Оксана Аульченкова
- В эфире "Бизнес механика" и мы сегодня говорим о благотворительности. У меня в гостях Наталья Мощелкова – руководитель благотворительного фонда Центрального федерального округа "Поддержка детей и семей в трудной жизненной ситуации". Расскажите, как вообще устроена система благотворительных фондов в нашей стране.
Наталья Мощелкова
- Ну, фонд может создать любой человек, любая организация – нет ограничений. Поскольку благотворительный фонд является некоммерческой организацией, без членства, учредители могут просто создать фонд, потом нанять исполнительного директора и через какое-то время даже не участвовать в этом процессе. Такое тоже бывает. По сути, это как папа и мама, которые ребенка родили, а дальше могут участвовать в процессе, могут не участвовать. И, конечно, основное количество благотворительных фондов у нас сосредоточено в Москве, Санкт-Петербурге и других крупных городах. Многие фонды работают из Москвы на регионы.
Оксана Аульченкова
- А с чем связана такая концентрация всё-таки в столице и самых крупных городах?
Наталья Мощелкова
- Я думаю, что это связано, конечно, с тем, что здесь, во-первых, сосредоточены большие финансы и, во-вторых, здесь находятся главные офисы больших корпораций, поскольку многие фонды корпоративные. Но, не смотря на то, что они зарегистрированы в Москве, они ведут работу у себя на месте пребывания, на месте производства.
Оксана Аульченкова
- То есть фонд зарегистрирован в Москве, а работает на Сахалине?
Наталья Мощелкова
- Да-да. Например, так. В основном так и есть. Фонд зарегистрирован в Москве, а работает в регионе, где у него завод, например, металлургический или любой другой.
Оксана Аульченкова
- На что вообще фонды живут?
Наталья Мощелкова
- Ну, есть несколько источников у фондов. Корпоративные фонды, например, создаются для того, чтобы реализовать какие-то социальные программы самой корпорации. Поэтому средства на эти программы выделяет, естественно, компания, которая также регламентирует расходование этих средств, направление деятельности и полностью прописывает перспективы развития и стратегию. Собственно, в этом случае очень часто благотворительный фонд является частью корпоративной социальной ответственности и выполняет задачи, которые ставятся перед компанией в этом отсеке. Это если фонд корпоративный. Вот у многих корпоративных фондов не стоят задачи по сбору дополнительных средств, то есть по фандрайзингу, поскольку руководство принимает решение, что они всё будут самостоятельно и получать, и тратить. Другой источник дохода у фонда, если нет ограничений по сбору средств среди третьих лиц, - привлечение физлиц. Причем последние привлекаются не обязательно с финансовой точки зрения, поскольку благотворительность очень тесно связана с таким понятием как волонтерство. То есть привлекается еще и человеческий ресурс. Не обязательно красить заборы, очень часто волонтеры могут помогать своими знаниями, опытом или услугами. А так же разнообразный сбор средств с физических лиц.
Оксана Аульченкова
- То есть вот то, что мы видим. «Отправьте смс», «пришлите смс».
Наталья Мощелкова
- Да. СМС, счёт, ящики для сбора пожертвований, которые стоят в торговых центрах, различных магазинах.
Оксана Аульченкова
- Люди иногда ходят, собирают.
Наталья Мощелкова
- Вот на счёт этих очень сомнительных людей у нас в благотворительном сообществе постоянно возникают вопросы, потому что одно дело, если это всё открыто и любой человек всегда может проверить. Другое - когда водитель стоит в пробке, к нему за 30 секунд подбегают, чем-то машут и просят положить денег в ящик. Здесь возникает большой вопрос: что это за фонд? Почему он так делает? Почему он не поставил стационарный ящик? Потому что когда стоит стационарный, у него всегда есть все документы (что это за ящик, чей он, как происходит изъятие денег).
Оксана Аульченкова
- А вот здесь поподробнее. Если такой ящик где-либо установлен, то мы можем спросить документы?
Наталья Мощелкова
- Да. Там какая история. Все ящики всегда принадлежат благотворительным фондам. Очень редко бывает, что они принадлежат торговым центрам или магазинам. Почему? Потому что благотворительная организация имеет право собирать средства таким образом – анонимно, с физических лиц и получать их как целевые средства на свою благотворительную деятельность. Поскольку закон о благотворительной деятельности нам очень четко указывает на то, что любая организация может действовать только в рамках своих программ. То есть, ни на что другое деньги нельзя будет потратить.
Оксана Аульченкова
- То есть, если фонд занимается детьми, например, то он тратит только на детей. А если он занимается хосписами (условно), то только на хосписы.
Наталья Мощелкова
- Ну, может быть такой фонд, что будет заниматься и хосписами, и детьми. Такое тоже может быть.
Оксана Аульченкова
- Но это всё должно быть описано.
Наталья Мощелкова
- Да. Это всё должно быть описано в уставе. Дальше ещё к уставу прикладываются документы, в которых обозначены направления деятельности, благотворительные программы. В них прописываются критерии отбора благополучателя, критерии взаимодействия с благополучателем, со спонсорами. Поэтому, когда стоит такой ящик, эти все средства по определению становятся целевыми. Целевые средства не облагаются налогом.
Оксана Аульченкова
- И ящик всегда на замке?
Наталья Мощелкова
- Он обязательно должен быть на замке. Опломбирован. Но часто, бывает, говорят: «мы не видим пломб». Пломбы могут быть и внутри. Бывают разные технологии, но он обязательно с пломбой.
Оксана Аульченкова
- А кто ставит пломбы?
Наталья Мощелкова
- Это ставит фонд.
Оксана Аульченкова
- Сам фонд.
Наталья Мощелкова
- Сам фонд в присутствии службы безопасности или каких-то представителей.
Оксана Аульченкова
- То есть некая комиссия собирается, круг лиц.
Наталья Мощелкова
- Да-да. Круг лиц.
Оксана Аульченкова
- А вот эта пломба – это специальное устройство, которое фонд получает, регистрирует?
Наталья Мощелкова
- Нет. Это пломбы, похожие на пломбы инкассаторов. Фонд покупает их на собственные средства и есть специальный журнал регистрации пломб.
Оксана Аульченкова
- То есть каждая пломба имеет, условно, свой номер?
Наталья Мощелкова
- Да, свой номер, он уникальный. И в журнале регистрации отмечается, какая пломба и где установлена.
Оксана Аульченкова
- То есть на какой ящик, по какому адресу, когда одета и когда снята.
Наталья Мощелкова
- Да. По какому адресу, какого числа – это обязательно должно быть. Также эти пломбы обязательно указываются в актах, где подписывается комиссия, которая устанавливала ящик. Это обязательный процесс.
Оксана Аульченкова
- Если я захочу проверить, я могу обратиться к членам комиссии и спросить, присутствовали ли они, например, на опломбировании?
Наталья Мощелкова
- Да. И еще кроме этого всего на ящике должна обязательно быть информация, на что собираются средства, как называется фонд и его контакты. Обычно указывается телефон и адрес веб-сайта. Вы в любой момент можете позвонить и спросить: «Ваш этот ящик или не ваш? Я хочу узнать, на что потратили деньги». То есть вот это всё можно узнать. Поскольку деньги являются анонимными, любой человек по определению может участвовать в этом благотворительном процессе.
Оксана Аульченкова
- То есть, по сути, любой фонд должен публиковать информацию на сайте, откуда, когда и какие средства поступали. Это открытая информация?
Наталья Мощелкова
- Это открытая информация, но обычно получается, что фонды публикуют информацию о доходах и расходах, и, естественно, что всё это - объединенные суммы. Все эти средства, которые приходят, обозначаются как анонимные пожертвования от физических лиц. Естественно, что никто не будет классифицировать По-отдельности. Но обязательно такую информацию может получить любой человек. И любая отчетность такого рода - расходование средств - в любом случае есть у каждого уважающего себя фонда.
Оксана Аульченкова
- Наталья, какие вообще области затрагивают благотворительные проекты?
Наталья Мощелкова
- Сейчас, как мы видим, довольно широкий спектр того, куда можно обратиться и направить свои действия в плане благотворительности, но в первую очередь, конечно, это дети. Больные дети, дети с различными отклонениями, которым нужна помощь, в общем-то, постоянно. Второе направление – это дети из специализированных учреждений (детские дома, по сути). Сейчас, как мы все знаем, у нас тенденция к тому, что детские дома сокращаются, их становится меньше, но тем не менее они никуда полностью не исчезают. Поэтому фонды, которые занимаются детьми-сиротами, они еще и занимаются службами сопровождения приёмных семей. Приёмных – в самом широком смысле этого слова, везде по-разному: кто-то берет ребенка на время, кто-то навсегда.
Оксана Аульченкова
- Так ужасно звучит: «Берет на время».
Наталья Мощелкова
- Да, к сожалению это так, из песни слов не выкинуть. Просто по-другому не скажешь. Поскольку если ребенок приёмный, то родители продлевают договор каждый год. Поэтому они могут в любой момент отказаться. К сожалению, сейчас есть проблема, когда в детских домах появляются дети, от которых отказались приёмные родители. Поэтому проводится очень большая работа, чтобы детей забирали в семьи. Но, к сожалению, не все справляются. И если не справляются, то не всегда обращаются в специализированные службы, которые сейчас есть везде, для того, чтобы им помогли квалифицированные психологи, социальные педагоги, юристы. Вот. К сожалению, такое есть.
Оксана Аульченкова
- Ваш фонд называется «Поддержка детей и семей в трудной жизненной ситуации». Вы, ваша деятельность сконцентрирована не только на детях?
Наталья Мощелкова
- Не совсем, мы еще помогаем семьям. Таких фондов не очень много и, как мы знаем и видим, преимущественно звучат фонды, которые помогают больным детям.
Оксана Аульченкова
- А сколько всего фондов?
Наталья Мощелкова
- Ой, я, честно говоря, не знаю. Такой статистики у меня нет. Но я думаю, что более 300 точно, которые постоянно работают.
Оксана Аульченкова
- По всей стране?
Наталья Мощелкова
- Да.
Оксана Аульченкова
- Это не так много.
Наталья Мощелкова
- Это не так много. Сейчас, может быть, их и больше, но это те, что на слуху и они как-то где-то мелькают и всплывают. Сейчас есть тенденция, в связи с кризисом, что фонды закрываются по разным причинам. Поэтому, я думаю, что можно будет с интересом посмотреть отчетность. К слову, фонды сдают отчетность не только в налоговую, но еще и в Минюст, и вся эта информация открыта.
Оксана Аульченкова
- По идее, можно посмотреть, сколько фондов зарегистрировано, кто сдал отчетность.
Наталья Мощелкова
- Да, можно. Потому что это такой ежегодный индикатор фондов: кто «умер» и кто ещё пока «живёт».
Оксана Аульченкова
- Вы занимаетесь семьями. Чем отличается заниматься только детьми и заниматься семьями?
Наталья Мощелкова
- В основном мы занимаемся многодетными семьями, и проблема в том, например, что когда мы пытаемся привлечь внимание людей, собрать деньги, собрать вещи (ну вещи не так сложно собирать), продукты, бытовую химию, то мы всегда сталкиваемся с жуткой волной негатива. Часто говорят: «Зачем же тогда эти многодетные семьи стали многодетными, бесконечно рожают, если они не могут себя содержать?» Но истории совершено разные бывают у семей, и не только по каким-то религиозным соображениям рожают. И вообще, не так много многодетных семей в России.
Оксана Аульченкова
- Многодетные семьи - это сколько детей?
Наталья Мощелкова
- У нас, получается, от трёх.
Оксана Аульченкова
- Это по закону от трёх. А вот у вас сколько?
Наталья Мощелкова
- У нас - от пяти детей. Мы их не ищем, они находят нас сами. Поэтому все семьи, которые к нам обращались, они действительно искали помощи.
Оксана Аульченкова
- На что просят помощь такие семьи?
Наталья Мощелкова
- У них вот такие проблемы: в первую очередь, это одежда для детей, потому что дети вырастают, одежда очень быстро снашивается, особенно у маленьких, которые перешли уже в активную фазу развития, обувь, продукты. Продукты очень часто просят, потому что, чтобы прокормить большую семью, в любом случае нужно много средств. Также бытовую химию, медикаменты.
Оксана Аульченкова
- Вы как-то проверяете, что это не алкоголики, не аферисты, действительно нуждающаяся семья? Каким образом?
Наталья Мощелкова
- Мы всегда связываемся с соцзащитой и узнаём, насколько эта семья нуждающаяся.
Оксана Аульченкова
- То есть вы сотрудничаете, в том числе, с муниципальными органами, органами соцзащиты?
Наталья Мощелкова
- Да, с органами соцзащиты, но регионально. То есть мы не на муниципальном уровне, а на уровне региона это делаем, поскольку там они (нуждающиеся) всегда под контролем. Мы стараемся работать в центральной России. Конечно, семьи, которые находятся за пределами Московской области, имеют совершенно другой уровень пособий. Да, уровень жизни другой, но и пособие в десятки раз меньше. Поэтому они там на 5 000 никак прожить не могут.
Оксана Аульченкова
- В эфире «Бизнес Механика» и мы сегодня говорим о благотворительности. У меня в гостях Наталья Мощелкова - руководитель фонда Центрального федерального округа "Поддержка детей и семей в трудной жизненной ситуации". Я хочу все-таки понять. Очень часто многие люди считают, что вообще благотворительный фонд – это вот такая чистая благотворительность. Все работают там, вернее даже не работают, а непонятно чем занимаются, волонтеры. И вообще, всё само собой происходит. А то, о чём Вы сейчас рассказываете, явно предполагает, что должны быть ресурсы. Как минимум, должен быть офис, регулярно работающие люди. Кто-то должен связываться с соцзащитой, встречаться с семьями, заниматься работой с благополучателями, благотворителями, организацией смс-сервисов, управлением счетов, бухгалтерией и массой других процессов. Как это всё организовано? Люди зарплату получают?
Наталья Мощелкова
- Да, конечно. Благотворительный фонд – это точно такая же организация, как и любая другая. Конечно, уровень зарплат ниже, чем в бизнесе, но он не минимальный. Я сама часто сталкиваюсь с тем, что слышу мнение людей: «Как же так, вы там даже зарплаты получаете?» Почему-то в голове у многих слово «благотворительность» равно «бесплатно». Это совершенно не бесплатно, потому что если мы хотим получать качественный продукт, то мы за него должны платить в любом случае. Благотворительность это или энергетика, или производство, или ритейл. В любом случае мы должны платить зарплату и нанимать квалифицированные кадры.
Оксана Аульченкова
- В противном случае эти же кадры обратятся в благотворительный фонд с просьбой о помощи малоимущим семьям.
Наталья Мощелкова
- Да. И причём по закону организация не может существовать без офиса, зафиксированного договором собственности или аренды (аренды - в большинстве случаев), без городского номера телефона. То есть это сразу вызывает подозрение у всех. Без интернета мы не можем существовать, только, наверное, когда спим - можем. Почему-то это всегда вызывает такое удивление, что мы за это за всё платим, и никто бесплатно нам не хочет это давать. Хотя, в нашем случае нам очень помогает наш учредитель. Он действительно берет очень много расходов на себя.
Оксана Аульченкова
- А кто ваш учредитель?
Наталья Мощелкова
- Наш учредитель - «Банк Москвы», и он предоставляет нам помещение на совершенно безвозмездной основе, оплачивает нам городской телефон и интернет – это большое подспорье, потому что, по идее, мы все эти расходы должны были бы платить из фондов, которые мы собираем. Закон о благотворительности очень чётко регулирует эти расходы, и они не должны превышать двадцати процентов.
Оксана Аульченкова
- От всего фонда, который собрали?
Наталья Мощелкова
- Да. Вот, например, в год мы собрали 10 миллионов, не более 2 миллионов мы можем потратить. Этому закону подчиняются все благотворительные организации. Очень часто организации любят указывать в отчётах, что у нас на административные расходы ушло, допустим, всего семь процентов, мы такие молодцы.
Оксана Аульченкова
- А такое понятие, как «прибыль», оно существует в рамках благотворительной организации?
Наталья Мощелкова
- Да. Несмотря на то, что благотворительная организация - некоммерческая, она имеет право вести коммерческую деятельность. И если она ведет коммерческую деятельность, то она платит налог с прибыли. Но, кроме этого, налог с прибыли платится ещё и за другие вещи. Например, если у организации есть автомобиль, который ему подарили в качестве пожертвования. Любой подарок, любое пожертвование, даже если оно в материальном эквиваленте, имеет свою рыночную стоимость, которая обычно указывается в договоре. Если стоимость указывается в договоре, подарок ставится на баланс, и при его продаже платится налог с прибыли. То же самое, если за свой счёт что-то покупать, а потом продавать, всё равно платится налог с прибыли. Хотя для организации это убыток.
Оксана Аульченкова
- При этом прибыль направляется на те же самые благотворительные цели?
Наталья Мощелкова
- Да-да. Прибыль точно так же суммируется с остальным приходом средств.
Оксана Аульченкова
- А премию вы можете платить сотрудникам?
Наталья Мощелкова
- Да, мы можем, но только с согласия учредителя. Учредители должны отдельно принять решение и провести протокол, чтобы мы могли выплатить премию.
Оксана Аульченкова
- Но всё должно быть в пределах тех же двадцати процентов?
Наталья Мощелкова
- Да. Любые выплаты, любые административные расходы, которые включают и заработную плату, не должны превышать двадцать процентов в год, естественно. Всё-таки благотворительные фонды - некоммерческие организации. Если нет учредителя или корпорации, у которых уже расписаны поступления средств поквартально, то любой организации, которая ведет фандрайзинговые сборы, очень сложно прогнозировать. Мы не можем дать точный прогноз, сколько получим в этом месяце или следующем, поэтому всё считается годовыми балансами.
Оксана Аульченкова
- Термин такой - «фандрайзинг», что предполагает? Чем отличается именно от коммерческой деятельности?
Наталья Мощелкова
- Это сбор средств на благотворительные цели.
Оксана Аульченкова
- Как это? Это те самые ящики, смс?
Наталья Мощелкова
- Да, ящики, смс.
Оксана Аульченкова
- А спонсоры? Это фандрайзинг? Или это отдельна категория?
Наталья Мощелкова
- Всё зависит от того, какое устройство фонда. Например, если у фонда есть учредитель или как у нас – корпорация, он, собственно, может давать средства, и установлено регламентом, что он будет делать это каждый год. Хотя это всё очень условно, поскольку Закон о благотворительной деятельности регулирует отмену членства в таких организациях, и нельзя никого обязать, например, участвовать на ежегодной основе в жизни фонда. Но идет привлечение средств. Например, мы нашли ещё какую-то компанию – это чистой воды фандрайзинг, которым сейчас занимаются очень многие. Это пример коммерческой деятельности среди благотворительных организаций. Он может продавать свои услуги.
Оксана Аульченкова
- Какие, например?
Наталья Мощелкова
- Например, бывает консалтинговые продают, или ещё какие-нибудь. Обычно когда фонды занимаются обучением, они его проводят бесплатно. Это если обучение таких же сотрудников некоммерческих организаций, не граждан.
Оксана Аульченкова
- То есть не благополучателей, а неких третьих лиц.
Наталья Мощелкова
- Потом фонд, некоммерческая организация, может организовать коммерческую конференцию, и это будет прибыль. Достаточно широкий спектр.
Оксана Аульченкова
- В принципе, при наличии предпринимательской жилки у руководящего состава, фонд вполне может функционировать, как коммерческая организация.
Наталья Мощелкова
- Да. Но, конечно, все стараются делать всё с позиции пожертвований, чтобы не платить налог на прибыль и минимизировать расходы.
Оксана Аульченкова
- Но налог на прибыль, он платится только с той части, где зарабатывает фонд? Коммерческая деятельность выделяется в отдельную группу?
Наталья Мощелкова
- Выделяется, да. Но и коммерческую деятельность можно завернуть в пожертвования, и, собственно, тогда не надо будет платить налоги.
Оксана Аульченкова
- Наталья, согласно исследованиям, около семидесяти процентов россиян чувствуют свою ответственность за происходящее рядом. Но при этом Россия находится на сто двадцать третьем месте по количеству сборов на благотворительность. По вашему мнению, с чем это связанно? Почему вот так у нас? Почему меньше собираем?
Наталья Мощелкова
- Мне кажется, здесь несколько причин. Во-первых, то, что только в последние пятнадцать лет у нас активно развивается благотворительный «третий сектор» так называемый, социальные программы.
Оксана Аульченкова
- Это культура наша? Общество не готово?
Наталья Мощелкова
- Да, общество не готово ещё до конца. Во-вторых, конечно, эта культура складывается столетиями. Когда люди ежемесячно, например, отчисляют в какой-то фонд с зарплаты деньги. Такое у нас очень редко встречается, пока что. Плюс, мне кажется, большое недоверие. Девяностые годы оставили большой такой чёрный шлейф за благотворительностью. Раньше, в девяностых, какая была история. Компания могла переводить средства в любую благотворительную организацию до уплаты налогов.
Оксана Аульченкова
- Она, эта сумма, как бы освобождалась от налога на прибыль?
Наталья Мощелкова
- Да. А теперь только с прибыли.
Оксана Аульченкова
- Это не очень мотивирует бизнес.
Наталья Мощелкова
- Да. Зато имидж благотворительности стал выравниваться, выпрямляться. Потому что было очень много скандалов.
Оксана Аульченкова
- То есть, фонды использовались, как такие инструменты отмывания денег и ухода от налогов?
Наталья Мощелкова
- Да-да. Но не все, конечно. Достаточно, как говорится, одного-двух скандалов, и уже на весь сектор наложено клеймо. Мне кажется, с этим связано недоверие, которое мы очень часто встречаем. Но при этом меня всегда поражает, когда люди говорят: «Ой, мы не верим!» Я говорю: «Давайте проверим, зайдём на сайт, хотя бы». Они: «Ой, да нет, не охота». Не доверяют, но при этом нет желания потратить пять минут и хотя бы узнать, что это, хотя сейчас все в интернете сидят.
Оксана Аульченкова
- Может быть, за этим стоит нежелание делиться с кем-то? Нежелание помогать? Хотя, опять же, опросы и исследования говорят о другом.
Наталья Мощелкова
- Может быть, да. Всё это в совокупности. И культура придёт, и доверять, и проверять начнут. Думаю, у нас всё впереди.
Оксана Аульченкова
- В эфире "Бизнес механика", и у меня в гостях Наталья Мощелкова - руководитель благотворительного фонда Центрального федерального округа "Поддержка детей и семей в трудной жизненной ситуации". Наталья, мне кажется, что с точки зрения психологии, некая благотворительная деятельность что-то тоже даёт человеку, да? Вот чем люди руководствуются, те, которые помогают? Что ими движет? Если мы говорим – пока - о каких-то отдельных физических лицах, которые помогают.
Наталья Мощелкова
- Мне кажется, что вот это желание помочь ближнему имеет место быть. Плюс ещё благотворительность даёт возможность помочь, потратив не очень много времени. Вы доверяете свой ресурс, который отложен был на помощь, профессионалам, которые могут уже проверить, кому пойдет помощь, доставить её, если нужно. И, в общем-то, отчитаться перед вами, показать фотографии и т. д. Когда работаем с разными компаниями, часто слышу: «О, да, было бы здорово съездить, посмотреть своими глазами детский дом!» Но каждый раз, когда мы собираемся, приглашаем, - никто ни разу не поехал. Всегда у всех находится миллион причин, чтобы пропустить поездку, но всегда готовы всё принять в Москве.
Оксана Аульченкова
- Я на эту тему задам один вопрос позже. Сейчас хочу остаться на этой теме. Всё-таки, кто эти люди, которые благотворят? Как вы выстраиваете с ними систему коммуникаций? Понятно, что организации и отдельные физические люди - это разные истории, да? Если мы говорим о массовом таком участии людей, которые могли бы там, пусть небольшие деньги – пятьсот, тысячу, две тысячи, кто сколько может, но регулярно отчислять фонду. Вы этих людей как ищите? Какую работу проводите? Чем вы их привлекает и мотивируете?
Наталья Мощелкова
- Конечно, любой фонд старается привлечь какими-то, не знаю, не то что интересными, а актуальными вопросами. Доказать, что помощь, которую фонд оказывает, сейчас крайне необходима. Это, по сути, абсолютно стандартная конкуренция, такая же, как и в бизнесе, среди благотворительных фондов за потенциального благотворителя. Многие фонды, которые занимаются сбором средств с физлиц, направляют свои усилия на то, чтобы привлечь большее количество граждан, но с меньшими суммами. Потому что проще потратить сто рублей. И если сто рублей потратил, вроде понравилось, может быть в следующем месяце или на следующей неделе ещё сто рублей кто-то переведёт. Сейчас, на сколько я знаю, у всех так. Если посмотреть, есть несколько площадок в интернете, где собираются средства, где участвуют многие фонды с разными акциями.
Оксана Аульченкова
- То есть вы создаёте некие проекты? Конкретные, под конкретную задачу.
Наталья Мощелкова
- Да. И они присутствуют на интернет площадках, и, собственно, любой человек может выбрать акцию и перевести деньги.
Оксана Аульченкова
- То есть вам надо постоянно развивать креативность?
Наталья Мощелкова
- Без этого никак. Хорошие фотографии, креативность, какие-то интересные мероприятие. Если фонд только получает и тратит.
Оксана Аульченкова
- Приведите пример. Что это могут быть за проекты, акции, которые привлекательны для людей?
Наталья Мощелкова
- Что касается интернета, сейчас есть несколько таких платформ, где человек может потратить. Есть, например, blago.ru, где очень много фондов зарегистрированы, и любой желающий может просто почитать о них всё, посмотреть их историю, историю пожертвований, историю акций на этой площадке. Она уже давно существует. Посмотреть, какие сейчас акции, может поучаствовать в акциях различных фондов, потому что там обычно порядка десяти актуальных благотворительных акций. Не знаю, сколько там фондов - очень много. Фондов, различных некоммерческих организаций, объединений, которые, собственно там и собирают пожертвования. Плюс ещё такой интересный способ привлечения людей – это когда фонды устраивают обратный отклик людям. Когда приглашают волонтеров, устраивают массовые праздники, мероприятия и приглашают поучаствовать. Очень часто, когда человек один раз поучаствовал, то он совершенно другими глазами смотрит на организацию и уже становится постоянным донором.
Оксана Аульченкова
- Как люди могут участвовать, например, не финансово? Это же тоже некий способ вовлечения и, в том числе - это помощь.
Наталья Мощелкова
- Конечно. Очень часто у разных фондов есть волонтеры, которые помогают им выполнять разные нужды. Начиная от того, что волонтеры могут помочь сфотографировать мероприятие или какую-то вашу деятельность, и, заканчивая тем, что они могут отвезти какие-то вещи (если это сбор вещей, например, для домов престарелых), потому что кто-то едет в регион.
Оксана Аульченкова
- Просто, например, у тебя есть автомобиль и нужно что-то отвезти. Ты берешь груз, людей, едешь туда и помогаешь таким образом.
Наталья Мощелкова
- Да, в Тверскую область, например. То есть, не финансово, а своим участием или транспортом.
Оксана Аульченкова
- Или собираешь по друзьям, знакомым какие-то вещи, например.
Наталья Мощелкова
- Такое тоже возможно. Возможно даже участие волонтеров в качестве ведущих мероприятия, в качестве аниматоров для детей. Это такой огромный спектр. Бывает, что волонтеры оказывают юридическую помощь в виде консультаций.
Оксана Аульченкова
- То есть, любая профессиональна помощь. Если у него есть профессия, какие-то знания, он может присоединиться и в качестве волонтера реализовать это в рамках благотворительного проекта.
Наталья Мощелкова
- Да, совершенно верно.
Оксана Аульченкова
- Я хотела бы немножко вернуться к таком вопросу. Большая часть помощи, которую мы видим, и которая так широко применяется или анонсируется, направлена на болеющих детей. Потому что в целом большая часть проектов, по некоторым оценкам, до девяноста процентов - это именно различные виды помощи для детей. Тем не менее, есть ещё другое такое мнение, и я видела выказывания экспертов, что это, конечно, замечательно - помогать больным детям и детям вообще, но помощь и благотворительность должна быть инфраструктурной, и обеспечивать финансирование в крупные проекты, такие как обучение врачей, развитие больниц, некая система конвейерной помощи. Грубо говоря, создание таких «хабов», структур, которые могли бы массово оказывать помощь, в том числе тем же самым группам населения, которые нуждаются. Что думаете об этом? Как вообще было бы правильно развивать систему благотворительности у нас?
Наталья Мощелкова
- Я абсолютно согласна, что наравне с помощью детям, благотворительность обязательно должна вкладываться и в инфраструктуру. К слову, многие корпоративные фонды часто оба этих направления реализуют в регионе пребывания.
Оксана Аульченкова
- Что конкретно делают? Может быть какие-то примеры реальные?
Наталья Мощелкова
- Если есть какое-то производство крупное, то корпорация пытается создать условия для своих работников, чтобы они не уезжали из сложного региона. Например, в условиях севера, вечной мерзлоты и т. д. Тем самым, она вкладывается непосредственно в инфраструктуру: и больницы строит, и школы, и обучение проводит, и даже кинотеатры создаёт, рестораны открывает. Полностью старается создать такую инфраструктуру, чтобы у человека не было желания уехать.
Оксана Аульченкова
- По сути, такие инвестиции в инфраструктуру - это тоже благотворительность.
Наталья Мощелкова
- Да, это чистой воды социальна благотворительность. Что касается больных детей. Человеку, который отдаёт деньги на лечение ребенка, ему всегда это более понятно, чем, например, строительство больницы. Потому что я очень часто слышу мнение: «А почему государство этим не занимается? Оно должно» и т. д.
Оксана Аульченкова
- Задам такой, может быть, циничный вопрос, но… В каком-то смысле фонду выгоднее заниматься больными детьми, брать именно эту категорию, потому что проще собирать, я не знаю?
Наталья Мощелкова
- Конечно. Это проще, понятнее и плюс ещё, если результат положительный, то он очень быстрый. Очень быстрый получается эффект, потому что если, например, болезнь удалось вылечить - это прекрасная история.
Оксана Аульченкова
- И помощь такая адресная, конкретная, собираем вот такому человеку.
Наталья Мощелкова
- Да, она адресная всегда. Хотя и бывают дополнительные проекты по созданию инфраструктуры и обучению врачей, но основная идея и пиар-компании построены на том, что «Мы помогаем больным детям».
Оксана Аульченкова
- Если открыть какой-нибудь список фондов и посмотреть, к кому там привязаны наши медийные персоны - это всё посвящено детям, причём детям болеющим. Когда я смотрю на то, как активно наши звёзды занимаются именно такими проектами, мне кажется, что в этом есть некая такая история... это очень яркие истории и такой вот живой, лёгкий пиар. Хотя в нашей православной традиции, вообще-то так, по-хорошему, ты благотворишь для себя, потому, что у тебя есть такая потребность. А на этом делают такие, я бы сказала, капиталы нематериальные. Их используют очень активно.
Наталья Мощелкова
- Хотела ещё добавить, что фонды занимаются детьми разными болезнями. Есть те, которым нужна операция, тут всё понятно. Собрали на операцию, успешно – прекрасно, неуспешно – такое, к сожалению, тоже есть. А есть фонды, таких не очень много, которые занимаются постоянной реабилитацией. Например, детей с ДЦП.
Оксана Аульченкова
- И этого не видно, потому что невозможно выйти в полностью здоровое состояние.
Наталья Мощелкова
- Конечно, этого не видно. Ребенок, скорее всего, никогда не будет полностью здоров. Но проблема в том, что ему эта реабилитация нужна раз в год, а то и чаще, потому что идет рост, рост костей, мышц. И поэтому вся помощь, оказанная год назад, уже закончилась. Нужно всё заново начинать, весь курс лечения. Люди на это не готовы давать деньги, потому что все хотят быстрый эффект.
Оксана Аульченкова
- Они, видимо, не считают, что это такая правильная и чётко сформулированная потребность. Не видят в этом проблемы, может быть?
Наталья Мощелкова
- Может быть да. Сколько мы сталкивались, работая с детскими интернатами, с мнением: «Нет же никакого эффекта!» Это всё длительные истории, вся эта социализация, социальная адаптация. Мы реальный результат сможем увидеть через 10-15 лет.
Оксана Аульченкова
- Я правильно понимаю, что в обществе существует некая проблема - люди не понимают, они не информированы, не видят большую картину того, что есть разные группы детей, и завтра эти дети станут взрослыми? При этом у них есть проблемы физические, психологические, отклонения в развитии. И занимаясь социализацией таких вот групп, их можно в будущем вполне адаптировать, и они смогут вести самостоятельную жизнь. Они смогут, в том числе, платить налоги. В противном случае, они сидят на дотации.
Наталья Мощелкова
- Да, они сидят на дотации, не зарабатывают деньги и не платят налоги. Эти дети скоро будут теми, кто платит нам пенсию.
Оксана Аульченкова
- Я правильно понимаю, что вы занимаетесь как раз такими категориями детей и, в том числе, семей?
Наталья Мощелкова
- Да, мы стараемся. У нас есть интернатные и специализированные учреждения, мы занимаемся, в первую очередь, социализацией таких детей. Социально-трудовой адаптацией, социально-бытовой адаптацией, стараемся расширить их кругозор, показать им различные профессии. У нас, к сожалению, все дети хотят быть либо полицейскими, либо чиновниками, а о том, что можно быть поваром и так далее, им приходится рассказывать. В моём детстве было наоборот.
Оксана Аульченкова
- А могут такие дети стать хорошим поваром, программистом, кем-то ещё?
Наталья Мощелкова
- Программистом – это уже отдельно. А вот рабочие специальности - они могут. Причем они их и получают и отлично потом устраиваются и в ресторанах, и везде. И, собственно, свою взрослую жизнь они по-взрослому и ведут.
Оксана Аульченкова
- Мы говорим о каких категориях детей? Что это за дети? С какими проблемами? Что это за семьи с проблемными детьми?
Наталья Мощелкова
- В основном, это так называемые коррекционные дети.
Оксана Аульченкова
- Это не инвалиды?
Наталья Мощелкова
- Нет. У нас есть коррекция. Восемь видов коррекции: есть слабослышащие, слабовидящие и т. д.
Оксана Аульченкова
- Ими занимается общество слепых?
Наталья Мощелкова
- Нет, фонды тоже занимаются, но в меньшей степени, конечно. Есть у нас с задержкой психического развития. Это задержка, по сути, просто физического развития и она часто потом снимается, если вовремя заметили. Есть с задержкой умственного развития, хотя здесь ничего не сделаешь, но эти дети обучаемые. И они могут потом нам помочь и с сантехникой, и с едой и т. д. Вряд ли такой ребенок станет программистом, но это и не нужно.
Оксана Аульченкова
- Но он сможет прийти и подчинить кран?
Наталья Мощелкова
- Да, конечно. Он сможет водить машину и т. д. Большой, широкий спектр того, что он может. Наши программы направлены на такие учреждения. Но, к слову сказать, даже когда девять лет назад мы начинали работать, коррекционных учреждений было намного больше, чем учреждений не коррекционных.
Оксана Аульченкова
- Закрываются?
Наталья Мощелкова
- Коррекционные не так прям чтоб закрываются. Закрываются обычные.
Оксана Аульченкова
- Обычные – детские дома?
Наталья Мощелкова
- Да. Те, где нет никаких отклонений у детей. Они закрываются, расформировываются, переформатируются, по-разному. Мы с такими тоже работаем, но действительно их сейчас становится всё меньше и меньше – это замечательно.
Оксана Аульченкова
- Они куда-то переходят?
Наталья Мощелкова
- В семьи.
Оксана Аульченкова
- В семьи те, которые приёмные? Большие приёмные семьи, где им дают дома, обеспечивают.
Наталья Мощелкова
- Такие тоже есть. Но часто это могут быть и небольшие приёмные семьи. Бывают случаи, когда и по девять и по двенадцать детей. Бывают. Есть даже специальные деревни, которые строятся для таких приёмных семей, это правда. Они есть совершенно разные. Но есть семьи, в которых свой ребенок вырос - и какая-то пустота. Там и берут в приёмную семью. И очень многие поддерживают отношения. Здесь нельзя говорить, что это только плюс или только минус. Конечно, есть проблемы в том, что детей возвращают. И как раз сейчас в детских домах большой процент детей, которых вернули.
Оксана Аульченкова
- Наталья, возвращаясь всё-таки к бизнесу. Мы говорим о корпорациях или компаниях, которые формируют имидж социально ответственных, не безразличных к интересам общества, о чём-то и о ком-то заботящихся - в чём выгода? Я понимаю, что есть некая очень глубокая выгода, в целом помогать обществу рядом. Но, тем не менее, прямая выгода компании, которая занимается не инфраструктурными проектами, а присоединяется к неким проектам в рамках вашего фонда. Для чего это им нужно?
Наталья Мощелкова
- Если это крупная компания, она стремится к какому-то образу. Некоторые, у нас таких мало, - к КСО (корпоративной социальной ответственности) в чистом виде, и благотворительность является одной из составляющих. Многое направлено на сотрудников, на внутренние коммуникации и часть вот этого – благотворительность. Потому что очень часто путают понятие «благотворительность» и КСО компании, это сплошь и рядом.
Оксана Аульченкова
- В чём разница тогда?
Наталья Мощелкова
- Разница в том, что благотворительность входит в корпоративную социальную ответственность, это одна из частей.
Оксана Аульченкова
- Благотворительность – это один из инструментов построения имиджа социально ответственной организации. Да?
Наталья Мощелкова
- Да. Сейчас, мне кажется, ни одна крупная компания не стоит в стороне, поддерживает какие-то социальные благотворительные проекты. И компания занимается благотворительностью, мне кажется, в первую очередь - для поддержания имиджа компании.
Оксана Аульченкова
- Это тренд сейчас такой? Пять лет назад это была такая уникальная история, в основном нефтяники, где-то на северах, такое вот понятие было. А сейчас это тренд, это модно?
Наталья Мощелкова
- В какой-то степени да, это тренд, это модно. Мне кажется, что сейчас без публикации на сайте, что у нас благотворительная деятельность направлена на то, на то, компания, она просто …
Оксана Аульченкова
- Это помогает компании продавать свои услуги, товары?
Наталья Мощелкова
- В том числе.
Оксана Аульченкова
- Если так, то получается, что в целом наше общество становится более требовательным к такому поведению.
Наталья Мощелкова
- Безусловно. Но плюс ещё через благотворительные проекты компании решают свои какие-то задачи по развитию. Знаю несколько примеров, когда очень интересный благотворительный проект привлекает внимание и привлекает покупателей.
Оксана Аульченкова
- Это может быть акция, где компания выступает со-организатором, спонсором и привлекает обычных уже людей, не благополучателей, а массовою широкую аудиторию, например, которая получает какие-то призы, подарки?
Наталья Мощелкова
- Да-да, подарки, призы или просто чувствует своё участие в процессе. Потому что сейчас не могу вспомнить ни одной компании, у которой нет …
Оксана Аульченкова
- По сути, участие в благотворительных мероприятиях, в каком-то смысле, конкурирует с рекламой с точки зрения построения имиджа, запоминания?
Наталья Мощелкова
- Да. Потому что все, делая какие-то проекты, обязательно следят за публикациями, большая работа проводится в сфере пиара и т. д. И не просто рассказывают о своих продуктах, не напрямую: «У нас новые технологи», а через какие-то свои проекты. Привлекают таким образом намного больше участников.
Оксана Аульченкова
- Наталья, наше время подходи к концу за такой интересной, очень активной беседой, и я бы хотела попросить вас назвать адрес, где люди могут найти ссылочку и получить возможность сделать свои отчисления в ваш фонд, помочь деткам.
Наталья Мощелкова
- Да, спасибо. Адрес сайта созвучен с названием www.blagocfo.ru и сверху у нас большая кнопка, на которую можно нажать и сразу перейти в систему пожертвований.
Оксана Аульченкова
- Замечательно. Будем надеяться, что фонд пополнится новыми благотворительными средствами.
Наталья Мощелкова
- Спасибо.
Оксана Аульченкова
- Сегодня у меня в гостях была Наталья Мощелкова - руководитель благотворительного фонда Центрального федерального округа "Поддержка детей и семей в трудной жизненной ситуации". Наталья, спасибо Вам огромное.
Наталья Мощелкова
- Спасибо Вам за приглашение.
Оксана Аульченкова
- Всем хорошего вечера, до свидания и до следующего вторника.