Евгения Горкина
– Здравствуйте. В эфире радио «МедиаМетрикс», программа «Обратная сторона». У микрофона Евгения Горкина.
Людмила Болдырева
– И я, Людмила Болдырева. Тема сегодняшней нашей программы: «Политика – тоже женское дело». Интересно, как женщины приходят в политику, и что вообще привлекает в этой сложной сфере прекрасный пол? В гостях у нас Ольга Косец.
Ольга Косец
– Здравствуйте.
Евгения Горкина
– Ольга Косец – муниципальный депутат поселения Марушкинское в Москве, предприниматель, директор швейного производства «Софиано», президент Межрегиональной общественной организации по защите малого и среднего бизнеса «Деловые люди». И это только самые крупное, что делает наша героиня для поддержки бизнеса и социальной сферы. Ольга, спасибо, что к нам пришли и проводите этот вечер с нами.
Ольга Косец
– Очень приятно, девчонки, на самом деле. Немножко поправлю, потому что я уже не директор этого предприятия. Я исключительно владелец этого предприятия. У меня управляющий и директор – уже совсем другие люди. Поскольку название нашей сегодняшней беседы говорит само за себя, и я больше в общественно-политический ракурс вхожу, и меньше занимаюсь своим производством, что иногда мне не очень-то самой для себя приятно осознавать, что я не могу порваться на две части: и заниматься и предприятием, и общественно-политическим направлением своим. Но для себя я, конечно, больше решила, что я займусь политикой, потому как она однажды мной уже занялась и не отпускает. Это было уже давно. 29 июня 2009 года, когда закрылся Черкизовский рынок, в общем-то, тогда она меня и нашла. До этого момента, я могу сказать, что я занималась исключительно своим производством. А идея-фикс у меня заключалась в том, чтобы создать фабрику, не просто какой-нибудь подпольной цех или использовать наемный труд надомниц, как мы это делали раньше, а именно в старых таких традициях: передать это потом по наследству своим детям, обучить их тому, что я умею в жизни – создавать красивые, качественные вещи для среднего гражданина нашей страны, чтобы можно было одеваться именно в свое, в российское. Всегда с этим патриотизмом и занималась своим производством.
Евгения Горкина
– А сколько лет производству?
Ольга Косец
– Знаете, изначально мы этим начали заниматься в 1996 году. У меня были надомницы как раз, о которых я уже напомнила. То есть это девчонки, которые раньше работали на фабрике «Александрия». Это город Краснодар, это градообразующее предприятие. Ему уже больше 150 лет. Оно еще существует с царских времен. Поэтому в плане трудовых ресурсов там была очень благоприятная такая сфера для того, чтобы занять этих людей тем же, чем они, в принципе, занимались во времена Советского Союза. Но работали они в основном, кто в гараже, кто у себя дома, кто в какой-то времянке. Я кроила это всё тоже во времянке, во дворе у себя, развозила им крой, потом собирала обратно, и всё это продавали на рынке «Вишняки», город Краснодар. Мы выезжали в пятницу, уезжали с рынка во вторник. Мы там несколько суток проводили на рынке. К нам приезжали люди с разных регионов, в основном это юг России, это Волгоград, это Ставрополь, Пятигорск. И мы там так продавали. Потом мне стало не хватать товара. Я была общительна в своей, скажем так, работе. К работе всегда относилась с каким-то таким воодушевлением. Это комплекс отличницы. Знаете, да? Если что-то делаешь, то делаешь хорошо, чтобы это получалось. Если не получается, то начинаешь бить в одну точку, и, в конце концов, пробиваешь эту ситуацию.
Евгения Горкина
– А как так сложилось, что вы занялись этим? И откуда вы умели раскраивать, шить? По образованию вы – ветеринар.
Ольга Косец
– Да, это очень такая смешная история на самом деле, для меня неожиданная. Вы-то этого, наверно, не помните. Вы гораздо моложе, чем я, судя по внешности. В советские времена были ОПК – это такие комплексы, такое профтехобразование, где один раз в неделю старшеклассников обучали какой-то рабочей специальности. Делили классы на части. Я как раз научилась тогда шить на промышленном оборудовании. Получила тогда корки швеи пятого или шестого разряда. Это всё мое образование в области легкой промышленности, дальше я не пошла. После школы я поступила сначала в ветеринарную академию имени Скрябина в городе Москве. Потом перевелась в Краснодар в связи с замужеством, поскольку муж у меня был из Краснодара. Я закончила ветеринарный факультет в городе Краснодаре. Осталась на кафедре преподавать, и работала врачом-ординатором. Поступила в аспирантуру, писала диссертацию на тему «Иммунология беременных животных». Времена были, в общем-то, жестокие на самом деле. У меня родился первый сын, и тех денег, которые нам платили, это были просто смешные деньги, конечно же. То есть на это не то, что выжить, а прожить невозможно было, конечно. Жили на каком-то подножном корму. Я помню, как мы там закатывали тысячами банки какие-то, склянки, изготавливали самостоятельно тушенку, вязали, шили. В общем-то, занимались, кто чем мог, и кто как мог, выживал. Притом, что я еще умудрялась заниматься своей диссертацией, и ребенок у меня спал в коляске на кафедре акушерства и гинекологии.
Людмила Болдырева
– Наглядный экземпляр.
Ольга Косец
– Да, а я, значит, в боксе с чашками Петри изучала иммунологию. Это было всё очень интересно, но абсолютно никому не нужно. И тот лазерный огромный микроскоп, который я отремонтировала, и увлеченно рассматривала всё, что я там разложила, всяческих бактерий – это была, знаете, мечта, это было такое для меня увлечение в жизни. Я думала, что я изобрету, найду то лекарство, которое в действительности запускается, когда человек… Когда женщина беременна, у нас обратный такой процесс наблюдается: мы очень многим начинаем болеть, обостряются хронические какие-то заболевания, иммунитет падает. У животных это абсолютно всё наоборот, то есть концентрируются внутренние какие-то силы, энергия, это всё происходит на иммунном уровне. И я с этой мечтой абсолютно четко поняла в какой-то момент, что где-нибудь, может быть, к пятидесяти годам я, в конце концов, когда-нибудь заработаю на однокомнатную квартиру, потому что жили мы в общежитии. И я поняла, что надо что-то делать, и абсолютно не то, чем я сейчас занимаюсь. Со мной в аспирантуре учились ребята (арабы из Йемена), и они мне говорят: «Давай, на рынок». Я говорю: «Я понимаю, на рынок. Как? Я? Я же с такой мечтой?». Они: «Давай». И первая моя тысяча рублей за ночь, но не ту, которую вы подумали…
Людмила Болдырева
– А чем же вы торговали?
Ольга Косец
– Какими-то куртками демисезонными. В общем-то, я продала всё, что мне дали, к утру. И я поняла, что, наверное, наша наука когда-нибудь, конечно, достигнет каких-то высот, но явно не тогда. Было не время этим заниматься. Всё рушилось вокруг на глазах. А у моего мужа… Получается, зять моего мужа, то есть его старшей сестры муж, он с советских времен цеховик. В Краснодаре это вообще было очень сильно развито. Шили где-то в деревнях, в станицах, в подвалах, и продавали это. Конечно, это все было такое полулегальное. В советские времена это вообще статья была за спекуляцию. Если помните, наши знаменитые фабриканты в советские времена отсидели за статью «Спекуляция». И цеховики – это жуткая была, конечно, история. То есть у нас лет семьдесят не было предпринимателей как таковых. Они были все в подполье. А он был одним из таких цеховиков еще в советские времена. Они на хлопчатобумажном комбинате покупали джинс, варили в подвале, кнопки ставили и продавали – вот такая история. И он шил брюки. В конце концов, после этих всех мытарств, что мы только на рынке не продавали. Я уже ушла из института, потому что это невозможно было совмещать: и косметику, и какие-то вещи, чужое что-то. И, когда эти брюки у нас появились, Павел мне говорит: «Давай, реализовывайся, потому что, сколько можно эти бутылочки чужие тягать. Давайте шить. Но только с условием, что там, где я продаю (он работал в станице Павловской Краснодарского края), вы там не работаете, только там, где меня нет». Это было условие – не создавать ему конкуренцию. И у него было такое лекало одно – сорок восьмого размера. Оно практически прямое, там какой-то средний шов вот так отрисован и этот перед с гульфика. Он меня поставил. Это была такая времянка, переоборудованная в раскройный цех. Он меня поставил, раскатал рулон, положил это лекало и говорит: «Чуть-чуть влево, чуть-чуть вправо – это будет пятидесятый, еще чуть-чуть левее, чуть-чуть правее – пятьдесят второй. С пятьдесят четвертого начинаем углублять седловину, потому что у мужчин уже животик на этом размере. Здесь пониже, а тут вот повыше. И я начала вспоминать эти принципы, которые нам дали еще в школьные времена: построение, конструкцию лекал на уроках труда, и что-то у меня полезло. Конечно, потом я читала и литературу какую-то для того, чтобы понять. Потом какое-то время мы использовали труд надомных работниц. Потом сняли помещение квадратов, наверное, пятьдесят, поставили пять машинок, потом увеличили помещение. Потом купили помещение. Потом купили еще одно помещение. И тут-то грянул кризис очередной, 2008-го года. Как раз у меня была покупка помещения, в котором мы сейчас находимся. Очень большое, крупное помещение у меня, шикарное, в бывшем красильном цеху камвольно-суконного комбината, который обанкротили в начале двухтысячных. И распродали просто здание в центре Краснодара, не совсем в центре, а в центре промышленного района города Краснодара. Было два таких конгломерата: камвольно-суконный комбинат «Кубаньтекс» и хлопчатобумажный комбинат. Эти комбинаты приказали долго жить, а мы там находимся. И, кстати говоря, знаете, этот дух, который впитали стены на этой территории, остался. Поэтому там все представители текстильной, легкой и обувной промышленности как-то все равно скооперировались, и мы все на одной площадке так и находимся.
Людмила Болдырева
– Специальное место.
Ольга Косец
– Да, привлекающее производственников.
Евгения Горкина
– А что сейчас вы производите? И какой, вообще, рынок сбыта?
Ольга Косец
– Школьную форму и мужские брюки по-прежнему мы шьем. Очень много шьем из давальческого сырья, то есть, конечно, уже научились всё подряд – с трикотажем работаем. Прямо на сегодняшний день у нас большое сокращение произошло людей. Рынок сбыта очень сильно упал. То есть на момент 2008-го года, когда мы приобрели это большое помещение, мы на своих нескольких маленьких площадях (одно было в собственности, а несколько в аренде) мы производили 10 тысяч изделий в месяц. И я хотела просто всё как-то в кучу собрать, потому что наше бесконечное перемещение по Краснодару (раздать крой, забрать готовое изделие, тут мы гладили, там пришивали), это, в общем-то, был какой-то кошмар. И наконец-то, когда моя мечта сбылась, что мы собрали всё в кучу, начал очень сильно изменяться сам рынок сбыта. И я, в частности, не уловила эту тенденцию. То есть я должна была понять, что с моментом закрытия Черкизовского рынка, будут закрыты все открытые торговые площадки. И только тогда до меня начало доходить, что в начале двухтысячных, когда писались все законы, которые регулируют сейчас малый бизнес, малый бизнес занимался совсем другими вещами. То есть он в законодательной базе (законодательные акты, нормативные акты, внедрение каких-то инноваций в законодательный процесс), он в этом не участвовал. То есть мы все были заняты зарабатыванием денег, организацией своих каких-то маленьких производств и организацией поставки продукции на те площадки, которые были нам доступны. А это были рынки и нестационарные объекты.
Евгения Горкина
– Сейчас сокращается это всё.
Ольга Косец
– И смотрите, 271-й Федеральный закон о рынках, он как раз вступил в силу в 2006 году, точнее, его приняли в 2006 году, а в 2009-м он вступил в силу. Законодатели это так прописали, что вот вам три года на то, чтобы переориентироваться. Мы эти все три года, поверьте, даже я…
Людмила Болдырева
– Ни сном, ни духом?
Ольга Косец
– Я не придавала значения, что это так сильно вышибет у меня просто землю из-под ног, мне даже в голову не приходило, что этот закон о рынках (о том, что они должны все из открытых торговых площадок переехать в капитальные сооружения) как-то меня коснется. А получилось, смотрите, какая ситуация. Рынки, что это такое? Это, в принципе, площадки, вокруг которых образовывались города.
Людмила Болдырева
– Это исторически торговые пути были.
Ольга Косец
- Нижегородское вече, что это такое? Это рынок. Что такое Красная площадь? Это рынок. Посмотрите фотографии начала прошлого века, где замороженная рыба, ряды купеческие, сбитые на скорую руку. И торговали-то чем? Всем, что в голову придет, всё что привезут. Это всё было востребовано. Что это такое? То есть это площадки, вокруг которых уже шло какое-то выстраивание сообщества, которое уже и образовывало город.
Людмила Болдырева
– Торговцы всегда развивали цивилизацию, культуру.
Ольга Косец
– Торговцы, купечество и прочие. Потом советские времена наступили. Вообще непонятно, что происходило, но рынки-то были, и действовали заготконторы, например, которые от фермеров всё это собирали, и уже потом они распространяли через мелкие производства. Потом история у нас какая-то кооперативная, такая вялая, появилась в конце 80-х. И тут нам – бах, нате, дали свободу в начале девяностых. Что произошло? Эта плановая экономика Советского Союза была в момент разрушена. И этот дефицит товаров, которые в советские времена у нас у всех был, а купить нам хотелось, нам хотелось потреблять, нам хотелось, чтобы у нас…
Людмила Болдырева
– Насыщение было, период насыщения.
Ольга Косец
– Да, потребность: «Я хочу три помады, я хочу дом, я хочу, всё хочу».
Евгения Горкина
– До сих пор не прошла.
Ольга Косец
– Она не прошла, но понимаете, мы уже оскому эту сбили. А тут наши законодатели сидят, репу чешут и думают: «А что же такое-то? Они тут на рынке непонятные, их контролировать невозможно. Там черный нал, там ОПГ, там вообще всё». Как сказали, что на Черкизовском рынке сифилис, туберкулез, гонорея, под каждой палаткой проститутки сидят. А ведь впечатление такое – там же всё роится, кипит жизнь какая-то своя. И тут вдруг нас закрывают. Подумала бы Оля хотя бы тогда, что остальное тоже будет всё закрыто, и я потеряю рынок, я весь потеряю рынок. Я об этом даже тоже не подумала. В 2008-м уже (накануне закрытия) я купила здание, оно было полуразрушенное, у меня там береза росла из крыши. И мы начали всю эту реконструкцию, то есть с экспертизой, как это всё обвязать металлом по новой, чтобы это не рассыпалось, потому что какое-то время это стояло под снегом и дождем, не функционировало вообще, и тут закрывают рынок. И только тогда до меня доходит: «А кому я это купила? Что я буду делать дальше?» То есть какое-то время мы бегали, выводили людей на площади, на Ильинку мы притащили три тысячи предпринимателей с Черкизовского рынка, но осознание того, что с нами дальше будет, мы все равно не понимали. И не получали этого осознания, потому что некому было, не было этой прослойки общественников, которые более-менее сейчас появляются, которые соображают, что делать дальше.
Людмила Болдырева
– Что с властью важно еще разговаривать.
Ольга Косец
– Как транслировать власти беды предпринимателей, и как, наоборот, переводить, что хочет власть от этого бизнеса, потому что этой прослойки не было, переводящей. Власть говорит: «Нет, нас не устраивает этот ваш контейнерный рынок в центре Москвы или вообще в центре всех городов. Мы их хотим снести и не предлагать альтернативу».
Евгения Горкина
– Но какое решение в итоге? К чему вы пришли? Как вы пришли в другую сферу?
Ольга Косец
- Смотрите, что дальше. Я просто хочу этот момент подчеркнуть, что после того, как рынки все были уничтожены (а эти площадки находились в центре городов, это были такие лакомые места), туда зашел крупный бизнес. И они совсем забыли про этих людей, которые на рынке стояли. Они выстраивали свой бизнес. И теперь получается, что эти построенные торговые центры, конечно же, диктуют более высокий ценник на аренду, потому что здесь уже есть коммуникации. А плюс ко всему, они хотят, чтобы к тебе зашли на площадку с франшизой, желательно, с федеральной, у которой есть имя, есть какая-то федеральная реклама, для того чтобы создавать естественную высокую проходимость этих мест. Но они никак не думают о том, кто к ним может придти с брендовыми магазинами. Таким образом, вся эта рыночная структура разрушена, а новая еще не создалась. Интернет-торговля, она только более-менее как-то начинает у нас действовать. В любом случае у нас даже нет своих интернет-площадок таких крупных, как в Китае, как «Alibaba» или еще что-то.
Людмила Болдырева
– «eBay».
Ольга Косец
- Да, «eBay». У на с этого еще нет, у нас своего этого не создано, то есть там, где бы мелкие производители, такие как я, могли бы реализовывать свои товары мелким оптом.
Людмила Болдырева
– Пока это только «KupiVIP», «Lamoda» .
Ольга Косец
– Да. Вы должны понимать, что «Lamoda» и «KupiVIP» - это всё равно розничный покупатель. А если существует фабрика и не имеет своей розничной сети, этим невозможно заниматься одновременно, то есть ты не можешь заниматься производством и реализовывать свою продукцию по сети магазинов. То есть ты либо ритейлом занимаешься, либо производишь. Это нужно разделять. Это абсолютно разные вещи. То есть фермер должен коров выращивать и молоко куда-то сдавать. А дальше уже проблема этого человека, который это молоко купил: дальше переработать, пакетировать и распределять по сетям. Это абсолютно разные направления. То есть невозможно производить и еще… Причем вы должны тоже все осознавать, что, если я шью, допустим, брюки и школьную форму, я могу пошить платье, у меня есть немного оборудования для трикотажа, то я не пошью шинель, я не изготавливаю сапоги, я никак не могу шить сумки, и никак фетровой шапкой не смогу заниматься. И направление, которое государство нам сейчас предлагает, – выйти на госзакупки и заниматься рынком сбыта через платформу госзакупок, о чем говорит сейчас корпорация МСП, о чем говорит Браверман на каждом своем мероприятии: «Вы, какой рынок сбыта? Как это у вас нет рынка сбыта? У нас закупки пополняются на 160 миллионов рублей ежедневно. Вы просто не понимаете, как надо работать. Вы просто не умеете, я вас сейчас научу». Открываем сайт госзакупки. Смотрим закупки. Пять миллионов, например, закупка начинается. Но там от простыни, заканчивая какой-то кокардой, если это РЖД. Не изготавливаю я кокарды. Где я их возьму? Они тоже не умеют дробить заказы, размещать заказы, раздробленные под наше производство. Нет реестра малого бизнеса. Сейчас им больше 600 миллионов (648 или 678, что-то я путаюсь в этих цифрах) выделено только на создание реестра малого бизнеса. То есть это то, о чем я говорю, наверно, уже года три. Если мы не понимаем, как у нас вообще бизнес, какой он у нас есть, чем кто занят, а сколько у меня оборудования, а какое оборудование, какие люди, какого уровня специалисты у меня работают, какой закупщик возьмет меня просто так? И, например, я выбрала закупку в районе пяти миллионов. Смотрю, вроде всё могу пошить из этого всего. Мне для того, чтобы взять этот контракт, еще пять миллионов надо. Я считала. И через полгода я эти пять миллионов обратно верну. Почему? Потому что нужен залог – я неизвестный поставщик. Потому что мне нужно закупить фурнитуру, ткань, потом изготовить, заплатить зарплату, заплатить налоги, а потом через 90 дней мне оплатят.
Евгения Горкина
– Оля, это все понятно. То есть тот вариант, который предлагает государство, не подходит малому бизнесу, не подходит легкой промышленности.
Ольга Косец
– Не всем подходит.
Евгения Горкина
– То есть кризис 2008-го года, эта ситуация с рынками как-то изменила, повлияла на ваш жизненный путь дальше, да?
Ольга Косец
– Да.
Евгения Горкина
– И направила вам как раз эту общественную деятельность и каким-то образом (каким, мы пока еще не знаем) в политику. То есть было худо, но, в общем-то…
Ольга Косец
– Как меня выбросило в депутаты?
Евгения Горкина
– Да, как выбросило? Если уж говорить про малый бизнес, то где вы, как вы, на каких площадках вы с этим государством, с нашим государством общаетесь, чтобы они услышали, чтобы каким-то образом жить стало легче?
Ольга Косец
– Как я уже говорила, у меня такой комплекс отличницы. Если я за что-то берусь, то начинаю делать это с усиленным рвением и стараюсь сделать это как-то качественно и хорошо. После того, как закрылся Черкизовский рынок, в общем-то, многие потом, в конце концов, разбрелись по каким-то площадкам, кто-то обанкротился, кто-то вообще ушел в другое направление. А меня понесло в политику. Причем изначально это была площадка общественной палаты, на которой нас поддерживали, так или иначе. Поскольку я разбиралась в том, что происходит со стороны производителей и малого бизнеса, мы, производители, таким естественным путем объединились. Как раз в 2010 мы зарегистрировали эту общественную организацию «Деловые люди», которую я возглавляю. В основном костяк этой организации был создан на базе производителей таких же, как и я, из разных областей, фактически со всей территории России. А потом, поскольку мы стали активно представлять свои интересы на разных площадках, куда нас приглашали…
Людмила Болдырева
– А что вы делали, как вы представляли интересы?
Ольга Косец
– Вы знаете, мероприятия, когда ты приходишь и рассказываешь свой взгляд, который абсолютно…
Людмила Болдырева
– Не совпадает со взглядом государства.
Ольга Косец
– Не совпадает с той позицией, которая известна. То есть, когда я начинаю говорить: «Ребята, невозможно, так не будет, так не получится, потому что…». Начинаю объяснять, почему. И, конечно, начинают обращать внимание.
Евгения Горкина
– Прислушиваются? Результаты есть? Чувствуете ли, что вы действительно влияете?
Ольга Косец
– Да, конечно. Если вы хотите, я сейчас сначала расскажу, как я стала депутатом, а потом я расскажу, какие у нас результаты были?
Евгения Горкина
– Да, хотим.
Ольга Косец
– То есть изначально присутствие, конечно, на каких-то общественных мероприятиях. Где-то журналисты что-то начали дальше спрашивать – появилось это в прессе. Стали обращаться предприниматели из других областей. Хотя у меня не было никаких ларьков, киосков, пришлось изучать законодательство в этом направлении. А потом, когда рынок закрылся, мы же бегали, мы были во всех партиях, мы были у всех лидеров. В «Единой России» на нас смотрели, как на прокаженных, на проспекте Мира, в федеральном представительстве, то есть они вообще не понимали. Нам объясняли, что это политическое решение на основании закона. А мы: «Вы что, не понимаете, там же не только китайцы, вьетнамцы, там же мы, россияне, производители». Они говорят: «Всё, ищите. Вы же предприниматели? Вот и предпринимайте что-то другое». И эта наша активность повлекла за собой еще каких-то людей, которые стали с другими проблемами обращаться. А потом оказалось, что проблемы-то гораздо глобальнее не только в предпринимательстве, но и в какой-то другой сфере. И каждый раз, когда ко мне кто-то обращается с каким-то вопросом, то, естественно, начинаешь изучать алгоритм, как этому человеку помочь, так или иначе, изучаешь какой-то закон или подзаконный акт.
Людмила Болдырева
– Расширение сферы.
Ольга Косец
– Да, уже и Гражданский кодекс, и Уголовный, и все, что хочешь. А когда мы бегали, попали мы однажды в приемную «Справедливой России». Я познакомилась с Марией Миловановой, которая возглавляет отдел по связи с общественными организациями. Я ей стала рассказывать, и она говорит: «Слушай, это вообще не моё. Это не совсем женская тема, это гораздо шире. Это не политическая тема, хотя это политическое решение, но это не политическое, это предпринимательство. Ты иди к Ивану Дмитриевичу Грачеву, он у нас возглавляет движение «Развитие предпринимательства»». И, кстати говоря, Федеральный закон, который регулирует нашу упрощенную систему налогообложения, это Ивана Дмитриевича. Ипотека – это Иван Дмитриевич, то есть достаточно известная фигура. Он депутат Государственной думы с большим стажем.
Евгения Горкина
– И вы были у него кем?
Ольга Косец
– Сейчас я расскажу. Изначально мы пришли к нему в Георгиевский переулок познакомиться. Шел дождь. Мы с моей подругой, тоже производительницей из Владимира, Наташей Александровой вошли в этот Георгиевский переулок. До этого я никогда не была ни в Государственной думе, ни в чем-то подобном. Мы зашли в Георгиевский переулок. Нам сказали, что здание с левой стороны, там какое-то крылечко. И мы с ней бежим, дождь идет. Я подхожу, на крыльце стоит охранник. Я говорю: «Слушайте, а где здесь «Справедливая Россия?»». Он говорит: «Девушка, справедливости в России нет». Я говорю: «Ладно, будем искать».
Евгения Горкина
– Будем искать её. И найдем всё-таки.
Ольга Косец
– И так мы познакомились с Иваном Дмитриевичем. Я стала помощником депутата Государственной думы, и стала плотно общаться с представителями партии «Справедливая Россия», с Московским региональным отделением. И в 2012 году я участвовала в несостоявшемся референдуме по парковкам – подписи собирали. В 2013, когда уже в начале года заговорили о том, что будут выборы муниципальные, мне сказали: «А ты не хочешь стать муниципальным депутатом?». То есть, когда я проснулась первого января 2013 года, я не подозревала, что в конце года я стану депутатом. Я говорю: «Я не знаю. А что я буду делать? А кто это такой вообще? А чем они там занимаются?». То есть не совсем понятная история на самом деле.
Евгения Горкина
– И нам тоже, кстати. Чем всё-таки занимается депутат?
Ольга Косец
– Знаете, в общем-то, я не хочу рассказывать, как долго было всё это выдвижение. Я не совсем всё понимала, что происходит. Каких-то политтехнологов мне дали, которые вообще чушь понесли: «Не езди на Лексусе. Лексус – это плохо». Я говорю: «Подождите, я же его не украла, и к бюджету я никогда никакого отношения не имела. Я его заработала честным путем. Я поеду на Лексусе, и я буду своим избирателям всем говорить, что, ребята, я не аффилирована с местной властью, я не имею к ним никакого отношения. Я всегда буду отстаивать только ваши интересы, и мне не нужно воровать, потому что у меня есть…»
Людмила Болдырева
– Уже Лексус.
Ольга Косец
– «У меня есть Лексус, и мне не нужно воровать. Поэтому я буду ездить на Лексусе». И это сопротивление, которое мне политтехнологи начали выставлять, это было мое единственное, скажем, такое неприятие. Я дальше поняла для себя, что я просто пойду по территории сама, и мой выигрыш или проигрыш – это будет моя зона ответственности.
Людмила Болдырева
– А как вас воспринимали, как депутата, женщины? Обычно у женщин не очень отношение.
Ольга Косец
– Пока я ходила по территории, меня воспринимали как какую-то больную, на голову раненную. То есть я со всеми разговаривала, здоровалась с бабушками, которые сидели на скамейках, разговаривала с мужчинами, чаще всего не совсем трезвыми, с какими-то ребятами, детьми. Я просто использовала свою технологию: поздороваться с каждым из своих избирателей за руку, познакомиться. И этот контакт, он сработал, то есть я прошла лишь всего-навсего на пяти голосах. Это было, конечно, абсолютное чудо, потому что против меня работал админресурс, депутаты все остальные, которые выдвигались из команды «Новые возможности». Они, естественно, жили там всю жизнь. Их каждая собака там знает. Им чужой человек просто не нужен там.
Евгения Горкина
– Для тех, кто не знает, район – это район Новой Москвы.
Ольга Косец
– Да, это район Новой Москвы. И почему выбор у меня пал на этот район, это тоже абсолютно случайность. Когда у меня спросили: «А ты там?». Я говорю: «Слушайте, я дальше Внуково никуда не ездила». А во Внуково у меня есть еще хоть какие-то знакомые. У меня отец лётчик, я пилотирую «Аэропракт-22». Я правда так и не получила пилотское удостоверение, но надеюсь, что когда-нибудь…
Людмила Болдырева
– Навыки остались?
Ольга Косец
– Да. Я родилась практически на аэродроме, в поселке Нюрба Якутской АССР, там, где теперь идет разработка алмазов, кимберлитовая трубка знаменитая, Нюрбинская – это как раз там, где я родилась. И меня воспринимали, как чужого человека, абсолютно. Почему-то, я уж не знаю, почему, но люди поверили в то, что я говорю, в то, что я буду делать. Но единственное, скажем так, что я хочу сказать, я сама не осознавала, что же я все-таки буду делать, в конце концов, когда я стану депутатом. И мне всему этому пришлось учиться.
Евгения Горкина
– А что вообще делают депутаты, какие результаты уже есть?
Ольга Косец
– У нас люди не понимают, не разделяют, что такое исполнительная власть, что такое законодательная, что у нас есть еще третья – судебная, то есть у нас три ветви власти. И, по идее, они должны быть друг от друга независимы. И, по идее, изначально стоит у нас судебная, законодательная, исполнительная. Почему у нас этот конфликт постоянно возникает, почему этот пресловутый админресурс, о котором так все говорят, что такое это? И депутаты – это люди, которые прописывают правила, по которым действует исполнительная власть. А поскольку бюджет и деньги находятся в руках у исполнительной власти, в конце концов, то получается, что, когда мы идем на выборы, то деньги для организации выборов были в руках у исполнительной власти, и, естественно, они ставят своих депутатов, которые будут писать те правила, которые им выгодны. И этот конфликт, когда наш народ не осознает, что законодательная власть, кроме того, что она сидит и пишет, отношение к бюджету имеет только посредственное – как распределить. И никто у нас не отличает депутата от чиновника. Чиновник – это исполнитель, депутат – это законодатель, человек, который диктует правила.
Евгения Горкина
– Оля, а про результаты что-то.
Ольга Косец
– Результаты. Когда ты начинаешь работать изначально, ты должен не хвататься за каждую какую-то проблему мелкую, за которую хваталась я изначально. Там нет тропинки, я побежала – тротуары. А что такое тротуары? Откуда? И ты начинаешь это изучать. И ты не понимаешь сразу, а почему нет тротуаров. Это безопасность жителей района, там смертельных случаев куча. Что тут такого сложного – взять и проложить тротуар? Казалось бы, да? Но уже два с половиной года, а тротуаров по сей день нет. Это не потому, что мы не работаем над этим, не только я, но и остальные мои коллеги, и депутаты нашего района. А потому что это достаточно сложный согласовательный процесс, потому что для этого нужно выделить деньги. Не потому, что у нас нет полномочий, потому что это должна сделать префектура. И эти все вещи нужно еще выйти и в народ рассказать, и объяснить, почему до сих пор у нас этих тротуаров нет, и что мы над этим работаем, что мы не забыли об этом, и что, в конце концов, они там будут в такое-то, такое-то время. Чем занимаемся, какие результаты? Например, мы боремся с мусором. Это кошмарная история, на самом деле. У нас жители по всей стране не осознают, что каждую выброшенную бумажку, её кто-то должен подойти, поднять, собрать и увезти. И за этот процесс (поднять, собрать и увезти) кто-то должен заплатить. А район Новая Москва, бывший район, скажем так, дачный, конечно, больше, очень много СНТ. И мы, вернее, не мы, а префектура перед выборами в Мосгордуму заказывали у партнеров мобильных систем трех основных операторов (МТС, «Билайн» и «Мегафон») по количеству абонентов, сколько на территории, заказывали эту выдержку, то есть, сколько в рабочее время, сколько утром, вечером, сколько в выходные. И представьте, 330 тысяч прописанного населения официально. Это на всей территории Новой Москвы, это не в нашем поселении. В нашем – восемь. Значит, в вечернее время – полтора миллиона, в выходные дни – два с половиной, в летнее это всё еще увеличивается. То есть была весной снята эта информация. И нагрузка социальная, которая на этот район города, получается, что фактическая не соизмерима с тем, что есть данные официальные. А рассчитываются дороги, вывоз мусора и благоустройство территории, какие-то центры, дома культуры, детские сады, школы по тому населению, по количеству, которое прописано. И что получается с этим мусором? У нас люди живут в центре, в старой Москве, считают, что они в многоквартирных домах платят за вывоз мусора, значит там платить не надо. Я же уже заплатил. Ничего подобного. Если у вас есть в собственности два здания, то вы должны и тут заплатить, и там заплатить. Но платить никто не хочет.
Евгения Горкина
– На самом деле, это проблема действительно огромная. И насколько я знаю, там выплаты очень маленькие. То есть речь идет о очень маленьких суммах, которые почему-то люди, которые живущие на дачах, у которых шикарные дома, очень часто не платят. И, вообще, они ходят по поселкам и бросают за углами.
Ольга Косец
– Ладно бы еще за углами, они же везут в наши контейнера и считают, что это они за них заплатили. И получается, что фактическая оплата падает на бюджет нашего поселения.
Евгения Горкина
– Оля, я думаю, что в преддверии дачного сезона можно напомнить: «Дорогие радиослушатели, все-таки выбрасывайте, платите за мусор. Это небольшие деньги для вас. И не везите эти пакеты в своих дорогих машинах, а сделайте, чтобы вам было жить комфортно и удобно». Оля, у нас просто очень мало времени уже осталось, а вопросов у нас очень много, и даже не знаю, за что схватиться.
Ольга Косец
– А можно эту фразу, историю закончу с этим мусором. У нас просто 29 марта состоится в Мосгордуме в 16 часов мероприятие. Мы просто инициировали создание административных комиссий при поселениях с господином Полеевым, депутатом Мосгордумы по нашему округу. И просим руководство города наделить полномочиями по созданию этих комиссий, которые будут контролировать, заключило ли это домовладение договор с мусоровывозящей компанией. И очень надеемся, что это будет тот результат, с которым я два с половиной года работаю. И, конечно, санитарное и эпидемиологическое состояние нашей территории, оно реально видно. Потому что, когда мы пришли туда, в это Крёкшино, в Марушкино, это просто было сплошное мусорное поле. А сейчас, естественно, не без нашей работы, которую мы осуществляли все это время, всё это убрано, вывезено, в том числе этих безнадзорных животных. Это еще одна из моих положительных историй, которой я занимаюсь.
Евгения Горкина
– Но как мы видим, быть депутатом звучит красиво, романтично, но приходится заниматься с совершенного разного рода проблемами.
Ольга Косец
– Королева мусорок.
Евгения Горкина
– А как без этого? Обратная сторона нашей жизни. А знаете, еще под конец хотелось чуть-чуть поговорить (осталось две минуты), что для вас важно. Для мужчины нормально реализоваться только в работе. А для женщин важно иметь успех и на работе, и в личной жизни, и у мужчины, и дети. Как вы для себя определяете приоритеты. Как вы успеваете везде?
Ольга Косец
– Насчет везде – практически ничего не успеваю. Мне кажется, что я очень многого не успеваю, слишком, наверно, много сплю. Потому что сон – это одна из таких моих проблематичных вещей. Я должна выспаться для того, чтобы все успеть.
Людмила Болдырева
– Это жизненно важно.
Ольга Косец
– Да, это жизненно важно. Приоритет – это, конечно, два моих сына. Одному – 22, другому через неделю 10 будет. Я бесконечно их обожаю и люблю. И, конечно, несмотря на то, что кажется, что я занята только исключительно общественной и политической работой и предпринимательской деятельностью, на первом плане у меня, конечно, эти два моих оглоеда. Знаете, как приоритеты дальше расставлять, я даже не понимаю. Но для себя я больше, наверно, выбираю сейчас политику и общество, поскольку невозможно стоять на одном месте.
Евгения Горкина
– В двух словах какое-то ваше кредо жизненное.
Ольга Косец
– Я сейчас попытаюсь это сделать. Несмотря на то, что предприятие - это производство, это мой еще один ребенок, которого я вырастила из ниточки, из иголочки (оно превратилось всё-таки в какое-то предприятие в действительности), несмотря на все это, я выбираю больше для себя политическое поле. Я хочу, как бы это ни звучало, после себя оставить что-то, сделанное мной, чем могли бы гордиться мои дети.
Евгения Горкина
– Оля, спасибо большое, что пришли к нам в нашу программу. Это была программа «Обратная сторона». У микрофона была Евгения Горкина. Смотрите и слушайте нас на радио «МедиаМетрикс». Всего хорошего.