Яркость красок и буйство цвета открывает души заслоны.
Это сочное звонкое лето и малиновые перезвоны.
Мне так хочется измениться, повзрослеть не на год, а на вечность,
Чтоб на всё перестать злиться, открывая в себе человечность.
Чтобы кончились войны и распри,
Чтобы боль превратить в простуду
И чтоб рыбой наполнить Каспий, а пустыни отдать верблюду,
Чтоб никто не плевал в колодцы, понимая, что пригодиться,
И никто не менял пропорции в отношениях зверя и птицы,
Чтоб не смели ломать устои в них, в устоях, основы мира,
Вспоминая падения Трои и создания звёздных кумиров.
И, вообще, простота, как основа, наших действий и наших правил,
Жизнь – священная наша корова, Бог не зря её нам оставил.
Так тревожно в душе от событий, от амбиций чужих и горячих.
Помоги всем убогим Вершитель и быстрей сделай мир этот зрячим.
Мария Третьякова
- Добрый день, друзья! С вами радио «МедиаМетрикс», программа «Разговор на троих», которая создаётся при поддержке «Союза Женских Сил». С вами её ведущая – искусствовед и общественный деятель Мария Третьякова. С вами русская поэзия, которая, как говорил Бродский, «делает мир выносимым». Сегодня у меня необыкновенная гостья – Алиса Толкачёва, художник, кутюрье, поэт. Она создала множество костюмов для шоу, звёзд российской эстрады, известных художественных фильмов. Алиса – лауреат множества профессиональных премий, член Союза Художников и с недавнего времени Союза Писателей. Алиса, рада тебя видеть, счастлива! Поздравляю!
Алиса Толкачёва
- Я так растрогана, Маша! Я сейчас услышала и опознала свой стих.
Мария Третьякова
- Да. В эфире прозвучало твоё стихотворение, и называется оно «Ода зрячим». Великолепное!
Алиса Толкачёва
- Я вот просто со слезами, мне тяжело как-то даже сказать, не ожидала, что у меня будет такая реакция. Очень тронута, что с таким уважением, трепетом и так красиво ты его прочла. Я же не слышу их со стороны, я изнутри их выплёскиваю и бегу дальше. И для меня, конечно, это сейчас открытие, и такой прямо катарсис какой-то получился.
Мария Третьякова
- Я хочу сказать нашим дорогим радиослушателям, что это стихотворение – номинант в конкурсе народных поэтов, который проводило издательство «АСТ» недавно, и Алиса принимала участие в нём. Скоро выйдет сборник, куда войдут эти великолепные стихи. Я очень рада. И, конечно, прежде всего, наши слушатели и все, кто знает Алису, знают её как известного кутюрье, как человека, который создал очень много великолепных, радостных, красивых произведений декоративно-прикладного искусства, моды. Я много лет восхищалась твоими роботами, смотрела за тем, как ты это делаешь. Иногда смотришь, какой-то художественный фильм и думаешь, какие же костюмы. Я тоже всю жизнь занимаюсь модой и поэзией и, конечно, всегда смотрю на костюмы, когда смотрю спектакль, кино и так далее. И, когда я видела и замечала для себя, какие красивые костюмы, потом в титрах, если посчастливилось заметить, я узнавала, что автор этих костюмов ты. По-моему, «Ландыш серебристый» – один из самых известных фильмов, великолепный, наш золотой фонд русского кино.
Алиса Толкачёва
- Да, девяностые. Мы тогда были эмоционально свежие, и нам всё казалось море по колено. Правда, было большим удовольствием работать с прекрасными режиссёрами, с прекрасными актрисами, и то, что эта работа в кино, то, что там можно проявить себя как художник. Прекрасный опыт.
Мария Третьякова
- А вот, кстати, мне задавали вопросы, когда мы анонсировали наш эфир, очень много вопросов. Я сотрудничаю со стилистами, и они, например, спрашивали вот о чём, как отличается работа для шоу, драматического спектакля, кино и подиума? Потому что понятно, что у нас не везде учат так хорошо, и люди интересуются у тебя, те, кто хотят прийти в профессию и те, кто уже в профессии. Как себя реализовать? Что ты можешь пожелать, рассказать интересного?
Алиса Толкачёва
- Безусловно, как бы первично – это надо понимать, что для тебя внутренне является таким откликом, который вот эти вот творческие резервы может каким-то образом воплотить в цвет, в форму, в костюм. Потому что есть художники, которые обожают только театральные подмостки. Их не заманишь «ни калачом, ни кирпичом», никогда в жизни, ни в какой кремлёвский дворец, ни на какие площадки со съемками клипов и так далее. Это абсолютно другая фактура, абсолютно другая энергия, это абсолютно другая передача эмоций зрительному залу посредством цвета, фактуры, как правило, большого минимализма. Потому что театр не так сильно, скажем, финансово может позволить себе какие-то костюмы, особенно роскошные. Там надо находить совершенно другой язык, чтобы зритель мог ощутить до того, как актёр начнёт говорить какой-то текст, костюм должен уже погрузить зрителя в ту атмосферу, в то настроение, то, о чём бы хотел сказать режиссёр, автор, актёр и, безусловно, художник и художник по свету. Это очень важно. Понятно, что шоу-бизнес – это более такая ярмарка тщеславия. И здесь, скажем, то позитивное и как бы чрезмерное, наоборот, может быть, востребовано. Я в этом формате чувствую себя очень комфортно, вольготно, мне весело, потому что мне хватает юмора на это всё.
Мария Третьякова
- Иронии.
Алиса Толкачёва
- Иронии, да. И, слава Богу, я работала всегда с артистами, у которых тоже хватало. Тех, у которых не хватало самоиронии, иронии по поводу своей роли, скажем, в этом формате, я не могла с ними даже договариваться. Потому что люди, которые слишком серьёзно относятся к своему творчеству, – это практически гробовые плиты на будущих своих могилах. Вот они уже как бы заранее готовятся, выбивают дату рождения, дату смерти. Она как бы ещё не довыбита, веночки украшены, они вот ходят с этими веночками, они всё представляют. Так что это тяжёлая публика, и я от таких всегда держалась подальше. То, что касается киношной продукции, это действительно отдельная история. Потому что надо понимать, что такое кадр, надо понимать, что такое условность, потому что, даже если вы работаете на исторических картинах, понятно, что вам никто не даст исторические костюмы, вы можете их только посмотреть. И, во-первых, их никто не сможет надеть, потому что рост и размер, скажем, людей, персонажей, которые жили в , не имеет никакого отношения к тем гренадёрам, в прямом смысле слова, которые сейчас как бы заполонили нашу планету. Мы все стали крупней намного.
Мария Третьякова
- Люди выросли.
Алиса Толкачёва
- Да. Это надо понимать, что всё, что касается этого направления, это определённая стилизация и, конечно, там не должны быть такие ляпсусы. Вот известный фильм вышел об Иване Грозном, я не буду сейчас называть фамилии, и когда на Иване Грозном все узнали кресты «Шанель» с цепью, понимаете, да?
Мария Третьякова
- Это ужас!
Алиса Толкачёва
- Это ужас, да. Вот это ошибка, когда человек приходит якобы в смежную профессию и не понимает таких нюансов.
Мария Третьякова
- Это такая грубая стилизация получилась, а не работа над костюмом.
Алиса Толкачёва
- Если бы это была пародия на Ивана Грозного - это было бы очень клёво, какая-то вставка в клипе. Но если идёт реплика исторического костюма, то, безусловно, должны работать уже профессиональные художники, которые должны имитировать того времени украшения, состаренные и так далее.
Мария Третьякова
- Напомню, что сегодня мы говорим с великолепным дизайнером и поэтом Алисой Толкачёвой. Мы будем говорить сегодня о поэтическом призвании, о модном пути. Расскажи, пожалуйста, как ты пришла в эту профессию модную. Я ведь знаю тебя как художника, прежде всего, с твоими великолепными эскизами. По-моему, основное образование у тебя художественное?
Алиса Толкачёва
- Да. Живопись и графика. Я такой классический академический художник. Я оказалась в «fashion».
Мария Третьякова
- Как ты оказалась в моде, в «fashion»?
Алиса Толкачёва
- Я только недавно узнала, что моя бабушка по отцовской линии, оказывается, была в своё время в городе Шахты (это Ростовская область) партийным функционером, но, тем не менее, она, оказывается, была очень известной модисткой в городе Шахты. И по своему велению и настроению обшивала практически всех…
Мария Третьякова
- Весь город.
Алиса Толкачёва
- Ну, не весь город, а определённую прослойку тех дам, с которыми она общалась, с которыми она была знакома. И я узнала об этом. Это было как бы неофициально, нелегально. И об этом, оказывается, молчали. И я только недавно узнала, что у неё была такая особенность. И для меня начали сходиться пазлы, почему я каким-то образом оказалась тоже в роли модистки, если можно так сказать. Потому что у меня ателье, мастерская, я всегда работала с клиентами, с артистами. Я помню, что очень сильно переживала мама, особенно мои преподаватели (ее уже нет в живых – это Зоя Наумовна Лерман, это родная тётя Бори Краснова, известного художника и сценографа). Мы учились в Киеве и в одной художественной школе, и в одном институте – Живатков Олег Александрович, совершенно потрясающий живописец, тончайший, и график потрясающий, Самохин… То есть у меня такая была замечательная классическая академическая школа рисунка, живописи советского периода и так далее. И маму вызывали в школу. Я училась хорошо. То есть её не вызывали в плане того «что-то она натворила», а как бы по-хорошему поговорить. И говорили: «Вы видели, что у неё на обратной стороне рисунков или тетрадей?» Мама говорит: «Нет, я не обращала внимания». «Посмотрите. Нам как-то неловко говорить, там одни барышни».
Мария Третьякова
- Ты рисовала костюмы, принцесс в платьях.
Алиса Толкачёва
-Да.
Мария Третьякова
- Ну, это классический путь.
Алиса Толкачёва
- И это вызывало недоумение. Это не страшно, ничего плохого не делала, но как бы это было несерьёзно, то есть художник-график, художник-живописец и вот идёт в тряпки. Во-первых, не было специальности художник-модельер, был конструктор-модельер, то есть не было даже такой специальности. И это как-то не приветствовалось, с модельками ходить как-то несерьезно. Я помню, конечно, я долго держалась. Я работала в книжных издательствах, делала, оформляла детские книги и работала в журналах. Но в журналах я стала делать страницы моды, когда ещё не было фотографий, сложно было с фотографиями.
Мария Третьякова
- Были рисованные журналы.
Алиса Толкачёва
- Да. И у меня очень много этих архивов. Я оформляла журнал «Советская женщина» и молодёжные журналы молодёжной моды, какие-то варианты для преподавателей, для учительниц. Я предлагала, как бы они могли выглядеть поэффектней, как мне казалось. И, короче, всё-таки меня это сбило, затянуло в опасную трясину, и я ушла в «fashion».
Мария Третьякова
- Ну, так или иначе, посмотри, какая интересная связь между книгой, к которой ты пришла в итоге
Алиса Третьякова
- Маш, ты мне делаешь периодически какие-то такие вещи, ты замыкаешь какие-то кольца. Я прямо в шоке сижу. Это не в первый раз уже такое.
Мария Третьякова
- Для меня это очевидно.
Алиса Толкачёва
- Слушай, правда, я возвращаюсь к книге.
Мария Третьякова
- Мы ещё много будем говорить об Алисе-поэте, о её прекрасных стихах. Вот, если можно, я хотела попросить тебя прочесть одно из твоих стихотворений, которое очень хорошо сейчас впишется в контекст нашего разговора. Стихотворение называется «Алый». Если можно, прочти, пожалуйста. Оно и о рисунке, и о цвете, и о жизни, обо всём.
Алиса Толкачёва
- И о наших эмоциях.
«Алый».
Алый? Где я возьму тебе алый? Ты просто с ума сошёл!
Я, пожившая всё немало, в ловушке застряла из слов.
Синий? Ты снова влюбился в синий?
А я ненавижу ночь.
Голос мой, ставший такой бессильный, разве мог бы помочь.
Жёлтый? От солнца сгорели платы. Тебе подавай его?
Жажда моя – это та же расплата за стёб и претензий нытьё.
Серый. Опять захотел раствориться, спрятать вину и злость?
Меня переехал, как колесницей, ушёл как случайный гость.
Белый. Ты что захотел отмыться? Выстирать всё за раз?
И бросить нашу святость под ноги девицам,
Как гордость мою и отказ.
Нежный. Но это не цвет, а мягкость.
Тебе он сейчас зачем?
Думаешь, он есть та самая радость, снявшая пик проблем?
Вера? А вера, какого цвета? Может она как лазурь?
Скомканность духа? Оставь без ответа, гладью морей без бурь.
Чувства. В радуге те же краски от переходов и снов.
А я, как наивная, верю в сказки и вековую любовь.
Счастье. А гамма, какая у счастья? Можешь назвать цвета?
Пусть разноцветное наше счастье, но цель на двоих-то одна.
Видишь, прощаю тебя, безусловно, чтоб ты не говорил.
Алый так алый, давай дословно, лишь бы всегда любил.
Мария Третьякова
- Это поэт Алиса Толкачёва. Стихотворение «Алый». Алиса, ты много работала для эстрады. Я всегда интересовалась вопросами фактуры – то, чего ты коснулась, когда отвечала на вопрос наших будущих модельеров юных и так далее. Знаешь, что мне интересно? Мне сложно сформулировать, может быть, в двух словах. Какой должен быть костюм, если он предназначается для харизматичного исполнителя и сильной песни, когда такая двойная энергетика? Думала ли ты, создавая костюмы, что здесь на первом плане исполнитель, здесь песня? Тогда костюм немножко молчит или говорит тише, или, наоборот. Вот ты сказала, что на эстраде любят всё очень чрезмерное, чересчур, чтобы было видно издалека, или всё-таки нужно давать ударный, максимально запоминающийся образ?
Алиса Толкачёва
- Ударный – обязательно, потому что на эстраде много артистов. Как правило, вначале артист не так сильно ещё раскрыт, его ещё нельзя отождествлять с тем, какой он, что он поёт, и насколько это интересно, насколько он там долго выживет в этом формате. Потому первое должно быть, конечно, то, что каким-то образом должно остаться в памяти, это как отпечаток такой. А потом, когда артист уже приходит к своему стилю, он уже находит зрителя, тогда можно не так ярко выпячивать его через фактуру и цвет. Тогда можно даже иногда, в какие-то моменты, подавать его совсем нейтрально, чтобы он был не то что голый, а чтобы он был в плане внешности как бы безликий, чтобы он вдруг начинал брать чем-то изнутри. Когда вот эта внутренность наполняется, тогда происходит такая необыкновенная красота и раскрытие этого глубинного, но, если это есть в человеке.
Мария Третьякова
- А если это есть в тексте песни? Потому что, прежде всего, я говорю в своей программе о русской поэзии. И хорошие песни, они всё-таки основаны на очень сильном текстовом материале. И все знают, что Алла Борисовна Пугачёва исполняла очень много песен на стихи Марины Цветаевой. Может быть, тогда не все это узнавали, в тех современных аранжировках. А бывает так, когда ты, готовя какой-то клип, какой-то костюм к шоу, ты слушаешь песни и думаешь, какие сильные стихи. Здесь всё-таки нужно, чтоб артист был голый.
Алиса Толкачёва
- Не переборщить.
Мария Третьякова
- Такое бывает?
Алиса Толкачёва
- Безусловно. Потому что иногда это получается как бы стол, на котором первое, второе, третье сразу вместе стоит.
Мария Третьякова
- Прекрасная ассоциация.
Алиса Толкачёва
- А должна быть подача с выносом блюд, должна быть какая-то история, на чем, что является приоритетно. Если, например, действительно у артиста хватает мудрости, вкуса и смелости взять акцент на поэзию и обрамить её чем-то, то должен понимать, что рама не должна сейчас перекрыть саму картину.
Мария Третьякова
- Очень много деловых женщин слушают эту программу. Как ты думаешь, жизнь – это театр, мы играем роли? Нужно ли нам создавать какой-то образ, так же тщательно продумывать детали, чтобы иметь успех в переговорах? Нужно ли женщине иметь несколько театральных костюмов в зависимости от той ситуации, от той роли, которую она играет? Расскажи, пожалуйста.
Алиса Толкачёва
- Вы знаете, хотим этого или не хотим, мы всё равно насыщенны большим количеством образов. Это образ мамы, образ дочери, образ жены, любимой или любовницы, или сотрудника, начальницы или какая-то форма, когда ты… Даже образ отдыхающего, когда у тебя беззаботность на лице, шляпка на боку и так далее. Безусловно, все эти образы, есть смысл их отрабатывать, потому что ты себя комфортней будешь в этом чувствовать, ты сразу сможешь переключиться. Очень часто для артистов это прекрасная форма терапии. С каким бы состоянием артист не приходил на площадку, на сцену, если он выходит в будничном, он не может отождествить себя, ему очень тяжело оторваться от себя, того, кто он есть и переключится. Вот костюм очень помогает.
Мария Третьякова
- То есть даже репетировать лучше в костюмах?
Алиса Толкачёва
- Конечно. Совсем другое состояние. Ты вроде как переключаешься, и ты позволяешь себе чего-то добавить. Это как специя, это как блюдо. Например, тот же борщ, но ты можешь в него добавить больше сметанки, перца, кто-то любит мяско, кто-то любит зелени побольше.
Мария Третьякова
- Ой, какая вкусная тема у нас началась.
Алиса Толкачёва
- Обед же скоро.
Мария Третьякова
- Дорогие радиослушатели, с нами кутюрье, художник, поэт Алиса Толкачёва. Вопросов очень много. Конечно, я буду задавать вопросы о поэзии, о моде, о том, как ты пришла к созданию своих стихов. Но сначала мне хотелось бы узнать. Для твоих личных авторских коллекций… Вот мы сейчас поговорили об Алисе, которая сделала огромное количество шоу. Давай перечислять. Это балет «Тодес»…
Алиса Толкачёва
- О Боже. Сейчас я и не вспомню.
Мария Третьякова
- Давай перечислим?
Алиса Толкачёва
- Это очень большое количество сольных концертов и для Анжелики Варум, Ларисы Долиной, Тани Булановой, Алёны Апиной, когда она ещё работала с Таничем.
Мария Третьякова
- Самые известные сценические образы. Я знаю, что костюмы…
Алиса Толкачёва
- Валерий Леонтьев, Николай Носков в Кремле с программой. Я не говорю уже про всё количество клипов, которые были.
Мария Третьякова
- Какие-то платья даже в музее Васильева, по-моему…
Алиса Толкачёва
- Да. Александр Васильев коллекционирует меня. Мне очень приятно. И периодически на всех выставках, которые проходят не только в нашей стране и в других странах выставляют. Я уже короче такой практически музейный экспонат. Мне очень приятно на самом деле. Я вдруг понимаю, что я не делала никогда моду. Может быть, в силу того, что я художник прежде всего, я шла всегда от образа. И потому мои костюмы считаются таким «peace of art», они вне времени, вне пространства, это как театральная подача с моей стороны.
Мария Третьякова
- Для меня вопрос очевидный. Русские искусствоведы, так скажем, советской школы, некоторые ещё сомневаются и спорят, является ли мода искусством? Для меня также как для европейских искусствоведов этот ответ очевиден. Мода – это декоративно-прикладное искусство.
Алиса Толкачёва
- Абсолютно, конечно.
Мария Третьякова
- И в данном случае сомнений нет никаких. И вот вопрос такой. Тебя когда-нибудь вдохновляли чьи-то стихи на создание твоих авторских коллекций? Вот мы сейчас плавно перешли от твоей работы в шоу-бизнесе всё-таки на Алису-кутюрье. У тебя множество всяких наград, ты член союза художников. Я думаю, что каждое шоу, которое ты делала… Ты сейчас сделала небольшую паузу, насколько я знаю, не показываешься ни на каких наших «Мерседес», «Вольво» и так далее. Ты можешь себе это позволить.
Алиса Толкачёва
- У меня последний показ был позапрошлым летом на тридцать восьмом московском кинофестивале у Михалкова. Я показывала коллекцию.
Мария Третьякова
- Это были чёрные платья. Как называлась эта коллекция?
Алиса Толкачёва
- «Памяти актрис».
Мария Третьякова
- Такая ностальгическая, очень ёмкая.
Алиса Третьякова
- Драматическая, ёмкая и тяжёлая, потому что век актрисы короток, красота – понятие быстротечное, и вот это состояние нереализованности, оно звенит. Поскольку я общаюсь много с актрисами, я вижу, как это происходит, к сожалению, на моих глазах, в том числе какое-то увядание. Когда у кого-то был рывок, кто-то дольше держится в профессии, но как это всё щемящее… Какая большая мечта – быть Мерлин Монро, и как не всегда это получается, к сожалению, при всех данных.
Мария Третьякова
- То есть такой почти что драматический, на грани трагедии, с очень большим глубоким смыслом… И, вообще, само маленькое чёрное платье, которое в обиход ввела в века, того века войн, революций, социальных потрясений, всевозможных катастроф техногенных, того века, когда роль женщины в корне изменилась, наверное, это чёрное платье стало знаковым.
Алиса Толкачёва
- Да. Это некий траур по той красоте, которую можно было себе позволить до. Потому что, действительно, войны и революции очень заставили ужаться во всех расходах, в том числе это и удобство было и какой-то защитный футляр. Я думаю, что та коллекция, которую я показала прошлым летом, это тоже было начало войны в Украине – это большая трагедия.
Мария Третьякова
- Страшная боль всех людей.
Алиса Толкачёва
- У меня все модели были в чёрных косынках. Сейчас это просто как тренд, я даже увидела в этом году коллекцию Ульяна Сергиенка – все в чёрных косынках. Так что я знаю, я всегда в своих коллекциях немножко опережаю время, и рада, что это как-то ощущается другими дизайнерами. И они могут это развить, подхватить и это как тренд почувствовать, что очень не простое время начинается. Это все чувствуют. Если раньше понятие войны было – это где-то там, то сейчас это стало совсем близко, это Украина. Сейчас страшные вещи творятся, всё, что касается Востока. Я думаю, что мы сейчас, возможно, доживаем лучшее время.
Мария Третьякова
- Всем нам в этот чудесный, солнечный день нужно пожелать… Если женщина надевает маленькое чёрное платье, то, чтобы она надевала его просто потому, что она так хочет, потому что у неё такое настроение. Не дай Господь, надевать нам чёрное платье, чёрную косынку. Всем женщинам мира, добра, любви. И пусть чёрный будет только для красоты и больше ни для каких поводов, чтобы всё у всех было хорошо и солнечно. Напомню, что у нас в студии прекрасная Алиса Толкачёва с её стихами, с её рассказом о коллекциях. Эта коллекция, которая у тебя вышла, конечно, запомнилась также как и все остальные, но я знаю, что у тебя есть абсолютно, феерические, кутюрные вещи. Расскажи, пожалуйста, о них. И, вообще, расскажи, пожалуйста, вдохновлялась ли ты когда-нибудь стихами? Звучали ли у тебя какие-то поэтические строки в процессе создания твоих эскизов, твоих платьев? Меня, конечно, интересует очень этот вопрос. И расскажи о своей самой любимой коллекции, которая тебе очень дорога, или о самой признанной, можешь обо всём.
Алиса Толкачёва
- Я по какой-то причине, видимо, благодаря каким-то детским эмоциям и маминым включениям, в основном опираюсь всё время на сказки, как ни странно. Я в детстве, я как впала в детство эмоционально, так я и проецирую. Это Андерсен и одна из моих, наверное, самых любимых коллекций – это коллекция «Дикие лебеди», где Лиза плела из сухой крапивы одежду и набрасывала на братьев. Таким образом она их спасла. И из лебедей они превратились обратно в людей. И эта коллекция мне дорога. Потому что, знаете, эта коллекция, которая без начала и конца. Я делала всегда коллекции к определённым… безусловно, весна-осень и так далее.
Мария Третьякова
- Сезонную.
Алиса Толкачёва
- Сезонную, да. То это такое моё состояние души. Потому что я её всё время дополняю, что-то из неё покупают, я опять дополняю её, я показываю как бы в изменённом виде то, что новое, она всё время продолжает жить. Эти «Дикие лебеди», они такие бесконечные. В чём история этой коллекции? В ней все ткани только натуральные и не крашенные. То есть я покупаю по всему миру: это дикий шёлк, конопля, хлопок, на самом деле крапива, всевозможные, даже такие уникальные волокна лотоса. То есть всё, что можно плести. И лён, естественно. Эта коллекция состоит из этих оттенков сушёной травы.
Мария Третьякова
- Сама природа.
Алиса Толкачёва
- Абсолютно, да. Единственное, что я очень люблю коллекционировать старинное восточное серебро. Мне очень нравятся большие мониста, если с кораллами, то они похожи на наши славянские традиционные, тоже любимые. Особенно в Украине очень любили, когда кораллов много. Я собираю ещё разные украшения и сочетаю, эти дикошелковые, как я их, называю костюмы с этими старинными восточными украшениями. Такая у меня мистификация происходит.
Мария Третьякова
- Игра фактуры и сочетание востока и запада у нас получается?
Алиса Толкачёва
- Да. И показываю я эту коллекцию на «Экомоде». Я поддерживаю такое движение, потому что я как бы склонна к вегетарианству, я не ем мясо уже давно, больше девяти лет. И для меня очень важно поддерживать всё, что касается экологии, защиты природы, защиты животных, защиты рек. Я сама с друзьями убираю реки. Да. И у нас есть прекрасный проект, которым мы можем гордиться. Есть такая река Котловка на юго-западе Москвы, которую мы в своё время инициативно убрали. Нам, слава Богу, ещё Мединский тогда не был премьер-министром культуры, он нам помог, между прочим, когда был в другом статусе, с этой речкой. Мы ему очень благодарны. До сих пор я его вспоминаю. И благодаря этому всему мы собрали документы, подали в природоохранное ведомство и этому участку реки дали статус парковой зоны. И теперь там прекрасные лавочки, там регулярно вывозят мусор, теперь там сделали чудесный родник, можно спокойно подходить, набирать воду, там освещение. И я призываю, вы можете делать это тоже в своих дворах, в соседних дворах, неважно, где вы живете. Хотя я живу на проспекте Мира, но для меня всё, что касается рек, какая-то особая тема. Мне, вообще, кажется, что всё, что касается водных артерий, это также как в человеке вены и сосуды.
Мария Третьякова
- Вода – это мощная стихия, которая и разрушает мощно, так же и питает. Друзья, творите красоту своими руками, также как это делает кутюрье и поэт Алиса Толкачёва. Скажи, пожалуйста, в русском языке мода и поэзия женского рода. Как ты думаешь, это случайно?
Алиса Толкачёва
- В русском языке такие прекрасные есть соединения и такие неслучайные совпадения, что по-другому быть не может. Ну а как.
Мария Третьякова
- А как по-другому?
Алиса Толкачёва
- Хотя почему-то женщины со времён Цветаевой, Ахматовой не любили говорить, что они поэтессы. Они хотели, чтобы они были обозначены как поэты, в мужском роде.
Мария Третьякова
- Абсолютно правильно.
Алиса Толкачёва
- Поэтесса – это немножко что-то такое вроде как не серьёзное.
Мария Третьякова
- Второго сорта. На самом деле я тоже предпочитаю по отношению к женщине, которая пишет хорошие стихи, употреблять слово поэт. Не случайно я говорю сейчас, обращаюсь к тебе – «художник и поэт». Здесь нет никакой дискриминации по половому признаку.
Алиса Толкачёва
- Получается, что поэзия – это пчелиная матка, а поэты эту поэзию создают, оплодотворяют ее, приносят и получается такой улей.
Мария Третьякова
- Радостный улей.
Алиса Толкачёва
- Поэтический улей.
Мария Третьякова
- Сегодня мы говорим о поэзии, о поэтическом призвании и, конечно же, о моде. И я предлагаю послушать великолепное стихотворение одного из самых стильных русских поэтов века Игоря Северянина – «Кензели».
«Кензели»
В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом
По аллее олуненной Вы проходите морево…
Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева,
А дорожка песочная от листвы разузорена -
Точно лапы паучие, точно мех ягуаровый.
Для утонченной женщины ночь всегда новобрачная…
Упоенье любовное Вам судьбой предназначено…
В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом -
Вы такая эстетная, Вы такая изящная…
Но кого же в любовники? И найдётся ли пара Вам?
Ножки пледом закутайте дорогим, ягуаровым,
И, садясь комфортабельно в ландолете бензиновом,
Жизнь доверьте Вы мальчику в макинтоше резиновом,
И закройте глаза ему вашим платьем жасминовым –
Шумным платьем муаровом, шумным платьем муаровом!..
Мария Третьякова
- Это был Игорь Северянин. Стихотворение, которое вошло в диск. Звучит поэзия моды в моём исполнении. Самый стильный русский поэт века. Ты как специалист, наверное, услышала огромное количество…
Алиса Толкачёва
- Знакомых фактур.
Мария Третьякова
- Фактур и модных иллюстраций. Расскажи, пожалуйста, какую картинку ты увидела?
Алиса Толкачёва
- Себя сразу на этом месте. Я вдруг поняла, что это мне сложно подобрать пару, это я, которая сажусь так одиноко, это я, которая с этим муаровым и жасминовым платьем. Не знаю, я увидела себя.
Мария Третьякова
- Как ты думаешь, не случайно же Северянин этой картинкой, этим шуршанием муара, этим ягуаровым пледом, этими такими яркими точками, бензиновым ландолетти, то есть это все абсолютно модные атрибуты.
Алиса Толкачёва
- Того времени.
Мария Третьякова
- Того времени. То есть он пишет об очень не простой горожанке, которой так нехорошо на душе. И единственный, кто может её выслушать и понять, её собственный водитель. И больше некому излить душу. Это одно из самых известных стихотворений Северянина. Как ты думаешь, не случайно ведь этот великий поэт так изящно задекорировал эту душевную драму, чтоб мы срывали эти оболочки, а под ней эта трагедия?
Алиса Толкачёва
- Ну, она была всегда, неважно, какие были извозчики бензиновые или парнокопытные. И я думаю, что вот это настроение красоты, которым окружали себя женщины, тоже было абсолютно в разные века. И неважно, это век и так далее, и какой был извозчик, и был ли бензин.
Мария Третьякова
- И не всё было сфотографировано, не всё заокументировано.
Алиса Толкачёва
- Да. Женская эмоция, мужская эмоция, вообще, эмоция одиночества присуща каждому человеку. Каждый человек в какие-то периоды жизни чувствует себя таковым. Насколько красиво можно это описать, это совсем другая история. Как ты прочитала! У меня, конечно, просто мурашки… Необыкновенно красиво. Меня очень тронуло.
Мария Третьякова
- Благодарю. Я знаю, что у тебя есть свой проект, который называется «Стихотерапия». Мы же не просто так задаём какие-то вопросы, читаем какие-то определённые стихи в эфире. Я хотела рассказать радиослушателям о том, что я каждую передачу начинаю словами Бродского – «поэзия делает наш мир выносимым», и она целит души. И вот этот проект «Стихотерапия», наверное, тоже направлен на то, чтобы как-то излечиться, получить приятные эмоции, но лучше, чем ты, никто об этом не расскажет.
Алиса Толкачёва
- Спасибо. Проекту, наверное, уже три с половиной года, я немножко в цифрах путаюсь, может уже около четырёх. Собираемся мы достаточно регулярно, в среднем – раз в месяц. Когда каникулы, мы прогуливаем, конечно. Сейчас мы будем открывать осенние сезоны. И будем очень признательны и рады, если ты найдёшь время и посетишь нас.
Мария Третьякова
- С огромной радостью. Спасибо.
Алиса Толкачёва
- Собираемся мы совершенно в разных местах. Долгое время собирались у Кати Рождественской, в кафе. Там было очень уютно и хорошо, и как-то логично для нас. Это современные поэты, и мы, безусловно, читаем классику и любимых поэтов. Многие поэты читают свои стихи, свеженькое и старенькое, скажем так. Это тот терапевтический эмоциональный период, в котором на самом деле, погрузившись, можно, даже не теряя связь с тем, что у тебя происходит, вдруг каким-то образом услышать ответ. Это удивительно, потому что нам достаточно регулярно слушатели, которые приходят к нам на эти чтения, они говорят: «Удивительно. Мы шли с каким-то сложным вопросом, как бы голова всё время была там. Что-то произошло, мы нашли ответ». Какой-то узелок развязался.
Мария Третьякова
- И отпустило.
Алиса Толкачёва
- Да. Они говорят: «Действительно терапия». И мы уже достаточно смело, потому что у нас раньше группа называлась по-другому, а когда нам стали писать очень большое количество писем, что: «Мы не понимаем, что происходит, становится легче, становится понятней, решаем какие-то вопросы, успокаиваемся». И я как бы нашла форму. Одна из наших поэтесс говорит: «У нас же стихотерапия, давайте так и назовём». Мы так наш корабль и назвали.
Мария Третьякова
- Стихотерапия. Друзья читайте хорошие стихи, ваш мир станет ярким и выносимым. А кто твои любимые поэты?
Алиса Толкачёва
- Цветаева, конечно.
Мария Третьякова
- Марина Ивановна Цветаева.
Алиса Толкачёва
- Очень созвучно при такой сложной её хитросплетённости судьбы, личности, вещей, которые происходили с ней в жизни, потому что это просто полярно.
Мария Третьякова
- Да и стихи, там очень наполненные, и не всегда какой-то феерической радостью, далеко не всегда.
Алиса Толкачёва
- Я, вообще, к радости отношусь очень так спокойно. Почему? Потому что у меня как-то радость выплёскивается в другом месте. А вот всё, что касается поэзии, для меня это очень логично, что там драма, что там какая-то обратная сторона медали, как обратная сторона луны, ту, которую мы не всегда можем показать, проявить. И я, конечно, в ней растворяюсь абсолютно, без остатка. Ну, Ахматова – банально, но тем не менее.
Мария Третьякова
- Каждый эфир, друзья, каждый эфир, и я не сомневаюсь.
Алиса Третьякова
- А Северянина открываешь ты мне. Спасибо тебе.
Мария Третьякова
- Спасибо. И я возвращаю Северянина людям, он не заслуженно был забыт и куда-то поставлен, на какое-то место, в какой-то дальний угол закрыт от людей. И я цитирую его всегда. Такой ответ универсальный, о чём он писал: «Во мне выискивали пошлость, из виду упустив одно. Те, кто живописует площадь, тот пишет кистью площадной». Он очень много отвечал именно так, в такой форме, своим критикам. Почему? Потому что Северянинщина ещё была признана опасной модой того времени. Потом случилась революция, он уехал в Эстонию, на свою вторую родину, и не очень много прожил. И он всегда говорил: «Я не в эмиграции, я на даче, я рядом». Он очень тосковал по России. Я возвращаю Северянина. И мой диск, кусочки из которого звучат в эфире иногда на нашей программе, они, конечно же, посвящены его великолепному поэтическому искусству. Алиса, а как ты сама начала писать стихи? Ты помнишь этот момент озарения? Когда ты почувствовала, что ты без стихов уже жить не можешь? Что это идёт и тебя переполняет?
Алиса Толкачёва
- Сначала это было как диагноз, я очень испугалась. Когда я поняла, что стала как-то мыслить рифмой, если можно так сказать, и, вообще, как-то это стало складываться, конечно, подумала что схожу с ума. Потому что я к этому никогда не имела отношения, то есть я выражала всегда себя посредством карандаша, кисти, красок, тканей и тех шоу, тех показов, которые я делала с небольшим плетением эмоциональной режиссуры. Безусловно, это были профессиональные режиссёры, которые ставили шоу. Но я объясняла, что бы мне хотелось донести в определённом случае. Я была напугана, в прямом смысле слова, потому что мне показалось, что всё, я схожу с ума.
Мария Третьякова
- Что-то не то.
Алиса Толкачёва
- Да. И я первое время, конечно, когда я стала уже записывать, потому что это стало очень сыпаться, литься много, на бумагу, потом ездила к друзьям, жгла это всё в камине.
Мария Третьякова
- Рукописи не горят.
Алиса Толкачёва
- Мне казалось, что надо всё это уничтожить, как улики. И даже когда уже я смирилась с этим и вышла моя первая книжка с очень небольшим, я попросила, количеством моих экземпляров, я возила эти книги в машине прямо, как улики, я их не могла раздавать. Мне казалось, что это какая-то моя медицинская книжка с диагнозом, понимаете? Я к этому относилась как-то нелегко, тревожно. Потом стала чуть спокойней. Конечно, все друзья были в панике. Видимо, как-то моё волнение передалось. И они все переживали, что со мной что-то не то, что меня обязательно надо показать каким-то психотерапевтам или ещё чего-то. И мне до сих пор пишут много людей, что они очень тревожатся, когда я что-то пишу, они говорят: «Опять у тебя что-то случилось. Опять ты такое пишешь. Чем тебе помочь?». Мне, конечно, тяжело, я от этого сжимаюсь, что я всё время такая разнесчастная. В принципе, уже попривыкла.
Мария Третьякова
- Скажи, ты всегда ощущала взаимосвязь между модой и поэзией?
Алиса Толкачёва
- Я по-другому и мыслить не могла. Потому что с детства, когда я была маленькой, книги я все разрисовывала, раскрашивала. Даже Пушкин у меня был чёрно-белый, но всё равно он был мною раскрашен. Так что у меня была связана всё равно книга и обязательно какая-то мода, какая-то красота, моё виденье.
Мария Третьякова
- То, с чего мы начали.
Алиса Толкачёва
- В принципе, да.
Мария Третьякова
-Мода, искусство, красота. А могу я тебя попросить прочитать (нам говорят, что осталось у нас сейчас пять минут) стихотворение из твоего парижского цикла? Очень красивый есть поэтический цикл у Алисы о Париже. Мы не всё успеем, но хотя бы то, что успеем, пожалуйста.
Алиса Толкачёва
Конечно, хочется набить карманы ощущеньем,
Чтоб нужные моменты доставать.
Открытками с Парижем, с их печеньем,
Всем лёгким, что мешает мозг взорвать.
Ещё набить бы чемодан духами, вином, сырами, обувью, шматьём,
Чтоб наряжаться перед зеркалами
И знать, что Франция переполняет дом.
Ещё бы распечатать фотоснимки для куражу,
Чтоб зиму пережить.
И спать бы с ощущением в обнимку,
Чтоб всё впитать до капли и не ныть.
Ещё запомнить поцелуи, встречи
Без пошлости, скорее для души.
Хотя тут вовсе нет противоречий,
Как Каберне или вода Виши.
И обязательно эмоций позолота,
Чтоб, даже если облетит, создаст винтаж.
Каталог чувств – лечебная забота,
Чтоб без надрывного, в сердцах на абордаж.
И, безусловно, лица галереи
Друзей, прохожих, близких и чужих.
Обозначая каждого недели,
Случайно сотканы из фраз совсем простых.
Особый случай узелком на память
И ниточку на шею, оберег,
Чтоб перестало так всё сильно ранить,
И чтоб наградою заслуженный успех.
Да, хочется чудес, и страстно веришь
В детали, совпадения и сны.
Я, уходя, оставлю настежь двери.
И знать, что все мосты не сожжены.
Мария Третьякова
- Алиса Толкачёва, «Парижские стихи». Специально к нашему с тобой разговору я приготовила небольшой кусочек из Бродского, это не стихи. «Человек принимается за сочинение стихотворения по разным соображениям, чтоб завоевать сердце возлюбленной, чтоб выразить своё отношение к окружающей его реальности, чтоб запечатлеть душевное состояние, в котором он в данный момент находиться, чтоб оставить, как он думает в эту минуту, след на земле. Он прибегает к этой форме, к стихотворению, по соображениям скорей всего бессознательным. Чёрный, вертикальный сгусток слов посреди белого листа бумаги. Этим он напоминает человеку о его собственном положении в мире, о пропорции пространства к его телу». Алиса, спасибо.
Алиса Толкачёва
- Очень точно.
Мария Третьякова
- Дорогие друзья, это была программа «Разговор на троих» на радио «МедиаМетрикс». С вами была великолепная Алиса Толкачёва, художник, кутюрье и поэт. До новых встреч, до новых книг. Успехов, удачи! С вами была Мария Третьякова. Счастливо!
Алиса Толкачёва
- До свидания.