Евгений Додолев
– Добрый день. В эфире программа «Мимонот». Веду её сегодня я, Евгений Додолев и Галина Лютая. А в гостях у нас человек, который знает про кино гораздо больше, чем те люди, которые, собственно, кино снимают. Но, чтобы остаться в формате, мы будем говорить не столько о кино, сколько о музыке в кино. В гостях Давид Шнейдеров. Приветствую.
Давид Шнейдеров
– Приветствую. Очень лирическое название программы, напомнило название нового фильма Бориса Юрьевича Грачевского, который называется «Между нот». У вас «Мимо нот»...
Евгений Додолев
- А у нас слитно пишется, у нас – «Мимонот».
Давид Шнейдеров
- ...а у него «Между нот, или тантрическая симфония», но здесь написано, что этого говорить нельзя.
Евгений Додолев
– Здесь - это где написано?
Давид Шнейдеров
– Вот, на бумажке написано.
Евгений Додолев
– В резервной памятке.
Давид Шнейдеров
– Да, в резервной памятке написано, что «Между нот» говорить нельзя. Кстати, «Первый канал» так и не выпустил с таким названием. Они отказались, сказали, что это напоминает.
Евгений Додолев
– Есть такая присказка, что если нельзя, но очень хочется - то можно.
Давид Шнейдеров
– Безусловно, конечно.
Евгений Додолев
- Мы попытаемся.
Галина Лютая
- Добрый день.
Давид Шнейдеров
- Добрый.
Галина Лютая
– Раз уж мы озвучили тему, я хотела бы у вас спросить по поводу подбора музыки к фильму или специального написания музыки к фильму. Что чаще встречается: специально пишется музыка под фильм, какое-то музыкальное сопровождение, либо находятся какие композиции, которые с разрешения автора используются в фильме?
Давид Шнейдеров
– Вообще надо сказать, что в истории современной музыки совсем недавно произошли события, которые, на мой взгляд, коренным образом меняют наш взгляд на всю историю как классической, так и современной музыки. К этим событиям, наверное, долго готовились, потому что я знаю, много работали историки над этим, была проделана колоссальная работа в архивах, очень много лингвистов работало. В свое время Людвиг ван Бетховен написал замечательное произведение, которое называется «Лунная соната», наверное, вы его знаете. И нашли черновики. И когда нашли, то каково же было удивление графологов, специалистов по почерку, что эти ноты написаны не рукой Бетховена, и рядом стояла таинственная подпись. И когда её расшифровали, там было написано: «Юрий Лоза». А потом, когда сделали первую медленную аранжировку, нашли то же самое, нашли черновики песни «Yesterday». Оказалось, что песня «Yesterday» взята от «Лунной сонаты», и что это аранжировка песни Юрия Лозы. Потом уже, конечно, он выпустил оригинальную версию, назвал «Плот». Но это ещё не всё. Вы знаете «Турецкий марш» Моцарта? Каково же было удивление историков, когда автор этой музыки оказался Олег Газманов! Причём, первыми эту музыку (тоже в его версии) перепела группа «Dschinghis Khan», которая спела: «Moskau, Moskau...» - и только потом это стало «Москва - звонят колокола». Вся история современной музыки на самом деле была сотворена вовсе не Джоном Ленноном и Полом Маккартни, а Олегом Газмановым и Юрием Лозой.
Евгений Додолев
– Вы знаете, вы напрасно над ними стебётесь...
Давид Шнейдеров
– Я не стебусь!
Евгений Додолев
– Я обнаружил, что огромное количество потребителей наших...
Давид Шнейдеров
– Которые не знают Бетховена, но знают Лозу?
Евгений Додолев
– Нет. Я не об этом. Слушатели, читатели, зрители - они вообще не читают стёб. У нас есть один такой депутат, я не хочу...
Давид Шнейдеров
– Один? Один!
Евгений Додолев
– Я пока конкретно про одного,который сказал как-то, что Виктор Цой – агент ЦРУ...
Давид Шнейдеров
– Да-да-да...
Евгений Додолев
– Я написал такую реплику в «Московский комсомолец», что я должен признать, что давно завербован разведками, и Макаревич завербован Моссадом, а Цой до того, как работать на ЦРУ, работал на МИ-5. И очень многие расшарили эту заметку: «Кстати, вот Додолев подтверждает, что Цой-таки работал на ЦРУ!» Поэтому с этим стёбом надо очень аккуратно. Есть же какие-то «запипикивания» для нецензурной лексики, может, когда и стёб - тоже какое-нибудь музыкальное сопровождение, чтобы было понятно?
Давид Шнейдеров
– Не надо. Я хочу, чтобы все слушатели вашего замечательного радио знали, что «Лунную сонату» написал Юрий Лоза, потом её перепел Пол Маккартни, назвав «Yesterday», и только потом уже, при Советском Союзе появилась песня про плот. «Турецкий марш» – вы знаете, все, кто слушает, вы лучше запишите, чтобы потом перед девушками щегольнуть – написал Олег Газманов.Потом её спела группа «Dschinghis Khan» – «Moskau, Moskau...», в наши годы пели: «Забросает бомбами, будет вам Олимпиада, охо-хо-хо-хо». А потом, конечно, это стало любимый песней, которую... кстати, когда появлялась эта песня «Москва - звонят колокола», то на одном из банкетов Юрий Михайлович Лужков встал и, хлопнув рюмашку, сказал: «Москва? Звонят колокола?» - и вот так появилась на свет эта песня. Это абсолютно серьёзно, очень секретная история, совершенно зашифрованная, и поэтому просто, конечно, пусть все знают.
Евгений Додолев
– Мне кажется, всё-таки вот этот нынешний тренд с обсуждением высказываний Лозы и Газманова ушёл от оригинала. Они всё-таки имели в виду не идеальное инструментальное концертное исполнение, и с этим согласится любой музыковед.
Давид Шнейдеров
– Невозможно спорить. Потому что, когда ты слушаешь концертную запись любой, даже самой хорошей группы, ты начинаешь думать: «Те ли это ребята играют на диске?»
Евгений Додолев
– Конечно.
Давид Шнейдеров
– Конечно. Потому что студийное звучание «Deep Purple» и «The Beatles» принципиально отличаются от того, что они делали на концертах.
Евгений Додолев
– Особенно ранние концерты.
Давид Шнейдеров
– И недаром в 1968, после «Сержанта» они перестают с концертами выступать. Поняв всю эту прелесть работы с оркестром, с многоголосьем, «The Beatles» перестаёт выступать с концертами. Конечно, они понимают, что можно сделать в студии и чего нельзя сделать на концерте.
Евгений Додолев
– Кстати, Маккартни ведь очень много писал музыки для кино и теперь пишет, по-моему.
Давид Шнейдеров
– И для «Джеймса Бонда». Что касается вашего вопроса, смотрите. Чего больше - Бог его знает. Очень во многом зависит от бюджета, потому что написать музыку к фильму – радость дорогая достаточно. Подобрать музыку дешевле.
Галина Лютая
– И проще, наверное.
Давид Шнейдеров
– Конечно. Но не то, чтобы проще. Гениальный подборщик музыки – Квентин Тарантино. Гениальный! Он подбирает музыку так, что создаётся полное впечатление, что это специально для этого написано. Хотя он берёт песни и известные, и неизвестные - да ему, в общем, по-барабану, он такой. Поэтому тут сложно сказать. Замечательное кино «Дом солнца» Гарика Сукачёва, тоже музыка вся в подборе, и он заплатил более двадцати тысяч долларов за права на песни, которые звучат в этой картине. Ревякин, понятно - брат, и «Девочка летом» и «Уходили из дома», естественно, он отдал так, а все западные песни Гарик выкупал, и очень хорошая подборка. Хотя западные песни, но фильм про хиппи – замечательный, чудный фильм, я его обожаю. Такое, настоящее кино. Светка Иванова там прелестная, Гарик Иванович Высоцкого играет.
Галина Лютая
– Получается, для малоизвестных исполнителей, которые сами пишут произведения, в принципе есть какая-то возможность...
Давид Шнейдеров
– А для много известного, например, Пола Маккартни...
Галина Лютая
– Нет, ну тут уже по деньгам, а я имею ввиду именно возможность какую-то аудиторию даже заработать. Они, может быть, не столько деньгами берут.
Давид Шнейдеров
– Ну, может быть. Снимает режиссёр, а у него пьющий сосед – рок-музыкант. Он говорит: «Вася, ну-ка, бросай пить на две недели, давай песенку запишем!» - ну конечно, можно.
Галина Лютая
– Тогда следующий вопрос. С каждым, практически, нашим советским фильмом ассоциируется какая-то песня либо мелодия. Из современных фильмов очень мало таких, в которых какие-то хиты или ассоциации.
Давид Шнейдеров
– Значит, смотрите. Есть такой замечательный композитор, Владимир Дашкевич. Он мне как-то сказал чудную фразу, что современные композиторы разучились писать шлягеры. Они пишут хиты. Я у него спросил: «Какая разница?»- он говорит: «Хит живёт две недели, а шлягер живёт годы». Действительно, в советские времена зачастую мы песни из фильмов помним, а сами фильмы – нет. Помните песню: «Есть только миг, за него и держись»?
Галина Лютая
– Да.
Давид Шнейдеров
– Из какого это фильма? Вот! Я привожу классический пример, когда песня живёт, а фильм – нет. Я могу то же самое про западное кино сказать, есть такая песня «Where do I begin… The sweet love story…» Помните?
Галина Лютая
- Да-да-да!
Давид Шнейдеров
- А фильм?
Галина Лютая
– А фильм – нет.
Давид Шнейдеров
– А фильм называется «Love Story», режиссёр Артур Хиллер. Тоже самое, очень часто бывает, когда музыка начинает жить отдельно от фильма, и по тем или иным причинам фильм уходит в Лету, а музыка живёт и совершенно существует самостоятельно, без привязки к данному фильму.
Галина Лютая
– А тогда всё-таки лучше, чтобы это было отдельное полноценное произведение или была неотъемлемая часть фильма, чтобы были какие-то ассоциации?
Давид Шнейдеров
– Я понял. Есть великие кинокомпозиторы – Эннио Морриконе и Говард Шор, который писал музыку к «Властелину колец». У них принципиально разные позиции насчёт музыки в кино. Эннио Морриконе считает, что музыка должна быть очень запоминающейся, и чтобы некий лейтмотив или какая-то тема наталкивали зрителя на воспоминания об этом фильме. А Говард Шор... вы ведь все смотрели «Властелин колец»? А вы музыку не помните оттуда? Невозможно запомнить. Вот Говард Шор считает, что музыка должна быть фоном, она должна создавать настроение, но она не должна доминировать над фильмом. Если мы вспомним самые знаменитые мелодии Нино Рота или того же Морриконе – «Крёстный отец», «Однажды в Америке» - там зачастую музыка доминирует над фильмом. Вот звучит вот эта мелодия на флейте в «Однажды в Америке» и всё – ты погружаешься, и ничего, кроме музыки не существует. В «Крёстном отце» пошла эта тема - у тебя картинка смывается. Говард Шор считает, что так не должно быть, что музыка не должна запоминаться, не должна оседать в головах, не должна звучать лейтмотивом, а должна быть сопровождением. Неким сопровождением, иллюстрацией к фильму.
Галина Лютая
– Я вас поняла.
Давид Шнейдеров
– Молодец. Это очень хорошо, это всегда приятно, когда девушки тебя понимают. Да, Женя? Так приятно, когда у неё такие глаза, говорит: «Я вас поняла!» Что?
Галина Лютая
– Вы меня сбили.
Евгений Додолев
– Вы тогда собирайтесь, а я бы хотел такой вопрос задать. Я слушал в вашем исполнении песню из известного фильма Гайдая, я вот о чём подумал. Это миф или не миф? Существует такой тезис, что советское кино от западного в этом аспекте принципиально отличается, потому что там всегда исполнители ролей поют своими голосами, а в советском кино их зачастую дублируют.
Давид Шнейдеров
– Совершенно верно. Да, конечно.
Евгений Додолев
– Вот фильм, про который мы говорим - там Варлей пела?
Давид Шнейдеров
– Варлей пела. По-моему, Варлей. Женя, я не берусь... я точно не изучал. Действительно, это традиция советского кино, когда за исполнителей поют.
Евгений Додолев
– С каких пор и есть ли этому какое-то объяснение?
Давид Шнейдеров
– Есть. Моё, по крайней мере. Разница в актёрской подготовке. Всех американских актёров учат профессионально петь и танцевать. Я был на Бродвее на мюзиклах, они изумительно поют и танцуют, но когда они начинают играть - хоть святых вон выноси. В Америке вышел чудный мюзикл, замечательный «Guys and Dolls» - «Ребята и куклы». В главной роли играли Марлон Брандо великий и не менее великий Фрэнк Синатра. После этого американские критики написали, что лучше бы Синатра не играл, а Брандо не пел. Абсолютная иллюстрация – фильм «Mamma Mia!» Замечательный! Я его обожаю, Пирса Броснана! Когда он поёт, у меня ощущение, что у меня вырывают всю челюсть. Что зубной врач мне впился и дерёт зубы. С одной стороны, действительно я понимаю, что я слышу натуральный голос Пирса Броснана, я могу даже оценить величину медведя, который топтался у него на ушах. В Советском Союзе действительно пели за них, поэтому я слушаю - замечательная оперетта «Летучая мышь», но я понимаю, что братья Соломины не поют, не их тема – петь настоящими, классическими, опереточными голосами. Но подбирали очень хорошо голоса, в Советском Союзе работали замечательные специалисты по дубляжу, просто прекрасные. Мы с Женей чуть постарше, поэтому у нас, конечно, Бельмондо ассоциируется с Караченцовым, Луи де Фюнес – Кенигсон. Конечно, у нас голоса западных актёров ассоциируются с теми, кто их дублировал. Сейчас такого нет.
Евгений Додолев
– А вы всегда можете определить, что не своим голосом поёт актёр?
Давид Шнейдеров
– Нет. Не всегда.
Евгений Додолев
– Обманываетесь иногда?
Давид Шнейдеров
– Конечно. Но вот в том же «Чикаго» они все пели сами. Ричард Гир, Кэтрин Зета-Джонс. Но вообще Ричард Гир выступал в мюзиклах на Бродвее, но так, на минуточку... Хуже всего было с Рене Зеллвегер. С ней полгода – она мне сама рассказывала – полгода её дрючил...Можно так сказать?
Евгений Додолев
- Нормативно, да.
Давид Шнейдеров
- ...педагог по вокалу, она занималась и индивидуально, и в группе, это было очень тяжёлое дело. Хуже было, наверное, только Кэтрин Зета-Джонс, которая снималась хорошо беременной в этом фильме, поэтому с плясками были некие проблемы. Но эти все пели сами.И Джон Кристофер Рейли пел сам, и, конечно же, Куин Латифа роскошная - тоже пела сама.
Галина Лютая
– Ну вот смотрите, разница в том, что американские актёры сами поют и танцуют, как вы говорите, в подготовке. Но наши же актёры тоже начали ставить мюзиклы, в том числе и наши мюзиклы. Не бродвейские мюзиклы переделывать, а наши - «Граф Орлов». Разве не поменялось что-то в настоящее время? Нет?
Давид Шнейдеров
– Не надо бы сравнивать «Граф Орлов», особенно «Граф Орлов» с бродвейскими мюзиклами. Не надо. Они даже на Бродвее знаете, какой мюзикл сделали? «Рокки». Про боксёров! Мюзикл – обалдеть!
Галина Лютая
– Я не к этому. Я имею в виду, что, может быть, наши актёры всё-таки научились петь и танцевать?
Давид Шнейдеров
– Смотрите, мне кажется,тут немножко другое. Мюзиклы – не наш жанр, менталитетно не наш жанр. Оперетта – да. Оперетта – безусловно. Мюзиклы – нет. Всё равно мы не сделаем такого мюзикла, как «Lion King» или как «Эвита». Мы не сможем.
Евгений Додолев
– Почему не сможем? У нас материала нет? Или таких нет...
Давид Шнейдеров
– Смотри, первое. Всё гораздо раньше ещё начинается, до профессиональной подготовки актёров. Когда ребёнок поступает в школу, его дальше двенадцать лет учат петь и танцевать. В Америке очень широкое, мощное гуманитарное образование. С первого класса его учат петь, танцевать, есть предмет обязательный в школе «драма», его учат импровизировать, его учат говорить. Обязательно. И вот с этой колоссальной двенадцатилетней подготовкой в вокале и хореографии, они приходят на театральные курсы, где их обязательно продолжают учить вокалу и хореографии. Поэтому могут быть не очень... я видел бродвейский мюзикл, и я понимаю, что Энди Макдауэлл – чудная киноактриса - на сцене плоха. Она не интересна на сцене.
Евгений Додолев
- В смысле пластики?
Давид Шнейдеров
– В смысле актёрской игры. Но как только начинает петь и танцевать – ах! Это Энди Макдауэлл! Ах! Как только начинает играть, думаешь: «Блин! Тебя в школу-студию МХАТ бы отвезти, на годик хотя бы». Она в кино хороша, но кино – это другая технология. В Америке актёров кино и театральных учат в разных учебных заведениях. В разных. А в России в одном. Ну, в одних. Поэтому их по-разному обучают. Разная школа. И актёры мюзиклов – это другие актёры. Актёры другого плана.
Евгений Додолев
– Все от подготовки зависит. Галина, последний вопрос, потом у нас будет «смена караула».
Галина Лютая
– Тогда последний вопрос касается всё-таки кинонаград и в том числе наград именно за музыку в фильме. В Америке в каждой кинонаграде есть такая номинация.
Давид Шнейдеров
– И в России есть. И «Орёл», и «Ника», и «Белый Слон». Конечно, есть. Обязательно. Последнего «Белого Слона» получил Лёша Айги – мой абсолютно пристрастно любимый кинокомпозитор, потому что когда в восьмидесятые годы я работал учителем в школе, Лёша Айги был моим учеником. Поэтому мой любимый кинокомпозитор,всё непросто.Когда идёт вручение, я всегда говорю: «Можно я Лёше подарю? Можно я?» Конечно, обязательно есть. И замечательные есть композиторы наши. Алексей Шелыгин – прекрасный композитор, и Айги очень хорош, конечно, и Артемьев. Прекрасные кинокомпозиторы, замечательные!
Евгений Додолев
– У нас происходит «смена караула» - Галину Лютую сменяет Галина Шишкина. И пока происходит, собственно, вот эта рокировка, я хотел бы вот о чём поговорить. Мы упомянули нормативную – ненормативную лексику, как вы вообще относитесь к запретам на использование так называемых матерных слов в кинематографе и на сцене?
Давид Шнейдеров
– Очень плохо.
Евгений Додолев
- Мотивируйте.
Давид Шнейдеров
- Сейчас мотивирую. Давайте, во-первых, разделим кинематограф и сцену. На сцене - категорически не переношу. Категорически.
Евгений Додолев
– При этом это практикуется до сих пор, в отличие от экрана.
Давид Шнейдеров
– Когда мой друг Андрей Житинкин поставил в театре «Совеременник» спектакль «Игра в жмурики» - пьеса Миши Волохова, написанная матом. Там не ругаются матом, там говорят матом. Первое. На всех афишах гигантскими буквами было написано, что в спектакле есть ненормативная лексика. Второе. На каждом билете было написано, что в спектакле есть ненормативная лексика.
Евгений Додолев
– И это было 18+, соответственно?
Давид Шнейдеров
– Да. А там, по-моему, даже не ставили. Третье. Перед началом спектакля выходил Андрей Житинкин и говорил, что сейчас будут много ругаться матом. Поэтому, пожалуйста, те, кто не выносит мат - вы можете сейчас выйти, сдать билеты и получить деньги назад. Это правильный подход. Я, увидев подобное предупреждение на театральной афише, навряд ли бы пошёл на этот спектакль. Мне не нравится, когда со сцены ругаются матом, это моё личное отношение. Запрещать – ни в коем случае. Ни в коем случае запрещать нельзя! Предупреждать. Вот за отсутствие предупреждения нужно жестоко карать. Жестоко! В кино примерно то же самое. Тупое идиотство – запрещать. Вместо этого можно было обязать. Держали в руках пачку сигарет? Вот такими вот буквами написано:«Курение убивает», - и всякие разные страшные слова. Обяжите кинопрокатчиков. Вы приходите, смотрите афишу: написано 18+. Что эта надпись означает? Ведь она может означать всё, что угодно. Например, мы, вы, я решили взять девушек на свидание, и 18+ это замечательная, эротическая история любви. Пойдём с девочками? Пойдём, почему нет? Но если 18+ - это жесточайший кровавый боевик, тогда мы с вами, Женя, пойдём вдвоём, взяв пиво. Но если это нецензурная лексика, вы можете не пойти, или я могу не пойти – это наш выбор. По крайней мере, мы девушек на свидание на этот фильм не позовём. Поэтому вместо запрета нужно было обязать прокатчиков предупреждать о наличии в фильме ненормативной лексики. Как есть же ГОСТ и сказано, что 30% площади пачки сигарет должна занимать предупреждающая надпись. Примите такой же указ, чтобы 30% афиши занимала надпись, что в фильме есть ненормативная лексика. Только и всего. Я считаю, что этому идиотскому закону абсолютно обязан своим успехом фильм «Левиафан». Потому что, если бы фильм «Левиафан» вышел в прокат 1 сентября, как и было заявлено Александром Роднянским, продюсером, то к концу октября об этом фильме помнило бы двести поклонников Звягинцева и десяток высокоопытных критиков. И всё. Но фильм «Елена» лучше, чем «Левиафан»! Лучше, жёстче, более жестокий, более правдивый, он рвущий душу! Дальше получается, фильмы, снятые в России, для России, о России в России запрещают. Запад кричит:«Ура, наконец-то, начались гонения на свободу слова, на художников!» Давайте на этот фестиваль, на этот фестиваль, на фестиваль на Брайтон, на фестиваль на сорок вторую улицу, на фестиваль Central Station и еще на 150 тысяч фестивалей, которые проходят в каждом микрорайоне на Манхеттене. Он получает 150 тысяч наград, идёт на «Оскар», а члены американской киноакадемии говорят: «Ребята, аллё! А у нас есть «оскаровское» кино – «Ида» Павла Павликовского». Фильм, рассказывающий о глобальных проблемах, фильм, берущий не проблемы одного отдельного микрорайона в вашей стране, а фильм, рассказывающий об общечеловеческих проблемах. И фильм жёсткий, фильм жестокий, но фильм глубоко нравственный, фильм очищающий, фильм трагический, фильм о проблемах, которые волновали и будут волновать всё население земного шара. Говорят:«Ребята, вы чего?» Даже никто не сомневался в том, что «Ида» Павла Павликовского получит «Оскар».
Галина Шишкина
– Давид Алексеевич, в преддверии праздника Великой Победы хотела спросить о музыке военных лет. В «Семнадцати мгновеньях весны» Иосиф Давыдович Кобзон блестяще исполнил песни «Где-то далеко» и «Не думай о секундах свысока».
Давид Шнейдеров
– А вы можете напеть?
Галина Шишкина
– Где-то далеко...
Давид Шнейдеров
- А дальше?
Галина Шишкина
- ...шумят...что-то такое...
Евгений Додолев
- Идут грибные дожди.
Галина Шишкина
- Идут... да, идут проливные дожди.
Давид Шнейдеров
– А что вы меня спрашиваете о песне, которую вы не слышали?
Галина Шишкина
– Слышала. Но текст не могу точно воспроизвести. Стали ли они самостоятельными музыкальными произведениями (на ваш взгляд)или сразу же ассоциируются с известным кинофильмом?
Давид Шнейдеров
– Вы празднуете день Победы?
Галина Шишкина
– Конечно.
Давид Шнейдеров
– Вы считаете день Победы самым великим праздников в стране Российская Федерация?
Галина Шишкина
– Конечно.
Давид Шнейдеров
– Когда закончилась Великая Отечественная война?
Галина Шишкина
– 9 мая 1945 года
Давид Шнейдеров
– А когда был отпразднован впервые День Победы? Ну как Вы думаете?
Галина Шишкина
– Восьмое.
Давид Шнейдеров
– День Победы в Советском Союзе впервые был отпразднован 9 мая 1965 года. Двадцать лет после окончания Великой Отечественной войны! Самой страшной войны в истории нашего с вами государства – России. Двадцать лет! Советские лидеры не праздновали день победы. Вообще. Не праздновали. Не было ни бессмертного полка, ни ветеранов около Парка Горького и Большого театра. Не было. Был обычный рабочий день. Вот это гораздо страшнее. Вот это меня в нашей истории... что двадцать лет не праздновали Великую Победу.
Евгений Додолев
– Я так понимаю, что в течение двадцати лет люди просто прекрасно помнили это. Они были очевидцами этого всего.
Давид Шнейдеров
– А потом, ты считаешь, что через двадцать нужно было напомнить?
Евгений Додолев
– Через двадцать лет, когда выросли люди, которые не помнили этого и не знали, напомнить им. Но, кстати, здесь ведь очень интересная тема, потому что в кино-среде, вообще в среде творческой интеллигенции, ярким представителем которой вы являетесь...
Давид Шнейдеров
– Режиссёры-фронтовики...
Евгений Додолев
– Нет, режиссёры-фронтовики – это отдельная история. Просто я помню высказывание такого гуру, радио-гуру и одного из руководителей канала «Дождь», что в его персональном хит-параде самых отвратительных событий 9 мая занимает почётное первое место. Вы разделяете этот тезис?
Давид Шнейдеров
– Я разделяю тезис, что Земля велика. И идиотов на этой планете Земля - немеряное количество.
Евгений Додолев
– Это вообще не ответ на вопрос.
Давид Шнейдеров
– Я считаю, что вообще надо... «Побойся Бога» - сказал бы я ему. Просто вот есть вещи... Вот нас здесь сидит – раз, два, три, четыре, пять, шесть человек. Каждый из нас шести своим сидением здесь обязан тем ребятам, которые погибли в 1941-1945. Каждый из нас.
Евгений Додолев
– Не все так думают.
Давид Шнейдеров
– Я так думаю. Мне на остальных плевать. Я так думаю. Я считаю, что каждый из нас жизнью обязан тем людям, которые погибли. Жизнью! Мы бы здесь не сидели. Я бы гнил где-нибудь под землёй, вы бы работали в поле, а девочки - в другой сфере, которую здесь упоминать нельзя. Мы жизнью обязаны этим людям. И победил в этой войне не Сталин, а победил великий советский народ, который не за Сталина шёл умирать, а за свой дом, за своих детей, за свою землю.
Евгений Додолев
– Ну тогда вы озадачили. Я-то считал, что вы-то, в общем, разделяете точку зрения...
Давид Шнейдеров
– У меня своя собственная точка зрения. Она может совпадать, может не совпадать.
Евгений Додолев
– Вы достаточно активный «фейсбукер», так скажем. Также как я, мы в «Facebook» общаемся. А там недавно обсуждалось высказывание писателя Улицкой, относительно того, что французы молодцы, они не стали сопротивляться и сохранили культуру, сохранили Париж, а сопротивление Советского Союза привело к многочисленным жертвам. Тоже как-то можете прокомментировать?
Давид Шнейдеров
– Я только что прокомментировал. Правда.
Евгений Додолев
– А вы разделяете творчество – мы не только о музыкантах говорим...
Давид Шнейдеров
– Творчество и общечеловеческое?
Евгений Додолев
– Да. Вот это очень важно.
Давид Шнейдеров
– Абсолютно разделяю. Потому что Фёдор Михайлович Достоевский был человеком достаточно мерзким и крестьян в карты проигрывал. Некрасов проигрывал в карты крестьян. Федор Михайлович Достоевский был лютым антисемитом. Да, разделяю, конечно. Творчество и человеческая составляющая – это разные вещи. Я был на фестивале в Гатчине и посмотрел замечательный документальный фильм о Науме Коржавине, прекрасном поэте. Очень объективная картина его, как поэта. Замечательно, очень интересно. Как общественного деятеля. И достаточно отвратительного человека, с адски сложным характером. Про его ругань с Бродским и прочее. Люди разные! Творчество и человеческая составляющая – разные вещи! Я это разделяю.
Евгений Додолев
– Талант не облагораживает своего носителя.
Давид Шнейдеров
– Абсолютно. Конечно.
Галина Шишкина
– У меня ещё один вопрос.
Давид Шнейдеров
– Мы, кстати, про Кобзона не договорили. Смотрите, мы говорили с предыдущей вашей очаровательной напарницей, что есть песни и фильмы, которые друг от друга отделяются. И мы даже напевали песенку, которую никто не помнит, даже Женя, что она из фильма «Земля Санникова».
Евгений Додолев
– Из «Земли Санникова»? Даже не смотрел.
Давид Шнейдеров
– Да. Даже не посмотрел. Хотя Олег Видов хороший артист, красавец был такой, секс-символ Советского Союза. А мне кажется, что песни «Семнадцать мгновений весны» не отделились от фильма. Мы, когда слышим: «Где-то далеко, очень далеко идут грибные дожди, прямо у реки, в маленьком саду, поспели вишни, наклонясь до земли» – мы вспоминаем «Семнадцать мгновений весны». Конечно. Это абсолютно. Как и в современной истории, мы, слыша музыку из фильма «Бумер», мы, конечно, вспоминаем кино.
Галина Шишкина
– Также, как «Брат», «Брат-2», тоже музыка очень запоминающаяся.
Давид Шнейдеров
– Ну, «Брат», «Брат-2» - Балабанов, царство ему небесное, пошёл по пути Тарантино и подобрал, использовал готовую музыку.
Евгений Додолев
– Он открыл «Би-2» в результате.
Давид Шнейдеров
– Он открыл «Би-2» в результате, конечно, конечно. Он открыл новый «Аквариум» с альбомом, который очень странно восприняли.
Евгений Додолев
- Новый «Наутилус».
Галина Шишкина
– У меня ещё один вопрос.
Давид Шнейдеров
- Всего?
Галина Шишкина
- В фильме Ростоцкого «А зори здесь тихие» вначале музыка довольно тяжёлая. Может ли музыка в начале фильма давать представление о его финале? Или, наоборот, музыка в финале фильма «72 метра», которую написал Эннио Морриконе -смогла ли объяснить зрителям, что всё-таки команду спасут?Или каждый додумывает финал самостоятельно?
Давид Шнейдеров
– Чтоб я ещё помнил музыку в начале фильма Ростоцкого и в конце фильма «72 метра»! Ну честно. Музыка вообще, она создаёт настроение, особенно за этим можно проследить, просматривая любимые мои жанры, такие, как триллеры и фильмы ужасов: «Ууууу...» - и вы понимаете, что сейчас кто-нибудь вывалится из шкафа. Или, наоборот, классический пример – гениальная сцена в зимнем японском саду, где Ума Турман отрубает башку Мишель Келли. И какая там звучит светлая, чистая музыка! Она такая... Он убрал все звуки мечей, но в этом талант Тарантино! Понимаете? Потому что взять ужасную музыку, подложить под «ужастик» – это не фокус, это «масло масляное». А когда он убирает все звуки, падает снег, дивной красоты японский сад - и две бабы исступлённо рубят друг другу башку!Наконец она верхнюю часть отрубает и видно отсюда мозг,причем понятно, что если б она отрубила, она бы и мозг отрубила, но это Тарантино, ему на правдоподобность вообще начхать! И идёт такая светлая, чистая музыка, этот свет и капли крови на снегу – красиво, с ума сойти! И музыка – контрапункт. Когда контрапункт, это всегда интересно. Ну вот. Я не помню музыку из фильма Ростоцкого.
Евгений Додолев
– А я вот вопрос Галины подхвачу, как я его понял. В принципе правильно ли, что музыкальной темой режиссёр подсказывает зрителю, на что он должен быть настроен?
Галина Шишкина
– В начале либо в конце, да.
Давид Шнейдеров
– Бывает и такое, но вообще каждый режиссёр поступает, как он хочет. Может в начале и в конце фильма вообще не быть музыки. Я помню, посмотрел фильм «Сталинград» Фёдора Сергеевича Бондарчука. Мне стало дико интересно, как фильм воспринимают простые зрители. Я пару раз просто пошёл в кинотеатр.Сидит полный зал, к концу фильма все обливаются слезами, там уже не всхлипывания, а всхрюкивания раздаются, умываются все слезами.Наконец, Земфира начинает скучно и плохо петь хорошую песню Цоя. После окончания завывания Земфиры, на трёх аккордах, четвертого лада Анджело Бадаламенти меланхолично чё-то лабает, четвёртый он забыл, видимо. И все сидят, умываясь слезами, всхрюкивая и сглатывая всё, пока не кончатся титры. Затем титры заканчиваются, все встают, говорят: «Господи, ну что за хрень посмотрели? Ну этот лысый вообще обалдел! Ну что он снял? Что это только что было?» Выходят. Набивается полный зал, и в конце повторяется та же самая история: «Ну что это было?» – слёзы утирают, чтобы никто не видел. Музыка, конечно, она может играть роль, может не играть. Очень хорошая, такая, ассоциативная музыка в том же «Доме солнца». Я почему к нему возвращаюсь? Гарик Сукачёв, помимо режиссёра, он композитор. И он очень точно чувствует музыку. Он точно знал, в какие места поставить песни, чтобы они были и прямой иллюстрацией, и не прямой, и ассоциативной, и ещё там какой-то. Это очень точное использование. Ну и ещё Тарантино и Родригес – это самый лучший пример. Мы уже упоминали Говарда Шора. Я общался с тремя блистательными композиторами – Эннио Морриконе, Говард Шор и Эрик Серра. Эрик Серра – это парень, который пишет музыку Бессону. И они очень интересно рассказывали про их работу, как они работают. Питер Джексон снимал куски «Властелина колец», затем отсылал их Говарду Шору с пометками:«Что мне нужно». Шор писал музыку, черновую присылал, просто аранжированную на синтезаторе, Джексон утверждал или не утверждал и делал свои замечания. Это достаточно распространённая методика работы композитора с режиссёром. С Эриком Серра было смешнее. К нему приходил Люк Бессон, они садились в студии, и Люк Бессон начинал рассказывать байки на тему фильма. Байки абсолютные. Не пересказ сюжета, он рассказывал байки, какие-то свои ассоциации. Парень сидел за клавишами и под эти ассоциации наигрывал, а Бессон ему: «Вот это! Вот это вот обязательно возьми в фильм!» И вот так весь «Пятый элемент». Вообще «Пятый элемент» – идеальная работа композитора с режиссёром. Весь «Пятый элемент» основан на детских рассказах Бессона. Бессон в детстве писал рассказики, фантастические. Он, естественно, хотел быть космонавтом, милиционером, пожарником - как положено. Он писал фантастические рассказики про будущее. Ещё он не очень дружил с родителями. Он был невысокого роста и пухлый, как и сейчас, поэтому у него были проблемы с одноклассниками. И он писал такие рассказы, и, собственно, «Пятый элемент» состоит из этих рассказов. И вот он приходил к Эрику Серра, рассказывал, они выпивали вино, он рассказывал, а Эрик Серра сочинял музыку. Это совсем другой подход к кинокомпозиторству, но как показывает практика, не менее замечательный и прекрасный, потому что музыка Эрика Серра - она прекрасная и замечательная.
Галина Шишкина
– А если подытожить, вы можете назвать, на ваш взгляд, три лучших музыкальных произведения из кинофильмов, на все времена?
Давид Шнейдеров
– Вот смотрите: это «Крёстный отец», это «Однажды в Америке», это «История любви», это гениальный подбор музыки в «Криминальном чтиве», абсолютно гениальный, это прекрасная подборка и дивные музыкальные номера в «Убить Билла» - таких полно!
Галина Шишкина
- Много.
Евгений Додолев
– А если мы про отечественный кинематограф?
Давид Шнейдеров
– Это «Ирония судьбы», безусловно, это «Кавказская пленница», с той самой песней, которую я пел, и мелодию которой все знают. И я думаю, что песня из «Кавказской пленницы» частично отделена от фильма. Особенно для молодёжи, которая её знает, они могут фильм не так хорошо помнить. Очень хорошие музыкальные темы в фильме «Доживём до понедельника», прекрасные музыкальные темы.
Евгений Додолев
– А я не помню,там какая музыка.
Давид Шнейдеров
– А я помню, очень красивая фортепьянная мелодия. Прекрасная. Их очень много,у нас действительно было много хороших фильмов. Я не помню, дорассказал про Дашкевича?Сказал, что современные композиторы разучились писать шлягеры и пишут хиты. Что хит живёт две недели, а шлягер живёт десятилетия.
Галина Шишкина
– И на него делают аранжировки, ремиксы.
Давид Шнейдеров
– Конечно. Вы можете не помнить «Бременских музыкантов», мультик, но - «Ничего на свете лучше нету...» - и всё! Песня, которая жива и которая не привязана к мультику.
Евгений Додолев
– А вот одна тема, о которой Галина упоминала, это подбирать музыку к фильму готовую или сочинять специально для фильма. А ведь есть ещё промежуточный формат - такой адаптации. Вот Тодаровский в «Стилягах» использовал известные музыкальные номера, но с новым текстом...
Давид Шнейдеров
– Другими словами.
Евгений Додолев
– Да. Как вы вообще к этому эксперименту - «Стиляги» относитесь? В музыкальном аспекте.
Давид Шнейдеров
– «Стиляги» – блестящее кино, я обожаю «Стиляг». Мне дико нравится этот очень смешной, весёлый, очень хороший текст, девочка из Питера написала. И блестящая работа Константина Меладзе, как музыкального продюсера. Это очень здорово. И сцена «скованные одной цепью» - она потрясающая. И Женя Брик там изумительный, Антон Шагин – очень хороший. Я вообще очень люблю этот фильм. Кстати, забавно – я читал книжку, по которой поставлен этот фильм. Есть книга, которая называется «Танцы на костях».И вообще, рабочее название фильма было «Танцы на костях».
Евгений Додолев
- Кстати, хорошее название.
Давид Шнейдеров
- Отличное название, но продюсеры решили изменить, потому что типа слишком печально для мюзикла. А для нас-то понятно, что только «Танцы на костях».
Евгений Додолев
- Ассоциации, да.
Галина Шишкина
- Белые кости.
Давид Шнейдеров
- Конечно, все эти рентгеновские снимки. Там фильм по-другому заканчивается. Если вы помните, «Стиляги» заканчиваются, когда он выходит на улицу, на Тверскую, все поют «Шаляй-Валяй», все выходят, все неформалы и прочее, и прочее... В книге их всех начинают арестовывать, его отовсюду выгоняют с работы, он играет на саксофоне на подпольных концертах.
Евгений Додолев
-Главный герой?
Давид Шнейдеров
- Да, Антон Шагин. И к нему приходят и говорят:«На следующем концерте, где ты выступаешь, будет облава, и тебя арестуют».
Евгений Додолев
- И он идет всё равно, да?
Давид Шнейдеров
- Он идёт, рассказывает Акиньшиной и говорит: «Я не пойду, потому что у меня есть жена и есть ребёнок». Он сидит на кухне, пьёт чай, и входит Акиньшина с саксофоном.
Евгений Додолев
- Хорошо. Красиво.
Давид Шнейдеров
- И заканчивается. Потом он выходит и видит зал. Всё. Книжка на этом заканчивается. Фильм, конечно - это красиво и хорошо.
Евгений Додолев
– У нас полторы минуты осталось, Галина, поэтому выбирайте вопрос.
Галина Шишкина
– Какой процент успеха для кино всё-таки даёт музыка?
Давид Шнейдеров
– Это нельзя сказать, какой процент.
Евгений Додолев
– Ну, существует какой-то устоявшийся _______(43.14) по этому поводу?
Давид Шнейдеров
– Нет, не существует. Основной процент успеха кино даёт режиссёр. Хороший режиссёр – фильм будут смотреть. Режиссёры, актёры.Ну или как Феллини говорил:«Самое главное в кино - во-первых, сценарий, во-вторых – сценарий, в-третьих – сценарий, и, в-четвёртых, самое главное в кино, - сказал Феллини, – сценарий!»Собственно, я думаю, на этой...
Евгений Додолев
– Нет, ещё немного времени, задавайте вопрос.
Давид Шнейдеров
– Нет, ещё? Давайте, я могу отвечать быстро.
Галина Шишкина
– А кто, на ваш взгляд, сейчас может сочетать в себе блестящую игру и вокал в фильме? Из актрис либо из актёров. Русских, может быть, или...
Давид Шнейдеров
– Ребята в «Стилягах» все спели сами, очень хорошо. По мне, и Шагин хорошо пел, неожиданно.
Галина Шишкина
– А из музыкантов, которые пишут для кино - может быть, сейчас тоже кого-то назовёте? Из современных. Потому что Нино Рота и Морриконе все знают, а вот из современных.
Давид Шнейдеров
– Я уже говорил про Алексея Айги, про Шелыгина и прочих. У нас в стране, слава Богу, с современными кинокомпозиторами всё хорошо. Шелыгин, Артемьев, Айги – три главных.
Евгений Додолев
– И последний вопрос я задам, условно говоря, личный. Я знаю, что вы пели, упомянули, что Люк Бессон писал в детстве, а вы когда-нибудь писали музыку или тексты?
Давид Шнейдеров
– Нет. У меня с детства большая проблема, у меня мама – учительница музыки, поэтому она меня, естественно, отдала в музыкальную школу. Когда я дорос до седьмого класса, у меня началась химия, я сообщил маме, что при следующем нажатии на педаль инструмент взорвётся, она лишится средств к существованию. Вот. Там было смешнее.Меня мама, естественно, отдала в музыкальную школу. Сначала её попросили не водить меня на сольфеджио, потому что я был ребёнком любознательным, я спрашивал у педагога сольфеджио этимологию слова бемоль. У них было плохо с латинским языком, поэтому на всякий случай меня было решено убрать. Потом мою маму попросили не водить меня на хор, не потому что я плохо пел, а потому что хор – представляете? Вот они стоят на ступенечках, особенно когда шла медленная песня, когда детский хор поёт медленную мелодию Баха или Генделя, детский голосок поднимается к Богу. И вот когда шла такая распевная, дивная, красивая мелодия, я очень любил тихонечко сойти, обойти эти скамеечки сзади и дать кому-нибудь пинка, чтобы весь хор с грохотом с этих скамеек полетел. И наконец маму попросили забрать меня из музыкальной школы вообще, потому что меня поймали в подвале около открытого щитка с железным ломиком, правда, в резиновых перчатках. Цель эксперимента: вылетит только здание музыкальной школы или весь микрорайон? Поэтому, увы, я не писал ни песен, ни нот, ни музыки, ничего.
Евгений Додолев
– Шнейдеров в начале эфира дал пинка Лозе, Газманову и даже Полу Маккартни.
Давид Шнейдеров
– Я? Не, ну нормально? Я открыл неизвестные страницы истории!
Евгений Додолев
– Большое спасибо всем. Спасибо Давид, спасибо Галина.
Галина Шишкина
- Спасибо вам.
Давид Шнейдеров
– Большое пожалуйста.