Анна Воронина

- Доброе утро, дорогие друзья! В эфире радио «МедиаМетрикс» и программа «PRO пиар». В студии Анна Воронина. Сегодня мы поговорим о том, как сложно пиарить госкорпорацию в условиях, когда к российским чиновникам очень много вопросов, как внутри страны, так и за ее пределами. Сегодня у нас в студии Сергей Новиков, директор департамента коммуникации государственной корпорации «Росатом». Сергей, здравствуйте!

Сергей Новиков

- Добрый день!

Анна Воронина

- Первое, о чем хотелось бы спросить, это, конечно, о ситуации вокруг Турции. Мы все слышали о том, что у «Росатома» там есть бизнес. И в связи с тем, что наш «Боинг» был сбит, очень много информации о том, что проект может быть отменен, то есть полностью закрыт. Конечно, меня этот вопрос интересует с точки зрения пиара, то есть, что вы сейчас делаете? Как-то работаете с турецкими журналистами, чтобы информационную повестку исправить или вывести на новый уровень?

Сергей Новиков

- Знаете, это уникальный проект, поскольку это первая в мире атомная станция, которая строится по схеме: «Строй, владей, эксплуатируй». Там работает турецкая компания, стопроцентный турецкий резидент. Правда, эта компания принадлежит структурам «Росатома». И как турецкая компания, компания, подчиняющаяся турецкому законодательству, проектная компания «Аккую», она продолжает свою работу. В отношении пиара этого проекта, как вы сказали, после того, как был сбит истребитель, мы воздерживались от любых комментариев. И мы продолжаем эту политику вести, то есть мы пытаемся не связывать одно с другим и не делать никаких скоропостижных прогнозов, чтобы потом не отыгрывать ни в ту, ни в другую сторону. Сейчас можно сказать только одно, что проектная компания работает, оборудование для будущей атомной станции продолжает производиться, турецкие студенты учатся в МИФИ. Это, собственно, все, что можно сказать.

Анна Воронина

- Я согласна с вами. Я смотрела информационное поле: действительно, от вас никаких заявлений не было. Последнее, что по этому поводу было, это на гайдаровском форуме говорили опять о том, что проект может быть закрыт в связи с политической обстановкой и нестабильностью. Ваша позиция сейчас – не комментировать, и работа с турецкими журналистами тоже не ведется. Правильно?

Сергей Новиков

- Я же сказал, турецкая компания продолжает существовать. Она же не в воздухе находится. Она в Анкаре работает. И с турецкими журналистами коллеги работают так, как и привыкли. Другой вопрос, что для того, чтобы не навредить ни себе, ни проекту, для того, чтобы минимизировать риски, мы пытаемся воздерживаться от любых публичных комментариев. Но те же самые турецкие журналисты, когда проходит какой-то раж и период громких заявлений, ожидания постоянных сенсаций, они тоже на свежую голову начинают для себя отмечать: «Знаете, оказывается, турецкие студенты продолжают учиться в МИФИ. Оказывается, их из Москвы не выгнали. Нужно отдать должное. Россияне ведут себя по отношению к нашим детям корректно». То есть приходит какое-то осознание того, что…

Анна Воронина

- Жизнь продолжается.

Сергей Новиков

- Бизнес бизнесом, учеба учебой, жизнь жизнью, и все равно есть у российского и у турецкого народа взаимоотношения. Политика, она постоянно, конечно, вмешивается в жизнь простых людей, и от этого никуда не уйти. Но все равно простые люди должны делать свой выбор, как дальше себя вести.

Анна Воронина

- А как вообще устроен департамент коммуникаций «Росатома»? Потому что я понимаю, что там работает 260 тысяч человек.

Сергей Новиков

- Нет, не в департаменте коммуникации.

Анна Воронина

- Не в департаменте, в самом «Росатоме». Это огромная структура, это огромные обороты (6 миллиардов 400 миллионов долларов за 2015 год только от экспорта), это огромное количество «дочек» по всему миру, проектов различных. У вас в каждой стране есть какой-то пресс-секретарь или пиар-менеджер, который вам помогает, или вы пользуетесь услугами пиар-агентств?

Сергей Новиков

- Это зависит от состояния дел в каждой конкретной стране, если мы говорим про зарубежный пиар. Но, в общем, подход такой: если уже реализуется конкретный проект, то, конечно, у него есть сотрудники, которые отвечают за взаимодействие с общественностью, в том числе со средствами массовой информации. А если никакого проекта нет, есть еще только, допустим, проектный офис, который пытается выйти на новый для нас рынок, то мы пользуемся услугами местных пиар-агентств хотя бы для входа, чтобы они начали мониторинг средств массовой информации, чтобы посмотреть на информационную картину и потом сориентироваться, как себя вести. Но ключ в том, что, если есть бизнес, если есть проект, тогда понятно, что и функция пиара сразу же начинает материализовываться в виде конкретных специалистов, а если это режим такого наблюдения, то пиар-агентством, конечно, проще пользоваться.

Анна Воронина

- А эти конкретные пиар-специалисты, о которых вы сказали, они подчиняются генеральному директору на месте или они входят в вашу структуру департамента коммуникаций, и в любом случае в рамках общей информационной политики заверяют пресс-релизы у вас, советуются по общей стратегии пиара, или как это происходит?

Сергей Новиков

- У нас есть отдельная структура «Русатом - Международная сеть», которая координирует все зарубежные офисы, и это уже их вотчина. Но вице-президент «Русатом - Международная сеть», он фигура двойного подчинения, то есть он подчиняется своему генеральному директору и функционально подчинен департаменту коммуникаций. Это не значит, что он должен заверять пресс-релизы в департаменте коммуникаций. Это значит, что мы можем поставить ему свои ключевые показатели эффективности для того, чтобы все были в одной лодке, чтобы все видели одну цель и двигались к ней. Это значит, что мы можем оценить эффективность его работы по концу года, согласовать ему план на год по пиар-действиям. И такая же ситуация в отношении наших крупнейших российских предприятий, то есть тоже двойное подчинение. То есть, с одной стороны, пиар-службы или пресс-службы, или отдел по связям с общественностью (на разных предприятиях по-разному) подчиняется генеральному директору и функционально встроен в вертикаль департамента коммуникаций. А в целом у нас департамент занимается тремя основными направлениями: массовые коммуникации (СМИ, интернет – все, что с этим связано), внутренние коммуникации (холдинг средств массовой информации, который покрывает те самые 262 тысячи сотрудников для того, чтобы люди понимали в изменяющемся мире, куда мы двигаемся, как меняются наши приоритеты, какова стратегия и где место конкретного предприятия в общей стратегии «Росатома»)…

Анна Воронина

- Корпоративные СМИ, так называемые.

Сергей Новиков

- …и маркетинговые коммуникации (организация мероприятий для партнеров, для поиска новых клиентов, выставки, конференции и специальные проекты).

Анна Воронина

- Поняла. Хотелось еще спросить. В условиях кризисной экономики (сейчас уже все признали, что у нас все-таки идет кризис) глава одной из госкорпораций недавно на своем корпоративе, вы, наверное, знаете, слышали эту историю…

Сергей Новиков

- Знаю.

Анна Воронина

- …заявил о том, что у нас очень много денег. Как дела обстоят у вас, урезаются сейчас пиар-бюджеты или нет, или все осталось в прошлом объеме?

Сергей Новиков

- «Росатом» - это больше не структура в виде государственного органа власти, а это с 2008 года госкорпорация. У нас есть и государственная функция в плане определения политики по использованию атомной энергии в стране, с одной стороны, и закрытое административно-территориальное образование. То есть десять городов, где наши предприятия являются градообразующими, и мы чувствуем свою ответственность за социальную сферу в этих городах – это тоже сродни такому государственному механизму управления. Но, с другой стороны, есть бизнес. И поэтому, когда вы говорите, урезается или нет пиар-бюджет, если есть бизнес-цели, то невозможно урезать ни пиар-бюджет, ни юристов, ни затраты на обеспечение безопасности. Если реализуется бизнес-проект, то он должен реализовываться, потому что это вам принесет в конечном итоге дивиденды и прибыль. Если бизнеса нет, и пиар-проект только для того, чтобы погреть воздух, то, конечно, это все идет под нож, в условиях, когда все минимизируется – все расходы.

Анна Воронина

- А как распределяется этот пиар-бюджет? Потому что я, в общем-то, могу себе представить, какое большое количество информационных атак вам приходится переживать, то есть и покрыть нужно большую очень аудиторию, донести свои месседжи.

Сергей Новиков

- Он распределяется в зависимости от целей. Если говорить об информационных атаках, то мы, например, в 2007 году серьезно призадумались, что делать с весенне-осенними обострениями у людей, когда начинаются массовые звонки о том, что какое-нибудь радиационное облако движется с несуществующей атомной станции на детский сад. И мы придумали такую систему вывода в интернет данных автоматической системы контроля радиационной обстановки, которая существует. Просто она была отраслевой, а мы ее сделали публичной, общедоступной. И поскольку у человека действует принцип «лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать», умный человек может зайти на специальный сайт, который называется russianatom.ru, посмотреть все датчики вокруг всех атомных станций, комбинатов по обогащению урана и спокойно лечь спать, увидев, что там все в пределах естественных фоновых природных значений находится. И эти информационные атаки либо прекратились, либо уже перестали достигать своей цели – не возникает того ажиотажа, когда начинаются перезвоны, Маша звонит Саше: «А ты знаешь? А ты слышал? А ты видел?». В чем была порочная схема этих информационных атак? Запускается какая-то телефонограмма в больницу, говорят: «Готовьте сто коек». И дальше это по сарафанному радио разносится с огромной скоростью. А по телевизору или по радио, или на сайте ничего не написано, потому что ничего не происходит, нечего писать. И получается, что этот сигнал с телефонограммой «Готовьте сто коек», он интересный. А, когда мы говорим, что ничего не происходит, все хорошо, наш сигнал неинтересный, поэтому мы придумали такую схему. Она стоила очень недорого и до сих пор функционирует, этот сайт работает. Сначала он переживал всплески активности, всплески внимания, а теперь, когда люди уже убедились, смотрят… Там уже можно за несколько лет проследить историю изменения радиационного фона в конкретной точке – это менее интересно аудитории, но зато появилась какая-то система координат и ориентировки для обывателей, что хорошо и что плохо.

Анна Воронина

- Вы сказали про сарафанное радио. Интересно, а с социальными сетями работаете? Видела, что у вас есть официальная страничка с комментариями. Я думаю, что большое количество каких-то комментариев… Людей, я думаю, всегда интересует наша атомная отрасль, в том числе международные проекты. Как-то работаете с этим, блокируете людей или отвечаете им на конструктив?

Сергей Новиков

- Да нет, мы вроде бы никого не блокировали. Другой вопрос, что мы отвечаем по всем каналам в ежедневном режиме. И из какого-то специального опыта с соцсетями могу привести вот такой. Знаете, информационный мир развивается таким образом, что мы не знаем, какие каналы трансляции появятся через год. И мы для себя открыли такой канал трансляции, выяснили, что люди, особенно так называемое поколение Y, люди ежедневно, миллионами, прямо на рабочем месте играют в игры в соцсетях, то есть появился такой феномен. И вместе с агентством, которое нам помогло это сделать, мы сделали несколько интеграций в «gameplay» наиболее популярных топовых игр. Какие-то нам не подошли игры, но какие-то подошли: «Мегаполис» (была такая игра), «Запорожье» (это про огород), «Лига скорости» (это гонки). И мы сделали туда свои интеграции, то есть у пользователя появилась возможность в своем городе построить атомную станцию. От этого он получал определенные бенефиты. Но мы сказали, что не только появляется возможность в этом «gameplay» использовать какую-то атомную установку или радиационный источник, как в случае с огородом (облучение семян позволяло уничтожать микробов, личинки микробов, и таким образом увеличилась всхожесть у владельцев этих огородов). Мы сказали: «Раз вы хотите быть оператором этого источника, вы должны раз в три дня сдавать экзамен на лицензию по эксплуатации – ответить на вопросы». И, соответственно, вопросы: не ответил на вопросы – все, значит, сегодня больше нельзя сдавать этот экзамен, только завтра, иди готовься, ищи по соцсетям, по тематическим группам правильные ответы. И за первый месяц реализации этого проекта количество правильных ответов выросло с 25% до 80%. Получается, мы достучались до аудитории, которую просто так через телевизор или через газеты нельзя было привлечь. Это аудитория людей до 24 лет. Как правило, молодые люди играют в соцсетях в игры в рабочее время. И самый сложный вопрос, знаете, какой был? Сколько атомных станций действует на территории США, сколько энергоблоков? Люди, зная, что у нас на сегодняшний день 35 блоков, никак не могли представить себе, что в Америке 104. Им казалось, что после Фукусимы только Россия развивает атомную энергетику, а все остальные отказываются. Был такой фон: Германия отказывается, еще кто-то что-то заявляет. Даже если атомных станций нет, они говорят: «Мы отказываемся». Например, Австрия говорит: «Мы не используем атомную энергию». Мы говорим: «Так у вас же нет ничего». Она говорит: «У нас нет ничего, мы и не будем использовать». И этот пиар-тренд в 2011 году был очень мощным. Мы говорим: «Смотрите, в России – 35, а в Америке –104. И что вы говорите о том, что мы впереди всей планеты по использованию атомной энергии». Мы в данном случае эксплуатирующая организация, имеющая большой-большой потенциал для обеспечения своей энергосистемы. Другой вопрос, что Россия, в отличие от той же Германии, – это не просто пользователь, это еще и экспортер, то есть мы на экспорт поставляем. Германия ничего не умеет делать в плане атомной энергетики на сегодняшний день. Раньше у них была мощная атомная отрасль, потом они ее всю разогнали. Сегодня они доработают на своих атомных станциях, потом неизвестно, что с ними будет – сокращения в энергоконцернах идут тысячами людей. А мы являемся создателями высоких технологий. Сейчас на Нововоронежской АЭС запускается реактор ВВЭР-1200. Это будет реактор третьего поколения, плюс самой большой мощности. И впервые в мире, быстрее, чем французы, быстрее, чем американцы в Китае, он будет запущен. То есть мы являемся одними из трех крупнейших вендоров в мире этих технологий. И, в принципе, если посмотреть на структуру российского экспорта и взять гражданский высокотехнологичный экспорт, то есть понятно, что мы продаем сырье, понятно, что мы продаем военную технику, но из гражданского высокотехнологичного экспорта атомная энергетика является номером один. Поэтому нам, конечно, нужно это развивать.

Анна Воронина

- А классические каналы коммуникации, как телевидение, насколько вы их сильно задействуете? Если взять Газпром, то они снимают ролики о том, как мечты сбываются, они оплачивают время на телевидении, их там размещают. У вас, я видела, есть спонсорство для программы «Что? Где? Когда?». Но там, скажем так, вы мало говорите о себе, больше просто звучит, что «Росатом» помогает, такую интеллектуальную игру поддерживает.

Сергей Новиков

- «Росатом» - корпорация знаний.

Анна Воронина

- Корпорация знаний, да.

Сергей Новиков

- Знаете, после имиджевого фукусимского кризиса… Ведь особенность атомной отрасли в том, что авария у одного – это фактически авария у каждого. Казалось бы, где-то в Японии что-то случилось, а отразилось на всей атомной отрасли в плане имиджа в глобальном измерении, в том числе и на нас. Мы стали больше думать над тем, чтобы людям, которые интересуются, рассказать о системах безопасности, о том, что собой представляет на сегодняшний день атомная отрасль. И после Фукусимы мы сказали: «Слушайте, обратите внимание, что «Росатом» – это не столько атомная станция, это еще и атомный ледокольный флот, это еще и радиомедицина (способы диагностики и терапии раковых и сердечнососудистых заболеваний). «Росатом» – это супервычисления (самый мощный суперкомпьютер в стране стоит не в МГУ, как думает широкая общественность, поскольку он там открыт для обозрения, а стоит в Федеральном ядерном центре в Сарове, другая система в Снежинске). «Росатом» – это и освоение космоса, потому что ядерная установка мегаваттного класса производится на предприятиях «Росатома». А это позволит «Роскосмосу» совершенно другой масштаб освоения космической программы, если у них будет мегаваттная мощность на орбите». Мы говорим: «Мы – отрасль инноваций и знаний. Все, что у нас генерируется, генерируется человеческим интеллектом». И мы потом пошли во многие телевизионные форматы. Мы и с программой «Здоровье» сотрудничали, чтобы о радиомедицине рассказать. И с программой «Галилео» сотрудничали. И с программой «Что? Где? Когда?» тоже начали сотрудничать. Но из всех телеформатов самый удачный в плане восприятия и нашими сотрудниками, и журналистами был именно «Что? Где? Когда?», поэтому мы его до сих пор продолжаем, развиваем и даже создали свою команду молодых специалистов «Росатома». И могу сказать, что таким расхожим местом было утверждение о том, что у нас есть кадровый голод, молодые люди не приходят в отрасль. И тут аудитория в эфире «Первого канала» видит красивые, молодые, умные лица людей, которые собраны через кастинг со всей страны. Но, тем не менее, мы собрали такую команду, которая побеждает, не просто играет на среднем уровне, а побеждает. Она стала в первый же сезон лучшей командой. Конечно, у них есть и поражения, куда без этого деваться. Если играешь, нужно уметь и проигрывать тоже.

Анна Воронина

- Смотрим, с удовольствием наблюдаем за игрой ваших молодых специалистов.

Сергей Новиков

- Спасибо.

Анна Воронина

- Пришло время для нашей рубрики «Исторический кейс». Сегодня это будет рассказ про Генри Форда. Этот талантливый, успешный основатель современной автомобильной промышленности обладал, как и многие одаренные люди, некоторыми странностями. Известен его яркий антисемитизм. Он даже инициировал издание на английском языке печально известных «Протоколов сионских мудрецов», сборник текстов о вымышленном всемирном заговоре евреев. Войдя в раж, Генри Форд заявил, что евреи развращают христиан с помощью сифилиса, азартных игр, джаза и Голливуда, который призван уничтожить истинную красоту и культуру. Потеряв терпение, деятели Голливуда, упомянутой национальности, явились к Форду и пригрозили, если он продолжит в том же духе, в голливудских фильмах станут разбиваться исключительно автомобили «Форд», и в каждом выпуске кинохроники появятся кадры автомобильных катастроф, происходящих с машинами той же марки. История умалчивает о том, что он ответил посланцам, но известно, что с тех пор Генри Форд в подобных месседжах замечен не был. Сергей, хотелось у вас узнать ваше мнение. Руководитель крупной компании, понятное дело, такой же человек, как и все. Он обладает своей точкой зрения на все, что происходит вокруг, но может ли он ее высказывать? Что вы рекомендуете своему руководителю, то есть по этому вопросу?

Сергей Новиков

- Сергей Владиленович Кириенко – личность историческая, поэтому я могу сказать, что поступает огромное количество запросов с просьбой дать прогноз по росту цены на нефть, по каким-то изменениям макроэкономических параметров. Но Сергей Владиленович (я с ним работаю пятнадцать лет) с самых первых дней мне сказал: «Занимаем такую позицию – комментируем только то, что делаем. Есть работа, есть конкретные цели, проекты – это комментируем. Про все, что не имеет отношения к делу, – воздерживаемся от комментариев». Конечно, бывают разные случаи, могут быть и исключения, но у него такой подход. То есть мне советовать ему в этом плане ничего не нужно, я знаю его позицию, и ее придерживаюсь. Сразу, как правило, журналистам говорю, что, если у нас хотите спросить про то, какой будет цена на нефть, это вопрос не к нам, не в «Росатом», в данном случае сегодня. Или до этого был аппарат полпреда в Приволжском федеральном округе. А что касается кейса, который вы привели, руководитель крупной корпорации должен взвешивать риски в связи со своей общественной позицией. И дальше будет видно, насколько он смог их точно оценить, и принесли ему больше вреда или пользы эти общественные высказывания. Что-то нас мало смотрят. Надо сказать что-то такое сенсационное, чтобы все сразу включились.

Анна Воронина

- На самом деле цифры тех, кто смотрит, тех, кто слушает, кто нас смотрит на «YouTube» – все эти цифры складываются, так что эта цифра еще не окончательная.

Сергей Новиков

- Давайте скажем, что ракета попала во второй блок АЭС Бушер. Сейчас пойдут у нас пики.

Анна Воронина

- И рейтинг вверх.

Сергей Новиков

- Да, заявил представитель «Росатом». Кстати, это правда, потому что, когда российские специалисты пришли на площадку недостроенной, брошенной немцами после исламской революции АЭС Бушер, то в корпусе здания второго энергоблока они нашли ракету, которая действительно туда попала. В таких условиях реализовывался этот проект. Первый блок был достроен, он работает, несмотря на все санкции, политическое давление, массу сложностей. Российские специалисты свою задачу выполнили. А каркас второго блока, куда ракета попала, до сих пор стоит как памятник на площадке.

Анна Воронина

- Возвращаясь к тому, что вы сказали про Кириенко, хотела спросить. В принципе, профессия пиарщика подразумевает под собой доступ к телу, то есть ее результативность часто зависит от того, насколько быстро вы можете войти в кабинет, уточнить какие-то вопросы, заверить какое-то информационное сообщение. Вы часто видитесь с Сергеем Владиленовичем? Как выстроена работа департамента? И что посоветуете пиарщикам, которым приходится проходить семь кругов ада, согласовывая цитаты, релизы, комментарии?

Сергей Новиков

- Могу сказать, что мы, если сравнивать с периодом десятилетней давности, сейчас видимся реже, потому что сейчас есть электронная почта, смс, Сергей Владиленович всем этим пользуется, поэтому мы постоянно на связи. Если что-то нужно срочно согласовать, действительно срочно, где бы он ни находился (на совещании где-нибудь в Кремле, на каких-нибудь переговорах, за рубежом, в какой-нибудь поездке с главой государства), всегда есть возможность написать мейл. И у него в течение часа - полутора обязательно появится возможность ответить. Поэтому такой проблемы, в принципе, нет сегодня, в связи с тем, что цифровые технологии двинулись широко вперед. Другой вопрос, что, если руководитель не пользуется такими способами связи, это, конечно, проблема. Сегодня ритм работы такой, что руководители корпорации могут разъехаться в совершенно разные страны, на совершенно разные мероприятия, а нужно что-то действительно согласовать и удостовериться, что все согласны, потому что Сергей Владиленович, как руководитель корпорации, транслирует некую политическую волю и политическую задачу выполняет. А есть еще руководители конкретных бизнесов, которые видят свои нюансы, переговорные, какие-то культурные особенности, конфессиональные особенности, и нужно, чтобы все сказали свое «Ok», как сейчас говорят. Поэтому, если не пользоваться электронной почтой, не пользоваться современными средствами связи, будет, конечно, очень тяжело. Надо руководителя к этому подталкивать.

Анна Воронина

- А вы согласны с тем, что работу пиарщика достаточно сложно оценить, поставить какие-то KPI, и это больше отношение руководителя?

Сергей Новиков

- Нет, не согласен, у нас есть KPI. Я могу сказать, какой у меня KPI. У нас, допустим, по внутрироссийскому информационному полю - это социсследования. Регулярно нас меряет «Левада-Центр». Есть и другие уважаемые социологические агентства, которые проводят такие же измерения, схожие. Но в целях сопоставимости мы берем одно для того, чтобы и методика, и выборка совпадали, чтобы можно было сравнивать от года к году динамику. Уровень поддержки населением программ развития атомной энергетики, динамика этого баланса, соотношение позитивных и негативных оценок – это наш внутрироссийский KPI. За рубежом у нас KPI – это портфель заказов на 10 лет. Ясно, что мы не отвечаем за портфель заказов госкорпорации на 10 лет напрямую как департамент коммуникации, но мы работаем в поддержку блока развития международного бизнеса, от них получаем задачи. Они говорят: «Нам в Египте нужно это. В Финляндии нужно это. В Венгрии нужно вот это». И мы пытаемся эту задачу совместно выполнять, поэтому у нас общий KPI в данном случае. Есть KPI по вовлеченности, это вместе со службой управления персоналом. Они отвечают за повышение уровня вовлеченности, но они не могут этого сделать без поддержки корпоративных средств массовой информации и пиар-технологий, нацеленных на нашу внутреннюю аудиторию, на аудиторию наших специалистов, работников. Поэтому KPI можно поставить пиарщику, я тут не соглашусь с вами.

Анна Воронина

- Когда я готовилась к программе (несколько моих хороших знакомых работают в «Росатоме»), звонила им, говорила: «Расскажи какие-нибудь истории ужасные, чтобы я могла Сергея спросить».

Сергей Новиков

- Байки?

Анна Воронина

- Да, байки. И мне говорили: «Ты что, у нас все чинно, благородно, прилично. Вообще, ты Сергея не мучай». То есть такая прямо корпоративная была… за вас очень, скажем так, переживали.

Сергей Новиков

- А у нас есть ценность – единая команда.

Анна Воронина

- Единая команда. Я хотела спросить, а бывают какие-то случаи утечки информации от сотрудников? Ведете ли вы какую-то разъяснительную работу, не знаю, кодекс поведения в социальных сетях из серии «не пишите секреты» или какие-то экономические вещи?

Сергей Новиков

- Нет. У нас есть порядок выступления в средствах массовой информации, в том и в Интернете.

Анна Воронина

- Но это же единицы, то есть топ-менеджмент в основном выступает. Правильно я понимаю?

Сергей Новиков

- Нет, он действует для всех. Принцип заключается в том, что, если вы хотите выступить и подписаться сотрудником «Росатома», отрекомендоваться представителем «Росатома», тогда вы должны это согласовать с департаментом коммуникаций. А утверждает такой информационный план у нас руководитель. Информационный план руководитель утверждает каждую неделю.

Анна Воронина

- У каждого сейчас есть «Facebook», «Вконтакте», «Одноклассники», где написано, что он работает в «Росатоме». Условно, они пишут какую-то информацию и уже косвенно представляют компанию.

Сергей Новиков

- Если они пишут: «Пошли с ребенком в парк погулять». Какое это имеет отношение к «Росатому»? Или: «Купались в проруби».

Анна Воронина

- А если они пишут, что Крым не наш, или пишут еще какие-то вещи?

Сергей Новиков

- Здесь все зависит от того, какой это производит резонанс. Если мы потом читаем в вполне респектабельных СМИ: «Крым не наш. Заявил такой-то представитель «Росатома»», то это его ответственность, что он сделал такое заявление, которое произвело такой эффект. И тогда могут быть приняты какие-то меры дисциплинарного воздействия. Опять же, мы говорим, что ваше конституционное право на самовыражение и свободу слова, оно не оспаривается. Вы пишите от себя: «Я, имярек, заявляю то-то», но не приписывайте сюда, не примазывайте сюда «Росатом».

Анна Воронина

- Ни для кого не секрет, что сейчас наши школьники не мечтают стать космонавтами, а мечтают стать чиновниками, работать в госкорпорациях…

Сергей Новиков

- Кстати, «Роскосмос» сейчас тоже пошел по пути «Росатома» и преобразовался в госкорпорацию.

Анна Воронина

- Хотела спросить: часто к вам поступают просьбы взять на работу или помочь устроиться в «Росатом»?

Сергей Новиков

- Да, конечно, поступают, но я считаю, что это хорошо, что люди хотят устроиться в «Росатом». Ведь конкурс на занятие вакантных должностей в «Росатоме» – это на самом деле вопрос безопасности. Объясню, почему. Когда лет восемь назад мы видели, что, допустим, конкурс в МИФИ для поступления на нашу специальность составлял 2,5 человека на место, это означало, что придут и доучатся до конца люди со средней успеваемостью, потом они поступят на наши предприятия. И это будут специалисты не очень высокого уровня, в том числе сядут за пульт управления атомной станции. Это, конечно, вызывает вопросы. Когда мы видим сегодня конкурс в МИФИ 8-9 человек на место… Я вспоминал про турецких студентов. У них для того, чтобы поехать в Россию учиться на наши профильные специальности с перспективой работать на будущей атомной станции, конкурс в этом году был 70 человек на место. Представляете? Это позволяет отобрать действительно лучших. Это не значит, что потом они обязательно окажутся на атомной станции. Им нужно будет доучиться, сдать диплом, при поступлении на работу пройти тесты и квалификационные экзамены. Они будут молодыми специалистами: еще поучатся на своем месте работы и дойдут, наконец, до людей, принимающих решение конкретно на объектах использования атомной энергии. Но на входе, если этот конкурс очень высокий, значит, есть большая вероятность принять действительно лучших. И это очень важно.

Анна Воронина

- Я думаю, что обыватели, работая в госкорпорации, если ты уже туда прошел, дорвался, смотрят на вас немножко, как на жирных котов, которые сидят, и у них все хорошо. А на самом деле, как работать в пресс-службе? Это нервно или это, наоборот, очень спокойно и размерено?

Сергей Новиков

- Понимаете, вы говорите о госкорпорациях как о некоем сложившемся классе, а госкорпорации все разные. Одна госкорпорация, например, «Олимпстрой», она выполнила свою функцию, ее расформировали. Другая госкорпорация, например, «Роснано», ее на марше перестроили в акционерное общество, она перестала быть госкорпорацией, потому что было признано, что у нее несколько другие цели функционирования. Есть банк, который является госкорпорацией. «Росатом» действует на основе специального федерального закона «О госкорпорации «Росатом»», не на основе какого-то общего закона о госкорпорациях, а на основе закона, специально написанного для атомной отрасли, для того, чтобы не делить гражданскую и военную часть. Сначала мы создали акционерное общество «Атомэнергопром», куда объединили все гражданские активы. и, соответственно, нужно было достраивать цепочку, в том числе с предприятиями, где применяется технология двойного применения. И возник вопрос: можно ли их передать в акционерное общество или нет. Поэтому в результате вышли на форму госкорпорации, потому что сказали, что атомная отрасль у нас в стране одна, поэтому для нее нужно создать уникальную организационно-правовую форму.

Анна Воронина

- Давайте, я переформулирую вопрос. Как вам работается в «Росатоме»?

Сергей Новиков

- Мне работается интересно в «Росатоме», я свою работу люблю. Вы, кстати, говорили, насколько сложно пиарить атомную отрасль. Это действительно очень сложное задание для пиар-специалиста в том плане, что огромное количество вызовов. У нас у аудитории укоренились чернобыльские, фукусимские стереотипы, и нужно их преодолевать. И просто за руку остановить человека на улице и сказать: «Ты знаешь, наши технологии в атомной энергетике самые безопасные». Он говорит: «Да, ладно, ладно! Оставьте меня в покое. Я пошел в магазин. Мне нужно в институт или на работу. Я с вами согласен. Все, отстаньте от меня». А в голове будут сидеть всякие мысли про 15 микрорентген. Если я вам скажу, что у нас здесь, в комнате, радиационный фон…

Анна Воронина

- Я напугаюсь сразу.

Сергей Новиков

- Это для вас, что будет означать? Вы будете хвататься за сердце или вы скажете, что это нормальный фон? Это нормальный фон. Допустим, в Токио этот фон составляет 3 микрорентген в час – в 5 раз ниже. Опять же, что это означает? Это значит, что у них там безопасней, чем у нас? Нет. В самолете, если вы полетите, этот фон будет 300 микрорентген в час. Опять же, это что-то плохо? Я один раз с дозиметром летел в самолете, и он у меня запикал, потому что космическая радиоактивность в самолете (мы находимся на 10 тысяч метров ближе к Солнцу) дает такой фон. Но для самолета на высоте 10 тысяч метров над уровнем моря это абсолютно естественный радиационный фон, этого не надо бояться. А если бы здесь было 300, нужно было бы принимать какие-то меры, вызывать МЧС, искать источник и так далее, но не потому, что он опасен для здоровья, просто надо было бы понять, почему он такой высокий в сравнении со средним в Москве, 15 микрорентген. Человеку это просто так объяснить в режиме теленовостей и газетных публикаций или даже в режиме нашего эфира… я вам сейчас все это рассказываю и думаю, что, скорее всего, аудитория сейчас подзапутается, что хорошо, а что плохо в плане радиационного фона, то есть существуют такие риски. И придумать механизмы, способы, специальные проекты, акции какие-то просветительские, форматы изобрести для того, чтобы эту образовательную работу проводить эффективно – это такой вызов для пиар-специалиста, но это очень интересная работа.

Анна Воронина

- А сколько сейчас сотрудников в пресс-службе? Что делаете сами, а что на аутсорс отдаете, какие задачи?

Сергей Новиков

- У нас сейчас непосредственно в департаменте коммуникаций работает 19 человек, в «Росатоме», в здании на Большой Ордынке. Понятно, что есть пресс-службы на заводах, на атомных станциях, на комбинатах по обогащению урана, за рубежом. Как мы сказали уже, если реализуется конкретный бизнес-проект, строится атомная станция или исследовательский реактор, там тоже есть специалисты, которые за это отвечают. На аутсорс что мы отдаем? Прежде всего, отдаем мониторинг на аутсорс – нет смысла самим штудировать газеты, это вообще сейчас делают роботы. Что мы еще отдаем на аутсорс? Отдаем какие-то работы, которые не требуют именно специальных отраслевых знаний, привлекаем подрядчиков. Производство телевизионных фильмов – это тоже аутсорс с нашим участием. У нас нет своей телевизионной студии, и она не нужна, потому что это оборудование морально устаревает очень быстро, технологии развиваются гигантскими темпами. Каналы заинтересованы в том, чтобы постоянно обновлять свою базу производственную, а у нас будут лишние расходы, поэтому нам проще с каналами работать. Но мы не производим телевизионных фильмов сто, мы только под конкретный эфир. Если есть перспектива эфира, то мы соглашаемся на участие в таких проектах.

Анна Воронина

- Я поняла. Хотела еще, наверное, один из последних вопросов спросить: как работаете и отрабатываете негативную повестку по информационным атакам? Есть у вас, может быть, заготовки на какие-то экстренные случаи? Есть ли такая папочка, в случае чего, к которой вы обращаетесь?

Сергей Новиков

- Есть такие папочки, они имеют цель только одну – максимально быстрее по всем целевым группам дать информацию. Слава Богу, у нас таких экстренных случаев не происходит, на моем веку, пока я работал. Японию не будем сюда считать, поскольку это не наша сфера эксплуатационной ответственности. Хотя мы отработали - мы создали кризисный штаб, поскольку в Москве нам кажется, что это далеко, а Дальнему Востоку это не казалось далеко, им казалось, что все это очень близко. И к вопросу о 15 микрорентгенах. Когда мы посчитали самые разные модели, в том числе климатические, что, если расплавилось на Фукусиме все топливо, если произошел выброс этой радиоактивности в воздух, если циклон пошел на российские берега, то, что будет. Когда посчитали далее свой прогноз, то в эффективном облучении это было равно 1/16 картошки. Мы придумали такой картофельный эквивалент для того, чтобы человеку было понятно, какая у него добавленная доза радиоактивности от Фукусимы в день могла бы быть – 1/16 картошки. Картошка содержит калий 40, то есть мы радиоактивность потребляем, на самом деле, вместе с пищей. Когда мы показали эту модель, то некоторые горячие головы сказали: «Да, да, да, все. Мы подготовили убежища для эвакуации, сейчас будем сотни тысяч человек эвакуировать куда-то». Им говорят: «Слушайте, зачем? Вы видите, даже в самом негативном сценарии Дальнему Востоку не угрожает ничего». Представьте, что человек в день будет есть даже не на 1/16, а на одну картофелину больше, нужно ли его эвакуировать в этой связи? Наверное, нет, в том числе тратить на это огромные ресурсы. В красной папочке написано, что заместитель атомной станции по социальной сфере должен сразу же обзвонить вице-мэра, вице-губернатора по соцсфере для того, чтобы по школам, по детским садам, по больницам пошел сигнал о том, что все нормально, или произошло вот такое событие, и реагировать нужно вот так. Зам по безопасности должен сказать по безопасности. Дежурные на пультах управления, у них есть регламент, когда они сразу же отсылают в «Ростехнадзор», в МЧС и «Росатом» информацию обо всем, что происходит. Например, я сижу с вами, а мне в телефон приходят смс из ситуационно-кризисного центра, где мы видим, даже если машина комбината в связи с пургой попала в ДТП, об этом все равно приходит сообщение в течение суток в ситуационно-кризисный центр «Росатом». То есть информация даже про такие инциденты поступает в центральный офис. Это нужно для того, чтобы удерживать внимание аудитории. А связано это вот с чем: та же Фукусима показала, что японские власти пытались удерживать информацию, но мы все видели в прямом эфире на ичкей (41:24), они в итоге потеряли доверие и все.

Анна Воронина

- У нас подходит время к концу. И последний вопрос, который хотелось бы задать, какими тремя качествами должен обладать пиарщик госкорпорации?

Сергей Новиков

- Просто пиарщик. Какими качествами должен обладать просто пиарщик? Ему должно быть интересно, это должен быть человек творческий, и нужен драйв. Пожалуй, так.

Анна Воронина

- Спасибо, Сергей, за интересную беседу.

Сергей Новиков

- Спасибо вам.

Анна Воронина

- Надеюсь, я вас тоже не разочаровала.

Сергей Новиков

- Спасибо всем зрителям и слушателям.

Анна Воронина

- Все, до новых встреч! До свидания!