Анна Воронина

- Доброе утро, дорогие друзья. В эфире радио «МедиаМетрикс» и программа PROдвижение». В студии я, Анна Воронина. Сегодня мы будем говорить про политику, как вторую сторону олимпийской медали. На сегодняшний день личный бренд – это не только коммерческая история, но всеобщая политическая история. Все больше успех карьерный становится невозможным без хорошо продуманного и просчитанного личного позиционирования. В последнее время мир политики и спорта плотно интегрированы. Спортивная закалка и патриотизм закладываются с молодых лет со слезами радости на пьедесталах победы, стальная сила воли и выносливость, выработанная ценой травм и поражений – всё это пригодится, кстати, в полях политических битв. Поэтому спортсмены ценны для нынешней власти в качестве кадрового ресурса. Сегодня у меня в гостях Светлана Журова, советская и российская конькобежка, олимпийская чемпионка, депутат Государственной думы. Светлана, здравствуйте.

Светлана Журова

- Здравствуйте.

Анна Воронина

- Светлана, вы не просто спортсменка, вы – звезда российского спорта. Что такое «звезда» в спорте? Как этот имидж вы строили, как формулировали себе задачи?

Светлана Журова

- Вы знаете, насчет звезды - это завышенная оценка, потому что все-таки в этом отношении, когда у тебя самого были некие идеалы, были люди, на которых ты ровнялся, ты их считаешь звездами и сейчас, и когда-то. В общем, наши ветераны спорта, которые совсем в других условиях, чем мы, легче или сложнее… То, что они были совсем другие, чем мы, чем поколение сегодняшнее, они были для меня настоящие звезды все-таки. Хотя сейчас звездность делает, наверное, СМИ и, в общем, мы как раз не знаем о тех людях, героях спорта. Сейчас нас называют звездами, а они были герои. В чем разница? Разница принципиальная. Наверное, в этом есть эффект пиара, который вокруг любого человека, но удивительно то, что это необъяснимо. Ведь в России живет очень большое количество олимпийских чемпионов, их около 600. Вообще, имеется в виду, что было. Одних помнят, других не помнят. Из 600, наверное, назовут не так много фамилий, на удивление. И мне всегда, с одной стороны, обидно за ту огромную армию людей. Почему это происходит? Это не всегда только скромность того или иного человека, который реально не хочет это показывать. Вы знаете, удивительная вещь. Вы даже сказали: «А что сделать надо для того, чтобы тебя запомнили?». Сложно сказать, что надо точно сделать. Я думаю, что, конечно, надо быть очень искренним, настоящим. В то же время, видимо, что-то зависит от вида спорта, которым ты занимаешься. И соревноваться, наверное, тем людям, которые занимаются греблей, и быть популярными по сравнению с тем, кто занимается фигурным катанием, крайне сложно: и вид спорта непопулярен среди людей, и показывают мало, имен там мало кто назовет сейчас. С тем же футболом - с его деньгами, с его компанией, каждый шаг футболиста прописан в любой газете, и каждый человек может прочитать. В интернете, если будешь смотреть спортивные новости, сейчас до мельчайших подробностей описана спортивная подготовка, и спортивная жизнь, и жизнь личная каждого футболиста или хоккеиста. Но, наверное, мало кто услышит о спортсмене какого-то другого вида спорта. Если это, может быть, еще молодая восходящая звезда или человек, который добился какого-то результата, о нем еще что-то напишут. Но уже второй эшелон, скажем, уже мало кто вспомнит. А футболистов могут и до седьмого колена описывать, вспоминать и рассказывать нюансы.

Анна Воронина

- Что касается вас, то Светлана Журова – это действительно бренд. Если говоришь это имя и фамилию, сразу представляется такая женщина, очень трудолюбивая, блондинка, лучезарная, открытая улыбка. Вы как-то специально работали над этим брендом, над своим имиджем, была какая-то команда, когда была спортивная карьера у вас?

Светлана Журова

- Вы знаете, не было. Мы периодически вспоминаем какие-то нюансы, как же человек в детстве формировался. И удивительно то, что буквально недавно заполняла анкету по поводу того, в каком возрасте вы начали заниматься общественной деятельностью, то есть про детство было такое интересное анкетирование, и я себя поймала на мысли, что практически на все вопросы, которые задали, я ставлю 10, то есть «это вам соответствует». И, наверное, уже тогда я понимала, что выходя на сцену, ведя мероприятия или участвуя в разнообразных конкурсах, которые проводили тогда в бесконечном количестве в школе, и, будучи спортсменкой, я всегда совмещала и общественную, и спортивную деятельность, особенно в таком раннем возрасте. Мой вид спорта, к счастью, мне позволял это делать, потому что у меня слишком поздняя специализация. В принципе, по-настоящему тренироваться, как это делают бедные фигуристы или гимнасты, с пяти лет нам не надо. Мы начинаем это делать где-то с 13-14 лет, не раньше, точно. Поэтому до этого момента ты можешь насладиться всеми хобби, интересами и очень многим. Потому что ребенок, который начинает рано тренироваться, обделен, к сожалению, долгими дорогами на тренировки, потерей в учебе. Есть такой нюанс. Мой вид спорта позволял мне все это реализовать еще в раннем возрасте, и тогда уже без этого было невозможно. Потому что надо было за собой вести весь класс, а без улыбки, позитива и какой-то искры зажечь всех было невозможно. И поэтому, наверное, в самом раннем возрасте я интуитивно всему этому научилась, где-то подсказали старшие товарищи. Потом у нас же был очень развит институт наставничества, и наши шефы с нами бегали.

Анна Воронина

- Это тренер или какой-то специальный человек, который говорил: «Когда идешь, улыбайся»?

Светлана Журова

- Это наши комсомольцы, которые в наших комсомольских организациях давали нам какие-то основы, а тренер – нет. Это, наверное, как-то был изнутри, просто у меня сразу внутренне. Почему я даже вначале так начала ломаться? Кто-то бы подумал: «Ой, не звезда. Ей звезда говорят, а она ломается. Что же такое?». Дело в том, что я очень не любила, когда мне в детстве говорили: «Ой, она зазвездилась». И поэтому, дабы обо мне так не подумали, я всегда старалась со всеми здороваться, даже по несколько раз. Потому что первое, что говорит о том, что человек зазвездился, - это то, что он перестал здороваться: «Всё, уже прошла мимо!». И я, чтобы мне не сказали, могла даже два раза сказать «здравствуйте». И дальше была особенность, которая для политики очень пригодилась, – излишняя болтливость. Я очень много говорила вообще, в принципе. А из-за того, что очень много говорила, я совершенствовалась в этом навыке. И в итоге, когда ты получаешь образование, когда ты начинаешь читать книжки, это все обрастает знаниями еще, словами новыми и так далее. И эта моя бесконечная говорливость, с одной стороны, как говорили, влияла на мой спортивный результат, но в то же время давала мне возможность социализироваться очень быстро в любом обществе и даже с иностранцами. И я одна из первых, кто начал говорить по-английски, не умея практически на нем говорить. Я уже пыталась разговаривать жестами, словами отдельными, которым научили нас в школе. В итоге я выучила сама язык, потому что очень много хотела общаться, в том числе и с иностранцами, а не только с русскими. Поэтому в этом отношении это все сформировало меня. Так как я попала очень рано во взрослую сборную команду Советского Союза, в 16 лет, я уже смотрела на взрослых товарищей, а они все взяли надо мной шефство, потому что я была слишком маленькая. Это был уникальный случай в моем виде, и они уже меня курировали. Соответственно, ребята были очень креативные, активные - это гитара, какие-то мероприятия сами придумывали. Даже взрослые дяденьки, чемпионы мира, Олимпийских игр, они казались мне совершенно невероятными, а я, маленькая девочка, с открытыми глазами, конечно, на них смотрела, и мне это было безумно все интересно. Они тут же меня сделали председателем комсомольской организации нашей команды в столь юном возрасте, потому что никто не хотел на себя брать такую ответственность. Знали, что я в школе прошла это все, поэтому «давай нас организовывай, взрослых, проводи нам политинформацию, придумывай, как политически подковывать». Это было тоже очень интересно. Но вы знаете, если говорить, специально или нет, в Америке, насколько я знаю, практически специально этим занимаются, начиная с определенного возраста, когда понятно, что ребенок чего-то будет добиваться в дальнейшем.

Анна Воронина

- А что это, уроки какие-то или школа?

Светлана Журова

- Я думаю, здесь в основном родители участвуют, потому что они понимают, что ты сам ребенок, потому что у них слишком много примеров, примеров того, когда человек выиграл олимпийскую медаль. Возвращаясь к тому, с чего мы начали, когда я сказала, почему помнят какое-то количество олимпийских чемпионов и почему не помнят других. Дело в том, что в Америке то же самое. И в России помнят того, кто ярко запомнился своей победой. Это будет какая-то изюминка. Как этого добиться, никто тебе не подскажет. Это сам примерно будешь знать, или это будете спонтанная эмоция, когда ты не смог сдержать слезы, как у Ирины Родниной. И все будут ее помнить всю жизнь именно с этими слезами. Может быть, не вспомнят, что она выиграла, когда выиграла, какой это был год, но будут помнить ее совершенно искреннюю эмоцию. И вся страна в этот момент с ней плакала. Так же как мне каждый день вспоминают мою победу. Это случайная история, она не была спланирована, но, наверное, моя реакция была подготовлена, по всей видимости, многими годами или Богом вниз послана именно такая ситуация, чтобы я на нее так реагировала. Или Лёша Немов, который запомнился всем не победой, а своим проигрышем. И все будут помнить Лешу Немова, успокаивающего трибуны почти час. В итоге он их успокоил, и зрители приняли, что судьи были неправы, но Алексей смог успокоить целый зал на Олимпийских играх. И такие, наверное, моменты запоминаются. Так иностранцы понимают, что, если ты хочешь, чтобы тебя запомнили, ты написал книгу и с лекциями проехал по всей стране, твоя победа должна чем-то зацепить. И поэтому они придумывают даже, может быть, не победу, если запланировать крайне сложно, то тогда придумывают свою историю, например, работая в «McDonalds», зарабатывая деньги себе на тренировки. Потому что потом ты сможешь написать про это, как ты, когда выкидывали старые просроченные продукты на помойку, кушал с этой помойки (эти случаи тоже были) или какие-то другие истории, как ты ездил на тренировки через всю страну, и родители в итоге переехали, и так далее. Я видела эти вещи, которые потом становятся предметом для книг. И если у тебя есть, что написать для целой книги, считай, что твоя спортивная карьера в смысле пиара и того, что тебя будут знать, узнавать, удалась. И ты, по крайней мере, там точно сможешь еще и заработать денег, потому что ты с большими лекциями и вступлениями будешь ездить по всей стране какое-то время, особенно сразу после своей победы будешь востребованным, и тебя будут везде приглашать. И так, наверное, рождается дополнительная узнаваемость и такая послекарьерная история, уже окончив спорт. Там это используют. Этому, я думаю, что отчасти учат.

Анна Воронина

- Вам точно есть, что написать в своей книге. Вчера с удовольствием читала вашу биографию, читала интервью. И в одном из интервью вы говорили, что в России вас любили даже меньше, чем на Западе, что была такая история, когда Минспорт не давал денег на поездку на олимпиаду, и вы сами звонили князю Альберту, просили, и он дал денег, и вы взяли на олимпиаде золото. Сложно было звонить, просить? Как это было?

Светлана Журова

- Интересно, как можно интерпретировать информацию. Конечно, такого никогда не было. При этом иногда меня упрекают в том, что в этот момент я чуть ли не предала родину.

Анна Воронина

- Это как миф, я не знаю, такая история.

 Светлана Журова

- Дело в том, что это действительно было всего один раз, когда был очень тяжелый период - 1998-1999 год, кризис. Соответственно, просто не было в России валюты – вот в чем весь секрет. Не из-за того, что я побежала просить у Альберта, и предала этим Россию. Кстати, князь Альберт теперь уже король. Он реально очень хорошо относится к нашей стране и всегда относился. И он просто по-человечески, когда оставлял мне свой номер телефона, сказал: «Светлана, когда будут какие-то сложности и проблемы, в принципе, обращайся. Я всегда готов помочь». Это было ровно за год до того, как случилась эта ситуация. И он просто видел тенденции, что есть сложности у страны в тот момент, и просто совершенно случайно предложил свою помощь. Я ею просто воспользовалась, чтобы он мне купил билет, потому что правда не было валюты, чтобы купить билет – такой период был. И тогда я поехала на чемпионат мира всего лишь. В общем, потом я даже готова была ему отдать эти деньги. Потом они у нас появились, и мы в дальнейшем ездили совершенно спокойно на все чемпионаты. Но дело в том, что у меня никогда не было российских спонсоров. Вот об этом, наверное, больше сейчас надо говорить, а не о том, что были иностранцы. Потому что в этом смысле иностранцам российские спортсмены почему-то были интереснее даже в части спонсорства, особенно в Голландии. Потому что голландские компании, вообще Голландия, любит конькобежный спорт. И понятно, что, если у тебя есть имя, которое рекламирует ту или иную продукцию, если ты конькобежец, то интерес общественный к этому очень высок. Поэтому, даже если ты иностранец, это не играет никакой роли. Если человек узнаваемый, он занимается коньками, выигрывает чемпионаты мира, уже потенциально ты найдешь спонсоров в Голландии. Поэтому, в общем, у меня так и было, хотя я делала многократные попытки в России это сделать. Опять же, очень интересная ситуация: ведь наши все спортсмены, находя себе спонсоров заграницей… если бы это были деньги большие! Мне тогда, будучи чемпионкой мира и уже серебряным призером два раза, мой спонсор платил 10 тысяч долларов в год.

Анна Воронина

- Это сейчас звучит очень мало по сравнению с тем, что мы слышим.

Светлана Журова

- Могу сказать, что многие наши спортсмены, обвешенные все рекламой, получали 2-3 тысячи долларов в год. И я всегда удивлялась, говоря: «Неужели у нас нет ни одной компании, которая захотела бы достаточно большое название себя разместить на ноге у спортсмена?» У нас большие объемы, его видно очень сильно. И заплатить 2-3 тысячи долларов, мне кажется, что, когда тебя показывают во всем мире и трансляции идут (этих спортсменов действительно показывают), как-то у нас никогда это не было популярным. Поэтому вопрос не в том, что мы не патриоты, а в том, что нет никакого отклика, и спортсмен до последнего ждет, когда начинается сезон, что, может быть, кто-то откликнется в России. Но, когда этого отклика нет, соответственно, здесь мы говорим: «Хорошо, тогда мы подписываем контракт с иностранцами». Кстати, действительно я вам говорю, держимся до последнего, ожидая, что все-таки кто-то как-то согласится. Это было в то время. И отчасти это происходит, к сожалению, и сейчас.

Анна Воронина

- Я, кстати, не могу сказать, что для общества это какой-то диссонанс. Наоборот, когда узнаешь, что наш олимпийский чемпион, призер рекламирует какую-то дорогую марку часов, известную на весь мир, ты испытываешь гордость, потому что ты понимаешь, что эта марка часов выбрала именно этого спортсмена среди тысяч спортсменов и выбрали именно нашего, наше российское лицо.

Светлана Журова

- Сейчас все равно тенденция меняется. Я вижу, что у многих спортсменов начали появляться наши имена на рекламе и наших компаний – это хорошо. Не во всех видах спорта, кончено, но все-таки это появилось. Значит, меняется тенденция. Конечно, когда это был конец 90-х, была совсем другая ситуация, чем сейчас, однозначно. И по поддержке спорта, и сейчас сборная России точно ни в чем не нуждается. И просить принца Альберта оплатить билет, наверное, было бы очень странно. Это был очень маленький период. Я ему благодарна за это, потому что я заняла второе место на этом чемпионате, и если бы он это не сделал, то этого бы не было, скорее всего. Вот и всё.

Анна Воронина

- А потом вы пошли в политику. Как для себя формулировали задачи? Это было какое-то приглашение или уже думали, чем займетесь после спортивной карьеры? Потому что я думаю, профессиональные спортсмены, конечно, понимают, что либо это тренерская деятельность, либо это бизнес. Всё равно не сможешь всю жизнь выступать на олимпиадах.

Светлана Журова

- Вы знаете, сразу хотелось развеять еще один миф. То, что мне всё время пишут в сетях, этот вопрос однозначно будоражит многих: «Почему я не стала тренером?». Мне начинают говорить: «Что вы полезли в политику? Надо было вам детей тренировать» или «Надо было вам в сборной работать». Я вначале сказала, что я в 16 лет перестала, по большому счету, быть ребенком, который попал во взрослую команду. И я вообще понятия не имею, как тренировать детей. Если говорить о том, чтобы тренировать взрослых, то да, я знаю. Я очень долго была в спорте. Я в сборной команде была 17 лет. Каких детей я могу тренировать? Я действительно знаю, как тренировать юниоров и, наверное, уже взрослых ребят, высшее мастерство. Но у нас никогда в этой иерархии не было женщин-тренеров, никогда в истории нашей страны. В конькобежном спорте это сугубо мужская профессия – быть тренером сборной. Не было у нас женщин.

Анна Воронина

- Интересно, почему?

Светлана Журова

- И, в общем-то, туда попасть тоже крайне сложно. Это очень суровый вид спорта. Еще детей у нас женщины тренируют, с удовольствием сидя на местах, дома, ездят по соревнованиям. Да, у нас есть очень хорошие детские тренеры-женщины, но они все не чемпионы. Они все сами были мастерами спорта, но они не были в звании. Это очень интересная история. И лезть к ребятам, мужчинам, которые являются мастерами... Я что, своего тренера подсижу и сама пойду тренировать? Это очень узкоспециализированная отрасль, где очень немного людей, которых ты можешь подвинуть. А тут я такая пришла после спортивной карьеры и сразу начала тренировать? Это очень непростая тема. Я могу сказать, что даже мужчины, которые приходят из спорта и начинают пытаться сразу тренировать (олимпийских чемпионов вообще были единицы, у нас практически не было тех, кто выигрывал олимпиаду), чтобы становились тренерами. Такого не было. Да, серебряные призеры были, и они, кстати, потом готовили олимпийских чемпионов. И сейчас у нас такая же тенденция. Например, Дмитрий Дорофеев подготовил Павла Кулижникова, подготовил Мурашова Руслана - они стали чемпионами мира, заняли вторые места. Он сам был всего лишь серебряным призером, к сожалению. Он смог мобилизоваться. Он как раз после спортивной карьеры и занял эту нишу. Он стал тренером, и еще один спортсмен, который закончил. То есть сразу несколько спортсменов, вместе со мной закончив, стали тренерами сборной. Я-то куда еще? Там просто не было места. Мы бы все не разобрались друг с другом. Я считаю, что эти ребята, как тренеры, как мужчины, жесткие мужчины, а в нашем спорте надо жесткость периодически, они большего добились бы со спортсменами, что и показывает жизнь. Надо делать то, что востребовано. А я понимала, что эта история не востребована. Поэтому здесь еще предвзятость в отношении к женщине в сугубо мужском обществе. А потом, у меня семья. И представьте, человек, который 25 лет занимался спортивной карьерой… В общем, я считаю, что я все свои медали перед родиной завоевала, и те деньги, которые были вложены в меня, они окупились, в том числе медалями. В этом смысле я свой долг точно выполнила, считаю, абсолютно спокойно, и я могу дальше выбирать свою карьеру, как я хочу, наверное. Мне кажется, что это вправе каждый человек делать. Это по-честному. Не диктовать ему условия: «Ты отработал 25 лет, будь любезен, теперь еще тренером столько же отработай». А все-таки женщина, бросающая свою семью на месяцы, уезжая на полгода, – это немного странно. Когда мужчина, то это нормально рассматривается даже обществом, а когда женщина уезжает на сборы на полгода, неизвестно куда, это странно. Я что, буду ездить со своим ребенком на сборы? А если второй родится, то со вторым? Почему иногда женщины становятся только детскими тренерами, а не идут в сборную? Как раз это сложнее. Поэтому тут, наверное, само все сошлось. Так получилось, что сразу после окончания спортивной карьеры, не подумав даже неделю, вот так вот я скажу (у меня были последние соревнования), мне сделали непристойное, очень замечательное предложения – войти в команду заявки Сочи-2014. И как раз получилось именно то, что я говорила, когда даже в той же Америке спортсмены сразу после своей спортивной карьеры начинают заниматься просветительством, по большому счету, то есть они ездят и проводят лекции. Это было для меня. Это было как раз то, что получилось: я выиграла медаль и на фоне этой популярности меня приглашают в заявку ездить по стране, ездить по миру, рассказывать, что Сочи – самый замечательный город для проведения Олимпийских игр в мире на данный момент времени, чем я и занималась. То есть я просто стала сотрудником. Конечно, я получала зарплату и работала в Сочи.

Анна Воронина

- А что было самым сложным в новой деятельности? Или для вас это было легко и очень гармоничный переход?

Светлана Журова

- Для меня было все легко. Во-первых, была замечательная команда, была команда профессионалов. И самое, наверное, важное то, что люди, которые там работали, они имели определенный менеджерский уровень и знания. Мы все продавали мечту, и мы были все этим воодушевлены. Это не то что сложно, это просто нас всех объединяло. И этот креатив, который рождался у каждого, он использовался по максимуму, в том числе и мой спортивный креатив с моим огромным опытом и Советского Союза, и России, и многочисленных Олимпийских игр (5 в моей жизни), опыта проживания в олимпийской деревне, знание изнутри всей этой системы. Потому что все-таки ребята они были менеджерами, но они не знали изнутри каждый эмоциональный момент, в том числе и плюсы, и минусы, что спортсмен испытывает при этом, какое у него настроение, с каким настроением он уедет из страны после олимпийских игр, что важно, что неважно. То есть это все концентрировалось больше на мне и еще ряде людей, которые были приглашены на эту тему. Кто-то занимался сугубо транспортом, кто-то занимался гостиничным размещением и так далее. Мы были все были друг другу в помощь. Такая командная работа, она была безумно интересная. И это, в том числе политика, потому что продвинуть этот совершенно необычный проект для России с новыми подходами - это была интересная задача, и мы с ней справились, самое удивительное. И я называла это своей второй олимпийской медалью, когда увидели открывающийся конверт, в котором было написано «Сочи». Это был очень эмоциональный момент в жизни. Но я к тому моменту уже, самое удивительное, была депутатом Законодательного собрания Ленинградской области, своей родной, где я родилась. В общем, к тому времени было определено, настолько я референтна в своей области, настолько популярна, что люди и слушают, и хотят видеть своим представителем. И я избиралась в Законодательное собрание Ленинградской области и представляю спорт. У меня было направление спорт, культура, молодежь, СМИ, общественные организации – такая большая деятельность. Я была председателем комитета и уже начала совмещать начало политической карьеры.

Анна Воронина

- Приходилось кому-то что-то доказывать? Потому что часто о спортсменах говорят как о людях недалеких, то есть, условно, «всё ушло в мышцы». Естественно, о вас такого не скажешь.

Светлана Журова

- Неправда, говорят, конечно, и обо мне говорят. И, к сожалению, не всегда ни на радио, ни на телевидении, даже видя меня на экране или слушая в эфире, люди все равно не все в это как-то верят. Не знаю, может они думают, что клоун сидит по ту сторону? И при этом все равно продолжают писать в сетях. У меня на этот счет есть шутка. Когда мне пишут, что я ударилась головой об лёд, я обычно шучу (хотя сейчас эта шутка стала меньше проходить, видимо, люди какие-то не такие стали восприимчивые), я говорю: «Вы знаете, об лед головой редко бьются. Бьются другим местом, мозга там нет». Конечно, хочется доказать, что это не так. И нельзя всех людей ровнять под одну гребенку в любой отрасли. Мы любим давать штампы людям, назначать их, и уже в них искреннее верить. К сожалению, правда, мне приходится зачастую на встречах, личных встречах переубеждать аудиторию. Я никогда не видела, чтобы хоть одна аудитория, с которой я лично общалась даже не посредством телевидения или радио, посредством СМИ, потому что могут сказать, что в интервью журналист красиво приукрасил, а все-таки непосредственное общение с аудиторией, оно меняет, меняет видение. И человек, уйдя с такого живого общения, когда обмен энергиями, когда обмен мнениями, когда даже можно поспорить и задать вопросы, когда человек получает на них ответы, вот здесь меняется отношение. Поэтому я говорю, что спортсменам надо больше ездить и рассказывать о себе, о своей деятельности, и тогда будет меняться отношение к самим спортсменам. Замечательный совершенно есть проект у Олимпийского Комитета, называется «Олимпийский патруль», когда олимпийские чемпионы едут с олимпийским уроком по школам. Я тоже это использую. Использую этот замечательный инструмент.

Анна Воронина

- Совсем недавно вы встречались со школьниками, я видела в новостях.

Светлана Журова

- Да. Это другой проект, тоже очень важный. Будет в Музее спорта в Москве экскурсия с чемпионом, когда сам чемпион ведет по музею экскурсию и не просто рассказывает об экспонатах, а больше рассказывает, наверное, о своих впечатлениях, историях, связанных с той или иной эпохой, с тем или иным событием. Понятно, что у многих спортсменов даже по тем экспонатам, которые представлены в этом музее, есть свое прошлое и о нем можно рассказать не как это делает экскурсовод, а совершенно с другими какими-то нюансами, и это будет уникальная экскурсия. Она будет для этих людей в этот момент. Если, например, человек откроет сайт Музея спорта и увидит, что сегодня экскурсия вот с таким человеком, надо просто бежать, потому что это будет один раз. Возможно, один раз за всю историю, что человек расскажет в этот момент. Потому что экскурсовод – это отчасти заученные речи, и он говорит от раза к разу. А тут экскурсовод, который это говорит от сердца, от души и очень эмоционально. Поэтому такие проекты, они интересны, и спортсменам надо тоже в них воплощаться, меняя мнение о таких спортсменах. Да, я понимаю, что, наверное, у кого-то не хватило образования, у кого-то еще что-то не хватило. Но могу сказать, что кто-то и замыкается только из-за того, что ему говорят: «Ты тупой спортсмен, сиди. Мы все равно не поверим, что это не так». Ладно, у меня есть средства доказать это, а у других людей-то этого нет. И он в итоге, возможно, просто соглашается с этим и говорит: «Хорошо, главное меня любят мои близкие, они знают, что это не так, а больше никому я доказывать это не собираюсь». Хотя я понимаю, что внутри, скорее всего, когда он слышит, когда этим словом обижают даже других, он реагирует. Не может спортсмен, который слышит, что его товарища так обозвали, не реагировать. Потому что, даже если есть доказательства того, что это обратное, все равно я понимаю, что у этого человека огромный потенциал, и, возможно, даже если сейчас не навешивать на него ярлык, а дать ему возможность, он очень может многое сделать. Потому что вы правильно сказали вначале, что у спортсмена есть внутри стержень, которого, возможно, нет у других людей. Просто это трудолюбие, целеустремленность и многие другие качества нужно правильно направить, и спортсмен и здесь добьется большего, если ему предоставить такие возможности. Поэтому понятно, что эта ситуация не только в России, но и во всем мире. И даже у Международного Олимпийского Комитета есть специальная программа «Карьера после спорта», и они очень сильно поддерживают и страны, и программы, и проекты, где создаются условия для спортсменов по продолжению их карьеры, получению образования или внедрению в какие-то структуры, где они востребованы, как профессионалы. И это правильно. Жаль, что, наверное, не всегда. Я помню, когда в свое время я избиралась Президентом Спортивной Федерации (у меня в жизни было не один раз, когда я это делала), и мне всегда говорили: «Куда ты лезешь? Там такие люди избираются». Я говорю: «Подождите, секундочку. Я не очень поняла, я лезу в свою историю. Это спорт. Это то, что я всю жизнь делала». Когда меня упрекают, зачем вы лезете в политику, например, я говорю: «Хорошо. Я несколько раз пыталась это сделать в спорте, а мне говорили, что я делаю не свое дело. Тогда где мое дело? Тогда, раз политики лезут в спорт, я полезу в политику и буду менять для того, чтобы такого не было». Поэтому очень интересная тенденция. Нас упрекают в том, что мы собираемся стать чиновниками от спорта: «А что вы там понимаете?» В то же время, нам не дают проявляться где-то в других отраслях. И тогда спортсмен, конечно, начинает говорить: «А почему так? В чем дело? Что не так во мне?».

Анна Воронина

- Кстати, вопрос тоже: нет ли опасности, что у избирателя сложится впечатление, что спортсмены не своим делом заняты? В Думские профильные комитеты должны входить депутаты, так или иначе имеющие профессиональные отношения и к направлению, и к делу, которым они занимаются. Так вот, кажется, что должно быть. Марат Сафин сейчас в комитете по делам религиозных объединений, Носов в комитет по борьбе с коррупцией,  Вы в комитете по международным делам. Наверное, один Валуев в комитете по спорту из спортсменов. Почему такое идет распределение?

Светлана Журова

- Дело в том, что спорт – это не только Комитет по спорту. Например, международная тема. Посмотрите, что сейчас творится с международной темой в спорте. И представительство спортсменов в части международной деятельности оказалось востребованным, потому что здесь тоже нужны теперь профессионалы, которые адекватно, правильно оценят ситуацию, происходящую в мире и в части спорта. Мы всё чаще слышим, что политика и спорт, между ними теперь можно поставить знак равно, используется, манипулируется, в том числе и на международном уровне. И человек, который обладает знаниями и компетенциями, языком и многим другим, невероятными связями и знакомствами, в том числе и на международной арене, очень востребован. Кстати, именно это один из очень серьезных моментов для продолжения карьеры спортсмена.

Анна Воронина

- Связи?

Светлана Журова

- Нет, смотрите. Есть ряд людей, спортсменов, которые, выходя на очень высокий международный уровень, потом поступают в дипломатическую академию. Это хорошая тема. Спортсмен-дипломат – это тоже интересное поприще для спортсменов, особенно для тех, кто свою карьеру заканчивает на высочайшем уровне. Несомненно, у него есть опыт международного общения, в том числе и связей, и он всегда приглашается куда-то. Даже вспомнили Принца Альберта - это уже уровень спортсмена, который уходит из карьеры. У него, смотрите, какие уже связи. И поэтому в этом отношении, если он получит еще профильное образование, это очень хорошо. Кстати, это пропагандируется. Смотрите, у нас замечательный Смирнов Виталий Георгиевич. Он был Президентом Олимпийского комитета. И он дипломат. Он человек-машина. Машина имеется в виду, что он пробивал все, что угодно, в том числе и на международном уровне. И его дипломатическая функция была невероятная. Кстати, он это направление очень поддерживал всегда. И я согласна с ним, что это может быть и про другие профильные комитеты. Опять же, если формируется бюджет, к примеру, должен ли быть спортсмен в комитете по бюджету? Ведь на спорт выделяются огромные деньги, и важно знать о нюансах и перипетиях этих статей и так далее. Если человек понимает, куда это пойдет (это пойдет на это, это на то, а это вот сюда), то тогда даже спортсмен, сидящий как эксперт от спорта, работающий в комитете по бюджету, он может уже адекватно оценить эту статью бюджета. Может быть, Марат Сафин, потому что он все-таки из Татарстана, и здесь может быть немаловажный момент – ведь мы представляем не только наше сообщество, как спортсменов, мы представляем наш регион. Кстати, нас в Думу выбирало не наше спортивное сообщество, а выбирало спортивное сообщество нашего региона и в целом люди. Значит, мы представляем их интересы. Значит, регион Марату Сафину поставил задачу представлять Татарстан в организации, которая занимается религией, которая занимается национальным вопросом и так далее. Поэтому тут еще есть немаловажные задачи региона, какая связь у тебя с губернатором, с той исполнительной властью, что востребовано для региона. Он представлял, правда, Нижний Новгород, но все равно. Это, видимо, нужно для этого региона, хотя он сам из Татарстана. Поэтому тут очень много переплетений. Если говорить про Носова, ему нравится бороться с коррупцией. Кстати, в спорте тоже, наверное, есть коррупция, и мы видим договорные матчи, еще что-то, поэтому много нюансов, где те же спортсмены со своими знаниями могут быть востребованы. Это очень удивительный момент. Я могу вам сказать, что очень редко бывает, когда молодежь, приходящая в Государственную Думу, приходит в Комитет по молодежи. Они не приходят в Комитет по молодежи. Они приходят совершенно в другие комитеты. Потому что они себя реализовали уже на этом поприще, будучи всегда молодежными лидерами. И раз они уже попали в Думу, то вроде бы как в Комитет по молодежи уже идти и желания даже нет, потому что ты себя уже исчерпал, и идеями тоже на этом большом пути, пока ты шел в Государственную Думу.

Анна Воронина

- Не могу не спросить, конечно, еще про скандал с Марией Шараповой – эта история с мельдонием. Как вы оцениваете ее поведение после того, как это случилось, когда она собрала пресс-конференцию журналистов, когда она рассказала, как это произошло, что она употребляла мельдоний? Я, честно сказать, человек далекий от спорта. Я, например, общаюсь иногда в кулуарах со спортсменами. Как правило, говорят, что на сегодняшний день все профессиональные спортсмены, так или иначе, употребляют какие-то препараты,  и на сегодняшний день идет гонка как раз врачей, людей, которые разрабатывают эти препараты. И мы, Россия, отстаем в этой гонке. Мы используем препараты каждый раз прошлого поколения, которые уже начинают подпадать под запреты.

Светлана Журова

- Я, наверное, начну с конца. Все-таки у меня есть на этот счет тоже теория. Что бы мы ни придумывали, это все равно будет внесено. Поэтому даже есть понимание: а стоит ли тратить на это деньги, если в итоге даже наши безобидные препараты, которые не были признаны мировым медицинским сообществом, в итоге начинают вноситься в список, хотя до этого они считались практически плацебо, препаратами, которые совершенно не воспринимались тем медицинским сообществом, даже не были сертифицировани, не продавались и так далее. Это одна тема. Но, если говорить про Марию, она, во-первых, уже давно не живет в Росси. Она большую часть времени проводит заграницей, и она уже напитана, скажем, в воспитательном смысле тоже теми подходами в реакции на такие события. И я думаю, что практически любой иностранный спортсмен на ее месте сделал то же самое. Потому что, во-первых, он знает, чем это закончилось для Мариан Джонсон, которая в свое время, будучи уличенной в допинге, наоборот, вышла и сказала, что она этого не делала, после чего она отбывала шесть месяцев в тюрьме за дачу ложных показаний и за то, что она публично не признала своей вины. Поэтому это очень интересный момент. Я думаю, что Мария, зная это, понимала, что если 100% докажут, что она использовала даже этот запрещенный мельдоний, то она не сможет потом в этом обществе жить: ее будут обвинять во лжи, что она лгунья, и так далее. И поэтому, если человек понимал, что он это использовал для своего здоровья, но так как не был изучен этот препарат, она не смогла к 1 января предоставить справки. Раньше справки не требовались для этого препарата. Например, сейчас ряд спортсменов в биатлоне и в других видах спорта выступают с астмой. Если спортсмен простой будет использовать препараты, которые используют эти спортсмены, его дисквалифицируют, но если он докажет, что у него астма и у него есть справка, он может их продолжать использовать (даже у того, грубо говоря, у кого этой астмы нет). То же самое здесь. Если бы Маша знала, что следы этого препарата выводятся дольше, чем написано в аннотации (так как она говорит, что она использовала 10 лет для того, чтобы поддерживать свое сердце), она бы сделала эту справку, что у нее есть отклонения по здоровью, позволяющие использовать этот препарат, и тогда это милдронат можно совершенно спокойно использовать.

Анна Воронина

- А сам прием? То есть выйти и честно сознаться: «Да, я недосмотрела. Да, использовала». Такое покаяние, как вы оцениваете?

Светлана Журова

- Я оцениваю это нормально, здесь ничего такого нет. Каждый спортсмен здесь вырабатывает свою линию. Я могу сказать, что тоже самое сделала Ефимова. Она также в интернете следом за Машей, в общем-то, сказала: «Да, я использовала. Просто не знала». И это абсолютная правда. Ведь тут вопрос, чтобы говорить правду.

Анна Воронина

- Мне кажется, это новый прием.

Светлана Журова

- Это не новый прием. И раньше так было. Просто это прессе, наверно, было неинтересно, и это не было темой номер один, а теперь это тема номер один. Ведь раньше много было разнообразных скандалов, просто они не были так концентрированы, и каждый спортсмен свою линию защиты выстраивал по-своему.

Анна Воронина

- Эта концентрация, она в связи с политической ситуацией?

Светлана Журова

- В том-то и дело, что ты начинаешь думать, что да. Если бы это было как раньше: в год несколько спортсменов, даже известных в разное время, - это было одно. И мы как-то реагировали, и весь мир реагировал спокойно, потому что в каждой стране такие спортсмены были. Но когда одновременно почти уже 60 человек, ты уже начинаешь думать, что это спланировано долго держали в одном месте, а потом выдали всех одновременно. С этим мельдонием получилась очень неприятная история. Я, опять же, надеюсь и в очередной раз это говорю, что «ВАДА» (Международное антидопинговое агентство) сделает какой-то мораторий на два-три месяца (с ноября) после запрета этого препарата. Ни спортсмены, ни врачи, никто не знал о выводе этого препарата из организма спортсменов. И даже прекратив его прием после всех писем, он не вывелся еще из организма к тому моменту, когда спортсменов начали брать на допинг. И тут надо сделать какой-то мораторий. Например, с апреля месяца, если ловятся на мельдоний, тогда – да, никаких вариантов быть не может. Спортсмен, доктор или тренер, в общем, использовали его. А до этого момента получается немного спекуляция.

Анна Воронина

- У нас осталась всего одна минута. Хочу еще спросить. Мы с вами перед эфиром говорили, что совсем скоро будет у вас праймериз, ждут опять думские дела. Вы в дальнейшем, я так понимаю, пойдете на депутата избираться. Кем вы себя видите в дальнейшем? Есть уже какая-то траектория, выстроили?

Светлана Журова

- Знаете, дело в том, что в любом случае депутат – это пять лет, и это большой отрезок жизни. Если я избираюсь, то я буду полностью посвящена этой деятельности в очередной раз. Что будет в Думе? Буду смотреть, что будет. Видите, тема международная, востребованная. Возможно, останусь в этой теме, возможно, переключусь и на спорт, потому что теперь нужна поддержка и этому комитету, раз у нас это выходит на первый план. Но в будущем я все равно вижу себя общественным и политическим деятелем. Будет ли это в Думе или будет какой-то другой формат, это всегда будут какие-то яркие проекты в любой случае, которые нужны стране. И отчасти они все равно будут связаны со спортом, с молодежью, с детьми, потому что мне это правда интересно. Это, наверное, то, что лучше всего у меня получается. Хотя это, может быть, и журналистика. Как я всегда говорила, мне можно всегда к ней вернуться.

Анна Воронина

- Светлана, спасибо вам большое за интересный разговор. Дорогие друзья, вам я желаю хорошего дня.