь 2-3 месяца в году. Хотя сейчас с этого года мы активно работаем с МЧС, в том числе, по пожарам. Когда я попробовал, мы сделали небольшое специальное приложение для телефонов, для мобильных устройств. Пилоту вертолёта или самолёта небольшого достаточно, да даже любому пешеходу достаточно достать телефон, сфотографировать место пожара, он тут же предлагает отправить его по почтовому адресу, который уже введен. Через 5 минут наш оператор обрабатывает данные этого пожара с фотографией, с наложенными на фотографию координатами, ссылками на Яндекс, на любые карты, на Google. Наш оператор переправляет сразу это в ЕДДС, единую дежурно диспетчерскую службу того района, где это происходит.
Мария Большакова:
А теперь внимание, 2-3 месяца, с апреля по сентябрь уже пять. Так что насчёт 2-3.
Александр Михайлов:
Но мы не ищем специально. Раньше существовала такая активная служба авиационного лесопатруля, во многих регионах она загнулась, просто-напросто загнулась. Но у нас сейчас достаточное количество вертолётов самолётов. АОН постоянно находится в воздухе, уже во многих регионах. Это те силы, огромные силы, которые государство почему-то пропускает мимо и не использует. Если диспетчер подхода МДП, местного диспетчерского пункта, авиационный диспетчер, если он попросит меня или любого другого пилота, пролетающего над его территорией подконтрольной, попросит в случае обнаружения пожара передать ему информацию с координатами, у нас 99 % бросят свои дела и будут искать эти пожары. У нас страна будет меньше гореть. Почему МЧС Новой Москвы, например, ТиНАО Москвы, им это надо, они сами к нам обращаются. Причём регион, который не горит вообще. Я с удивлением обнаружил в этом году, для меня это, на самом деле, было откровением. Как увидеть границы Новой Москвы с воздуха? Не горит.
Мария Большакова:
Да вы что? А область уже горит.
Александр Михайлов:
Если меня просят спрашивают, будете сегодня через ТиНАО летать, пожароопасный период, высокая температура, нет дождей. Да, те, кто у меня летят через ТиНАО, обязательно осматривают на предмет природных пожаров. Но как видишь только природный пожар, думаешь, мы вот сейчас его передадим, сейчас сфотографируем. Подлетаешь, всё, это уже не Новая Москва, это уже либо Московская, либо Калужская, либо другие соседние области. Мне показали, оказывается, чем отличаются леса Новой Москвы. Нет лесов, поеденных короедом, всё вырублено. Все закраины леса обработаны, нет подлеска. То есть с полей не перекидываются пожары на лес. Все леса, населённые пункты в Новой Москве опаханы, то есть просто конкретно идет...
Мария Большакова:
Просто порядок.
Александр Михайлов:
Просто порядок.
Мария Большакова:
А что, там служба лесников какая-то особенная у Москвы?
Александр Михайлов:
Я думаю, что финансирование. Просто вопрос финансирования. У Москвы есть деньги, поэтому за несколько лет территорию ТиНАО привели в такой порядок, что просто любо-дорого посмотреть. В Московской области гораздо тяжелее это сделать. То есть лесоповалы, огромное количество поеденных короедом лесов. Но Московская область, когда кажется, ой, какой кошмар. А вы перейдите дальше, например, в ту же самую Калужскую область. Если в Московской области мы видим пожары, фотографируем их, отправляем данные по пожару, сразу передаём в пожарную охрану, то в Калужской области взлетаешь, думаешь, вот пожар, потом смотришь, а горит всё.
Мария Большакова:
Подождите, просто к слову, дело в том, что Московская область при этом самый быстро застраиваемый регион, особенно всё, что касается ареала первой бетонки. И вашего, кстати, местонахождения тоже. Казалось бы, вот они средства для того, чтобы следить. Вырубка - это не лучший способ борьбы с чем бы то ни было. Вырубка под многоэтажную застройку. И всё равно на востоке, я знаю, что каждый год все равно пожары, в районе Шатуры, в районе Орехово-Зуево.
Александр Михайлов:
Но по сравнению с тем, что было несколько лет назад, сейчас там просто нет пожаров, по сравнению с тем, что было несколько лет назад.
Мария Большакова:
И всё равно каждый год Подмосковье подпахивает, так скажем.
Александр Михайлов:
Да, и будет, пока не будут опаханы леса, не будет, во-первых, культура населения. Горит там, начинает гореть там, где явно это сделали люди. В редких случаях, когда начинают торфяники гореть. Сейчас все торфяники, после 10-го года все торфяники достаточно здорово затоплены, за этим следят. Но в той же самой Калужской области торфяников. Почему она весной горит вся, просто закрыта дымом? Почему?
Мария Большакова:
Не знаю. Вопрос не ко мне точно.
Александр Михайлов:
Я тоже не знаю, но даже наш президент этой весной обратил внимание при полёте на вертолёте на космодром, что всё горит. А сейчас наши ребята, вертолётчики, самолётчики маленькие, они практически, у нас в этом году передано 109 пожаров весной с бортов воздушных судов, которые были обработаны, вплоть до Красноярского края.
Мария Большакова:
Смотрите, какое открытие сейчас я сделала, исходя из того, что вы мне рассказали. Вы - маленький добровольный вертолётно-спасательный отряд. При этом вы все люди самодостаточные, вам есть, на что жить, вы уже чего-то достигли в жизни. Потому что для того, чтобы научиться водить вертолёт, нужны средства, свободное время, добрая воля и...
Александр Михайлов:
Огромное желание.
Мария Большакова:
Огромное желание, да. Из тяжёлого быта уборщицы или торговца на рынке вертолёт водить не начнёшь. Как минимум, нужно ещё достаточное количество знаний в области физики, математики и так далее. То есть вы, казалось бы, достигли многого. Есть люди, которые тратят свои деньги совсем на другое. Существует масса приятных развлечений, существует масса дорогих магазинов. Вы с упорством, достойным лучшего применения, нет, лучшего применения, на самом деле, этому не найти, честно скажу, спасаете людей 4-5 месяцев в году. Это, во-первых, и ваше время, и ваши средства. Я по стране прецедентов больше не знаю. А что у нас ДОСААФ, у них же целые вертолётные клубы, оборудование, площадки.
Александр Михайлов:
ДОСААФ сейчас находится на таком уровне разрухи, что говорить об этом даже не приходится.
Мария Большакова:
То есть мы отметаем ДОСААФ, как структуру, которая способна спасать людей.
Александр Михайлов:
Нет современной техники, ничего там нет сейчас, к сожалению. Пытаются возродить в некоторых регионах, но это совершенно не наш вопрос, и точно заниматься им не будем. Это государственные деньги.
Мария Большакова:
Это государство, и ДОСААФ обладатель огромного количества разных площадей, приспособленных под спортивные, спасательные, содержание техники, тренировочные базы. Бог им судья, пусть с ними счётная палата разбирается. Просто мне, как человеку, как налогоплательщику удивительно, что добровольцы делают больше, чем те структуры, на которые мы можем умозрительно претендовать. Я с большим уважением отношусь к МЧС, очень рада, что у нас существует, и вы говорите, хорошо развиваются поисково-спасательные отряды, что они есть, там есть надёжные люди. Но есть ещё один вопрос, очень важный, экономический вопрос. Топливо. 710 человек, это сколько же керосина, сколько топлива надо, сколько оно стоит.
Александр Михайлов:
Ресурс вертолёта гораздо дороже. Ресурс вертолёта до капремонта, те, которые мы используем, в основном это машины Robinson 66, ресурс этого вертолёта до капремонта 2000 часов. В среднем нам сейчас удаётся тратить от часа до полутора на 1 человека. То есть максимум, что можно найти за жизнь вертолёта до капремонта это 2000 человек. Если больше никуда его не использовать. Да, расходы на топливо там тоже достаточно много составляют. Последние два года нас здорово очень поддерживает Heliport Москва, Александр Хрусталёв, руководитель.
Мария Большакова:
Прямо сам?
Александр Михайлов:
Фактически, сам, он сказал, просто дал команду, посмотрев, что мы делаем, один раз являясь инициатором поиска, поиска воздушного судна в Карелии. Александр уже два года полностью снабжает нас топливом. Все затраты на топливо, а это 39.000 л за крайние два года, здесь у нас есть конечно поддержка.
Мария Большакова:
Слушайте, и опять мы возвращаемся к уровню социальной ответственности, социальных инвестиций, о которых я люблю порассуждать и не только я, уже сейчас многие. Александр Хрусталёв - это девелопмент.
Александр Михайлов:
Да, это что-то, связанное с недвижимостью, я далёк от этого.
Мария Большакова:
Назовём нежно, девелопмент. Это та самая группа, тот самый профсоюз застройщиков, продавцов недвижимости, которые регулярно жалуются государству на низкую маржинальность, на плохие продажи. Вот сейчас им опять какое-то доброе дело в Минстрой пообещал, какую-то субсидированную поддержку, не знаю, это бесконечная игра. Каждый раз, когда спрашиваешь, например, у застройщика: слушай, какое доброе дело, какую социальную программу ты ведешь, что ты делаешь для будущего или для сегодняшнего дня? Он говорит: я две школы у себя в квартале построил. Слушай, друг, у тебя эти две школы по проекту положены, по социальному обременению. Ещё что? Но вот церковь построил. Но это чтобы за тебя молились, тоже понятно. А вот такой истории, когда просто молча, тихо, спокойно финансировать одну из самых важных составляющих спасения людей, честь и хвала Александру Хрусталеву, обратим внимание на то, что такое вообще может быть. Хотя подозреваю на сегодняшний день, что он единственный на рынке такой. Может, правда, он Федора Конюхова запустил, но с таким пиаром, что даже как-то за Мортон и неудобно стало. Федор Конюхов, он вообще тихо, спокойно сам себе летает, а вокруг него Мортон, Мортон. Поэтому как прецедент, наверное, это та самая история, о которой стоит говорить, стоит знать, её стоит учитывать. Спасибо Хрусталёву, что теперь, честно совершенно, никакой недвижимости мне не нужно, со группой НДВ отношений нет. Вчера гуляла по лесу, у меня собака, которая выводит из леса, она просто учёная, но я далеко не хожу, но тем не менее, я прекрасно поняла, вдруг помятуя о том, что мы с вами встретимся, как бы это могло приключиться в случае, если не. Вспоминая старушек в розовых кофточках. 700 спасённых жизней, в том числе, на тех, кто просто готов спасать жизни. Ещё знаете, Саша, очень важный момент, вот у нас есть МЧС, то, с чего я начала передачу, мы уверены, что нас спасут. Но мы забываем о том, что купи хотя бы лотерейный билет, тот самый случай. Я уже понимаю, что МЧС участвует, Лиза Алерт - это абсолютные добровольцы, участвуют, поисково-спасательные отряды участвуют, пожарные, полиция, вся страна поделилась на тех, кого надо спасать и тех, кто спасает. Вы , как добровольцы и даже крупный бизнес, один пример в истории нашей страны уже есть, участвует. Те, кого спасают, они как себя часто ведут? Может быть, нужны какие-то, вот сейчас из нашего эфира и потом расширяем инструкции, по поводу камуфляжа поняли. По поводу заряженных телефонов поняли. Вот вызвал 112, стоит на месте, самое смешное, что Саша мне рассказывал, это он пусть сам расскажет, это то, что все просят, чтобы верёвочку спустили, потому что они думают, что как Фанфан-тюльпан сейчас за верёвочку уцепятся и их вертолёт вытащит. Вертолёт, он просто покажет, где вы находитесь. А там ещё нужно время, чтобы до вас дошли люди, которые тоже так же промокли под дождём, поцарапались об ветки, то есть находятся в той же ситуации, что и вы физически. Им тоже холодно, но они должны вас спасти. Что, каковы основные ошибки или глупости тех, кого спасают? Глупости, которые могут стоить, между прочим, и вам тоже вертолёта.
Александр Михайлов:
Скажем так, я не знаю, как это назвать, но это наверное, всё всё-таки не безответственность. Многие люди, уходя в лес, считают, что они в парк пошли. И мы настолько привыкли в своей жизни к тому, что набрав 112 или 103, 03, что скорая помощь приедет к подъезду, просто мы привыкли, мы так живём. Оказавшись даже, с человеком разговаривал, в лес уходит, говорит: я спички с собой беру. Я говорю: а телефон. А зачем мне телефон. Я говорю: а если в 100 метрах, даже будешь видеть свой дом, и таких случаев у нас тоже достаточно, когда людей находят совсем рядом с домом. Упал в канаву, сломал ногу в 100 метрах от дома, никто не знает, что ты пошел в лес. Тебя будут искать все родственники по моргам, больницам, полицейским участком и так далее, тому подобное. И никто не будет знать, где ты находишься. Прежде всего, это конечно, связь, и в войне, и в мире связь - это один из важнейших факторов. Спички, телефон, фонарик, вода. Наш самый сложный случай, 50 % наших ситуаций связано с обезвоживанием. Человек 12-14 часов в лесу, человек идёт, некоторым приходится пить просто из грязных луж, хорошо, если они попадаются по дороге. Обезвоживание, это первое, с чем мы сталкиваемся. Сейчас конец сентября, этот месяц был достаточно тёплый, ночью без заморозков, но как только начинаются заморозки или даже температура, например, упала днём, прошёл дождь, температура +10, вы мокрый до нитки, к утру будет практически гарантированное переохлаждение. Случаи гипотермии - это второй бич у нас. Даже летом у нас были случаи эвакуации, когда бабушка свалилась в канаву, 2 дня её искали, 2 дня по пояс в воде человек пролежал в канаве. Прилетели, отогрели, спасли. Кстати, все наши экипажи прошли первую медицинскую помощь. У нас есть отличные аптечки, специальные для наших операций. То есть к случаям гипотермии, остановки сердца, обезвоживания, переломам, к этому ко всему у нас экипажи готовы. Убедительная просьба ко всем, у кого родители ходят в лес. Обеспечьте, пожалуйста, их средствами, по которым вы сможете определить их местоположение. Полно сейчас продаётся недорогих трекеров, GSM трекеров, спутниковых трекеров, по которым вы всё время можете знать местоположение. Подключите телефон, есть система, пожалуйста, у телефонных операторов, можно на любом смартфоне программу установить, но смартфонами старики не пользуются. Половина наших потерпевших, терпящих бедствие не могут посмотреть, не могут ответить на СМС, не могут прочитать СМС, не могут набрать последний номер из последних входящих. То есть когда ты хочешь сэкономить батарею и просишь его набрать тебя, как только он увидит вертолёт, не услышит, а именно увидит, чтобы как можно меньше было время разговора и сберечь заряд телефона. Не могут люди, в 50-60-70 лет, не могут этого сделать. Половина владельцев смартфонов не могут разрешить своему телефону, когда человек купил, посмотрел на него, новый смартфон всегда спрашивает: разрешить определить местоположение? Все начинают прятаться, непонятно от кого и запрещают это действие при первой активации телефона. Вопрос в том, когда он попадает в критическую ситуацию, он сам не может найти в меню функцию разрешения определения своих координат. У нас есть легчайшие программы, просто нужно перейти по ссылке и мы уже будем видеть на карте ваше местоположение. Человек со смартфоном в лесу, она не может разрешить своему телефону определение места координат. Это уже в основном люди до 50 лет, хочется поймать и убить после этого, зачем вам спрашивается такие средства, такие дорогие средства.
Мария Большакова:
Спасли, можно уже накостылять.
Александр Михайлов:
Вот как-то так.
Мария Большакова:
Что касается ваших коммуникаций с этим человеком, тут уже могут прийти лесники, МЧС-ники. Кого слушать?
Александр Михайлов:
С чего начинается авиационная спасательная операция, когда подключается воздух. Первая наша задача, самая главная - спасти телефон потеряшки. Это как спасти рядового Райана. Все силы бросаются на спасение телефона от всех ненужных звонков. Есть регионы, где мы работаем плотно и давно, и там все службы, начиная от администрации, оператора 112, полиции, спасатели, все чётко знают, если пошла команда работы авиации, на телефон потеряшки не звонить. Тогда у нас всё становится гораздо легче. Но когда подключаются службы, неквалифицированные в этой работе, то каждому участковому милиционеру, каждому спасателю, каждому диспетчеру, каждому представителю администрация нужно позвонить, выяснить, сколько человек, в чём одеты, куда ушли, зачем они вообще пошли в лес. Всё.
Мария Большакова:
Поговорить.
Александр Михайлов:
Да, это с каждым таким звонком, с каждой минутой разговора шансы уменьшаются. Очень сильно уменьшаются. Поэтому сначала мы спасаем, если есть средства связи, то спасаем телефон. Нет средств связи, всё, дальше уже наличие спичек, те вещи, по которым можно наличие огня, те вещи, по которым можно будет найти человека в случае чего. Но, не дай бог, это ребёнок или группа детей, то сегодня я уверенно могу заявить, что я могу круглосуточное дежурство лёгкой авиации организовать вертолётов над тем местом, где ребёнок потерялся. Здесь у меня активность повышается настолько ребят, участников таких операций, что приходится очередь выстраивать на то, чтобы...
Мария Большакова:
А сколько вас вообще?
Александр Михайлов:
Я не считал никогда. Основных, наверное, бортов 5, которые постоянно летают. Подключаются в сложных случаях ещё где-то до двух десятков вертолётов.
Мария Большакова:
По стране.
Александр Михайлов:
В регионе у нас.
Мария Большакова:
В Московской области.
Александр Михайлов:
Да. А так мы звоним, у нас есть карта всех аэродромов авиации общего назначения России, в принципе, на любом аэродроме, я позвоню и всё, что смогут, сделают в любом регионе, там, где есть аэродром.
Мария Большакова:
Ещё такой вопрос, вчера, например, началась гроза, действительно погода страшно испортилась, буквально в одночасье. Я вообще заметила, что вчера низко летали самолёты, не так, как они обычно летают, не в ту сторону. Видимо, они облетали грозу. Метеоусловия, они же влияют на ваши полёты. Мы среди всех этих госструктур совершенно не упомянули метеорологов. Они с вами сотрудничают?
Александр Михайлов:
Метео, это...
Мария Большакова:
Так, наступила на что-то.
Александр Михайлов:
Отдельная больная мозоль для вообще всей авиации маленькой России, это отдельная больная мозоль. Иногда у меня ощущения такие, что если я вдруг в лесу найду метеоролога, я его там и оставлю, особенно главного. Несколько лет назад в России мы так радовались, вся авиация очень сильно радовалась, когда в России поставили современные метеолокаторы. Всю европейскую часть практически накрыли современнейшими метеолокаторами. Данные с этих метеолокаторов были в открытой сети, любая бабушка могла посмотреть на погоду, как и обещал сам Росгидромет о том, что любая бабушка сможет посмотреть, взять ей зонтик или не надо. На сегодня я могу посмотреть метеолокаторы Минска, могу посмотреть Вильнюса, могу посмотреть погоду в Нью-Йорке онлайн, со всеми очагами грозовыми, но не могу посмотреть в Московской воздушной зоне и вообще в центральной России. Не могу. Информацию закрыли два года назад, объявили её служебной и продаваемой за деньги. Может быть, кому-то её и продают.
Мария Большакова:
А кому она нужна? Вам? Только чтобы людей спасать.
Александр Михайлов:
Мы должны за неё платить. Решили, что любая компания, любой пилот должен за эту информацию, доступ к метео платить.
Мария Большакова:
Курочка по зёрнышку.
Александр Михайлов:
Да. В результате нормальной системы, по которой можно было бы даже заплатить и получить, нет. Там создали сайт MetAvia2 так называемый, на котором можно зарегистрироваться, заключить договор, получить доступ к метео. Я, на самом деле, ждал не дождался, когда наконец нам разрешат с ними заключать договор, после этого посмотрел данные с метеолокаторов на этом сайте и пришел ещё раз в ужас.
Мария Большакова:
Не то, что вам нужно.
Александр Михайлов:
Все локаторы свели на картинку, на карту, на которой можно только названия государств прочитать. То есть всю европейскую часть России свели на формат А4, и никаких грозовые очаги там не видно. Там видно, что будет в Москве плохая погода или будет хорошая и всё. То, что стоит реально в аэропортах, это фактически подобие бортового метеолокатора. К сожалению, наши воздушные суда ими не оборудуешь, они очень лёгкие, а метеолокатор очень дорогой, очень тяжёлый для наших вертолётов и небольших самолётов. Такое варварское отношение к своей авиации, такое ограничение доступа к информации, которая влияет очень здорово на безопасность полетов, это наш эксклюзив.
Мария Большакова:
Как же у нас правительственные чиновники очень много летают на вертолётах.
Александр Михайлов:
Мало, к сожалению.
Мария Большакова:
Мало на самом деле?
Александр Михайлов:
К сожалению, мало. И те, кто летают пассажирвами, они этих проблем не видят. Хотя я знаю, что экипажи частенько жалуются.
Мария Большакова:
А коммерческие полёты? Или они могут что-то купить.
Александр Михайлов:
Коммерческие полёты, у нас очень мало коммерческих полётов на маленьких высотах.
Мария Большакова:
Об этом пока еще не стоит говорить.
Александр Михайлов:
Полёты, которые связаны с перевозкой пассажиров на больших лайнерах, они все проходят над погодой. Их высоты проходят, их маршруты проходят над погодой.
Мария Большакова:
Я про вертолёты.
Александр Михайлов:
Вертолётов у нас на коммерции работает, скажем так...
Мария Большакова:
Полтора.
Александр Михайлов:
Полтора, да.
Мария Большакова:
То есть на сегодняшний день это ещё не бизнес. Вертолётная история, это не транспортный бизнес, так скажем, хотя вертодромы строятся.
Александр Михайлов:
Я пока ещё не знаю, по-моему, ни одного человека, который смог бы заработать хотя бы себе на вертолёт.
Мария Большакова:
Занимаясь вертолётным бизнесом.
Александр Михайлов:
Занимаясь вертолётным бизнесом.
Мария Большакова:
У нас осталось 20 секунд, я ещё раз напомню, что у нас сегодня Александр Михайлов, руководитель добровольного поисково-спасательного вертолётного отряда «Ангел». Отряд такой у нас в стране единственный, все остальные, кроме метеорологов, активно с ним сотрудничают. По поводу метеорологов, я думаю, что, Саша, не с вами поговорим, хорошо, что сказали об этом вслух, может быть, кто-нибудь из тех, кто нас слышит, руководствуясь практикой небольшого количества рукопожатий, в этой ситуации примет какое-нибудь важное решение или напишет какое-нибудь важное письмо. Я думаю, что всё, что вы сегодня услышали, стоит принять к сведению. Потому что люди, которые нас спасают, это добровольцы. Но знаете, если мы будем упорно теряться, в какой-то момент они тоже могут устать нас спасать. Вам просто большое спасибо, низкий поклон тем, кто проводит ночи вместе с вами, рискуя жизнью, будем честны. Рискуя вертолётами, это минимальный риск. Надеюсь, что эта наша глупость и легкомыслие по поводу того, что нас придут и спасут всё-таки стабилизируется до состояния того, что спасение утопающих и потерявшихся - это во многом дело рук самих утопающих и потерявшихся. Дорогие педагоги, у нас скоро день учителя, давайте всё-таки с вами хором подумаем по поводу основ безопасности жизнедеятельности. И будем не высасывать из пальца какие-то странные проблемы о том, что если ребёнку вредно махать шваброй и тряпкой в кабинете, вдруг порежется, занозится или хлорки унюхает, а будем обращаться к практикам с тем, чтобы безопасность наших детей, безопасность нашей жизни, она повышалась, в том числе, благодаря нам самим. Саша, спасибо большое, что пришли.
Александр Михайлов:
Спасибо вам. В заключение можно мне пару слов. По родителям. Берегите родителей. Самая незащищенная часть людей, уходящих далеко от дома - это наши родители. К учителям бы я тоже хотел обратиться. В Америке есть штаты, в которых ввели первую помощь поголовно, как обязательный предмет программы обучения. За пять лет смертность от инфарктов, инсультов и прочих приступов сократилась на 80 % в этих штатах, когда дети, наши дети начали учиться в школе оказывать первую медицинскую помощь. Это очень важно.
Мария Большакова:
Спасибо вам большое. До следующего понедельника. До свидания!