Евгений Додолев:
Добрый день, в эфире Мediametrics, программа «Мимо нот», сегодня веду ее я, Евгений Додолев, и Наталья Фадина, а в гостях у нас культовый маргинал отечественной богемы, основатель ордена куртуазных маньеристов, поэт с большой буквы Вадим Степанцов.
Вадим Степанцов:
В группе «Бах-компот» я пляшу уже больше 20 лет.
Наталья Фадина:
Чему посвящен новый альбом?
Вадим Степанцов:
Каждый альбом группы «Бах-компот», которая раньше называлась «Бахыт-компот», по звуку отличался от предыдущих, все время были эксперименты, а в этот раз мы решили окончательно из теплого аналогового звука с живыми барабанами и прочего уйти в не то, чтобы совсем электронные вещи, но мы приглашали на свои репетиция музыкантов, которые совмещают игру на музыкальных инструментах с экспериментами в области электронной музыки. И в результате репетиций, раздумий, обсасываний вышел альбом, который более танцевально-электронный, нежели предыдущие.
Наталья Фадина:
Стихи и музыку Вы писали сами?
Вадим Степанцов:
Музыку пишут и писали Моцарт, Вебер, а мы с Юрием Лозой, Стасом Михайловым, Константином Кинчевым просто три аккорда размещаем через вычисленные промежутки, назвать это музыкой у меня язык не поворачивается, давайте называть это музло.
Наталья Фадина:
Эти три аккорда и музло Вы накладываете на свои стихотворения, чтобы громко прозвучать?
Вадим Степанцов:
У меня текст первоначален, бывает так, что музыка настолько вставляет, что я пытаюсь на нее что-то накорябать, как было в начале моей песнетворческой карьеры, когда я сотрудничал с группой «Браво». Правда, первый удачный опыт все равно был изначально поэтический, Хавтан написали музыку на текст «Король оранжевое лето», все последующие истории уже были текстовками, я под них писал, пока не надоело и не ушел на сцену.
Наталья Фадина:
Подскажите инструмент троллинга, который сегодня используется, как путь к сердцу слушателя. Вы этот инструмент используете?
Вадим Степанцов:
Этот инструмент сознательно не использует никто, ни Юрий Лоза, ни Игорь Николаев, сейчас самый главный персонаж на поп-сцене — это Николаев с пивной кружкой. Не знаю, кто придумал этот образ, усы и пивная кружка, но артисту сейчас просто не надо вкладываться в клипы, телеэфиры, просто люди перепостчивают уже много лет эту фотку, и Игорь Николаев на топе. Лоза особо не троллил, говорил на программе что хотел.
Евгений Додолев:
Мне кажется, сперва это вышло спонтанно, потом он понял, какой эффект имеет такого рода поведение, и уже его заявления про то, что Земфира чмо и прочие, вполне осознанны. Вы знакомы с ним?
Вадим Степанцов:
Давно знакомы, но я его помню, еще когда был совсем литературным щенком, второкурсником литинститута. Была середина 1980-х, и у нас был выезд в спортивный лагерь на зимние каникулы, где было много студентов из МЭИ, Маркин там был, Сергей Минаев, самый первый советский диджей. Привезли нам подпольную звезду Юрия Лозу, у него на тот момент вышла и взорвала магнитоэфиры «Девочка сегодня в баре». Тогда магнитоальбомы заменяли интернет и паблики ВКонтакте, если альбом выходил и пользовался успехом, то мгновенно разлетался путем перезаписывания на компакт-кассетах.
Итак, все ожидают концерта, он иногда поет, а иногда звездит и говорит пространные вещи внятным, четко поставленным голосом, но порой совсем дебильные, например, то, что в России всего лишь два поэта, вернее, два с половиной: чуть-чуть Пушкин, мега – это Высоцкий, и он, Юрий Лоза. Я тогда просто в осадок выпал.
Евгений Додолев:
Это все с элементом стеба произносилось?
Вадим Степанцов:
Нет, сейчас он так, наверное, не думает, но тогда так считал, и это чувствовалось. Закидон про поп-звезд англоязычной рок-н-ролльной эстрады тоже был искренний, я особого криминала там не увидел, но просто это надо было разжевать: ну не стоит, но зато как висит, то есть рок-н-рольщик не обязан хорошо играть на гитаре и попадать в ноты, как ранний Мик Джаггер. Это важно на сцене Большого театра, в оперетте, но не в рок-н-ролле.
Наталья Фадина:
Вы иногда троллите того же Высоцкого, Бродского.
Вадим Степанцов:
В 7 лет я начинал свои первые поэтические опыты и троллил Пушкина, давайте и это припомним: «Что там Пушкин перед нами, он в поэзии щенок, перед нашими стихами он бы выстоять не мог, бросил бы перо и лиру и пошел себе по миру, чтобы время не терять и бумагу не марать».
Евгений Додолев:
Пушкин ответить не может, а упомянутые персонажи как-то реагируют, отвечают? Было заявление в беседе, что Быков сменил ориентацию политического характера из меркантильных соображений.
Вадим Степанцов:
Я не думаю, что это троллинг, это чисто домыслы по поводу бывшего коллеги по цеху.
Наталья Фадина:
В одном интервью Вы говорили, что раньше ужаснулись бы от одной мысли о творческом альянсе с Кобзоном, но сегодня Вам Иосиф Давыдович представляется более рок-н-ролльным парнем, чем многие официальные рок-музыканты. Сегодня политические убеждения артиста влияют на то, как мы, зрители, будем к нему относиться?
Вадим Степанцов:
Ситуация такова, что у нас почему-то принято топтать артистов за то, что они принимают ту или иную сторону: болотные майдана и скрепы стабильности. Причем ни у одного здешнего меломана не возникает желание потоптать за то же самое Мадонну, Red hot chili peppers или U2, им можно носиться, как с писаной торбой с Pussy Riot, потом бросать, с голодными негритятами, потом забывать про них, это святое, а когда Макар поехал в Славянск, занятый укровойсками... Так же надо топать Чичерину, Кобзона и вашего покорного слугу. Почему россиянскому артисту нельзя иметь свою позицию?
Евгений Додолев:
Все эти баталии происходят только в этой чаше Петри под названием Facebook и вообще в соцсетях, потому что на сборы это никак не влияет. Сколько про Андрея Макаревича ни писали, последующий за этим юбилейный концерт «Машины времени» собрал рекордное количество слушателей. Поэтому, мне кажется, слушатели разделяют творчество и позицию, а в соцсетях, где мы все сидим, бухтят по этому поводу. Грамотно господин Степанцов ушел от ответа про Кобзона.
Вадим Степанцов:
Что касаемо моего творческого альянса, вряд ли это состоится при моей жизни, может быть, когда я умру, Иосиф Давыдович споет «Старый Крым у наших ног». А то, что Кобзон не боится санкций, а русопят Константин Кинчев, который пел «Русские от тайги до британских морей», боится, и это говорит о том, что Кобзон более рок-н-ролльный, чем Кинчев. Мотивы, по-моему, сугубо меркантильные.
Евгений Додолев:
Константин Евгеньевич по этому поводу не высказывался.
Вадим Степанцов:
Я строю догадки.
Евгений Додолев:
Всегда ли мы можем быть уверены, что люди шоу-бизнеса и коллеги делают те или иные заявления, неважно, какого характера, промайдановские или прокремлевские, совершенно искренне?
Вадим Степанцов:
Есть такое, потому что те, кто осторожничают, помалкивают в тряпочку, как помалкивали и украинцы в 2014 году.
Евгений Додолев:
Друзья были на Украине?
Вадим Степанцов:
Они есть, более того, альбом, который мы будем презентовать, записан отчасти при помощи моих украинских друзей, до войны мы в основном писались на Украине, в городе Николаеве. Сейчас виртуально работали над одним треком, называется «Панк», а второе название «Смотрю на курс евро», там опорная строчка — я в страшном сне представить не мог, что мне украинец не брат. Наш украинский продюсер Андрей Николаевич Усатый, который отнюдь не разделяет моих прокремлевско-запутинских закидонов, но он со мной сотрудничает и общается, он свое хохляцкое месит, я свое, но мы не радикалы.
Меня упрекают в том, что я с болотным оголтелым пиитом-революционером Всеволодом Емелиным дружу, даже раз в полгода проводим совместные чтения. Мы же не Украина, мы договороспособная нация, мы Россия.
Наталья Фадина:
В своем творчестве Вы используете такие злободневные темы, при этом позиционируете себя, как андеграундную группу.
Вадим Степанцов:
Это не мы позиционируем, это жизнь позиционирует.
Наталья Фадина:
Вы бы хотели быть мейнстримом?
Вадим Степанцов:
Мейнстрим — это когда ты зарабатываешь не сотни рублей, а сотни тысяч рублей, и твои музыканты могут себе позволить не работать на других работах. И независимо от жанра, бряцаешь ты громко на гитаре или выступаешь под электро-поп, ты становишься мейнстримом, когда у тебя заработки повышаются кратно, да, я хотел бы.
Наталья Фадина:
Ваше творчество часто сравнивают с творчеством группы «Ленинград», вы вместе используете сарказм и ненормативную лексику.
Вадим Степанцов:
Если копаться в дискографии «Бахыт-компота», то из этого чрева вышло много чего. Ненормативную лексику я использовал в первом альбоме, потом понял, что мне интереснее заменять коренные слова эвфемизмами, так гораздо изящнее и поэтичнее получается. Не я придумал, кто-то заметил, что «Король и шут» с их сказками для недолюбленных, недоласканных детей вышел из таких песен, как «Дьявольская месса», «Бухгалтер Иванов». Видимо, какие-то вехи были расставлены, зерна брошены, потом проросло, но так всегда бывает, чужие хищники через человеческую плоть порываются, а человек лежит такой: «Где мой воздух?»
Евгений Додолев:
Вы со Шнуром знакомы?
Вадим Степанцов:
Шапочно были знакомы, когда он только-только начинал, мне дико понравился его первый альбом «Мат без электричества». Творчески не общались, так, были какие-то посиделки.
Евгений Додолев:
Нет ревности, что человек на этой же теме, а коммерчески очень удачно выстрелил?
Вадим Степанцов:
Ревность — это когда не понимаешь, от чего это все происходит, а я прекрасно понимаю, что для успешности артиста он либо должен быть сам хватким купчиной, директором самого себя, либо иметь людей в окружении. У Шнурова была жена Света, вот она такая, как говорят про жену Вакарчука, «Океан Эльзы», пулька. Медийный старт дала она, рядом со мной таких людей никогда не оказывалось. Поэтому то, что происходит со мной и с «Бах-компотом», это не благодаря, а вопреки.
Евгений Додолев:
Почему, никто не предлагал продюсерских услуг?
Вадим Степанцов:
Предлагал. Толмацкий был, поболтались два года у него под крылышком, но у него тогда были не лучшие годы, потеснили с позиции, отожрали утреннее шоу на Первом канале. У него было 19 проектов, не помню, кто из наших артистов сказал, вроде бы Овсиенко: «Ну что такое продюсер, продюсер — это тот, у кого хотя бы каждый второй проект выстреливает, а когда у тебя 20-30 проектов, может, ты продюсер, а может быть говно».
Евгений Додолев:
В этой студии Толмацкий нам рассказывал, что он в свое время, цитата, просрал группу «Ленинград», потому что не оценил их потенциал.
Вадим Степанцов:
Просрал он и группу «Бах-компот». Была девочка директриса «Бах-компота», она прогрызла к нему путь, и он сказал: «Ну, давайте». В результате я старался, делал все, мне не нужна была студия, у нас была прекрасная дружеская студия на Украине, я там мог писаться, но он дал свою, в которой мы должны были в ночное время, неудобное для всех, раз в месяц писаться. Потом я с товарищами съездил в Юго-Восточную Азию, снял там прекрасный клип на одну из песен, принес: «Саша, ну хоть что-нибудь делай».
Наталья Фадина:
У нас в гостях был Ваш коллега Александр Вулых, и он считает Вас прародителем «Ленинграда» и всех подобных групп.
Вадим Степанцов:
Тема спорная, я думаю, что в использовании ненормативной лексики как художественного приема самая главная у нас группа «Сектор газа», просто в 1980-начале 1990-х основным потребителем музла был народ поселковый, в сапогах по грязи, а потом активное народонаселение переместилось в пригороды, и тут уже Шнур нашел другой музыкальный ключик к похожему текстованию.
Евгений Додолев:
Я представляю еще одну соведущую Евгению Куль.
Евгения Куль:
Вы производите впечатление хулигана, забияки, а сами на какой возраст себя ощущаете?
Вадим Степанцов:
Давно перестал задаваться подобным вопросом, еще лет 10-15 назад мог кокетничать, что сердце покрылось плесенью, душа обросла седыми волосами. Ощущаю, конечно.
Евгения Куль:
На свой возраст?
Вадим Степанцов:
Что значит свой возраст? Смотря по чему мерить, если по «Герою нашего времени» Лермонтова, Диккенсу, Дмитрию Анатольевичу Медведеву, то на фоне Дмитрия Анатольевича я пацанчик, хотя он моложе меня.
Евгения Куль:
Мне очень понравилась песня «Тело», когда она была написана?
Вадим Степанцов:
Я что-то не помню такой. Как говорил Жан-Батист Мольер, когда его упрекали в плагиате, я беру мое добро там, где оно лежит.
Евгения Куль:
Это 100 процентов Ваша песня. Так как Вы нестандартно смотрите на жизнь, на многие вещи, Вы, наверное, философствуете по поводу политики в том числе. Как Вы думаете, почему Бог ушел из Украины и зачем?
Вадим Степанцов:
Моя бабушка в России обучала украинскому языку, на Восточной Украине тогда знали украинский язык, а люди в селах Винницкой области, где она преподавала, говорили на каком-то недоязыке, диалекте, не суржике, это поселковое явление, ближе к Новороссии, которыми любит иногда щеголять в песнях Скрипка. Моя бабушка, живя в России с моими родителями, выписывала украинские журналы, мне было интересно. Я читал Кобзаря, у меня это в крови. Я считаю, что Украина, за исключением Галичины, пусть самостийность у них будет, это Россия, мне кажется, что граница между Белоруссией, Украиной и Россией — это измышление сатаны. Опять же, это явление очень разное, как можно сказать про россиян они, поставив рядом меня и Шендеровича с Быковым, или того же Орлушу, мы разные, так же и на Украине все разные. Есть люди, которым вдолбили за 25 лет, что Россия — это зло.
Евгения Куль:
Зачем ушел Бог?
Вадим Степанцов:
Это аллегория, а если допускать, для того чтобы нас здесь охладить, показать, что было бы, если бы победило болотное, а было бы гораздо интереснее и более кроваво, нас Бог здесь бережет.
Евгения Куль:
Как Вы любите отдыхать?
Вадим Степанцов:
Я отдыхаю всегда и везде, я отдыхаю, когда сочиняю, когда репетирую с музыкантами. У меня помимо «Бах-компота» есть два параллельных проекта, один акустический с крымскими ребята, крымско-московское трио с контрабасами «Бурлеск-оркестр», я с ними часто выступаю. Есть проект «Бедлам-капелла», я пою романсы под рояль и балалайку.
Евгения Куль:
То есть отдыхаете, работая.
Вадим Степанцов:
Я не люблю называть это работой, ненавижу как бы музыкантов, коллег по цеху, которые говорят: «Работа есть?» Какая это работа, чувак, это же счастье всей твоей жизни.
Евгения Куль:
Вы говорите о том, что не воспринимаете себя как музыкант, как поэт, мне почему-то кажется, что Вы публицист, как будто несостоявшийся журналист, ведете репортажи с места событий.
Вадим Степанцов:
И то, и другое, и третье. Почему Пушкину и Лермонтову можно было написать «Полтаву» и «Бородино», а мне нельзя написать о Донецке?
Евгений Додолев:
Пост в Facebook, ответ на наезд бывшего сокурсника по литинституту, из которого явствует, что Степанцов в институте девушками не интересовался и было что-то еще очень обидное.
Вадим Степанцов:
Я не знаю, кто это, могу только предполагать. Слышал эту фамилию, но он не сокурсник вообще, литинститут — заведеньице маленькое, там на всем дневном отделении от силы 220 человек обучается. Я человека, псевдоним которого мне раскрыли, не знаю, а он, оказывается, возглавляет почтенное издание, Ремчуков, или Телемах Пандорин, говорят, что это его колонка.
Евгения Куль:
Вы думаете, это связано с политическими взглядами?
Вадим Степанцов:
Я не обижаюсь, я использовал эту хрень, как инфоповод для сегодняшнего концерта. Наверное, какая-то обида сквозит, но личная это обида или общественная, не знаю, чем я ему так насолил.
Евгения Куль:
Со своими приятелями, друзьями в связи с ситуацией, которая произошла с Крымом, Украиной, санкциями, кто-то из них Вас разочаровал в том смысле, что люди начинают себя проявлять, давать яркую реакцию на событие, и Вы видите, что степень их зрелости или осознанности не совпадает с Вашей?
Вадим Степанцов:
Человек, к которому мы ездим в ДНР, мой бывший аккордеонист, с одной стороны, полезный, с другой стороны, такой оголтелый ватник, хуже какого-то замайданника, всех матами поливает, все, что связано с донецкими событиями, то есть переходит границы. Я понимаю, что иногда не переходить их бывает сложно, но эта оголтелость, помноженная на быдлизм, мне не нравится, хотя мы по одну сторону баррикад.
Евгений Додолев:
А что такое быдлизм?
Вадим Степанцов:
Когда на какую-то вполне вменяемую фразу, отличную от твоего мировоззрения, человек посылается матами без аргументации.
Евгений Додолев:
Тема общения с журналистами, помимо этой публикации в «Независимой газете», что обидного и когда писали или говорили в прессе о Вадиме Степанцове?
Вадим Степанцов:
К этому надо подготовиться, так навскидку не помню, у меня память избирательная, хорошее помню, а плохое забываю.
Евгений Додолев:
Тогда что хорошего писали?
Вадим Степанцов:
Был такой журнал «Музыкальный олимп» в начале 1990-х, во время нищеты и отсутствия лампочек на улицах Москвы. Был рок-н-ролльный фестиваль в ДК МГУ, который сейчас храм Святой Татьяны, почти что наискосок от Кремля, и кого там только не было: Чачин с тогдашним наивом, Скляр и другие. И какой-то крендель с бородой брал у меня интервью между бесконечной пьянкой за кулисами. Интервью было отличное, я помню, был ключевой момент по политике, он меня допытывал про август 1991-го. Я сказал, что если случится что-то подобное, ведущее в дальнейшем к развалу РФ, как Советского Союза, мне придется и этих защищать. И буквально через месяц по Белому дому шарах, думаю: вот это Борис Николаевич дал, чуть-чуть зауважал после этого россиянские власти.
Евгения Куль:
По сути, Вы миротворец.
Вадим Степанцов:
Нет, просто бунтовщиков надо топтать, жечь и вешать, правитель для этого и предназначен, чтобы народ держать в руках, потому что народу волю давать, особенно украинскому, российскому, российско-чеченскому, не готовы мы к этому. Чехословацкому можно, потому что когда чехословаки потребовали независимости, чехи мирно отделились, а Россия к этому не готова.
Евгений Додолев:
Почему, у нас же все союзные республики отошли.
Вадим Степанцов:
Сейчас у меня в квартире живет мой товарищ, они с семьей бежали из Таджикистана. Как они отошли — где-то с малой кровью, где-то с очень большой, и кровь русских Таджикистана и кровь русских Чечни, которая проливалась еще до распада Советского Союза, был страшный геноцид, который до сих пор запрещено освещать, она же никуда не делась. То, что многие из нас об этом не знают, мимо которых людские судьбы не проходили, не говорит о том, что этого не было.
Евгений Додолев:
Бакинская резня была в 1990 году.
Вадим Степанцов:
Не мирно это все происходило, и если будет распадаться РФ, это будет ох как не мирно, ох как кроваво.
Евгений Додолев:
Так, может, не надо держать народ, электорат, а пытаться объяснять?
Вадим Степанцов:
Мы и пытаемся в меру своих скромных поэтических сил.
Евгения Куль:
Много единомышленников, которые чувствуют, как Вы?
Вадим Степанцов:
Смотря где, в народе 86 процентов, в Facebook 10.
Евгения Куль:
А близких друзей?
Вадим Степанцов:
У меня друзья в основном такие и остались, есть коллеги, достаточно приятные в общении, без быдло-политических закидонов.
Евгения Куль:
Вы много критикуете…
Вадим Степанцов:
Кого я критикую? Я за партию и правительство.
Евгения Куль:
Женщин, друзей, которые спят с Вашими женщинами.
Вадим Степанцов:
И женщин не критикую, иногда смеюсь. Просто женщинам бросаются в глаза какие-то уничижительные моменты, которые проскакивают в стихах, с не меньшей силой я пинаю и мужчин-натуралов, и педерастов, и кого угодно.
Евгения Куль:
По поводу этого критиканства, Вы себя считаете безгрешным?
Вадим Степанцов:
Нет, конечно, без самоиронии невозможно.
Евгения Куль:
Много грешили по жизни? Позволяете себе идти против совести, хулиганить?
Вадим Степанцов:
Мне давеча предложили написать стихотворение, прославляющее собянинский снос ларьков, но я-то за снос ларьков, я и так хотел, но посыла не было, а тут раз — и предложили, еще и гонорар оплатили. Это я против совести пошел? Нет.
Евгения Куль:
Других критикуете, а сам Вы святой?
Вадим Степанцов:
Нет, конечно, как говорил мой бывший коллега по ордену куртуазных маньеристов, автор песни «Как упоительны в России вечера», я никому не делал в жизни больно, одной лишь девочке, и та была довольна.
Евгения Куль:
В еде Вы избирательны, считаете себя гурманом или всеядны?
Вадим Степанцов:
Все жанры хороши, кроме скучного, так же и с гастрономией. Идя сюда, по дороге от метро я нашел татарскую забегаловку со вкусными пирожками, я их ел и просто таял от удовольствия. Вчера зашел у себя на Красносельской в лагманную забегаловку, такой лагман в дорогущем ресторане редко покушаешь. Фуа-гра я сам могу приготовить, или гребешки на подушке из яблок и шпината.
Евгений Додолев:
В метро едет Степанцов, автографы не просят, вопросы не задают?
Вадим Степанцов:
Когда народ не толпится, в выходные или вечером, тогда обращают внимание, особенно когда рядом волосатый мужик или симпатичная девушка, тогда фокусируются, я заметил эффект удвоения. Когда просто так, иногда узнают, иногда нет, я же не очень медийное лицо, то есть медийное, но на уровне – где-то я этого мужика видел, простите, а вы кто?
Евгений Додолев:
Значит, надо приходить почаще. С вами сегодня был Вадим Степанцов, эфир вели Евгений Дододев, Евгения Куль и Наталья Фадина, до свидания.