Альбина Пылаева
– Добрый вечер, приветствую всех, кто с нами и слушает передачу «Интернет-экономика» на радио «МедиаМетрикс». В гостях у нас Андрей Петрович Анненков, шеф-редактор d-russia.ru. Это интернет-издание, и я так понимаю, что всё, о чём с душой нам расскажет наш сегодняшний гость, в чём он очень хорошо разбирается, это как IT-технологии, как интернет и медиа взаимодействуют друг с другом. Собственно говоря, об этом и все наши разговоры, потому что мы с каждым нашим гостем как раз и обсуждаем, как интернет входит в классические отрасли рынка, в традиционные, даже скажем, отрасли рынка, какое взаимодействие получается от этой уже хорошо стоящей на ногах отрасли. Мы говорим о том, как заработать в интернете, мы говорим о том, как построить бизнес. Но сегодня мы будем говорить очень чётко в одном направлении – это интернет и медиа. Вы сам шеф-редактор интернет-издания. Как интернет изменил медиа с развитием рунета? Что вы знаете изначально об этих проектах, каковы они сейчас, самые известные и так далее?
Андрей Анненков
– Сейчас соберусь с мыслями и начну отвечать издалека. Мне кажется, что ни паровой двигатель, ни развитие химической промышленности во второй половине предыдущего века, ни развитие информационных технологий в конце предыдущего века, в начале нынешнего, сами по себе традиционные отрасли человеческой деятельности не меняют. Но смена господствующих технологических укладов приводит к качественному изменению эффективности работы людей, производительности их труда. Эти качественные сдвиги, конечно, очевидны. Что касается медиа, редакции устроены точно так же, как они были устроены во времена Карла Чапека. Вы помните, как делается газета?
Альбина Пылаева
– Я работала в советской прессе, я даже знаю, как.
Андрей Анненков
– Ничего не изменилось, но существенно изменились технологии. Если взять чапековский рассказ, то сейчас же даже не то что свежему поколению, а поколению N-1 объяснить, что такое наборщик, что такое машина, в которой из свинцовых букв наборщик набирает тексты, это невозможно. Собственно, IT в медиа продвинулись с этой стороны. Сначала они радикально облегчили труд, техническую сторону деятельности редакции, подготовку в печать номера – можно плёнки сдать в полночь, а через четыре часа начнётся развоз тиража по ларькам. И первыми, кто это понял, были люди-визионеры. Когда появился интернет, возникла новая среда распространения, не скажу, информации, а данных, текстов, картинок. Позднее появилось то, что теперь зовётся мультимедиа. И самое главное, что газеты стали похожи на газеты из книжек о Гарри Потере с шевелящимися картинками – сказка, на наших глазах сделавшаяся былью. И как это обычно бывает с материализовавшимися в быль сказками, никого уже не удивляющими, хотя всё, что касается информационных технологий – вещи совершенно фантастические. В истории человечества не было ещё ни одной технологии... Если я увлекаюсь и ухожу в сторону, вы меня останавливайте.
Альбина Пылаева
– Мы можем увлечься до такой степени, что мы начнём обсуждать одну глобальную тему, что заменит и интернет, и всю традиционную прессу, и то, что было, то, что мы любили, «живую» газету, чтение и так далее. Насколько интернет изменил целую отрасль и не только её, не только выпуск печатных изданий, но и читателя он изменил? Скорее, любопытно было бы, наверное, раз мы в разрезе экономики об этом говорим, что экономически изменилось для медиа?
Андрей Анненков
– Короткий ответ состоит в том, что ровным счётом ничего. Почти. Хотя я остановился, увлёкшись разговором о том, что IT – это первая технология, которая вторглась в исконно человеческую область деятельности, в обработку информации, то, что нельзя сделать ни с помощью пара, ни электричества или лошадиной тяги. Оказалось, что интернет, как среда распространения данных, текстов, картинок, движущихся картинок, очень дёшев. Что такое создать традиционное СМИ? Телекомпания, радиокомпания, там одна плата за частоту (я не эксперт в этих вопросах), но думаю, что она стоит дороже, чем год работы маленького интернет-издания, а то и несколько лет. Радикально удешевился процесс подготовки и распространения того, что готовит редакция. Вот что дал интернет отрасли. Но экономика не изменилась нисколько. Даже если СМИ дойдут до такой технологии, которая позволит из редакции ретранслировать данные непосредственно в мозг читателей, слушателей и зрителей, индустрия СМИ от этого не претерпит радикальных изменений.
Альбина Пылаева
– Почему вы так считаете? Мне кажется, произойдёт революция. Ведь не было ни ноутбуков, ни компьютеров. Ведь человек должен был их купить, чтобы воспринимать. У него должно быть что-то, через что воспринимать эту интернет-журналистику.
Андрей Анненков
– Ключевое слово «журналистика». Журналисты, как были людьми, так и останутся. Это они готовят тексты, снимают видеорепортажи, и интернет ничего не даёт, кроме скорости и простоты.
Альбина Пылаева
– Если говорить об экономике журналистики, то можно перейти на такую тему, что профессия предъявляет сейчас совершенно другие требования. И я прочитала совершенно недавно, случайно, как обычно лайфхаки в интернете читаешь, восемь каких-то признаков, без которых человека сегодня не возьмут в редакцию. И я поняла, что я должна знать программирование (этому нас не учили на журфаке), я должна быть SMM-редактором и так далее. То есть, если раньше был журналист, типография, редакция и всё было понятно, то сегодня интернет, он делает непонятным, наверное, самое главное. В создании контента всё понятно, а с его распространением по-другому – ты не дойдёшь до человека, которому ты хочешь что-то сказать, если не будет интернета, если не заработает вся эта система. А её нужно выстроить экономически.
Андрей Анненков
– Что касается экономики СМИ. СМИ – это вторая производная от индустрии. Поскольку я IT-журналист, я буду говорить только о своём опыте, о своей области деятельности. IT-индустрия сильно зависит от положения дел в экономике. Если она ухудшается, первой на себе это чувствует IT-индустрия, заказов становится меньше. IT-пресса – это вторая производная от состояния экономики вообще. Но как ты не крути, тебе нужен рекламный бюджет для того, чтобы существовать, и эти деньги исчезают мгновенно. Они ещё не успели исчезнуть в IT-индустрии, они исчезают в IT-издании. Людям всё равно, которые готовят тексты, снимают репортажи, как я уже сказал, им нужна заработная плата, им надо питаться. Как ни крути, от этих расходов никуда не уйдёшь, какой бы ни была технология, будь то интернет, будь то наборная машина из свинцовых букв.
Альбина Пылаева
– Но сейчас труднее открыть своё издание? По-моему, легче.
Андрей Анненков
– И что ты будешь делать, открыв эту газету?
Альбина Пылаева
– Вот блоггеры, пожалуйста, вот тебе СМИ. Сейчас блоггеров приравняли к СМИ. Вы несерьёзно к этому относитесь?
Андрей Анненков
– У меня нет к этому определённого отношения. Понимаете, Аркадий Райкин не участвовал в капустниках принципиально, объясняя это понятным образом: «Я не могу опускаться ниже определённого уровня, я не могу то, что относится к моей профессии, делать на любительском уровне непрофессионально». Я, конечно, не Аркадий Райкин, но придерживаюсь ровно той же позиции. С блоггерами я поневоле сталкивался на всякого рода мероприятиях, на которые их приглашают наравне со СМИ. Несомненно, это средство массовой информации. Популярный блог – это средство массовой информации. Но любительские спектакли, если показать кому-нибудь капустник, а мне доводилось участвовать в качестве автора текстов в капустниках, в которых играют профессиональные артисты, но покажи их по телевизору, они привлекут много внимания, но это любительская работа.
Альбина Пылаева
– А те, кто платит, готовы ведь платить за эту любительскую работу.
Андрей Анненков
– За порнографию они готовы платить ещё больше.
Альбина Пылаева
– И огромным успехом пользуются любительские ролики.
Андрей Анненков
– Я не против, ради бога, но это попса.
Альбина Пылаева
– А мы не говорим про против, мы – про деньги.
Андрей Анненков
– Где они, эти деньги? Хорошо, блоггер получает рекламу, он получает всякие другие (как бы это сказать, обойдясь без слова «ништяки») профиты от своего существования. Но им это нравится, это стиль жизни, это совершенно нормально. Но, как правило, журналистской выучки у него нет. И профессиональная работа, которая требует стоять у станка, у конвейера вне зависимости от того, нравится тебе что-то или нет, писать изо дня в день, заполняя полосу, – это другая область деятельности. Точно так же как выращивать картошку у себя на огороде в качестве хобби и работать в колхозе.
Альбина Пылаева
– Понятно. А давайте поговорим о том издании, в котором вы сейчас работаете. Оно ведь не общественно-политическое, да? Оно как раз для тех, кто работает в IT-индустрии, правильно?
Андрей Анненков
– У нас сейчас, по-моему, всё, в той или иной степени, общественно-политическое, но, в сущности, вы правы, мы пишем об индустрии. Если конкретизировать, то мы пишем о государственных IT, об IT-проектах, которые происходят в сфере государственного управления и о людях, которые эти проекты ведут, реализуют и осуществляют. Это благодарная аудитория, перед которой не хочется опозориться, что ли, плохо отработать.
Альбина Пылаева
– И что вы обсуждаете в своём узком кругу владельцев IT-компаний и так далее? Какая самая главная тема в вашем издании и, может быть, даже ТОР-новостей (мы любим ведь рейтинговать новости), какая сейчас, на ваш взгляд, самая интересная тема в вашем издании?
Андрей Анненков
– Мы переходим к предметной области?
Альбина Пылаева
– Мы вернёмся к большим вопросам.
Андрей Анненков
– Что сейчас происходит в IT самое интересное?
Альбина Пылаева
– Было бы интересно через ваше издание узнать, что самое интересное происходит в IT. Как Вы считаете?
Андрей Анненков
– Наше издание – это весьма узкий участок фронта.
Альбина Пылаева
– Я и спрашиваю про этот узкий участок фронта.
Андрей Анненков
– Самое интересное, что там сейчас происходит, – это, несомненно, попытки импортозаместить софт, вместо американского софта использовать наш, а в тех местах, где это невозможно, сделать использование импортного, иностранного программного обеспечения безопасным.
Альбина Пылаева
– Возможен софт по-русски? В какие сроки?
Андрей Анненков
– Что значит «возможно»?
Альбина Пылаева
– Возможно ли скорейшее, правильно поставлю вопрос? Я понимаю, такие задачи ставятся на очень высоком уровне, как народно-хозяйственные и импортозамещение. По вашему мнению, как эксперта, как человека, который общается с массой людей, которые профессионально работают в IT-отрасли, в какие сроки это может произойти?
Андрей Анненков
– Зависит от цели, что мы хотим в результате. Если мы хотим весь импортный софт «до основания, а затем», то для этого потребуется, я не знаю, десятка три-четыре световых лет. Это не решаемая задача. IT-индустрия – это как ртуть, к которой прикоснёшься и шарик убегает, это индустрия, которая делается в высшей степени свободными людьми. Это не граждане мира, среди них есть совершенно разные, но они не привязаны к месту: это не скважина, это не завод, это компьютер, который можно возить с собой. Это транснациональная индустрия. Сделать вид, что можно в одной отдельно взятой стране построить от начала до конца замену мировой индустрии программного обеспечения, не надо делать такой вид!
Альбина Пылаева
– Но я думаю, не так глобально. Действительно, речь идёт о каких-то инструментах, о том, что сегодня нужно. Возможно ли в чём-то сделать прорыв? Стоит задача, она правильная, наверное. Она же тесно связана с какими-то вопросами безопасности, как я понимаю.
Андрей Анненков
– Совершенно верно, есть абсолютно срочная задача.
Альбина Пылаева
– Да. Решаемы ли срочные задачи? И какими средствами? Как эксперт, скажите.
Андрей Анненков
– Позвольте мне ещё пару слов сказать об индустрии вообще. Итак, она чрезвычайно подвижна, она транснациональна по определению, она планетарна, и она приносит огромные деньги. Самые капитализированные компании – это IТ-компании.
Альбина Пылаева
– В России тоже?
Андрей Анненков
– В России – нет. В России самая богатая компания – это «Газпром». А в Америке таких «газпромов» (кстати, о независимости прессы) с такой капитализацией и больше – 300. Когда говорят, что нет независимых СМИ, каждое отдельное издание за спиной имеет своего главного рекламодателя или других влиятельных участников процесса, имеющих рычаги влияния. Но, когда таких участников 300, в результате образуется баланс, и СМИ в таких условиях могут стать независимыми. Поэтому состояние экономики, её богатство, её возможности прямо обуславливают возможность существования независимых СМИ. Теперь возвращаемся к софту и замене отечественного на не отечественный. Могут ли в России программировать? Россия регулярно выигрывает, причём выигрывает с треском (мы тут хуже бразильцев в футболе) чемпионаты мира по программированию среди университетских команд. Довольно часто бывает такая история, когда два российских программиста встречаются (каждый из них работает на западную компанию) и начинают жаловаться на конкурента, и выясняется, что конкурируют они между собой. В Кремневой долине, в Сан-Франциско, русская речь не на каждом углу, но слышна отчётливо. Конечно, да, это вопрос воли и умения управлять процессом. То, что нужно сделать срочно, это может быть сделано, но это не импортозамещением решается, потому что импортозамещение – это процесс длинный, это на пользу нашим детям пойдёт больше, чем нам. Как говорил один из моих собеседников на интервью Игорь Ашманов («Ашманов и партнёры»), довольно известная медийная фигура: «Да, сделать национальное IT-пространство чёрной дырой для НБ – это государственная задача». Но надо её решать. На любой телефон, который продаётся в Союзе... Простите, я уже заговорился, мне припомнилось, очевидно, время холодной войны.
Альбина Пылаева
– А живые истории, они самые интересные.
Андрей Анненков
- Как говорила Кэм из «Бондианы» в одной из новых серий: «Как я скучаю по временам холодной войны». Тогда действительно всё было проще и как-то благожелательней. Возможности, которые открываются благодаря распространённости импортных операционных систем в наших настольных машинах, в наших мобильных устройствах, возможности, которые открываются перед спецслужбами, Джеймсу Бонду замшелому, они и не снились. Конечно, надо что-то делать и делать срочно. Я не знаю, как это объяснить обывателям, которые слушают, по всей видимости, учитывая историю радио, на котором я сейчас имею честь излагать. Айтишникам это объяснять не надо. И тут уже не зависит от степени патриотизма, это чисто техническая задача.
Альбина Пылаева
– А почему айтишникам объяснять не надо? Что они такое знают?
Андрей Анненков
– Объяснять обывателю, который покупает телефон, что его персональные данные... Это моё дело, мои персональные данные: хочу – делюсь, не хочу – не делюсь. Я купил телефон, и мне плевать, что хочу, то и делаю. Как это работает? Я не хочу, то есть вообще не собирался сваливаться в эту сферу, но был бы я разведчиком – очень просто. Память сейчас дёшево. Возьми и отслеживай контакты, перемещения во времени, в пространстве любого из нынешних студентов в России или в любой, какой угодно, стране, у которого в кармане лежит телефон операционной системы «Android». Дождись того времени, когда один из этих студентов станет, если не премьер-министром, то хотя бы министром или его заместителем, тебе этого человека и вербовать не надо, все его связи на ладони.
Альбина Пылаева
– А я даже нашла название одной компании, частной компании, которая занимается кибер разведкой. В этом смысле, если мы говорим про вторую тему, которую затрагивали в начале разговора, говоря, что мы будем говорить о том, как заработать в интернете. И сейчас мы перейдём к другой теме, как вообще интеграция с традиционными и нетрадиционными отраслями рынка. Существуют, уже есть частные компании по кибер разведке. Таких компаний будет больше? Это возможно?
Андрей Анненков
– Тут подмывает провести аналогию между этими компаниями и частными военными компаниями. Думаю, что эта аналогия была бы неверна. В сущности, эти компании без направленности на какую-то определённую область, это то, что называется датамайнингом – обработка больших данных, умение выискивать на огромном массиве данных, а сейчас ведь открытых данных очень много публикуется. Кроме того, при определённом умении можно выуживать эти данные из социальных сетей – источников полно. Умение разбираться в этих данных, отвечать на вопросы маркетологов, шпионов, доморощенных шпионов, конкурентов – такая сфера деятельности, ничего, нормально.
Альбина Пылаева
– То есть главное – написать программу, которая позволит это делать? Или всё-таки главное – человек, у которого есть понимание, что внести в эту программу?
Андрей Анненков
– Дело творческое, программу не напишешь. Даже шахматная программа гораздо проще, потому что она подразумевает обработку, как на нашем жаргоне, то есть это конечный автомат со счётным числом состояний, она гораздо проще. Что касается обработки больших данных, работы с ними, то это творческая работа. Всё зависит от человека, его фантазии, конечно, помноженной на математическую подготовку.
Альбина Пылаева
– Насколько я поняла, та частная компания (не будем произносить её название), она занимается мониторингом, анализом, прогнозированием угроз для конкретных компаний, для бизнес-компаний.
Андрей Анненков
– Эта компания подвизается сфере информационной безопасности?
Альбина Пылаева
– Да.
Андрей Анненков
– Это отлично. У нас одна из сфер IT-индустрии, а именно обеспечение информационной безопасности, это то, где мы, если не впереди всех, то «ноздря в ноздрю». У нас прекрасные компании, умеющие это делать. Это достойная уважения область деятельности.
Альбина Пылаева
– Хорошо. О текущем прогрессе в области медиа мы затронули некоторые аспекты. Хотелось бы вас, как эксперта, попросить, может быть, даже в цифрах отразить качественное состояние того, прямо в процентах, как интернет проник в традиционные области. Возьмём тот же транспорт. Как эксперт, как вы это видите? Мы можем сейчас об этом поговорить? С медиа понятно. Сколько, кстати, в медиа интернета, по-вашему, в процентах?
Андрей Анненков
– Слушайте, надо понимать, когда представляешь себе диаграмму, что у нас можно измерить в процентах, скажем, свою жизнь (какой процент ты прожил нормально, с пользой, а какой ты потратил напрасно) или представить себе землю и соотношение поверхности суши и океанов, тут ещё как-то можно эти проценты приспособить. Даже паровую машину можно было бы померить на флоте во времена, а это была тоже такая технологическая революция, сродни IT-революции: сколько парусников, сколько пароходов. Но что касается проникновения интернета в СМИ, я сильно затрудняюсь с цифрой. Я полагаю, что это проникновение, с моей точки зрения, невелико. Но, не смотря на колоссальное технологическое облегчение жизни журналистов и редакции, работа человека осталась прежней. Я бы мерил это, процентов, если хотите...
Альбина Пылаева
– Условную шкалу, с нуля начнём.
Андрей Анненков
– Давайте, четверть, и того много. 25%. Человек остался человеком – «homosapiens»остался «homosapiens».
Альбина Пылаева
– Дальше будет расти кривая вверх или остановится и пойдёт по горизонтали?
Андрей Анненков
– С моей точки зрения, дай бог, чтобы она вниз не завалилась.
Альбина Пылаева
– Такая есть возможность? Отчего это может быть?
Андрей Анненков
– Видите ли, всякие информационные технологии начинались с книгопечатанья, а это информационная технология. Я не специалист, тут я говорю то, что слышал от других специалистов, и то, что сам, не нафантазировал, а делюсь своими соображениями. Фиксация языка сильно влияет на способы, которые мы его используем. Скажем, такая штука, как правописание и грамотность, появилась благодаря письменности, и не просто письменности, а книгопечатанью, когда букварь, словарь стал доступен любому. «Spell Checker» – программа проверки орфографии в текстовом редакторе. Кстати, то, что использует «Microsoft»– это отечественная разработка, российская. Он консервирует язык, он влияет на то, как мы пишем. Я не должен объяснять нашим слушателям, как слово, тезаурус, умение обращаться с речью влияют на человечество вообще. Радикально. Главным образом это делает человека человеком. Один из моих знакомых (а в России сохранились большие учёные), выдающийся специалист в области искусства, литературы и кино, главным образом, профессор Евгений Жаринов поделился со мной следующим наблюдением. Его студенты, а это не самые плохие молодые люди, теряют способность к чтению классических текстов, они привыкли общаться щебетом – твит, если упрощать ситуацию. Это ни хорошо и ни плохо, это наблюдение эксперта. Я просто принимаю его, как результат измерения, объективная такая реальность. Это происходит. К чему приведёт? Надо быть антропологом, социологом, просто очень неглупым и всесторонне эрудированным человеком для того, чтобы на этот вопрос ответить. Я не осмелюсь. Я не знаю, что будет, как интернет повлияет на способы общения «homosapiens» друг с другом.
Альбина Пылаева
– А можно такой совершенно заниженного уровня вопрос задам, но совершенно практического свойства? Вы заговорили про грамотность и правописание в интернете. Если мы возьмём работу редакции, журналиста и так далее, то интернет, как корректор, как стилист, который учит писать, сейчас он в какой степени в нашей журналистике присутствует, даже не в журналистике, в интернет-изданиях, скажем так? Помогает ли он в работе?
Андрей Анненков
– Конечно, помогает. «Spell Checker» – это грандиозная штука. Вообще, возможность проверить текст на орфографическую правильность, – это грандиозная вещь, но опять-таки, в сущности, он же ничего не даёт.
Альбина Пылаева
– А роботы тогда? Тогда роботы могут писать тексты.
Андрей Анненков
– Робот может проверить текст. Может ли робот написать? Да, конечно. Вы, наверное, смотрели кино «Тьюринг»?
Альбина Пылаева
– Нет, не видела. Посмотрю обязательно.
Андрей Анненков
– Я не эксперт в кинематографе, мне фильм категорически не понравился. Машина Тьюринга – это абстрактная штуковина, есть тест Тьюринга. А Тьюринг – это один из кандидатов на роль изобретателя компьютера, таких много. Я думаю, что спустя некоторое время и в России появится свой человек, который изобрёл этот паровой двигатель вместе со всеми. Тест Тьюринга – это проверка автомата, машины, определенным образом запрограммированной поддерживать диалог. Если поддерживает таким образом, что экспертиза не может отличить это от диалога двух людей, тест Тьюринга пройден. Роботы в «Telegram», популярном мессенджере, не российском, но разработанном теми самыми людьми, которые выигрывали чемпионаты мира по программированию в своё время, наши люди. Роботы, которые в этом мессенджере, в чате с вами общаются, конечно, они тест Тьюринга пройти не готовы, но вполне себе ничего такие запрограммированные болтуны, нормальные. Они могут работать, как средство массовой информации.
Альбина Пылаева
– А будущее роботов? Как сейчас люди читают в метро? Уже появились люди, которые вместо планшетов листают живую книгу. Перескочим через эпоху, нет ещё, конечно, роботов, которые собой представляют СМИ и заменяют целую армию журналистов. Насколько перспективна мода на роботов, скажем так? Если они появятся, как долго будут существовать, прежде чем мы вернёмся к тем ценностям, о которых вы говорите?
Андрей Анненков
– Будущее роботов безоблачно. Будущее человека, как биологического вида, мне кажется, гораздо более проблематично.
Альбина Пылаева
– Глубокая тема. Можно ещё раз вернуться, мы немножко перескочили, мы сказали о месте технологий IT в медиа-сфере, проверили это. Потом я предложила вам проанализировать другие сферы в процентном отношении, как глубоко проникает в традиционные области интернет или же в нашу повседневную жизнь. Давайте с отраслей начнем, здравоохранение, допустим.
Андрей Анненков
– Речь об IT?
Альбина Пылаева
– Да. Об IT или просто интернет. Кстати, может быть, там вообще нет никаких технологий.
Андрей Анненков
– Кстати, да. Я и спросил об IT или интернете...
Альбина Пылаева
– О том и о другом.
Андрей Анненков
– Да, спровоцировать вас на то, чтобы я мог сказать следующее. Понимаете, как мне кажется, нет такой штуки, как интернет-экономика. Интернет – это интернет, это технология. А экономика – это экономика: надо сделать одежду, еду, бытовую технику, машину, строить дома, летать самолётами, ездить в троллейбусе. Интернет, нет интернета – неважно, чем человек занимался, тем и будет заниматься. Что касается медицины. ITсделало для медицины, возможно, больше, чем для других отраслей. Я имею в виду томографию. Мне посчастливилось интервьюировать профессора Тернового Сергея Константиновича, он главный рентгенолог в стране. Рентгенолог – это человек, который занимается применением машин в диагностике. Эта грандиозная вещь полностью запрограммирована – визуализация того, что происходит в организме человека в реальном времени, с помощью определённым образом устроенной техники, но главным образом, с помощью программного обеспечения, которое обрабатывает результаты воздействия на организм электромагнитным полем.
Альбина Пылаева
– Мне кажется, что это интернет в науке, а не в медицине.
Андрей Анненков
– Это не интернет ни разу, это IT. Интернета тут нет и близко. Что касается интернета, то он делает первые шаги, но они тоже обещают грандиозные вещи. Американский проекте HealtQ, который должен был обеспечить глобальное, в масштабах всей страны знание анамнеза любого американца, он пошёл не очень удачно, в общем, провалился. При этом он должен был одновременно работать, как вселенская регистратура. Но замысел грандиозен, он очень хорош. Это сулит радикальное увеличение продолжительности жизни людям, когда по отпечатку пальца любой врач может знать анамнез человека, даже если он без сознания находится, если брать крайний случай. Я, по-моему, увлёкся рассказом о медицине.
Альбина Пылаева
– Можем привнести какую-то другую отрасль. Но, говоря о медицине, есть такой термин «неравная доступность услуг». То, о чём вы говорите, многие не смогут просто воспользоваться этими достижениями.
Андрей Анненков
– Такая штука, как телемедицина, имеется в виду? Во-первых, неравенство – это вещь неотъемлемая от любой картинки мира. Хороший томограф появляется в одном экземпляре в одном месте, в другом месте этого томографа нет, обследоваться нельзя с тем же качеством – это нормально. Не может быть прогресс распределён равномерно. Но телемедицина – это штука реальная, работающая и грандиозная. Мне доводилось быть в Бакулевском центре. И, опять же, тут, как в журналистике, интернет интернетом, IT – IT, но главное – люди. Хороших хирургов, детских хирургов – считанные единицы. И нужно грамотно, вовремя проконсультировать человека. Скажем, в Якутске на операционном столе лежит новорожденный с врождённым пороком сердца. Оказывается, операция в первые часы, дни жизни позволяет полностью сохранить здоровье, ликвидировать дефект внутриутробного развития, потому что человек (полезу уже совершенно в другую область) в отличие от других животных – это просто повзрослевший плод, мы особо не меняемся в процессе. И младенец, пока ещё развивается в первые дни жизни, успевает легко пережить эту травму, вызванную оперативным вмешательством, и вырасти совершенно здоровым человеком. Но грамотно направить скальпель хирурга, который стоит у операционного стола, могут люди из Бакулевского центра. И они это делают с помощью специального телемедицинского оборудования. Мне посчастливилось это видеть. Это грандиозная вещь, совершенно грандиозная. IT – это такое человеческое дело. ITпозволяет и инвалидам работать, так как и должен работать человек – интеллектом.
Альбина Пылаева
– Я поняла вашу точку зрения. Знаете, вы рассуждаете, как научный журналист. Мне кажется, это ваша стихия и именно ваша личная отрасль деятельности.
Андрей Анненков
– Наука сейчас так бурно развивается, что для того, чтобы быть научным журналистом, нужно постоянно следить только за этим. Я имел счастье сотрудничать с «Коммерсантом Наукой», ныне, к сожалению, не существующим. В общем, я удивился тому, как быстро сейчас идёт медицинский прогресс. Оказывается, те вещи, которые мы с вами по школьной программе знали, когда в школе учились, да и позже... Простая вещь – не знала наука, где у человека память. А теперь, оказывается, знает. Надо книжки было читать, я себе говорю, вовремя для того, чтобы не оставаться в плену прежнего невежества. Наука развивается слишком быстро. Быть научным журналистом – крайне тяжелая, но и в высшей степени интересная задача. Ещё и квалификация требуется, конечно.
Альбина Пылаева
– Скажите, уже лично к вам возвращаясь, если бы стоял сейчас выбор профессии, куда бы вы пошли, в бизнес, связанный с интернетом, или всё-таки, в науку, связанную с вашими знаниями? Вы по образованию инженер, кажется, кандидат технических наук.
Андрей Анненков
– Я по первому образованию программист попросту.
Альбина Пылаева
– Тем более.
Андрей Анненков
– И мне, конечно, льстит такое внимание к моей скромной персоне, но хорошо, ладно.
Альбина Пылаева
– Внимание к собеседнику.
Андрей Анненков
– Если речь обо мне, то извольте. А впрочем, я всё равно заверну на общую тему. Человек счастлив, если он делает то, к чему приспособлен. Я думаю, доведись мне (такую гипотетическую ситуацию взять) самому себе быть демиургом и решать, что ты будешь делать, я бы подался в журналистику. Но журналистика, она штука такая, она требует некоторого подготовительного периода деятельности, как мне кажется, приобретения опыта в других сферах. Как у Чапека, там всё написано. Человек пришёл в редакцию и остался. Понравилось, хотя раньше занимался чем-то другим.
Альбина Пылаева
– Понятно. Знаете, я не случайно задала вам вопрос про проценты, вопрос про то, как интернет внедряется во всё, что и так жило без него. Мы остановились на здравоохранении, на медиа, может быть, затронули образование, потому что из этого следует, что и в образовании интернет играет огромную роль. Но не коснулись, допустим, банковского дела, строительства. Понятно, и это очевидно совершенно, что, если отрасль работает и повышает эффективность всех отраслей экономики, то к ней обращено внимание государства. Скажите, нужно ли регулировать эту отрасль, и каким образом? То, что сейчас происходит в сфере регулирования интернета, насколько это адекватно именно тому интернету, его уровню и его перспективам развития, которые мы сейчас наблюдаем в наше время?
Андрей Анненков
– Все сферы деятельности регулируются.
Альбина Пылаева
– Но это доходная отрасль, поэтому странно было бы, чтобы не было порядка движения.
Андрей Анненков
– Не то что доходное, это (как бы обойтись без штампов и не произнести слова «нервная система экономики») связь. Технологически интернет – это штука, предназначенная для ядерной войны, это продукт холодной войны. Это один из пунктов программы национальной реабилитации США, которая вступила в действие после полёта первого искусственного спутника земли. Создание компьютерной сети, в которую объединены территориально распределённые на большом пространстве разнородные компьютеры (это были компьютеры университетских центров), – это задача совершенно грандиозная. Технологически она страшно сложная. Она была решена. Возник интернет. А делалось это для того, чтобы выведение из строя одного или нескольких узлов сети не приводило к потере связанности того, что сейчас называется интернет. Но эта система, не смотря на всю свою самостоятельность, она регулируется. Всё равно есть место, откуда она подвергается регулировке: кто-то принимает решение о том, открыть ли новую доменную зону, кто-то принимает решение о том, как распределить диапазон, так называемых IP-адресов. А они были, и сейчас ещё остаются дефицитными, потому что никто не рассчитывал на подключение к интернету такого количества устройств. И то, что в телефонии называется номерной ёмкостью, закончилось, переходит на новые протоколы для того, чтобы расширить возможности подключения всё новых и новых устройств к интернету. Кто-то принимает решения, каким образом будет выдаваться этой стране диапазон IP-адресов, каким образом будет контролироваться. Я должен употребить специальный термин. Кто-то делегирует домен «.ru», в котором у нас вся жизнь и происходит, кто-то его может и разделегировать, технологически эта задача решаема. Интернет регулируется по факту. Как в лихие девяностые мне объяснял один автослесарь, имевший тюремный опыт: «Как это нет законов? Да у нас есть законы, есть правила, по которым мы действуем. Как-то регулируется». И хотя интернет, его регулирование находится вне сферы международного права, что удивительно, с разных сторон: и со стороны IKE (впервые эта идея была высказана пару лет назад вице-президентом IKE) и со стороны российской власти, которая последовательно и твёрдо проводит в жизнь идею «Интернет, как международная сфера». Технологическая деятельность должна регулироваться международным правом. Идёт движение навстречу. И недавно высокопоставленный представитель нашей государственной власти сказал, что государства могут работать в рамках мультистейкхолдерноймодели. Этим термином (мультистейкхолдернаямодель) называется нынешний процесс управления интернетом, когда решения принимаются всеми заинтересованными сторонами. На русский это переводится, как заинтересанты, многие заинтересованные стороны. Мы готовы вписаться в эту модель. Но государства не должны быть в ней миноритарными акционерами. Они отвечают за соблюдение прав своих граждан, им нужны соответствующие полномочия, позволяющие это обеспечивать. Движение навстречу может быть следующим. Эта идея исходит и от IKE, и от корпорации, которая ныне ведает доменными именами, не то что бы руководит интернетом, но играет в процессе руководства регулирования важную роль. Давайте примем конвенцию такую же, которая принималась в своё время в отношении космического пространства. Она очень демократичная – каждая страна имеет равное право на спутниковые стоянки вне зависимости от того, есть у неё своя космическая промышленность или нет. Как-то так. Конечно, государство можно понять, ему надо обеспечивать работоспособность такого сервиса, как госуслуги. В конце концов, транспорт должен работать, железнодорожные билеты должны продаваться. Ему нужны регулирующие механизмы, гарантирующие, что работоспособность сети не будет зависеть ни от кого, кроме как от тех людей, которые этим занимаются.
Альбина Пылаева
– Речь идёт о государственном регулировании. А какие задачи государства, понятно – обеспечить ту же безопасность граждан, защитить их права.
Андрей Анненков
– Это мы говорили о регулировании интернета. Интернет – это такая же штука, что я даже не знаю, с чем сравнить. Тут художественный метод исследования страшно тяжёлого в осмыслении и по сложности устройства такого явления, как интернет, будет лучше. Я бы сравнил интернет с Солярисом. Это мыслящий океан, пойди его отрегулируй. Но коль скоро мы сами этот океан на планету залили... Можно припомнить ноосферу Вернадского. Ноосфера Вернадского – это мыслящая оболочка земли, один из факторов геологического развития, благодаря которому, например, Земля стала, несмотря на свои крохотные, по сравнению с солнцем, размеры, излучать столько же радиоволн, сколько и светило – Солнце. Какие-то такие вещи. Как его регулировать, пойди разбери. Это очень тонкий механизм.
Альбина Пылаева
– Да, как регулировать отрасль экономики, которая, в том числе должна приносить и доход? Как, на ваш взгляд, сегодня регулируют? Выходят какие-то законы постоянно, есть регулирующее законодательство.
Андрей Анненков
– Вы имеете в виду законодательство национальное в отношении интернета?
Альбина Пылаева
– Я хотела сейчас с вами обсудить следующую тему – роль государства в регулировании интернета.
Андрей Анненков
– Я так вас и понял. И все мои предыдущие разглагольствования имели цель – дать общий ответ на этот вопрос. Когда я впервые услышал эту мысль, а случилось это в беседе с Дмитрием Медниковым, вторым человеком в ВГТРК, который лет десять назад сказал: «Да, а что такого?», тогда было принято думать, что интернет – это такое «гуляй поле», там свобода, и она должна быть всенепременно. А Китай ее, негодяй, ограничивает. Я сам придерживался такой точки зрения, что Китай в своём праве пытается отстаивать национальные интересы. Государства должны иметь право на суверенитет в сети, точно так же как они имеют право на суверенитет в своём небе и на своей земле. Тогда эта мысль казалась очевидной, она правильная, она глубокая.
Альбина Пылаева
– Учебники в институте управления, скажем так, перепишут в связи с тем, что у нас уже третье, наверное, десятилетие существует полноценная отрасль, которой нужно учиться управлять?
Андрей Анненков
– Ой, Боже мой! Я бы сжег эти учебники, будь моя воля, но я, понятное дело, экстремист. Я просто в студенчестве держал в руках учебник Олимпиады Козловой «Теория управления». Это был такой советский учебник, изданный. По-моему, она была ректором Института управления. Вы знаете, управление – это совершенно живое дело. Я не знаю, как оно устроено, даже говорить не буду. Как Генри Форд управлял своим заводом? Как Наполеон управлял войсками? Они что, учебники читали? Это особого рода талант.
Альбина Пылаева
– Вы наверняка отслеживаете. Я сегодня, открыв ваш сайт, первое, что увидела и посчитала, что очень много откликов на статью о заявлении сенатора, касающегося области регулирования интернета, что использование интернета будет служить отягчающим обстоятельством при совершении определённого рода преступлений.
Андрей Анненков
– Речь идет о сенаторе Мизулиной. Событие произошло позавчера.
Альбина Пылаева
– Да. Это интересно людям, потому что невозможно определить этот интерес людям, занимающимся делом, только к фигуре определённого спикера, а к сути её заявления. Андрей Анненков
– Конечно, мы сейчас о сути говорим.
Альбина Пылаева
- Это регулирует их жизнь, в том числе, и их ответственность. Мы говорим о руководителях этой отрасли, не о пользователях.
Андрей Анненков
– Мы говорим о государственных деятелях.
Альбина Пылаева
– Мы говорим с другой точки зрения – чем может управлять. Гражданами, конечно, государство управляет, но через законы об интернете и IT-отрасли управляется экономика интернета.
Андрей Анненков
– Знаете, важен контекст этого заявления. Оно было сделано на форуме безопасного интернета, ежегодного мероприятия, которое проводится в России. И там не только эти заявления были сделаны, не только эта информация была сообщена собравшимся. Было сказано, например, о том, что в минувшем году впервые удалось создать прецедент привлечения к суду мерзавца, который по интернету, не общаясь лично с подростком, довёл последнего до самоубийства. А наша же юриспруденция, она консервативна, и как всякая серьёзная область деятельности (медицина, армия, юриспруденция), она очень консервативна и медленно меняется. У них принято считать, что доведение до самоубийства без «глаза в глаза», без личной встречи с жертвой невозможно. Создан важнейший прецедент, с моей точки зрения, да и с точки зрения, мне кажется, любого здравомыслящего человека – привлечение к суду за такого рода деяние. А интернет – это мощнейшая технология. Когда вы садитесь за руль автомобиля, вы же соглашаетесь с тем, что вы управляете средством повышенной опасности? Так, кажется, это называется в юридических терминах. Пешеход, даже если он пойдёт на красный свет, будет менее виноват, чем вы, сбив его, от чего, конечно, борони Боже, как писал Гоголь. Это разумно. Если ты используешь интернет для того, чтобы совершить такого рода преступление, если это станет отягчающим обстоятельством для суда, я не юрист, но я допускаю, что это будет правильно, это предотвратит жертвы, предотвратит преступления.
Альбина Пылаева
– То есть ничего такого сенсационного, что ущемляло бы какие-то права тех, кто работает в этой отрасли, нет?
Андрей Анненков
– Конечно, нет. Вообще, даже намёка на это нет. Вспомните, как царская власть конфисковывала тираж революционных газет. И правильно делала, мало конфисковывала.
Альбина Пылаева
– Понятно. И ещё раз о регулировании в интернет-отрасли. Правильно всё происходит с точки зрения разных социальных групп? Наверняка есть одна социальная группа владельцев бизнеса, есть другая социальная группа потребителей интернет-услуг. Всё, что происходит в регулировании отрасли и в регулировании отношений интернета и потребителя, как будет развиваться это регулирование, в какую сторону? Его много, его мало, оно должно быть другим? Вы, как эксперт, что думаете?
Андрей Анненков
– Я не эксперт. Потому как надо дозировать, каким образом надо управлять людьми. Ими конечно, надо управлять, но все разговоры о том, что человек сам себе хозяин – да помилуйте! Эти хозяева, которые (тут не обойдёшься без термина хипстеры) думают, что в состоянии решить вопрос по управлению своей жизнью, своими персоналиями, да чем угодно, они же страшно зависимы. Посмотрите, они все с айфонами. Вам не кажется, что ими кто-то управил?
Альбина Пылаева
– Нет. Это практически философская тема, потому что каждый человек ответит по-своему на этот вопрос.
Андрей Анненков
– Хорошо, давайте я тогда рискну. Я считаю, что ими манипулируют. Айфон – хороший телефон, но...
Альбина Пылаева
– То есть интернет – замечательное средство для манипулирования, да? Но ведь и польза же какая огромная.
Андрей Анненков
– Мы с вами говорим большую часть времени о пользе, которую несут IT. Более того, я хочу подчеркнуть ещё раз, IT – это удивительная штука! Впервые технологии позволяют усиливать не способность делать что-то физически, перемещать тяжести, преодолевать пространство, они усиливают интеллектуальные способности человека.
Альбина Пылаева
– Но способствует ли регулирование отраслью расцвету IT-технологий?
Андрей Анненков
– Что считать регулированием?
Альбина Пылаева
– Законы, я думаю.
Андрей Анненков
– Понятно, законы. Есть другие всякого рода нормативные акты. Что надо регулировать? Интернет надо регулировать? Или всё-таки регулировать отношения людей, которые возникают и помимо интернета тоже?
Альбина Пылаева
– Экономику интернета можно регулировать, то же налогообложение.
Андрей Анненков
– Нет экономики интернета. Есть экономика, есть интернет. Интернет катализирует экономику. Но что такое интернет-экономика? Да, появилась новая отрасль – IT-индустрия: кто-то производит полупроводники, программное обеспечение, кладут сети.
Альбина Пылаева
– Государство может быть и заказчиком, кстати говоря.
Андрей Анненков
– Оно у нас главный заказчик. Что здесь регулировать? Эта индустрия, она настолько самостоятельна и подвижна, что её регулировать традиционным методом нельзя. У программиста нечего отбирать. У нефтяника можно отобрать скважину, что и происходит. Это очень такой эффективный метод регулирования. Пойди, отрегулируй программиста. Как ты его отрегулируешь? С ним надо тоньше обращаться.
Альбина Пылаева
– Я поняла вас. Может быть, тогда перейти на будущее, на будущее прогресса? Государство стремится влиять. Это полезно или не полезно? Как вы на своём опыте понимаете, что будет в той сфере, на том участке, на котором вы работаете, что произойдёт через десять лет, например?
Андрей Анненков
– Слушайте, это очень неблагодарное занятие – отвечать на такие вопросы. Я пока вижу только направление.
Альбина Пылаева
– Какие технологии будут востребованы в медиа больше всего?
Андрей Анненков
– Я не знаю. То есть предугадать, что будет с технологиями, – тяжелейшая задача. Не рискну я, поймите правильно.
Альбина Пылаева
– Вот они первичные, вторичные в жизни нашей?
Андрей Анненков
– Технологии?
Альбина Пылаева
– Да.
Андрей Анненков
– Понимаете, вроде бы как вторичные, и вдруг – бабах, Чернобыль. И технология становится первичной. Она прямо влияет на то, что люди снимаются с места, а некоторые даже умирают.
Альбина Пылаева
– Тогда что может произойти с вашей аудиторией через десять лет, с интернет-пользователями и вашей непосредственной аудиторией, с теми, кто интересуется? Мы сейчас говорим узко, не вообще, а о том, чем вы занимаетесь, о вашей работе.
Андрей Анненков
– Я занимаюсь журналистикой. Она останется прежней. Дай бог, чтобы она осталась прежней. Тексты писать будут люди, репортажи снимать будут люди, и события, которые будут интересны людям, будут совершаться людьми. Люди будут играть в футбол, матч закончится счётом, об этом нужно будет сообщить. Люди будут летать в космос, люди будут, простите, гибнуть в войнах. Другие люди будут стремиться как можно быстрее и точнее узнать об этом, информируя других людей. Ничего не изменится, какие бы технологии не пришли. Те технологии, которые пришли сейчас, мне кажется, они уже близки к пределу совершенства. Просто эргономика не позволяет ничего лучше и удобнее иметь, чем планшет, который стоит перед вами, или мобильный телефон, который лежит передо мной. Но просто устройства наши с вами, как механизмы, эргономика совершенствоваться дальше не может. Кто знал десять лет назад, что появится такая штука, как мультитач, который позволит с экраном делать удивительные вещи и радикально изменит всю индустрию? Если бы я мог хотя бы осмелиться на прогноз, я бы был таким маленьким Джобсом.
Альбина Пылаева
– А у вас есть соображения, какие-то новые бизнесы появятся, связанные с интернетом, совершенно новые, непредсказуемые сейчас?
Андрей Анненков
– Нет. А с чего бы им появиться? Назовите мне хоть один бизнес, который появился в связи с интернетом, если не считать проектирование сайтов.
Альбина Пылаева
– Например, я вычитала про геолокацию. Есть такие программы, есть такие средства и имеют прямое отношение к интернету, когда можно просто вычислить состояние экономики целой страны.
Андрей Анненков
– Поясните, пожалуйста, что такое геолокация?
Альбина Пылаева
– Наверное, это «bigdata». Анализируются данные большие, идёт какая-то съёмка сверху, как в геодезии, эти данные собираются и на основе этих данных, например, в Китае посчитали, сколько застроенных домов пустует. Это удалось посчитать с помощью такой геолокации. По-моему, этого ещё не было. Может быть, сюда будущее заглянет, и это будет обычным инструментом вместо традиционной статистики.
Андрей Анненков
– Да всегда это было. Кстати, сейчас вспомнил забавные штуки. Знаете, что на полном серьёзе мне рассказывал наш корреспондент в Монголии, который годы прожил в Улан-Баторе? В Монголии некоторые особо промонгольски настроенные историки попытались сформулировать такую мысль: у истоков интернета стоял Чингисхан. Почему? Потому что эстафетная почта (это действительно его изобретение) – это же передача IP-пакета, то есть данные в сети движутся пакетами, от узла к узлу. Точно так же по эстафете пакет передавался, Чингисхан это придумал. То есть послание шло с немыслимой скоростью, не останавливаясь ни на секунду, со скоростью скаковой лошади. И из монгольских степей, спустя относительно короткое время, послание прибывало в Европу. Ничего не изменится, только скорость повысится радикально.
Альбина Пылаева
– Вот ключевое слово, то есть скорость всей нашей жизни увеличится.
Андрей Анненков
– Да, и уже появляется возможность. Раньше для того, чтобы выяснить пустые дома, нужно было провести перепись населения.
Альбина Пылаева
– Да, кстати, перспективы переписи населения.
Андрей Анненков
– А кому она сейчас нужна, эта перепись населения, если у тебя есть своя мобильная операционная система или хотя бы возможности контролировать чужие операционные системы, которыми пользуются в твоей стране? Дальше мы упираемся в проблему управления, я не эксперт. Каким образом добиться этого результата, не знаю. Но возможности совершенно грандиозные. Мне нужны люди, которые новых отраслей экономики не создадут, но этими грандиозными возможностями сумеют творчески воспользоваться.
Альбина Пылаева
– Но, может быть, ваши коллеги или те, кто являются авторами вашего издания, поделились какими-то уникальными прогнозами, что будет при помощи интернета сделано лет через десять?
Андрей Анненков
– Наши читатели, наши авторы – это подвижники, это люди, которые обеспечивают государственный IT-сервис. Самый яркий пример того, что сделано, – это сайт «gosuslugi.ru». Я очень рад, что опять я, но неважно. Очень хорошо, что нынешнее поколение не знает, что такое советские бюрократические застенки, где ты за каждой справкой ходил днями, что вещи, которые необходимо сделать, делаются онлайн. Но ведь кто-то же принял (я, по счастью, знаю этих людей) волевое решение, запретив ведомствам требовать с гражданина справку, которая находится у другого ведомства. Изволь обратиться к нему с помощью компьютеров по сети, с помощью специально разработанных технологий и взять справку оттуда, не гоняй гражданина по инстанциям.
Альбина Пылаева
– То есть интернет победит бюрократию?
Андрей Анненков
– Благодаря тому, что такая возможность появилась, интернет её обеспечил, информационные технологии её обеспечили, эту возможность реализовали, но кто-то же должен был это сделать, кто-то должен был это решить. А это такая очень инерционная государственная машина. Надо было проинициировать это дело.
Альбина Пылаева
– Любопытно. Мы говорим об изменениях, и если говорить вообще об интернет-аудитории, о людях, которые пользуются интернетом, то социологи посчитали, и оказалось, что всё больше становится пользователей. Для медиа это хорошо, у вас будет больше подписчиков, больше читателей, но есть такая тенденция, что люди, которые открывают для себя интернет, чаще всего это люди пожилого возраста.
Андрей Анненков
– Это резерв прироста аудитории.
Альбина Пылаева
– Резерв прироста, да. Что с этим? Где будущее тогда? То есть вся аудитория будет охвачена, если сейчас уже малыши играют с года пультами и могут даже в планшете найти свои мультики. Будет ли цифровое равенство, скажем так? Не только по возрасту людей, то есть возраст не будет ограничением для доступа к интернету. Но будет ли место жительства таким ограничением?
Андрей Анненков
– Цифровое неравенство, его ликвидация состоит в том, чтобы всем гражданам дать более или менее одинаковые возможности пользоваться современными информационными технологиями. Еще раз повторю, равенство – вещь немыслимая, его не бывает, где-то лучше, где-то хуже. Но с давних пор (этой истории не менее десяти лет, а более даже) в стране, как и в других странах, существует такая штука, как универсальная услуга связи. Это механизм. Сказано, что первоначальное понятие универсальной услуги связи в Россию входило – таксофон в пешей доступности, а в населённых пунктах, где проживает 500 человек и больше, – пункт коллективного доступа к интернету. В те далёкие времена, (это по нынешним понятиям жизнь очень быстрая, а в технологиях она вообще очень быстра) мне довелось побывать на берегу Байкала. Посёлок, я уж не знаю, сколько там человек живёт, 500 или меньше. Иду я по нему, гуляю. Мальчишки видят нового человека и начинают с ним разговаривать. И я их расспрашиваю: «А где у вас тут ребята интернет-то есть?» «Да вот он у нас». Они достают телефон, и у них там действительно интернет. Тогда 4Gне было, но интернет-то у них есть. «А коллективный доступ у вас есть?» «Да нет, мы по телефону подключаемся «подай лапу»». «А оператор кто у вас, провайдер?» Они рассказывают: «Россия». Я испытываю то, что принято называть чувством гордости за страну, констатируя, в сущности, медицинский факт. Россия – страна, которая обеспечила своим гражданам более или менее равные возможности использовать современные информационные технологии. И случилось это не сейчас и не вчера. Это сделано. А если брать самые неравные места, Москву, например, те технологии, которыми пользуемся мы, и те, которыми пользуются парижане, это две огромные разницы, и разница эта в нашу пользу. Например, сервиса «ЯндексТранспорт». Опять тут вспомним Гарри Потера с его картой мародёров. Ты смотришь, троллейбус к тебе едет или не едет, идти пешком или подождать.
Альбина Пылаева
– И что, это только в России доступно?
Андрей Анненков
– В Париже я этого не видел. Правда, я был там пару лет назад, может что-то изменилось. Но судя по тому, какой там был уровень того сервиса, который доступен нам и человеку, приехавшему в Париж, – нет. Мне кажется, мы по-прежнему впереди.
Альбина Пылаева
– Понятно. Какое ещё будущее может быть, уйдут ли в прошлое магазины, а будет кругом интернет-торговля?
Андрей Анненков
– Конечно, нет. Ну как я могу купить кроссовки, не померив?
Альбина Пылаева
– Мы уже сказали, что дальше аудитория рунета будет расти за счёт старшего поколения. Я ещё хочу поговорить про цифровое неравенство, ещё раз вернуться к этой теме. Всё-таки давайте подумаем о селе. Придут ли им на помощь мобильные устройства в решении самых повседневных вопросов, скажем так?
Андрей Анненков
– Придут, но смотря с какой стороны. Вы бываете на рынках выходного дня столицы?
Альбина Пылаева
– А как же?
Андрей Анненков
– Я разговаривал с продавцами. Оказывается, определённый день в этом году был 8 марта, как ни странно. С девяти утра начинается электронный аукцион, подача заявок, чтобы получить место на рынке выходного дня в Москве. Сейчас продавцы говорят, там стало получше. Хотя всё равно утверждают, что время, когда ты заявку подал, влияет на вероятность получения места. Врут или нет, не знаю, не проверял, но говорят. Я не знаю, информационные технологии – это хорошо? Как-то притрётся, как-то сделается, но первоначальный этап внедрения, он довольно болезненный. Чем крестьянину они могут помочь? Им всё равно надо как-то землю пахать, коров доить, выращивать. Они могут сделать вот что, и они делают. Они ликвидируют разницу, сделают её меньше в качестве жизни. Человек, независимо от того, где он находится, получает доступ к тем же информационным ресурсам, как и любой другой человек, хоть в столице. Я могу ещё один пример привести - Венки. Когда-то это был отдельно взятый, не входящий в состав Красноярского края субъект Федерации. И я там был в 2001 или 2002 году, может быть, в 2003. Посёлок городского типа Венки – полторы Франции, население – 17 или 18 тысяч человек. Тура – тысячи три человек. Прежде, до нулевых годов (я пытаюсь избежать термина «девяностые), в девяностые, народ оттуда просто сбегал, потому что зимнего завоза не было, а в том климате без зимнего завоза не выживешь.
Альбина Пылаева
– Но северные же платят, можно и выжить.
Андрей Анненков
– Платят, хорошо. Но если дома не отапливаются, как ты там проживёшь? Стали там делать то, что нынче называется электронным правительством. Провели интернет, интернет спутниковый, устраивали турниры по многопользовательским компьютерным играм между стойбищами. В школе интернет появился, интернет-класс. Электронное правительство там работало внутри себя.
Альбина Пылаева
– То есть интернет-класс есть, а тепла нет в доме?
Андрей Анненков
– Когда я там был, там уже было всё. И люди туда стали возвращаться. Там главный айтишник, который заведовал компьютерной сетью, всеми этими проектами, он уехал, а потом вернулся на родину. Тут можно жить. Интернет появился – люди вернулись.
Альбина Пылаева
– То есть правильно я вас понимаю, вы не видите прямой связи активности пользователей и их количества с экономическим развитием регионов, в которых они живут? Или такая связь есть?
Андрей Анненков
– Опосредованно, прямой нет.
Альбина Пылаева
– Как вы думаете, нужен ли какой-то национальный проект по ликвидации этого цифрового неравенства?
Андрей Анненков
– Конечно. Каждая страна, уважающая себя, должна ставить целью увеличение продолжительности жизни граждан, всеобщую грамотность, всеобщее среднее образование. Конечно, интернет должен быть везде, технологии должны быть везде. Но, понимаете, это только первая часть задачи – проложить дороги. Интернет надо чем-то наполнять. Должен быть свой национальный контент. Опять-таки, провели интернет в школы – совершенно грандиозный проект. В России 53 тысячи школ, средних учебных заведений. Десять лет назад (это был 2006 год) ежедневно к интернету подключалось 300-400 российских школ. Интернет есть везде. И что? Что случилось в школах? Как, по-вашему, что дети стали смотреть?
Альбина Пылаева
– Не учиться же они стали, они стали развлекаться.
Андрей Анненков
– Совершенно верно. Причём разными способами. И говорил мне об этом отнюдь не педагог.
Альбина Пылаева
– Так и педагогам нужны какие-то новые подходы к этим детям, чтобы они делом занимались.
Андрей Анненков
– Опять-таки, педагог – это педагог. Педагогику ничем не заменишь, никаким интернетом, она должна оставаться. Например, бывший директор Колмогоровского интерната Анатолий Шкред, который создал интернет-университет «Интуит», он выдающийся педагог, он умеет это делать, и у него лучшие электронные курсы в стране. Он умеет учить людей через интернет. Всё равно это должен делать педагог, не интернетчик. То есть ни Бог, ни царь и не герой не придёт и не сделает. Тебе хорошо, ты должен быть хорошим крестьянином, должен быть хорошим педагогом, хорошим врачом. Экономика не меняется, она только катализируется и ускоряется. Впрочем, я уже начал повторяться, вы меня перебивайте.
Альбина Пылаева
– Перебиваю вопросом. Мы говорим о перспективах, и я обращаюсь к вам как к эксперту в медиа-отрасли и как к человеку, который с неким гуманитарным подходом относится к такой технической отрасли, как интернет. Или я не права про техническую? В общем, она техническая, потому что это технология всё-таки. Что произойдёт с лидерством в медиа? Россия выйдет на глобальный рынок игроков, займёт там своё, может быть, лидирующее место?
Андрей Анненков
– В медиа?
Альбина Пылаева
– В медиа и не в медиа. Отчего это зависит?
Андрей Анненков
– Это зависит от степени интереса, который мы можем экспортировать, степень интереса к нашей стране. При игре в теннис бывает так, что за счёт силы соперника ты отбиваешь быстро, потому что мяч летит быстро и тебе достаточно подставить ракетку. И получается такая агрессивная защита. У нас это и происходит с помощью «RussiaToday». Как ни относись к этому каналу, это успешный проект. Да, это пропагандистская машина. Да, сейчас уже ориентированная и во вне России. Это медиа-проект? Медиа-проект. Он удачный? С моей точки зрения – да, судя по тому, как обильно цитируют «RussiaToday». Журналистика это? Это область, которая требует журналистского ремесла, но это, конечно же, пропагандистская штука. И она успешна. Это медиа-проект. Компьютерные издания, они в основном айтишные издания, они американские. Понятно почему. Потому что индустрия варится в котле долины, мам происходят главные события. Сможет ли Россия генерировать такое же количество интереса к тому, что происходит в нашей стране? Здесь лежит ответ на вопрос: будет ли экспортным товаром медиа-продукция из России?
Альбина Пылаева
– Не только технологически это можно сделать. Войти в пятёрку самых крупных информационных агентств можно за счёт чего? Может быть, за счёт технологий тоже?
Андрей Анненков
– За счёт технологий тоже.
Альбина Пылаева
– Сколько будет в процентном отношении? Что будет драйвером роста и драйвером выхода на международный рынок в сфере медиа?
Андрей Анненков
– Прежде всего, условием этого является то, что я уже сказал, не буду повторяться. И, конечно, нужно развивать отрасль.
Альбина Пылаева
– А что должно сделать государство? Или это должны сделать бизнес-компании?
Андрей Анненков
– IT – штука такая, я уже сказал в самом начале, что это ртуть. Ртутью управлять невозможно. Когда разбивали в детстве термометр, помните, как потом бритвочкой пытались направить, собрать – не получается, убегает. Сергей Андреев, один из генеральных директоров крупнейшей российской IT-компании, один из немногих экспортёров софта такого, глобального, международного уровня «ABBYY», он любит рассказывать такой анекдот. «Как, по-твоему, – спрашивает он собеседника, – сколько нужно психотерапевтов, чтобы ввернуть одну лампочку? Ни одного! Главное, чтобы лампочка захотела». Нужно создать условия, в которых IT-индустрия захочет. А это можно сделать одним способом – экономика должна быть заинтересована в применении IT, как инструмента повышения эффективности. Каждое предприятие, каждая компания должна стремиться к победе над конкурентами за счёт эффективности своей деятельности, а не за счёт потусторонних вещей, не имеющих отношения к высококонкурентной экономике, знакомство с губернатором, например, или успехи на первоначальной стадии приватизации, накопление капитала, или владение каким-то ресурсом, которым удалось завладеть.
Альбина Пылаева
– Я не хочу напрямую, в лоб задать вопрос, выходите ли вы на мировой рынок с вашим изданием?
Андрей Анненков
– Нет, не выходим. Кстати, интернет хорош тем, что ты видишь своего читателя.
Альбина Пылаева
– А хотите вы это сделать? Это возможно? Или нет такой задачи?
Андрей Анненков
– У нас есть свой читатель, мы к нему относимся совершенно трепетно. Я не знаю, я не владелец, я наёмный человек.
Альбина Пылаева
– Вы шеф-редактор, это понятно, вы не владелец и не акционер.
Андрей Анненков
– Я исхожу из предположения, что качественное обслуживание нашей аудитории важнее экспансии.
Альбина Пылаева
– Хорошо. Я не знаю, можем мы об этом говорить или нет, но мне кажется, что сейчас я адресую именно к вашим личным предпочтениям. Из тех крупных медиа-игроков на сегодняшнем рынке, кто самый первый будет котироваться высоко, вровень со всеми самыми крупными игроками на этом рынке в сфере медиа? Кто сегодня? Можем назвать конкретные имена, можем сказать, что это телевидение, радио.
Андрей Анненков
– Я не великий специалист, я по телевизору смотрю только футбол и фильмы.
Альбина Пылаева
– Я вас перебила, вы хотели какое-то конкретное название сказать?
Андрей Анненков
– Был шанс у «РИА Новости». Я там трудился, знаю эту «кухню» изнутри.
Альбина Пылаева
– Кстати, у них сайт новый. Вы видели? Шикарный сайт.
Андрей Анненков
– Правда?
Альбина Пылаева
– Да. Обновили сайт. Посмотрите, как это сделано. Я даже хотела спросить...
Андрей Анненков
– Нет, к сожалению. Так получается, что не бываю часто у «РИА Новости».
Альбина Пылаева
– Может быть, этот сайт и сыграет роль в экономике агентства.
Андрей Анненков
– Был шанс у «РИА Новости». Это была машина, будь здоров какая! Там работать было крайне тяжело, долго было просто невозможно.
Альбина Пылаева
– Я работала там.
Андрей Анненков
– Тогда что я рассказываю. Что сейчас? Мне кажется, задачи другие. Не хочу говорить о политике! Нет задачи – экспортировать этот товар. Нам, дай бог, себя обслужить качественно.
Альбина Пылаева
– То есть сегодня медиа-среда ориентирована на внутреннего читателя или у нас есть успехи такие...
Андрей Анненков
– Я не знаю, куда она ориентирована. Я ещё раз говорю, что я человек, который смотрит на жизнь через очень узкую амбразуру.
Альбина Пылаева
– Понятно. Я тоже могу смотреть как-то очень узко, а жизнь устроена, возможно, совершенно по-другому. Что мне хотелось у вас спросить, как у человека из медиа. А какая у вас новая тема про интернет и так далее? В чём вы хотите разобраться или уже разобрались с тем, чтобы нести это своему читателю? Совершенно новая стезя для вас и для читателя. Куда бы вы его сейчас ориентировали, по какой теме? О чём бы вы ему рассказали?
Андрей Анненков
– Знаете, в нашем деле что-либо планировать сложно. Происходят события, о них надо писать. Возникают тенденции, их нужно заметить, проанализировать.
Альбина Пылаева
– Что достойно внимания тогда?
Андрей Анненков
– Сейчас?
Альбина Пылаева
– Да.
Андрей Анненков
– То, о чём мы с вами уже говорили, с моей точки зрения. Сейчас на нашей узкой поляне, в нашем узком поле деятельности, конечно, тема номер один – это импортозамещение. Я слабо разбираюсь в железе, то есть в аппаратуре, а в софте немножко разбираюсь. Импортозамещение программного обеспечения, это, конечно, привлекает к себе наибольший интерес аудитории, как мне кажется.
Альбина Пылаева
– Назовите тему, просто заголовок статьи, который бы привлёк внимание к этому, может быть, уже готовый.
Андрей Анненков
– Нет готового. Готовый заголовок возникает тогда, когда возникает событие. Сейчас надо фантазировать.
Альбина Пылаева
– Как на просветительском сайте, когда не нужно информационного повода.
Андрей Анненков
– Сейчас, я подбираю просто название города позвучнее. Скажем так: «В Гжели отказались от использования «Windows» в администрации муниципалитета, полностью перешли на свободное программное обеспечение». Вполне себе хорошая новость. Я уж не знаю, хорошее ли это событие, то есть, каково будет тем людям, которые станут первыми жертвами импортозамещения. Колоссальная работа, это же страшно тяжело. Предстоит сделать очень многое. Но событие такого рода, конечно же, привлечёт внимание.
Альбина Пылаева
– Мы так замечательно поговорили, и у нас ещё осталось немного времени, буквально 5-7 минут. Может быть, нам достаточно его будет. Обычно кто-то просит отвечать на опросник по Марселю Прусту, а мы в конце нашей передачи обычно говорим: вы на трибуне, какой у вас сегодня лозунг дня? Сформулируйте либо своё требование, либо призыв, либо просто выскажете то, что вы хотите сказать, обратить основную мысль к тому, кто сейчас нас слушает, или к тому, кто не слушает, но должен был бы услышать. Я так в скобках – органы власти, министры.
Андрей Анненков
– Тема наша, разумеется. Я не могу говорить ни о московском «Спартаке», ни о Пасхе?
Альбина Пылаева
– Нет, конечно, можете, если это имеет отношение к интернету, и вы сумеете это связать. По-моему, будет весело. А попробуем, кстати?
Андрей Анненков
– Нет, я не смогу сейчас, устал.
Альбина Пылаева
– Как профессионал. Конечно же, как профессионал, Андрей. Я забыла напомнить слушателям, так увлеклась вашим рассказом, что у нас в гостях Андрей Анненков, шеф-редактор «d-russia.ru».
Андрей Анненков
– Да, и скажу слушателям, что это издание экспертного центра электронного государства.
Альбина Пылаева
– Здорово. Электронный, государство, экспертный центр – какое замечательное сочетание.
Андрей Анненков
– Мне кажется, не дело журналиста – обращаться к кому-то с призывом. Но, если журналисты могут к чему-то призывать, обращаясь к слушателям, что не предполагает профессия прямого обращения, ты просто информируешь, рассказываешь о том, что случилось, я бы, пожалуй, призвал к следующему: думайте, включайте голову. Удивительна степень наивности людей, тиражирующих ссылки на какой-то материал бездумно, не проверяющих даже, не то что бегать с лупой или лезть в энциклопедию, проверять достоверность того или иного факта, просто логически не сопоставляющих куски сообщений. Сейчас, к сожалению, с ходу не придумаю пример. Люди, будьте бдительны, относясь с крестьянской подозрительностью к тому, что вам сообщают СМИ: «Э, товарищ, постой, тут ты не сослался на источник, не буду тебе верить». Относитесь критически к тому, что вам сообщают. Это будет на пользу и нашей индустрии медийной, а читателям, зрителям, слушателям – всенепременно. И мне кажется, имеет смысл стремиться к рафинированному факту, не к интерпретации, не к этим ток-шоу, я хотел сказать. Есть какие-то совершенно рафинированные факты – «Спартак» проиграл ЦСКА, к сожалению, (чего быть не должно) со счётом таким-то. Ракета полетела в космос впервые с этого космодрома. Это то, что наиболее легко воспринять, это легко верифицируемо, это медицинский факт, его можно сразу усвоить, и на основании этих фактов сформировать свою картину мира. В том, чтобы помочь эту картину мира сформировать, чтобы человек был в курсе, собственно говоря, это чисто кибернетическое предназначение информации – избавить информируемого, будь то робот, будь то человек, будь то животное, от неправильных действий. Информировать его о последствиях того или иного решения: пойдёшь налево – коня потеряешь. И всё. Спасибо, закончил.
Альбина Пылаева
– У нас есть ещё две минуты. Если хотите, можете добавить к своему спичу что-то ещё основное. Может быть, вы пришли сюда с какой-то идеей, и я её заговорила с вами.
Андрей Анненков
– Помилуйте, я пришёл сюда в конце рабочего дня рабочей недели. Какие идеи?
Альбина Пылаева
– Да, сегодня пятница. И хочется, совершенно, может быть, и не пятничный вопрос задать. Я наткнулась на вашу статью. И я не знаю, редактор ли издания задал такой вопрос или его поставили вы: почему интернет нужно писать с большой буквы?
Андрей Анненков
– Я уже проводил аналогию с Солярисом. Интернет, он один.
Альбина Пылаева
– Всё-таки начнём с того, а как надо, с маленькой или с большой? Как вы считаете?
Андрей Анненков
– Тут уж я буду высказывать сугубо свою точку зрения.
Альбина Пылаева
– Я вас к этому и призываю.
Андрей Анненков
– Обыватель, не знающий, что такое связать разнородные, распределённые на большом пространстве машины, надёжно связать между собой каналом связи да ещё без централизованного управления, он не отдаёт себе отчёта в том, насколько это великая, грандиозная задача. Одного этого достаточно для того, чтобы интернет писать с большой буквы. Потом, интернет – это имя собственное, это неизученное явление, сродни Солярису. Конечно, интернет – это океан с большой буквы. Если бы у планеты был один-единственный океан без делений на Атлантический, Тихий, Северо-Ледовитый, Индийский, он был бы просто один океан, но его писали бы с большой буквы. Правда? Назвали «Океан», все знают, что это такое. То же самое с интернетом. Потом интернет, когда ему надо будет, он сам всё поправит. Спилчекеры отработают и поправят с маленькой на большую.
Альбина Пылаева
– Что же, спасибо большое, Андрей. Я ещё раз хочу сказать, что с нами был Андрей Анненков, человек, который обожествляет интернет и готов писать это слово с большой буквы, так же как пишется слово Бог. И дай бог вам здоровья, успехов в вашей работе, в вашем развитии, потому что интернет – это та отрасль, где человек хочет или не хочет, независимо от его внутренних пружин, он может развиваться, это отличный инструмент для развития всех нас. Доброго вам здоровья, доброго вечера. Будем рады вас видеть.
Андрей Анненков
– Большое спасибо. И вам здоровья, и нашим слушателям, которые имели терпение слушать нас. Всего доброго!