Евгения Горкина
– Здравствуйте, уважаемые радиослушатели, и все, кто нас смотрит. В эфире программа «Обратная сторона», и у микрофона Евгения Горкина.
Людмила Болдырева
– И я, Людмила Болдырева. Сегодня мы поговорим про свет. С одной стороны, тема простая и бытовая, но в то же время в ней много мифов и легенд. Именно поэтому мы пригласили сегодня эксперта в этой области – Сергея Боровкова.
Сергей Боровков
– Добрый день.
Евгения Горкина
– Сергей Боровков – генеральный директор «Lighting Business Consulting», эксперт программы развития ООН, эксперт фонда «Сколково», член экспертного совета «LED FORUM». Сережа, очень рады, что ты к нам пришел.
Людмила Болдырева
– После таких регалий и наград, можно так сказать, у меня к тебе один вопрос. Как тебя вообще занесло в эту сферу?
Сергей Боровков
– Занесло достаточно случайно. Несмотря на то, что я окончил Московский энергетический институт, где есть очень сильная кафедра светотехники (заканчивал я его по совершенно другой специальности, по автоматизации электростанций), в свет попал в 2003 году, когда пришел в подразделение крупной международной компании, которая занималась светотехникой. И, честно говоря, пришел в международную компанию, думал, год-два и пойду в другую международную компанию, буду делать карьеру. Но свет затянул, и я остался на десять лет.
Людмила Болдырева
– А сейчас у тебя своя компания, правильно?
Сергей Боровков
– Да. Три года назад я покинул ту крупную международную компанию, в которой работал десять лет на разных должностях, связанных со светотехникой. И сейчас я основал вместе с моим партнером свою собственную консалтинговую компанию, и мы занимаемся исследованиями рынка светотехники.
Евгения Горкина
– И какие же сейчас тренды существуют в современном мире?
Сергей Боровков
– Тренд сейчас очень очевидный и самый простой – это то, что старые или так называемые традиционные источники света, как лампы накаливания, люминесцентные лампы, они потихоньку уходят из нашей жизни и уступают свое место светодиодному освещению, которое является новым витком технологического развития освещения. Потому что специалисты сейчас говорят, что переход на светодиодное освещение – это технологическая революция в свете. Она уже не первая. Одна такая революция в свете уже была, когда человек переходил от…
Евгения Горкина
– От лучины?
Сергей Боровков
– Да, от лучины, то есть это естественный источник света. Он переходил к неким искусственным источникам света, как керосиновая лампа, это XVIII-XIX век. И в конце XIX века произошла очередная технологическая революция в освещении – человек перешел на электрическое освещение, то есть, когда Эдисон изобрел свою лампочку, и она стала массово применяться. И практически через сто лет после этого мы наблюдаем новую технологическую революцию – мы переходим на полупроводниковое освещение. Это совершенно другие принципы получения света, поэтому и этот переход называется технологической революцией.
Людмила Болдырева
– А в чем он такой особенный? Это как-то влияет на экологию, может быть? Сейчас же главный тренд – быть экологичным, не засорять природу и так далее.
Сергей Боровков
– На экологию, конечно, он влияет. Вопрос, насколько сильно он влияет и в чем. Здесь специалисты до сих пор изучают, потому что, с одной стороны, современные светодиодные источники света потребляют значительно меньше электроэнергии – это явный плюс: чем меньше потребляется электроэнергии, тем меньше топлива сжигается, чтобы получить эту электроэнергию, тем меньше выбросов СО2 происходит в атмосферу. С другой стороны, сам процесс производства этих источников света технологически более сложный, то есть там уже микроэлектроника, там больше технологических процессов, и электричество, которое тратится на создание лампочки, тоже потребляет виды топлива и выбрасывает СО2.
Евгения Горкина
– А где светодиоды в основном используются? Дома я их не использую.
Сергей Боровков
– Очень плохо, потому что светодиоды сейчас используются везде, и в домашнее освещение они давно уже пришли. Россия, кстати, находится впереди даже развитых европейских стран по уровню применения или по доле проникновения светодиодных лампочек в нашу жизнь.
Евгения Горкина
– Но это какие-то маленькие лампочки, да?
Сергей Боровков
– Они не совсем маленькие. Лампочки, к сожалению, ограничены форм-фактором, что лампочки должны вкручиваться куда-то. С лампочки Эдисона пошло, что лампочки имеют цоколь определенного размера. Поэтому сейчас даже светодиодные лампочки имеют точно такой же цоколь и, как правило, те же самые размеры, что и обычные лампочки.
Евгения Горкина
– А, может быть, тогда я их использую.
Сергей Боровков
– Может быть, да.
Евгения Горкина
– Я не в курсе.
Сергей Боровков
– Кстати, здесь интересный вопрос, какие лампочки используют. Недавно проводился опрос ВЦИОМ в ноябре 2015 года, и у жителей России спрашивали: «Используете ли вы светодиодные лампочки?». И меня удивили результаты этого ответа, что, по-моему, около 40% или 50% сказали, что они используют. И, скорее всего, они используют не светодиодные лампочки, а энергосберегающие, то есть компактные люминесцентные. Но действительно происходит некая путаница в головах, что является светодиодной лампочкой, что такое компактная люминесцентная, потому что обе они в быту или в простонародье называются энергосберегающими.
Людмила Болдырева
– А как их отличить?
Евгения Горкина
– Я подумала, что надо было их принести в студию и показать.
Сергей Боровков
– Как отличить? Отличить очень просто. Компактные люминесцентные лампы – это трубочки. Они могут быть открытые трубочки, они могут быть спрятаны под дополнительной колбой. А светодиодные лампы – это маленькие кристаллики, которые стоят внутри лампы, и, как правило, они тоже имеют какую-то внешнюю колбу, которая рассеивает свет. Особенность светодиодов, что они дают очень прямолинейный свет, и он может ослеплять, что является, конечно, негативным воздействием на человека.
Евгения Горкина
– А светодиоды как-то дольше служат, чем обычные?
Сергей Боровков
– Значительно дольше. Вы спрашивали про тренды. Здесь еще один тренд, что светодиодная индустрия, светодиодная революция принесет нам совершенно другой бизнес. Светотехнический бизнес меняется. И если раньше бизнес строился на периодической замене ламп, то есть у нас лампы накаливания раз в год менялись, люминесцентные лампы менялись раз в три года, то сейчас светодиодные лампы могут работать, как некоторые производители говорят, 50 лет. Конечно, это не совсем точно и не совсем правда, но десять лет они точно могут работать. Десять-пятнадцать лет – это нормальный срок работы для светодиодной лампы. Естественно, если вы понимаете, на чем должны зарабатывать производители, если они один раз в 15 лет продали эту лампу…
Людмила Болдырева
– Вот-вот, на чем?
Сергей Боровков
– Они начнут дальше зарабатывать. И здесь происходит изменение бизнеса. Сейчас лампа перестает быть просто источником света. Она может становиться технологически сложным прибором. Но последнее, например, из того, что я видел, что вошло в широкую популярность – это лампы, которые меняют свой цвет. Причем они могут изменять свой цвет, управляясь с пульта или с айфона, или с какого-то смартфона. Такие лампы пользуются большим спросом. На «Kickstarter» такие проекты набирают просто миллионы долларов. То есть много людей хотят (это подтвержденный спрос) иметь такой свет у себя дома. Это одно применение. Второе применение лампочек и не только лампочек (здесь мы должны говорить более широко) – это светильники, то есть лампы, светильники, это технологии передачи данных. Вы же знаете, что является самым скоростным…
Людмила Болдырева
– Скорость света.
Сергей Боровков
– Скорость света, да. Свет имеет наибольшую скорость. И сейчас уже разработаны опытные технологии, когда информация может передаваться с помощью света. То есть при передаче информации от вашего светильника вместо Wi-Fi-технологии используется технология, называемая Li-Fi, то есть «Light Fidelity». И скорость передачи данных значительно больше, чем у Wi-Fi.
Людмила Болдырева
– И как они будут передавать ее?
Сергей Боровков
– Очень просто. У каждого смартфона есть камера. И эта камера воспринимает пульсации, которые идут от светильника. К примеру, под тем, под которым мы сейчас сидим. Человеческий глаз этого не замечает, потому что пульсации идут очень и очень быстро, то есть с очень большой частотой, но камера их воспринимает и обрабатывает, и с помощью этих пульсаций и мерцаний передается информация. Точно так же вы можете получать, потреблять контент интернета, лазить в браузере.
Евгения Горкина
– Это какая-то фантастика. Подошел к любому светильнику, а он тебе раздал интернет.
Сергей Боровков
– В общем, мы к этому идем.
Евгения Горкина
– Подзарядил себя.
Сергей Боровков
– Абсолютно, мы к этому идем. Пока это технология опытная, но она уже есть, и эксперименты доказывают ее эффективность. Конечно же, у нее тоже есть ограничения, потому что для этого нужен свет. Если мы вышли куда-то на улицу, то, естественно, там нет светильников, которые передают эту информацию.
Евгения Горкина
– Но там обычно и Wi-Fi тоже нет.
Сергей Боровков
– Да, и обычно Wi-Fi там тоже нет. Хотя уличные фонари тоже могут передавать информацию, но эта передача информации, конечно, имеет…
Евгения Горкина
– Сколько знают уличные фонари…
Сергей Боровков
– Сколько они еще не знают.
Людмила Болдырева
– О чем они еще молчат?
Сергей Боровков
– О чем они еще молчат? Потому что наступит время, когда уличные фонари заговорят, и тогда это будет нечто. Это уже будет другая, это будет информационная революция.
Людмила Болдырева
– Сережа, такой вопрос: мы когда-нибудь перейдем к тому, чтобы получать свет от солнечных батарей, например, то есть какое-то экологическое начало. И экологическая утилизация этих лампочек, потому что я знаю, что это прямо тренд.
Евгения Горкина
– Но не у нас, да?
Сергей Боровков
– Здесь по поводу утилизации отдельный и очень большой вопрос. Утилизировать лампочки надо, особенно лампочки, так называемые люминесцентные. Это могут быть линейные люминесцентные – те самые длинные лампочки, которые мы видим. Это могут быть компактные люминесцентные лампы.
Евгения Горкина
– Там ртуть, по-моему.
Сергей Боровков
– Да, там содержится ртуть, ее не очень много. Опасность от заражения ртутью сильно преувеличена средствами массовой информации, потому что любой градусник содержит ртути в тысячу раз больше, чем лампочка. Со сроком службы эта ртуть поглощается тем самым белым порошком, которым покрыта эта колбочка.
Евгения Горкина
– Но лампочек много. Я думаю, больше, чем градусников.
Сергей Боровков
– Лампочек много, конечно, и утилизировать их надо. Вопрос, как это сделать грамотно, и какие есть достижения в мире? Здесь вопрос неоднозначен. К примеру, я этим вопросом занимался, когда работал в светотехнической компании. Европа давным-давно начала утилизировать эти лампочки. И у них это сделать было относительно легко, потому что европейские жители уже давным-давно разделяют мусор. У них есть разные виды отходов. Поэтому попросить или сделать распоряжение о том, чтобы лампочки класть в отдельную корзину, было бы не так сложно. Но страны Европы отличаются друг от друга. То есть Европа – это не одно что-то единое целое. Скажем так, не норматив (нормативы примерно одинаковы во всех странах), а уровень сбора в Италии сильно отличается от уровня сбора этих лампочек в Германии, различается в разы. То есть в Италии, по-моему, всего собирается 5% лампочек, в Германии собирается 40%. В Швеции, в скандинавских странах собирается даже больше – около 50%. Вы сами видите, большое различие даже между странами одной Европы.
Евгения Горкина
– Хорошо, одно дело собрать, а другое дело потом это утилизировать. Должны же быть какие-то специальные заводы, которые будут это все перерабатывать. То же самое как батарейки: я знаю, что у нас это всё собирается, и ТСЖ рекомендует собирать, и ставят специальные контейнеры в подъездах. Но что дальше с этим происходит? Вопрос.
Сергей Боровков
– Самое сложное – собрать лампочку. Как раз утилизировать ее, вопросов нет. Построить мощности по утилизации не так сложно и не так дорого. И они в России есть в достаточных количествах. Я встречался с предпринимателями, владельцами заводов по утилизации. Они говорят: «Мощности простаивают». Очень сложно собрать лампочки. Представьте: девять тысяч километров – территория Российской Федерации, и какая-то деревня использует компактную люминесцентную лампу. Ее же надо привезти. В деревне не поставишь же завод по утилизации. И зачастую стоимость сбора и транспортировки гораздо больше, чем стоимость самой утилизации лампы, то есть это просто экономически невыгодно, поэтому это и не происходит. И в России до сих пор эта утилизация не налажена. Но мы говорим про утилизацию бытовых ламп. Потому что утилизация ламп, которые используются предприятиями и учреждениями, в России есть, она существует очень давно. И количество ламп, которое там собирается, достаточно большое. Вопрос, что некоторые недобросовестные предприниматели эти лампы не отвозят на завод по переработке, потому что за это надо платить, а выбрасывают это всё в лесу и в овраге.
Евгения Горкина
– Реалии.
Сергей Боровков
– Да, реалии нашей жизни. Это вопрос надзора за такого рода организациями.
Евгения Горкина
– А расскажи тогда про тренд энергосбережения. Вообще, на уровне государства это уже идет. Что это? Зачем это? Какие мифы существуют?
Людмила Болдырева
– И насколько, вообще, оно энергосбережение? Я знаю, что многие считают, говорят: «Ничуть не энергосбережение по деньгам».
Евгения Горкина
– Есть какие-то цифры, которые подтверждают, что вложился: энергосберегающие лампы стоят дороже, установка или датчики движения, различные системы, которые оптимизируют затраты энергии. Это же комплексная проблема, я так понимаю.
Сергей Боровков
– Энергосбережение – это комплексная проблема. Энергосбережение в освещении или энергосберегающее освещение – это только часть, конечно, общего комплекса по энергосберегающим мерам. Но в целом, это очень важная на самом деле часть. Потому что в мире (это данные Международного энергетического агентства) 19% всей потребляемой электроэнергии расходуется на цели освещения, То есть пятая часть – это много. Всё остальное – это заводы, это офисы, это дома, это производственные какие-то нужды. Но пятая часть расходуется только на освещение. В России этот процент меньше. Мы его оцениваем порядка 12%.
Евгения Горкина
– На освещение всего-всего?
Сергей Боровков
– На освещение всего-всего.
Евгения Горкина
– Неважно, дом это или…
Сергей Боровков
– Неважно. Дом, это может быть завод, это улицы. Но 12% от всей вырабатываемой электроэнергии в Российской Федерации идет на освещение. Поэтому, естественно, экономия 30-40% этой энергии в целом экономит 3-4% от общего потребления электроэнергии. И вопрос, насколько эта проблема актуальна и важна для России, для других стран, надо смотреть, конечно, на экономическое развитие. Если мы посмотрим на Россию до кризиса, то эта проблема была важна. Не помню, то ли в 2006, то ли в 2007 году ходила такая страшилка, которая называлась «крест Чубайса».
Людмила Болдырева
– Это что?
Сергей Боровков
– Крест Чубайса – это был график, на котором были изображены мощности, генерирующие в Российской Федерации, которые уменьшались, и другой график показывал возрастающие потребности в электроэнергии, в какой-то точке они пересекались. А дальше, соответственно, появлялся дефицит электрической энергии, потому что мощности у нас стареют, они выходят из строя, инвестиции не проводились в них достаточно давно уже, а потребление электроэнергии у нас росло в связи с развитием экономики. Кризис, конечно же, эту картину изменил. Но в целом, наверное, он просто ее отложил. То есть, конечно, этот «крест Чубайса» когда-то наступит, когда у нас потребление электроэнергии превысит генерирующие мощности. Поэтому экономить надо. И такие проблемы испытывает не только Россия. Россия сейчас в меньшей степени из-за кризиса и снижения производства. Но есть очень яркие примеры из мирового опыта, когда недостаток генерирующих мощностей электроэнергии заставлял просто-напросто правительство силком переводить население, принудительно, переводить население и предприятия на энергосберегающее освещение. Один из ярких примеров – это Куба. В 2005 году вышел правительственный указ о том, что с определенного числа разрешено использовать только энергосберегающие лампочки. И что произошло? То есть правительство Кубы закупило за свои деньги миллионы энергосберегающих ламп и дало задание армии и полиции просто приходить в дома частных жителей, выкручивать старые лампочки накаливания и вкручивать энергосберегающие. То есть это было сделано реально в принудительном порядке. Такой же пример был в Венесуэле. В Венесуэле тоже с экономикой плохо, с электричеством, с генерирующими мощностями плохо. То есть точно так же, в силовом порядке, в принудительном, правительство перевело всех своих граждан на энергосберегающие лампочки.
Евгения Горкина
– Так решили проблему. У нас такого не будет, слава богу.
Людмила Болдырева
– У нас добровольно-принудительно всё.
Сергей Боровков
– Кстати, по поводу «добровольно-принудительно» – это везде. Даже европейский опыт «добровольно-принудительный». Единственное, что там даются переходные сроки на то, чтобы граждане могли перейти на энергосберегающее освещение. Потому что в Европе, скажем так, технический регламент или документ, который регламентирует использование лампочек, был принят в 2009 году, и который сказал, что, начиная с определенного числа, запрещено использовать стоваттные лампочки накаливания. Потом, через год запретили 75, и в течение четырех лет они запретили использовать лампочки накаливания полностью. Я не совсем корректно выразился: не использовать, а запретили продавать. То есть можно производить, можно использовать, если они лежат в запасах где-то, но продавать нельзя. И число, которое было такой точкой отсчета, это было первое сентября каждого года, соответственно, девятый, десятый и двенадцатый, тринадцатый года. И в августе месяце наблюдался просто ажиотаж на лампочки, которые должны были запретить с первого сентября. Бабушки, дедушки европейские покупали лампочки коробками прямо, в корзинки складывали, и домой, делали запас…
Евгения Горкина
– Как у нас свечки недавно.
Сергей Боровков
– Да.
Людмила Болдырева
– Они лампочки, а мы свечки.
Сергей Боровков
– То есть европейские потребители не сильно отличаются от наших потребителей, как показала практика-то.
Людмила Болдырева
– Я предлагаю перейти от общего к частному. Сережа, какой должен быть свет дома? Если люди сейчас делают ремонт и меняют люстры, что выбирать, какие лампочки?
Сергей Боровков
– Здесь два вопроса: что выбирать, и какой должен быть свет?
Людмила Болдырева
– Вот-вот, с первого вопроса, а потом ко второму.
Сергей Боровков
– Давайте я сначала со второго начну. То есть, какой должен быть свет? Свет должен быть качественный.
Людмила Болдырева
– Что это значит?
Сергей Боровков
– Что означает «качественный свет»? Световых характеристик несколько. Первое, что можно объяснить на словах, сидя в студии радиостанции, – это световой поток, то есть это количество света, которое излучает лампочка или светильник.
Евгения Горкина
– Есть какие-то нормы по квадратным метрам?
Сергей Боровков
– Это освещенность. Конечно, есть нормы. Может быть, сейчас мы до них дойдем. Но все эти нормы всё равно зависят от количества света, который излучает источник.
Евгения Горкина
– Просто, чтобы учитывали. Я к тому, что, если у тебя большая комната, то нужно побольше…
Сергей Боровков
– В бытовом освещении норм никаких нет. Любой потребитель вправе определять, сколько ему нужно света. Потом могу сказать рекомендации определенные, как должно быть.
Людмила Болдырева
– Да, скажи.
Сергей Боровков
– Обязательно дойдем до этого. Значит, вторая характеристика, которая важна для конечных потребителей, – это световая температура. Замечали, наверно, что некоторые лампочки светят желтым светом, как лампочка накаливания, а у некоторых свет белый, холодный, синий, есть даже ближе к синеватым цветам. Это и есть цветовая температура, то есть это цвет света. И здесь тоже есть рекомендации, какая она должна быть. Она должна быть в доме одной цветовой гаммы. Есть рекомендации, что лучше теплой.
Людмила Болдырева
– Во всех помещениях?
Сергей Боровков
– Дома, наверное, во всех. Хотя есть некоторые помещения или участки, например, в ванной комнате, где можно сделать свет более холодным, потому что он дает лучшую картину.
Евгения Горкина
– Или в кухне.
Сергей Боровков
– Здесь вопрос. Опять же, каждый выбирает, кто, как хочет, и здесь тоже есть закономерности. Выяснилось, практика показала, что жители южных стран больше любят холодный свет. Например, приезжаете в Турцию, и, если обратить внимание, то лампочки светят таким синюшным цветом, и они светят везде, то есть они очень любят это. Почему? Скорее всего, это объясняется тем, что у них очень много солнца, у них хорошего и качественного естественного освещения достаточно, и они любят холодный цвет.
Евгения Горкина
– Так же и цвета. Они используют зеленые, синие, то, что у нас, в принципе, холодно в этом жить.
Сергей Боровков
– А жители скандинавских стран или северных широт, они, наоборот, любят теплые цвета, то есть которые более похожи на солнце. То есть это различие потребителей в разных географических регионах. То есть цветовая температура – важный цвет. И еще важная такая характеристика – это цветопередача. Цветопередачу, ее на самом деле тяжело заметить. Многие не знают, что это такое, но на бытовом уровне цветопередача – это способность света передавать оттенки. Это очень важная характеристика. Мало потребителей о ней знают. Приведу простой пример по цветопередаче. Магазин, ларек, ларь для мяса. Лежит кусок мяса. То есть это случай, который произошел реально со мной в магазине до того, как я начал работать в светотехнике, и я тогда не очень понял, что произошло.
Евгения Горкина
– Не знал о цветопередаче.
Сергей Боровков
– Да, я не знал этого. И я прошу продавщицу: «Достаньте мне, пожалуйста, вот этот кусок мяса, который красный, сочный, очень классный». Она его достает. Естественно, кусок мяса попадает под обычное освещение в магазине, которое люминесцентное. И я смотрю на это мясо, и оно приобретает такой зеленовато-синеватый оттенок. Я говорю: «Нет, подождите, мне не этот кусок мяса, а тот, который красный был». Она кладет обратно его в ларь, и он опять становится красным. Это та самая цветопередача.
Евгения Горкина
– Какие хитрые продавцы. Называется торговый маркетинг.
Сергей Боровков
– Да, абсолютно. В ларях для мяса используются специальные лампы, которые дают больше красного спектра, и мясо выгодно подсвечивается. Это торговый маркетинг. Причем с мясом эта история используется уже очень давно, и она сейчас уже используется везде, то есть уже стала обычной технологией. А новые технологии – это отдельные лампочки или светильники, которые подсвечивают хлеб коричневатыми цветами, овощи и зелень подсвечивают зелеными цветами. И это торговый маркетинг.
Евгения Горкина
– Что же впримерочных торговых центров и магазинов такой плохой свет? Сделали бы хороший.
Людмила Болдырева
– Ты бы придиралась как женщина.
Сергей Боровков
– В хороших бутиках стоят хорошие светильники. Кстати, обратите внимание, что в ювелирных магазинах стоят, как правило, холодные цвета, потому что холодный цвет лучше подчеркивает цвет серебра, золота, брильянты лучше играют в холодных цветах. С другой стороны, бутики.
Евгения Горкина
– Брильянты хорошо играют еще на женщине.
Сергей Боровков
– Безусловно. Кстати, в бутиках, в дорогих бутиках, если вы входите, то, как правило, там свет приглушен, он не очень яркий. Для чего это делается? Для того чтобы свет не раздражал покупателя, чтобы он мог расслабиться в этой атмосфере и сделать гораздо больше дорогих покупок. В то время как в местах, где требуется большая проходимость, наоборот, делается яркое освещение, чтобы человек чувствовал себя там, может быть, недостаточно комфортно, чтобы он взял только то, что ему нужно и быстро ушел. То есть это тоже игра света, которая влияет и впрямую на торговлю, на показатели торговли. Кстати, сейчас наши торговые сети этот момент уже осознали. И даже сети, которые относятся к эконом-сегменту («Пятерочка», «Дикси» или еще что-то), они ставят светильники, выбирают светильники с определенной цветовой температурой, хорошо делают подбор. То есть сейчас они стали обращать на это большое внимание.
Евгения Горкина
– А ваша компания дает какие-то рекомендации? Кто ваши заказчики вообще?
Сергей Боровков
– Наша компания рекомендации по световому дизайну не дает, потому что мы занимаемся рынком. То есть мы считаем, кто сколько продал и кто на рынке игрок номер один, кто номер два. Мы прогнозируем какие-то тенденции. Мы занимаемся аналитикой. Но есть компании, которые занимаются рекомендациями по планировке освещения, по расчету этого освещения.
Людмила Болдырева
– Сережа, у меня самый практичный вопрос, особенно на ночь глядя: какой свет должен быть в спальне?
Сергей Боровков
– В спальне должен быть расслабляющий свет. Расслабляющий свет – это, я уже сказал об этом, это теплые цвета, однозначно.
Евгения Горкина
– Причем 24 часа в сутки.
Сергей Боровков
– В спальне – да, кстати. Вы затронули очень интересный вопрос (надеюсь, мы сейчас до него дойдем) про биологически активное освещение: как свет влияет на здоровье? И, в частности, в спальне он тоже может влиять на здоровье. Для спальни свет, конечно, должен быть теплый, чтобы он не раздражал, чтобы он успокаивал человека перед сном, чтобы было приятно засыпать. При этом в спальнях свет утром, когда надо проснуться, должен быть яркий. Поэтому хорошо, когда утром в спальню светит солнце. Тогда как-то быстрее просыпаешься, приходишь в такое рабочее состояние. Это называется фотобиологическое действие света на человека.
Людмила Болдырева
– То есть шторы лучше не задергивать, если хочется проснуться нормально?
Сергей Боровков
– Как раз нет. В городах шторы лучше задергивать, но утром они должны раздергиваться.
Евгения Горкина
– И плавно переходим к системе «Умный дом».
Сергей Боровков
– Система «Умный дом» этому помогает, конечно.
Евгения Горкина
– А как ты к этому относишься, пока мы не перешли к теме биологически активного освещения?
Людмила Болдырева
– И что должно стоять в детских, для школьников?
Евгения Горкина
– Да, в детских. У нас много вопросов. Вообще, нужна ли эта система «Умный дом» и так далее?
Сергей Боровков
– Мы начали разговор об энергосбережении. То есть система «Умный дом» нужна для того, чтобы экономить электроэнергию. Конечно, она помогает оптимизировать расход электроэнергии в помещении, где, допустим, не находится человек. То есть датчики помогают выключать и включать свет, когда там находится человек и оттуда, из комнаты, выходит. Применение энергосберегающих лампочек помогает снижать счета за электричество, однозначно. «Умный дом» позволяет снаружи, скажем так, находясь в офисе, на работе, проверить, не забыл ли выключить утюг, чайник или еще что-то. Конечно, это всё помогает и работает на цель об энергосбережении, но и не только, то есть это такая комплексная система, но она достаточно дорогостоящая. Поэтому на эту тему можно говорить долго, много. К ней надо особенно готовиться. Предлагаю вернуться к…
Людмила Болдырева
– К школьникам. Давайте, к школьникам. У них вечно страдающее зрение. Что вкрутить этому учащемуся в лампочку, чтобы не портилось зрение?
Евгения Горкина
– Да, делают уроки, просто играют. Все-таки у меня есть дети, нужно чтобы все было… У меня есть такой страх, что, если комната будет освещена плохо, то у них потеряется зрение. И, вообще, нам в детстве об этом рассказывали: «У тебя зрение упало, потому что ты читал в темноте, под одеялом». Вот, что касается детей.
Сергей Боровков
– В общем, здесь доля истины, конечно, есть. То есть слабая освещенность, особенно в детских комнатах, в классных комнатах, где дети проводят много времени, влияет, безусловно, на зрение, потому что у детей зрение еще не до конца сформировалось. У них зрительные мышцы подвижны. И, когда мало освещенности, приходится напрягать зрение, то есть мышцы работают чаще, сокращаются, и, конечно, это приводит к ухудшению зрения. Но об этом лучше, наверно, более подробно спросить специалистов, врачей. То есть я не врач, не смогу вам дать подробную консультацию, почему так происходит, но в целом зависимость есть – слабая освещенность, плохой свет влияет на детское зрение.
Евгения Горкина
– А что касается школ?
Людмила Болдырева
– Я хотела еще спросить, пока мы не ушли далеко от этой темы. Рекомендация по тому, какая лампочка должна быть на рабочем столе? Сколько ватт? Какая?
Сергей Боровков
– По ваттам сложно сказать, потому что на рабочем столе есть норматив, что освещенность, которая создается одной лампочкой, может создаваться настольной лампой и светильником, который висит на потолке, то есть может создаваться несколькими источниками, и должна быть не менее пятисот люкс. Это характеристика расчетная. Ее можно рассчитать. Но ее должны делать, рассчитывать, конечно, специалисты.
Евгения Горкина
– Мне ни о чем не говорит эта цифра.
Сергей Боровков
– Можно сделать проще. То есть, если хотите предметно получить освещенность на вашем столе, скачайте программу для вашего смартфона. Она есть в приложениях и для «Apple», и для «Android». С помощью камеры, которая находится в смартфоне (она, конечно, будет не очень точные показания показывать), вы получите, какая у вас освещенность на столе. То есть, положив смартфон на стол, вы сможете примерно это оценить. Конечно, это будет не очень точно, но какая-то индикация будет. По крайней мере, плюс-минус, условно, 100 или 50-100 люксов, вы это получите с хорошей точностью.
Евгения Горкина
– Сергей пришел к нам перед эфиром, он взял телефон и проверял лампочки в студии. А что ты скажешь по поводу освещения здесь? Может быть, ты тоже попробуешь? Какие секреты есть?
Сергей Боровков
– То, что я делал с мобильным телефоном – я проверял еще одну характеристику света, которая называется пульсация. То есть пульсация – это мерцание света, который человек не замечает. Мы сейчас сидим в помещении, мы их не замечаем, потому что они идут с большой частотой. Но камера мобильного телефона может это заметить. Поэтому проверить, есть ли пульсации у светильника или нет, очень просто. Надо включить приложение «Камера» и навести камеру на светильник. И если вы увидите в камере чередующиеся полосы, то есть вы увидите пульсации прямо визуально. Будут идти такие чередующиеся темные полосы, и чем чаще они идут, тем это, конечно, хуже. То есть, если пульсации нет, это хорошо. Если пульсации большие, то это плохо.
Евгения Горкина
– Есть ли пульсации здесь?
Сергей Боровков
– В этом помещении нет. Здесь хорошие светильники стоят, наверное, потому что это студия.
Евгения Горкина
– Да, чтобы мы работали, чтобы нам было хорошо.
Сергей Боровков
– В помещении, в котором мы ожидали этого эфира, там пульсации достаточно сильные. Там, видимо, используются не очень качественные источники света или светильники. Там сильные пульсации.
Евгения Горкина
– Что такое биологически активное освещение?
Сергей Боровков
– Это прекрасный вопрос. Это один из последних трендов. Когда вы спрашивали про тренды, вот это один из последних трендов, который происходит в нашей индустрии. То есть, если раньше задача была у производителей – отдать просто свет, то сейчас задача – дать так называемый правильный или хороший, или биологически здоровый, биологически активный свет потребителю. Значит, откуда это всё пошло. Уже с давних времен человек замечал, что в солнечный хороший день настроение хорошее, весело как-то.
Евгения Горкина
– Как сегодня днем.
Сергей Боровков
– Как сегодня днем, да. Вопрос: объяснить не могли, почему так происходит. Эффект заметили, объяснить не могли. Но всего пятнадцать лет назад (представляете, с развитием нашей медицины) были открыты особые клетки, которые находятся в нашем глазу, так называемые светочувствительные клетки. И было выяснено, что эти светочувствительные клетки воспринимают свет и передают сигнал в мозг. И мозг уже дальше вырабатывает определенный гормон, который называется мелатонин. И концентрация мелатонина в крови очень сильно влияет на наше самочувствие. Чем больше концентрация, тем хуже, скажем так, хуже в определенных ситуациях. То есть большая концентрация мелатонина приводит к тому, что человек чувствует себя сонливо. То есть он сонный, настроение может быть не очень. При низкой концентрации мелатонина, человек, наоборот, становится более активным, у него просыпается такое рабочее настроение. Он может бегать, прыгать, активно работать и так далее. Это и называется фотобиологическое действие света, то есть, когда свет напрямую влияет на наш организм через выработку определенных гормонов, и от этого зависит наше самочувствие. И точно так же эти же сигналы, которые поступают в определенные железы, вырабатывающие эти гормоны, они также влияют и регулируют наши циркадные ритмы, циркадные ритмы человека.
Людмила Болдырева
– Что это?
Сергей Боровков
– Циркадные ритмы человека – это определенный ритм всех биологических процессов, которые у нас протекают. Причем циркадные ритмы есть не только у человека, а вообще у живых существ, даже у грибов. Но если мы вернемся к человеку, то, допустим, период нашего бодрствования и сна – это тоже некий циркадный ритм. И этот циркадный ритм, соответственно, каким-то образом регулируется хронологическими, биологическими часами, которые, опять же, находятся у человека. И в определенный период времени, когда мы начинаем чувствовать усталость, сонливость, когда мы должны отдыхать и спать, в этот момент очень хорошо, чтобы количество мелатонина было много в крови. Соответственно, вы тогда лучше засыпаете.
Евгения Горкина
– Единственное, я не поняла, как свет влияет, чтобы его было много?
Сергей Боровков
– Сейчас. Я же уже рассказал. Но сейчас еще раз затронем этот момент. Значит, мелатонина в крови много – вы хорошо спите. Но утром мелатонина должно быть меньше. Соответственно, что происходит, как у нас работает этот процесс? Эти светочувствительные клетки воспринимают солнечный свет. К примеру, солнечный свет, потому что это идеальный источник света. Будем пока брать его, как пример. Значит, они воспринимают этот свет (свет качественный, хороший), и начинает вырабатываться гормон, который понижает концентрацию мелатонина в крови. Человек приходит в рабочее состояние и начинает бодрствовать. К вечеру солнце закатывается, солнечного света нет.
Евгения Горкина
– Чем больше качественного света, хорошего…
Сергей Боровков
– Да, в принципе, абсолютно верный ход мысли. Когда солнце закатилось, тогда уже хорошие источники, светильники заменяют его, и человек продолжает чувствовать себя активно. Но вопрос, опять же, к спальне, который вы задавали. Нужно ли нам быть очень активным или бодрствовать…
Евгения Горкина
– А всё зависит от ситуации.
Сергей Боровков
– Абсолютно. Все зависит от ситуации, но в целом, когда мы готовимся ко сну, ситуация уже такая, что нам надо иметь большую концентрацию мелатонина, чтобы спокойно заснуть и хорошо. Поэтому здесь свет должен быть приглушенным. Почему я сказал в самом начале, что в спальне должны быть приглушенные цвета, такие, не очень яркие, которые не раздражают глаз и повышают количество мелатонина в крови? Именно по этой причине, что, отходя ко сну – свет приглушенный, мягкий, теплый. Мы готовимся ко сну. Почему утром штора должна быть раздвинута? Чтобы быстрее проснуться. Но, если нет возможности раздвигать шторы, и мы живем в неумном доме, то существуют специальные будильники. Есть будильники, которые имитируют восход солнца. Вы их ставите рядом с собой на тумбочку. И он по определенному циклу, за несколько минут до пробуждения, начинает зажигаться, и с каждой минутой он прибавляет, прибавляет в интенсивности света. Спектр этого света подобран специальным образом, то есть это специальные будильники. Он аналогичен солнечному свету. И поэтому, даже если шторы задернуты, используя такой будильник, можно имитировать качественный солнечный свет и просыпаться уже, соответственно, бодрым и радостным.
Людмила Болдырева
– Прикольно. У каждого свой рассвет. Сережа, у нас осталось не так много времени, поэтому традиционная рубрика «Вопросы с «Facebook»». И первый вопрос, который задали тебе гости нашей странички: «Реально ли вредны лампы, которые находятся в солярии, или они не настолько вредны, насколько нас пугают?»
Сергей Боровков
– Здесь вопрос, что вредно. Вредны ли лампы или вредно ультрафиолетовое излучение, которое они излучают?
Людмила Болдырева
– Всё.
Евгения Горкина
– Мы любим солярий, но боимся туда ходить, потому что волнуешься за свое здоровье. Что порекомендует специалист?
Сергей Боровков
– Лампы здесь ни при чём. Специалисты рекомендуют, что лампы в солярии служат только для одной цели – вырабатывать ультрафиолет. Ультрафиолет – это естественный свет в определенном спектре, который позволяет нашей коже становиться загорелой. Но, естественно, кожа у всех разная, восприятие ультрафиолета тоже у всех разное, поэтому надо проконсультироваться, наверное, с врачом, стоит ли вообще ходить в солярий и загорать. Сколько там можно проводить времени, зависит на самом деле не столько от ламп, сколько от человека, от типа его кожи. Хотя, если мы говорим про качество ламп, ультрафиолетовых в том числе, то оно, конечно, влияет, потому что бывает жесткий ультрафиолет и мягкий ультрафиолет. В любой лампе есть чуть-чуть жесткого, чуть-чуть мягкого. И этот микс ультрафиолета зависит, конечно, от производителя, от того, какие он использует компоненты. И, скажем так, дешевые лампы у дешевых производителей, естественно, не очень полезны. То есть они пытаются всё удешевить, и там больше вредного излучения. Ультрафиолет в принципе вредный, но он есть более вредный и менее вредный. У ламп качественных, дорогих производителей это всё проверяется, всё в определенный баланс приводится. И здесь также очень важно, но это вопрос к салону загара, как часто они их меняют. Потому что, естественно, со сроком службы меняется этот микс ультрафиолета в лампе, и конечно, его надо менять.
Евгения Горкина
– Обычно администраторы на ресепшен тебе намекают: «Поменяли лампы».
Сергей Боровков
– Вы тогда спросите: «А поменяли на какие?» Если это были какие-то брендованные лампы, это хорошо, а если будет неизвестный китайский производитель, то здесь еще неизвестно, хорошо это или плохо.
Евгения Горкина
– Хорошо. Сережа, давай перейдем ко второму вопросу.
Людмила Болдырева
– Итак, «лайфхак» от тебя: как поменять лампочку блондинке?
Сергей Боровков
– Сложный вопрос. Я не блондинка, и я лампочки не меняла. Вариантов может быть несколько. Я бы вызвал мастера, который бы это поменял. Самой лучше лезть не надо.
Евгения Горкина
– Светодиодную или галогенную?
Сергей Боровков
– Мастер подскажет. Блондинке не надо заморачиваться этим вопросом.
Евгения Горкина
– Как вкручивать и выкручивать.
Людмила Болдырева
– В общем, понятно. Берем мужчину и просим его поменять лампочку. Вопрос от Кристины Меньшиковой с «Facebook», и обещанный привет из студии.
Евгения Горкина
– Кристина, привет.
Людмила Болдырева
– «Коллекционируешь ли ты что-нибудь, и как ты относишься к коллекционированию?»
Сергей Боровков
– К коллекционерам отношусь хорошо, как к людям, у которых есть хобби, которому они посвящены, потому что это означает, что человек развитый, он интересный. По поводу меня, не могу сказать, что я сейчас что-то коллекционирую. В детстве я коллекционировал машинки. Были такие модели советских машинок в масштабе один к сорока трем. Я любил их покупать. Они были большим дефицитом. Обменивали мы их. Но потом наступила рыночная экономика. Их стало слишком много. Я понял, что покупать все модели я не смогу. Они стали доступны всем. И интерес к коллекционированию пропал.
Людмила Болдырева
– Но у тебя осталась эта коллекция?
Евгения Горкина
– И теперь Сережа коллекционирует лампочки.
Сергей Боровков
– Коллекция? Какие-то модели остались – еще где-то лежат на чердаках, в ящиках. Где-то они еще есть.
Людмила Болдырева
– Смотри, теперь они могут стоить очень дорого.
Сергей Боровков
– Хорошо, я посмотрю, но не думаю…
Людмила Болдырева
– Относись к этому как к раритету и выгодному вложению в детстве.
Евгения Горкина
– Кто меняет лампочки у тебя дома? И какие они у тебя?
Сергей Боровков
– Дома лампочки меняю только я. У меня они все энергосберегающие. Но они могут быть разные. Есть светодиодные лампочки, я их сейчас стал использовать. Много у меня галогенных лампочек, которые тоже на самом деле являются энергосберегающими по сравнению с лампочками накаливания. И компактные люминесцентные тоже есть.
Евгения Горкина
– То есть галогенные ты рекомендуешь? Почему спрашиваю? Потому что в основном все сейчас эти точечные галогенные светильники устанавливают, их очень много везде.
Сергей Боровков
– В домах – да, галогенные лампы хорошие. Они чем хороши? Просто физически у них свет получается из-за того, что там разогревается нить накаливания, и спектр этого света, который они дают, практически идентичен спектру солнечного света. То есть галогенные лампы сами по себе очень хорошие, равно как и лампы накаливания с точки зрения спектра, но с точки зрения энергосбережения, конечно, галогенные лампы более энергосберегающие.
Евгения Горкина
– По большому счету мы уже закончили. У нас осталось меньше минуты.
Сергей Боровков
– Можно тогда еще один вопрос? Я на него не ответил – про свет в школе.
Евгения Горкина
– Да, свет в школе.
Сергей Боровков
– С учетом биологического действия света, про который я рассказал, очень важно, чтобы свет в школе был качественный. Нужно, чтобы он был достаточный по уровню освещенности, чтобы он был качественный с точки зрения цветопередачи, и желательно, в идеале, чтобы он повторял дневной цикл солнечного света, чтобы утром он был более теплый, разогревающий. Чтобы днем, когда происходит наиболее интенсивная работа, он был холодный, потому что при холодном свете количество мелатонина наименьшее в крови, и человек испытывает наибольшую работоспособность. И ближе к вечеру он опять становился более теплым. Такие системы освещения уже есть технически. Но, конечно, они дорогие, и не в каждой школе их можно поставить.
Евгения Горкина
– Но мы надеемся, что всё-таки наши школы будут как-то стремиться к обновлению, в классах будет хорошее освещение, и наши дети будут жить в правильном, хорошем освещении. А наша программа подошла к концу. Мы желаем всем как можно больше света, тем более, что пришла весна. Солнышка, любви, света и радости всем. У микрофона была Евгения Горкина.
Людмила Болдырева
– И я, Людмила Болдырева, и в гостях у нас был Сергей Боровков, генеральный директор «Lighting Business Consulting», эксперт программы развития ООН, эксперт фонда «Сколково», член экспертного совета «LED FORUM».